12. Василий Шарлаимов. ИСЧАДЬЯ АДА
Василий Шарлаимов

                        ИСЧАДЬЯ АДА
Густой и липкий, как гороховое пюре, туман заполонил  средневековые улочки  старого города. Воздух был настолько  насыщен микроскопической водной пылью,  что стало  невероятно тягостно дышать в полную грудь. А ведь всего лишь с  полчаса назад, когда мы только вышли из пиццерии «Селеште»,  на небе ещё  проглядывались рождественские звёздочки.  Слякотное марево нахлынуло сразу и  неоткуда, как будто  материализовавшись из сгустившегося воздуха. Я жестоко  сожалел о где-то «посеянном» мной зонтике, хотя он навряд ли  бы спас меня от  всепроникающей мельчайшей мороси. Сырость  и влага, казалось, настолько  пропитали нашу одежду, что её  можно было выкручивать , как мокрую половую  тряпку.  Омерзительный, цепенящий холод сковывал наши  одеревеневшие члены.  Но мы упорно продолжали двигаться  вперед, ежесекундно рискуя наткнуться на  какое-то скрытое в  тумане препятствие. 
Временами ночную тишину нарушали тяжелые и гулкие  мужские шаги. А  иногда наш напряженный слух будоражила  торопливая дробь изящных дамских  каблучков. Неясные,  расплывчатые, колышущиеся тени то вдруг появлялись в  туманной мгле, то тут же бесследно в ней испарялись. По всей  видимости, мы не  только сбились с пути, но и основательно  заплутали в незнакомом нам городе.  Если быть честным, у меня  не было ни малейшего представления о том месте, в  котором мы  в данный момент пребывали.
Я настороженно прислушался и уловил приближающийся  цокот  подкованных женских каблучков. В темноте медленно  проявилась призрачная  фигура молодой, невысокой и довольно- таки гармонично сложенной женщины.  Мы поспешно двинулись  ей на встречу.
- A senhora! - вежливо, я бы даже сказал, заискивающе  обратился Степан к  прохожей.
Дама вскрикнула от неожиданности, робко подняла глаза  вверх и, увидев  дружелюбную улыбку склонившегося к ней  верзилы, истерически завизжала. Она  выронила на мостовую  свою сумочку, резко крутанулась на каблуках и безоглядно  метнулась прочь от нависшего над ней громилы. Её истошный  крик постепенно  затих где-то в глубине утопающей в  непросветной темноте улочки.
- Ну, вот опять! - с досадой в голосе произнес Степан. - Ну  стоит на улице  хоть немного стемнеть и моё общение с  португальцами заметно осложняется.  Реакция у них на меня  становиться какой-то странной, не адвокатной.
- Неадекватной, Степа, неадекватной! - мягко поправил я  компаньона и,  немного подумав, добавил: - Хотя вполне  вероятно, что реакция у них как раз  очень даже и адекватная.  Особенно, если учитывать твой внушительные рост и  неординарный габариты. Попробуй улыбаться им не вежливо, а  искренне и, я  думаю, результат будет совершенно иным.
Степан раздраженно махнул рукою, склонился и поднял с  мостовой  изысканную дамскую сумочку, а так же обломанную  шпильку от туфельки. Он  бережно вложил шпильку в сумочку и  повесил её за ремешок на маячивший в  тумане мусорный ящик.
- Надеюсь, завтра хозяйка отыщет свою пропажу, - уныло  проронил он.
- Ну, ничего! - после короткой паузы оживился Степан. - Я  на все сто  процентов уверен, что мы находимся на  Rua do Almada  в десяти минутах ходьбы от  автобусного терминала. У нас ещё  куча времени, и мы могли бы немного  полюбоваться  достопримечательностями северной столицы.
- Какие ещё там достопримечательности?! - возмутился я. -  Да я собственных  ног не вижу в этом омерзительном,  непроницаемом тумане! Давай-ка лучше  побыстрее доберемся до  нашей автостанции, пока я и вовсе не окоченел от этой  гадкой  холодрыги. А ты уверен, что мы не заблудились?
