Ранее детство
окрашено в розовато-желтоватые, дымчатые тона. Первый всплеск памяти: мама
надевает на меня красную кофточку с яркими птичками, и я бегу к гостям в
другую комнату. Потом она скажет, что вряд ли я могу это помнить - китайская
кофточка надевалась в возрасте двух лет... Печка-голландка до потолка, насквозь
пронизывающая 3 этажа старого доходного дома в центре Москвы. Белая известка
между белых же плиток кафеля отковыривается и тянется в рот - организм требует
кальция. Родители говорили, что печка при мне еще топилась, но этого я не
помню. Красивая чугунная заслонка, внутри можно что-то спрятать, а вымазанной
в саже рукой пугать девчонку-соседку. Батареи грели исправно, а во дворе
еще долгие годы стояли поленницы, за которыми мы играли. Трехпрудный переулок,
Проезд, Володские дома, Захаровка, Патриаршие Пруды, Палашевский рынок -
эти слова из детства заставляют сладко трепетать сердце. Шелест дождя по
тополиным листьям или это ветер? Бегущие ночью по потолку полоски от фар
"Побед" и "Москвичей". Стерильно чистый асфальт тихого
зеленого переулка в центре столицы. Пение птиц и звук дворницкой метлы ранним
утром. Средних размеров (на 4 семьи) коммунальная квартира. Черный тяжеленный
телефон на стене в коридоре. Наш номер Д0-03-06. Почему-то часто ошибочно
звонили Галине Новожиловой, знаменитой тогда дикторше, ведущей "С Добрым
Утром". Если никто из взрослых не успевал подойти на звонок, я хватал
трубку и радостно орал: Галина Новожилова! Это уже старше был, года в 3...
Самое страшное воспоминание тех лет - темно-коричневый ламповый приемник,
стоявший внизу на этажерке - "Дядя У". Неработающий, но и не выбрасываемый
в надежде на случайного мастера-золотые руки. Если меня не удавалось угомонить,
уложить спать или я начинал всерьез дерзить - в ход шло последнее средство,
"Дядя У". Приемник включался, из него неслись завывающие пульсирующие
звуки радио эфира и я с ревом убегал... Иногда достаточно было просто напомнить
про страшного дядю и проблема решалась, как сейчас бы сказали, "на
раз"... А проблем хватало. Например, меня ни за что не хотели пускать
в ванную комнату, когда купали соседскую девочку. Бог с ней, с девчонкой,
но в до синевы отмытую ванну напускалась зеленая от хвойной таблетки вода
и, самое главное, там плавали резиновые зверюшки! Они - там, а я - здесь,
в темном коридоре и дверь издевательски заперта на крючок, сколько ни стучи
- не откроют!
Издевательство от недели к неделе становилось все невыносимее.
Возмущенный разум судорожно искал выхода. И вот оно, счастливое мгновенье!
Ароматная ванна наполнена, игрушки безмятежно плещутся, соседка ушла за
дочкой. В комнате ее разденут, завернут в махровое полотенце и принесут
сюда. Да у меня же полно времени!
Стремительный бросок к ванной. Счастье так близко, но
заветные игрушки скопились у противоположного края, у стены. Ванная огромная,
никак не достать! Как это, "никак"?! А общественный веник, мирно
стоящий в углу рядом с ведром на что? Сейчас мы им подгребем и вот тот
красно-синий попугай станет первой добычей! Но чу, дверь у соседки хлопнула!
Бежать отсюда! Через секунду раздаются возмущенные крики: веник плавает
в благоухающей ванне в окружении игрушек...
Соседская семья. Бабушка, мама и дочка (та самая). И
громадный сибирский Василий Васильевич с разноцветными глазами. У девочки
плохой аппетит, она капризничает и тогда за стол призываюсь я. Готовят
соседки отменно, моя тарелка пустеет стремительно, а глядя на меня - и
Ленкина... Наши мамы девчонками ходили в одну школу (бывшую гимназию)
на Молчановке. Вся жизнь друг у друга на виду. Ленка, отличница, потом
научит меня читать. А я, в благодарность, перестану дергать ее за косички.
Тем более, что и ремня за это перепадает... Когда они собираются в гости,
стараются выманить кота на кухню. Иначе будет шуровать по кастрюлям на
подоконнике. Кот не дурак, прячется, найти невозможно, да и некогда. Тогда
мама становится в коридоре за дверью, а бабушка громко точит друг о дружку
ножи на кухне. Кот знает этот сладкий звук, он - к обрезкам мяса, а то
и ко вкуснейшим рыбьим плавникам и стремглав несется к плите. Дверь захлопывается...
Другая семья. Мама с дочкой. Маму зовут Милиция, поэтому
я ее побаиваюсь…
И еще одна, последняя, кроме нас, семья. Бездетная пожилая
(как сейчас понимаю, не такая уж и пожилая) пара со странными именами:
Дядя Адя и Змея. Мои родители с ними в конфликте, не разговаривают, но
обсуждают за закрытыми дверьми, потому и знаю, как зовут. Змея любит,
идя по коридору из ванной или кухни, противно брызгать мокрыми руками
мне в лицо. Наконец отваживаюсь и вежливо прошу тетю Змею больше не брызгать.
Так выясняется, что ее зовут тетя Вера... Мучимый смутными предчувствиями,
спрашиваю у родителей значение слова Адя. Узнаю, что это уменьшительное
от "идиот". А я-то наивно полагал, что от "Азарий",
как зовут соседа. И время от времени с ним здоровался, завороженный магией
рифмы: "Дядя Адя"...
Детство, наполненное классической музыкой из черной тарелки,
оранжевым абажуром, оловянными красноармейцами, маленькими конфетками
"Сливочная Тянучка" и вкуснейшей докторской колбасой, холодящей
зубы...
Мир ограничивался Маяковкой, улицей Горького, Большой
и Малой Бронными. Потом он расширился до Садового Кольца, по которому
на троллейбусе "Б" или 10м повезли в детский сад на Большой
Спасской, навстречу новым победам и поражениям.
