Однажды мне позвонил добрейший Никита Глебович
Алексеев, один из патриархов нашего шумливого сообщества.
- Ну, как там "племя младое, незнакомое"?
-- ревниво спросил он.
- Подлецов немного, к сожалению, преобладают подонки, -- ответил я.
Старику ответ понравился и он попросил объяснить,
чем одни отличаются от других. Я ответил и потом, и до сих пор с удивлением
обнаруживаю, что та понятийная импровизация оказалась очень точной: подлец
творит зло намеренно и с целью, подонок действует бескорыстно.
Вот пример, делающий это различие зримым.
Один из слушателей моей лекции на тему "Время - деньги" (это
было в начале 90-х, в самый разгар инфляции), юное дарование, открыл после
этого бизнес по прокату видеофильмов. Схема была такая: клиент брал на
неделю кассету за 30 рублей и оставлял залог в размере 200 рублей. Молодой
человек тут же обращал залог в доллары, через неделю 200 рублей превращались
в 300, разница и составляла смысл его "проката". И плевать он
хотел на мои слова о том, что спекулятивный ажиотаж вокруг инфляции еще
более распаляет ее и что не деньги надо делать, а дело: товары, услуги…
Компаньоном у юного дарования был закадычный друг.
Оба они - из плеяды последних пионеров. Когда им настало время уходить
в комсомол, обе организации рухнули. Председатель совета дружины и его
зам. по идеологической работе, он же главный редактор школьной стенгазеты,
не к ночи будь помянута, продолжали по-пионерски салютовать друг другу
и во время интимной пьянки вешали на себя красные галстуки. Так этот гл.редактор
любил подсовывать пожилым клиентам вместо любимых ими ретро всякую порнуху.
Те, если начинали возмущаться, получали невинный ответ: "это предыдущий
клиент перепутал, а я не проверил" и, если ему казалось, что ситуация
безопасна, давал телефон какого-нибудь другого клиента из той же возрастной
обоймы, радуясь возможной склоке. Денег он на этом не зарабатывал, но
получал истинное неслаждение.
Подонком был Павлик Морозов, сдавший в НКВД всю
свою деревню и всю свою родню, но подлецом был молодой корреспондент "Тавдинского
комсомольца" С. Михалков, построивший на этом поэтическую карьеру
в "Комсомолку" и Большую Советскую Литературу.
Подлецы обычно ненавидят подонков: на рынке зла
те сбивают цену. Подонки же ко всем относятся ровно. Чекисты сливают секс-подонков
в ванных, растворив их в серной кислоте.
Быть подонком - почти иключительно мужское занятие.
Зато сколько подлых баб мы встречаем на своем пути! И это объяснимо: мужчины
обычно бесцельны, женщины же - целеустремленны и ищущи.
Вот идет пара. Он: съехавшая на переносицу мохнатая
крыша ежиком, глаза в кучку, махровые уши, скуластые плечи. Она: яркий
макияж, пачкающий и мокрый при поцелуях и засосах, четко поставленная
речь, кокетство крокодила. Когда они проходят мимо вас к столику или причастию,
все хорошее и плохое, что было съедено вами, стремится навынос.
Фасмер определяет подлого как заимствование из
польского "простой народ". Польшу сгубили не подлые, а шляхта,
почти столь же многочисленная, как и смерды, но, судя по этимологии слова
"шляхта" - номады, "люди в пути", в основном безземельные
или малоземельные. Польская модель демократии (шляхтичи избирали короля
голосованием) - одна из самых продажных и закулисных. Россия теперь пытается
построить аналогичную модель. Про подонков уважаемый Фасмер молчит, брезгует,
стало быть.
Что касается В. Даля, то тут есть одна любопытная тонкость: согласно Далю,
есть в этом слове смысл "исподнее", помимо знакомых нам "грязный",
"бесчестный", "презренный", "низкий", "плохого
качества и разбора".
Презрение к наготе и прилегающему к ней исподнему
в нашей культуре может быть объяснено тем, что, в отличие от Европы, мы
не пережили Реннессанс с его обожествлением человека и его плоти. Наши
иконы обнажают лишь лица и кисти рук, все остальное - не просто в драпировках
бесформенных тканей и одежд, но еще и сковано тяжеленными окладами.
Отсюда - и определение актерского искусства как
подлого, и несусветность и жестокость русской народной порнографии и порнологии,
отсюда оценка сексуальной жизни как подлой в сознании большинства людей.
Подонство процветает там, где слаб институт частной собственности, где
на богатство (особенно чужое) смотрят с ненавистью и презрением, где воруют,
грабят и палят не ради своего обогащения, а чтобы у соседа не было того,
чего у меня нет.