- Да не волнуйся ты зазря! - успокоил меня мой гид. -  Доверься мне.
- Лучше опасаться без меры, 
Чем без меры доверять.
От бед спасает только осторожность, - поучительно  высказался я.
- Похоже, у твоего Шекспира на все случаи жизни дельные  рецепты есть, -  кисло усмехнулся Степан. - Поверь, я знаю  Старый Порто как свои пять пальцев.  Да я по любому местному  переулочку, даже глубокой ночью, пройду с плотно  завязанными  глазами, как по центральному городскому проспекту.
А если, вдруг, память меня ни с того ни с сего подведёт,
Тогда уж чутье моё верное мне ни за что не изменит.
Знай же, мой друг Василий! Моё второе имя - Успешник!  Тьфу ты, дьявол! Я  хотел сказать, Удачник. Вернее, Везунчик! А  может, Счастливчик? Ну, в  принципе, это не так уж и важно!  Идем!
- А я бы ни за что в жизни не пошел в разведку с человеком,  который не  помнит пусть даже своего второго имени, -  заупрямился я.
Однако Степан решительно перебросил свою сумку через  правое плечо,  бесстрашно двинулся навстречу жутковатой  неизвестности - и неожиданно  бесследно в ней растворился.  Туман поглотил гиганта, и я даже не услышал его  чеканных,  полновесных шагов.
- Степан! - встревожено окликнул я гиганта, но мне  ответило лишь  многократное, насмешливое уличное эхо: - ...пан!  ...пан! ...пан!
Я вытянул вперед правую руку и сделал осторожный,  нерешительный шаг. За  ним второй. На третьем шаге моя нога не  нашла даже эфемерной опоры. Просто  каким-то чудом мне  удалось резко отпрянуть назад и уберечься от фатального  падения  в незримую, но реальную бездну. Я медленно нагнулся и увидел,  что  брусчатая мостовая кончается резким, отвесным обрывом.  Снизу, казалось из  самых недр Земли, доносились звуки какой-то  странной, подозрительной возни, а  так же приглушенные  неблагопристойные проклятия.
- Степан! Ты где?! - растерянно окликнул я пропавшего  поводыря.
- Да здесь я, здесь! - раздался из пропасти разъяренный  голос новоявленного  Ивана Сусанина. - Сволочи! Понарывали  волчих ям для бедных украинских  иммигрантов! Клянусь тебе  моей безупречной наблюдательностью, что на  минувшей неделе  тут никакой канавы даже и в помине не было! Хорошо ещё, что  медвежьих капканов на дне в шахматном порядке не расставили.  Держи мою  сумку и подай мне руку, Василий!
На краю канавы появилась сумка Степана, основательно  перепачканная  вязкой коричневой глиной. Я быстро оттащил  сумку в сторону и осторожно  протянул дрожащую ладонь вниз.  За неё мгновенно уцепилась железная «клешня»  угодившего в  западню гиганта. Он чуть было не стянул меня за собой в  преисподнюю, и мне пришлось изрядно попотеть, чтоб  выдернуть крепыша на  грешную землю.
- А знаешь, тебе и впрямь надо бы пива поменьше пить, -  еле разгибаясь и  вытирая обильно струившийся по лбу пот,  заметил я. - А не то в следующий раз  придется вызывать тягач,  чтобы вызволить тебя из очередной ловушки.
Степан был грязен, изрядно помят и до чрезвычайности  воинственно  настроен:
- Ух, попадись мне в лапы эти могильщики-недоучки!  Накапали канав и даже  ограждения не поставили!
- Вообще-то, ограждение было, - указал я на торчащие по  бокам  металлические прутья и свисающие с них жалкие обрывки  пестрой ленточки. - Но  ты, как заправский спринтер, оборвал  финишную ленту, даже не заметив этого  триумфального события.
- Это ограждение?!! - взревел возмущенный Степан. - Да  кто же натягивает  ленту на уровне… э-э-э... мужского  достоинства?!!
- Это тебе на уровне мужского достоинства, а нормальному  португальцу как  раз по грудь будет, - постарался я угомонить  разбушевавшегося гиганта.