Этот добрососедский круг все не идет у меня из
памяти: когда горел дом моей сестры, вся семья спасала и вытаскивала из
жаркого огня свои жалкие бебехи, а жадные сумерки с тенями соседей растаскивали
спасенное по своим домам и потом не пускали погорельцев в свой дом, чтоб
те часом не узнали свое барахлишко.
На этом недоброжелательстве к несвоему и сыграли
- в революцию 17-го года ("грабь награбленное") и в дереволюцию
начала 90-х (бери суверенитета и приватизируемого, сколько сможешь").
Подонка же В. Даль определяет совершенно в физическом,
утилитарном, а не в моральном смысле. Для него это - подстилка, осадок,
осевшая гуща. Неужели тогда не было подонков? А как же Швабрин? Лебезятников?
Или Акакий Акакиевич затмил собой все остальные разновидности "маленького
человека"? А может, и впрямь подонок - плод социальных потрясений,
революций, индустриализации и пятилетних планов развития народного хозяйства
СССР?
Подлецу противоположен благородный. Тот, кто с кровью матери воспринял
"цель не оправдывает средства", для кого собственное имя и честь
дороже благополучия и награды.
Подонку же противостоит аристократ. Аристократ
- это не признак происхождения. Это, по Аристотелю, принадлежность к "лучшим
людям".
Великое поколение Афин (конец 5-го века до Р.Х.)
объединяло в аристократию благородного Перикла (кстати, боровшегося с
"благородными аристократами") и неблагородного Сократа, благородного
Платона и неблагородного Ксенофонта… Аристотель, и сам - сын простого
провинциального, почти земского врача, считал, что аристократия - лучшая
форма правления. В этом России совсем не повезло. В ее истории аристократы
появлялись спорадически, нерегулярно и крайне редко, а вся российская
история - унылая вереница подонков каких-то захиревших норманнских и германских
родов, среди которых вдруг вспыхивали хрестоматийные подлецы: Иван Грозный,
Петр 1, Екатерина II.
И на каждого подонка типа Стеньки Разина всегда
находился свой Алексей Михайлович Тишайший, а на Емельку Пугачева - строгий
и суровый Александр Суворов.
Про советских и постсоветских лучше промолчать
- бумагу жалко.
При всех различиях подлеца и подонка одно их объединяет
несомненно. Они - слуги зла.
Что и как заставляет людей творить зло?
Причин, мне видится, несколько.
И первая из них - от признания нами самими своей
ничтожности.
Я как-то спросил одну, самую рядовую, но вместе
с тем весьма привлекательную участницу команды Георгия Петровича Щедровицкого:
- Я пытался флиртовать с тобой, а ты - ни в какую!
- Как можно? -- ведь это ж было на игре! В команде ГП!
Она готова была на многое - но не в соприкосновении
с величием дела, в котором участвует.
Или училка, получающая 54 рубля в месяц (было такое
в 60-е годы):
- Они (родители двоешника) предложили мне за каждую
тройку по пятерке. Какая низость!
Эти две - вне зла, ибо придают своему существованию
моральную значительность и значимость. Люди, следующие нравственному императиву
Канта (независимо от того, знают они этот императив или нет), свободны
от зла и недоступны ему в силу собственного величия.
Вторая причина впадения во зло - интимная и сокровенная
мыслишка, что все простимо и исправимо. Но тут-то и кроется нравственный
подвох и лукавство лукавого: простимо и исправимо только для претерпевшего
зло. Злодею же компенсации не положены по принципу Добра - оно некомпесаторно
по своей бесполезности. И - отольются кошке мышкины слезки. И не надо
откладывать Добро на потом. Если уж охота откладывать - то лучше зло.
Мы это начинаем постигать не сразу, а по мере приближения к выходу, когда
все меньше шансов отложить хоть что-то, а потому и начинаешь поневоле
сортировать: отложи худшее на потом, успей хоть что-нибудь доброе. И когда
нам говорят "помни о смерти", нам говорят именно об этом, о
выборе между Добром и злом, о предпочтении Добра.
Третья причина - видимая и кажущаяся безнаказанность
зла. Безнаказанность порождает личности: от щекотилы до Чикотило среди
подонков, а среди подлецов - от простенького бывшего пред. совета дружины
до леди Макбет в масштабе Мценского уезда или Англии.
Этот материал написан в горестной брезгливости
к персонажам и к самому себе, в той или иной мере причастному ко злу,
но он должен был быть написан - как покаянное признание и во исправление
будущей истории моей несчастной страны.