(Да простит меня патриотично настроенный португальский  читатель. В то  время, когда происходили эти события, ещё не  подросло новое местное  поколение, познавшее всю силу  неудержимой акселерации.)
Внезапно тернопольский богатырь обмер, и я услышал его  полный смятения,  сдавленный голос:
- У меня возникло страшное подозрение, что если  исследовать дно этой  длиннющей канавы, то там обнаружится  цельная дюжина всё ещё тёпленьких  трупов.
Неожиданно сырой плотный воздух улочки плавно  всколыхнулся и поднялся  легкий, порывистый ветерок.  Беспроглядный туман неохотно сдвинулся с  насиженного места и  буквально на глазах проредел до вполне сносного уровня.  Мы  опасливо прошли вдоль оградительной ленточки и оказались у  серой стены  угрюмого старого здания.
- Нам по улочке вверх и налево! - решительно заявил  Степан.
- А может направо? - не очень смело засомневался я.
Гигант сердито взглянул на меня и, не проронив ни слова,  зашагал вверх по  улице.
Минут двадцать мы шествовали бодрым шагом, поочерёдно  сворачивая то  вправо, то влево. Улицы, по которым мы ступали,  имели такие узкие пешеходные  дорожки, что даже два  нормальных человека не смогли бы пройти по тротуару  рядышком. Степан широкими шагами уверенно продвигался  вдоль стены, а я  семенил слева от него по не слишком ровной  проезжей части.
Вдали зародился высокий, зудящий звук, источник которого  быстро и  неотвратимо приближался. И хотя видимость мало- помалу улучшалась, но даже за  десяток-другой шагов разглядеть  что-либо было практически невозможно.  Внезапно впереди  появилось темное размытое пятно, которое стремительно  увеличивалось и приобретало до ужаса знакомые формы.  Противный звук,  напоминающий визг старой бензопилы,  невыносимо давил на мои барабанные  перепонки. От нежданно  нахлынувшей жути все мышцы моего расслабленного  тела  непроизвольно вздрогнули и напряглись.
Но не успел я и шелохнуться, как две сильные руки сорвали  меня с мостовой  и словно припечатали к жёсткой стене  ближайшего дома. По тому месту, где я  только что стоял, на  бешеной скорости промчалась автомашина темно-серого  цвета.  Легковушка оставляла за собой яркий сноп разноцветных искр и  смрадный  шлейф очень едкого сизого дыма. Фары и габаритные  огни «болида» были  выключены, и лишь в салоне горел  желтоватый мерцающий свет. Все эти события  произошли  фактически за какую-то долю секунды. Но я всё-таки успел  рассмотреть за лобовым стеклом выпученные, остекленевшие  глаза сравнительно  ещё молодого водителя. Очевидно, этот  несознательный гражданин не рассчитал  своих сил и  возможностей при дегустации  Vinho do Porto в винных погребках  левобережной Гайи. (Гайа - пригород Порто на левом берегу р.  Дору, где  расположены представительства фирм и компаний,  специализирующихся на  производстве портвейна)
Ревущий автомобиль роковой стрелою унесся куда-то в  расплывчатую даль, и  гул мотора начал стихать где-то в глубине  неширокой старинной улицы.
И вдруг грохот мощного удара, сопровождаемого скрежетом  деформируемого  металла и звоном битого стекла, прокатился по  мрачному каньону древней улочки.  И тут я вспомнил, что улочка,  по которой мы двигались в сторону автовокзала,  обратной  стороной упиралась в глухую стену поперечного ей переулка.  Наступила  мертвая тишина.
Руки Степана разжались, и моё бренное тело безвольно  сползло по стене на  мокрый холодный тротуар. Только сейчас я  ясно осознал, что стоял на самом  краюшке погибели. Меня  жестоко трясла мелкая, лихорадочная дрожь. А сердце  так бешено  металось в моем теле, что я не мог даже приблизительно  определить,  где оно в данный момент находилось. Я четко  осознавал лишь только одно: оно  скачет приблизительно в  районе между моей макушкой и пятками. Адреналина в  крови  было больше, чем красных кровяных телец.
- Й-й-й-й-оханный бабай!!! - гневно выругался Степан. - Да  он что, совсем  рехнулся, летун хренов?!! Гонять по улицам в  таком незрячем тумане! И неужели  этот парень не слышал, что  его глушитель волочиться по асфальту?!
- Боюсь, что этого мы уже никогда не выясним, - не узнавая  свой голос,  прохрипел я.
Но вот в дальнем конце улицы начали распахиваться окна, и  потревоженные  обыватели стали растерянно интересоваться, что  же это такое ужасающее так  громыхнуло в их тихом и мирном  районе. Худощавый лысый мужчина,  свесившись из окна второго  этажа, уверял, что террористы «Аль-Каиды», наконец- то,  добрались и до Португалии. Но пожилая, полная дама из окна  напротив,  опровергла утверждение соседа, заявив, что лично  видела, как огненный хвост  кометы промелькнул в её окне  буквально за секунду до взрыва. Парень же,  вышедший на узкий  балкон верхнего этажа, успокоил жителей квартала  сообщением,  что это был всего лишь пробный залп предстоящего  праздничного  фейерверка. Ведь надвигается рождественская  ночь, как-никак.
Вдали послышалась тревожная сирена не то  приближающейся скорой  помощи, не то патрульного  полицейского автомобиля.
- А знаешь, Степан! Ты ведь практически спас мою жизнь! -  признательно  молвил я другу, с трудом подымаясь с холодного  тротуара.
- Да брось ты! - снисходительно махнул рукой Степан. - Я  ведь по твоей  реакции видел, что ты уже готов был отпрыгнуть в  сторону. Ну, просто я немного  тебя опередил.
- Не знаю, не знаю, - с сомнением покачал я головой. -  Вполне вероятно, что  бравые бомбейруши сейчас соскребали бы  мои жалкие останки с капота того  злосчастного «Мерседеса».  (Прим. Бомбейруши - пожарные, занимающиеся в  Португалии так  же доставкой больных и потерпевших в больницы.)
- С тобой все в порядке? - с тревогой взглянул мне в лицо  озабоченный  Степан.
- Кажется, я уже пришел в себя, - слабо улыбнувшись,  промямлил я.
- Надо же! - удивился гигант. - А я даже и не заметил, когда  ты успел выйти.
- А я через черный ход, - растирая пальцами виски, пояснил  я.
- А это как?! - полюбопытствовал мой попутчик.
- Ой, Стёпа! - тяжело вздохнул я. - Лучше и не спрашивай.  Без слез не  расскажешь.
Степан от всей души, искренне расхохотался, чуть не  выронив свою  увесистую сумку.
- Раз чувство юмора не утратил, значит воистину с тобой  всё в порядке! -  вытирая кулаками выступившие на глазах слёзы,  наконец, высказался он.
- А знаешь, Степан! У тебя потрясающая способность  влипать во  всевозможные досадные ситуации и неприятные  истории, - задумчиво произнес я.
- Ну и что с того? - мгновенно насторожился гигант.
- Понимаешь, мне почему-то начало казаться, что это, как  инфекция, -  переходное и заразное, - сделал я логическое  заключение.
- Ну, не надо только делать из Моськи слона -  перефразировал Степан  известную поговорку. - Главное уметь с  честью и достоинством выйти из любого  затруднительного  положения. Однако идем! А то так и действительно опоздаем на   последний автобус.
И мы снова двинулись резвым шагом вперед, пытаясь  наверстать упущенное  в передрягах время. Вскоре слева в  иллюзорной, туманной мгле стал  вырисовываться силуэт  средневекового кафедрального собора. За ним тянулась  высокая  каменная стена из крупных, но хорошо пригнанных гранитных  блоков.  Улица круто поднималась вверх, стена понижалась и,  пройдя метров сто, мы  увидели за оградой расплывчатые  очертания крестов, часовен, склепов и  усыпальниц. Жуткие,  приглушенные, леденящие душу звуки доносились из-за  мрачной  замшелой стены. Я мог бы поклясться, что за каменной оградой  предостерегающе и зловеще ухает хищная ночная сова. Степан  пугливо  скукожился и плотно прижался ко мне.
- А знаешь, Василий. Панически боюсь кладбища, особенно  безлунной или  туманной ночью, - робко прошептал он.
- Теперь пора ночного колдовства.
Скрипят гроба и дышит ад заразой.
Сейчас я мог бы пить живую кровь,
И на дела способен, от которых
Отпряну днем, - трагическим надрывным голосом произнес  я.
Степан боязливо попятился от меня, очевидно опасаясь  помутнения моего  разума. Затем, неожиданно подбоченясь, он  пододвинулся ко мне впритык и  густым, раскатистым басом,  усиленным ночным эхом, зычно прогремел:
- Я сам неукротим сейчас и страшен,
Как эта ночь. Нас лучше не дразнить,
Как море в бурю и голодных тигров.
От затемненных ворот кладбища отделились две серые,  неясные тени и  очертя голову, во все лопатки бросились вниз по  улице, повизгивая и завывая от  неописуемого ужаса.
- Степан! Ты хоть знаешь, чьи слова ты сейчас произнес? -  ошеломленно  воскликнул я.
Меня просто потрясло, что я, вдруг, услышал монолог Ромео  из уст гиганта.
- Конечно, знаю! - с издёвкой подтвердил мою смутную  догадку Степан. -  Когда наш старпом с похмелья (особенно  проигравшись в карты) заступал на  ночную вахту, то пинком  ноги открывал дверь в боевую рубку и со зверским  выражением  лица провозглашал вот эти слова. Это значило, что он не в духе и  к  нему с глупыми вопросами сейчас лучше не подходить.
- Какой такой старпом? - опешил я.
- Да, в своё время, двенадцать лет назад, отдавая  гражданский долг ещё  нашей Советской Родине, служил я на  авианесущем крейсере оператором РЛС.  Наш старпом был  большой оригинал! За словом в карман не полезет и палец ему в   рот не клади, - объяснил Степан. - Кстати, не хотелось бы  говорить о плагиате,  но, похоже, твой Шекспир здорово ему  подражает. А этот твой друг-поэт случайно  на «Адмирале  Горшкове» не служил?
(Прим. Степан из-за ужасных провалов в гуманитарном  образовании считал  Шекспира современным русскоязычным  поэтом. Тем не менее, уровень его  познаний в физике и  математике был на уровне университетского образования. )
- Клянусь здоровьем моей любимой бабушки, что нет! -  заверил я гиганта.
- И все-таки мне кажется, что пути нашего старпома и  твоего Шекспира где- то уже ранее пересекались, - засомневался  он.
- Быть может в школе? - неуверенно предположил я.
- А может в одном детсаде на соседних горшках сидели, -  гулким басом  высказал свою гипотезу Степан.
- Кстати! А ты не мог бы говорить немного потише! -  укоризненно  порекомендовал я гиганту. - От твоего замогильного  вопля мертвецы и те в ужасе  из своих склепов повыскакивали! И,  безусловно, в дикой панике разбежались в  разные стороны,  покинув навек свои уютные последние пристанища! Только что  сам лично видел!
- Нет-нет! - успокоил меня мой друг. - Это были вовсе не  мертвецы, а  парочка каких-то ненормальных влюбленных. Я их  ещё заприметил, когда мы  проходили мимо ворот кладбища. И  надумали же целоваться в таком странном  месте! Я их абсолютно  не хотел пугать. Просто они оказались в крайне неудачное  время  в совершенно неподходящем месте. Теперь опасаюсь, как бы у  них после  такого приключения не возникло какое-нибудь тяжкое  психическое расстройство.
- Какое, к примеру? - скептически поинтересовался я.
- Какое, какое?! - передразнил меня Степан. - Ну, энурез,  хотя бы. Или  нервный тик, а так же устойчивое непроизвольное  заикание.
Похоже, отечественная психиатрия понесла невосполнимую  потерю, не  сумев в своё время заполучить Степана в свои  спаянные профессионализмом  ряды.
Гигант как-то погрустнел и приуныл из-за того, что стал  фатальный  причиной такого сильного эмоционального  потрясения у ни в чём не повинных  влюблённых. И мне почему- то захотелось хоть немного приободрить его добрыми  и  оптимистичными словами.
- Не переживай, Стёпа! Быть может, своим могучим гласом  ты возвестил  сегодня о рождении новой, крепкой и очень  дружной семьи. Совместно  пережитое потрясение и  перенесённый шок, могут сплотить юные сердца и  соединить их  ранимые души. И пойдут они далее по жизненному пути бок о  бок,  мужественно преодолевая бытовые трудности, невзгоды и  лишения, - довольно- таки патетично выразился я.
- Ну, ты и загнул! - открыл от удивления «варежку» Степан.
- Отнюдь! - категорически отверг я сомнения друга. - И лет  этак через  двадцать - тридцать старый почтенный отец  семейства, страдающий ожирением и  отдышкой, откроет своим  потомкам страшную тайну. Сидя в уютном, мягком  кресле у  пылающего камина, окруженный тройкой-пятеркой серьезных и  рассудительных чад, а так же стайкой очаровательных юрких  внуков, он поведает  им волнительную историю. Историю о том,  как у врат городского кладбища на  юную, невинную девушку  напали омерзительные, кровожадные исчадья ада с  коварной  целью погубить её кристально-чистую душу и обесчестить её  восхитительно-прекрасное тело. И тут он, молодой и  бесстрашный, полный  мужества и отваги, вступил в неравный,  смертельный бой с дышащими смрадом  силами тьмы. После  отчаянной и кровавой схватки, которая, казалось, длилась  вечность, дюжина хищных тварей, порождений огнедышащей  бездны, была  низвергнута в зловонную преисподнюю. Солидная,  пожилая дама, устроившаяся  на пружинном диване, неторопливо  снимет очки, отложит в сторону прерванное  вязание и  укоризненно покачает головою:
- Не нужно только преувеличивать, дорогой. Огнедышащих  тварей было не  более десяти.
Дети и внуки, раскрыв рты и затаив дыхание, с изумлением  будут внимать  истории старого героя и постепенно проникнутся  неимоверной гордостью и  счастьем, что являются отпрысками  такого доблестного и неустрашимого предка.  Легенда будет  передаваться из поколения в поколение, обрастая всё новыми и  новыми красочными описаниями и подробностями.
Степан, как завороженный, слушал меня, пораженный  открывшейся перед  ним перспективой.
- Да, да! - наконец пылко взревел детина, излучая  восторженный блеск из  расширившихся от возбуждения глаз. -  Похоже, что сегодняшний день мы с тобою  всё-таки прожили не  зря! У меня так и чешутся руки совершить еще что-нибудь  доброе  и полезное! 
И гигант , как горный орел , завертел буйной головушкой,  зорко выискивая  объект для свершения новых достойных и  славных деяний.
- Нет-нет!!! - в паническом ужасе замахал я руками. - На  сегодня  достаточно!!! Ты и так совершил за этот день столько  добрых дел, что другому  человеку, при рачительном  расходовании, на целый год хватит!
- Ну, ладно, - нехотя согласился Степан и, вдруг,  спохватился: - Надо бы  поторопиться, а то точно опоздаем на  последний автобус. До автовокзала уже  рукой подать.
- Слава Богу! - облегчённо вздохнул я. - Весьма надеюсь,  что наши  предрождественские приключения и мытарства на этом  закончились.
И мы бодро и энергично зашагали вверх по безлюдной ,  извилистой улочке. И  я потихоньку посмеивался над моим  могучим, однако наивным и простодушным  товарищем . Похоже,  он искренне уверовал в  выдуманную мной на ходу историю.  Но я  даже представить себе не мог, что не пройдёт и полгода и  вымышленная  история, поведанная мной, начнёт помалу  приобретать реальные формы. Но это  уже совершенно иное  повествование, которое я может быть и отважусь, в конце  концов, написать.
Top