Мы с Кеном повстречали
этого Ларри у водопада, любуясь на падающий с грохотом поток воды в глубине леса.
Разговорились. Он нам сказал, что есть ещё один изумительный по красоте водопад,
про который почти никто не знает. Поискав по карте, мы нашли этот водопад, а Ларри
взялся за проводника и предложил нам сесть в его грузовичок, что мы и сделали.
Вскоре
мы поняли, почему этот водопад никому, кроме местных жителей, не известен - ни
одного дородного знака, говорящего о нём, не было. Ларри сам заблудился в просёлочных
дорогах. Время было на исходе - у нас была запланирована поездка на пароходике,
- и мы попросили везти нас обратно. До поездки на пароходике оставалось около
полу-часа, и мы все втроём зашли в бар выпить пивка.
В баре
Ларри знали многие и было много взаимных приветствий. Он нам и себе заказал по
пиву и заплатил за это. Среди приветствующих была, как нам сказал Ларри, его бывшая
жена, которая мгновенно пристала ко мне с вопросом о моей национальности. Кен
опередил меня, сказав, что я из России. Она мгновенно побежала к другим, которые
после этого стали поглядывать на меня с явным интересом. Однако вскоре она вернулась
с ещё одним вопросом: "А какая у тебя ещё национальность кроме русской?"
Т.к. этот вопрос выпал из контекста "национальность - страна рождения",
то я ответил: "Еврей".
После этого она с энтузиазмом
стала описывать смесь своей национальности, которая оказалась итальянской, немецкой
и ещё какой-то. Но надо было идти выкупать билеты на пароходную экскурсию, и мы
стали прощаться. Ларри сказал, что, может быть, нас встретит после этой экскурсии
и предложил место переночевать на его участке на берегу одного их многочисленных
озёр. Как только мы вышли, из бара выскочил какой-то человек и спросил меня, играю
ли я в хоккей (русский- значит хоккеист), на что я ответил: "Конечно, какий
могут быть сомнения?", чем вызвал улыбки окружающих.
Мы
распрощались и пошли покупать билеты. К несчастью, на озере Верхнее стояла ветренная
погода и поездку отменили. Кен предложил пойти перекусить, но мне было неудобно
перед Ларри и мы зашли сказать, что поездки не будет, но нам хотелось бы остаться
на озере посмотреть закат - там они уникальны по своей красоте.
Ларри
провёл с нами это время, показав лучшее место, откуда можно было наблюдать закат.
После этого мы поехали к нему на участок, по пути купив еду и шесть бутылочек
пива.
Найти его участок было бы невозможно, даже зная адрес
и имея подробную карту, если бы мы не следовали за его грузовичком. Там мы быстро
развели костёр, в котором запекли картошку, поджарили сосиски на гриле, одновременно
потягивая пиво из бутылочек. Во время готовки Ларри вслух, как бы размышляя, сказал
ни к селу ни к городу: "Хм, еврей." Чуть позже он тоже ни к селу ни
к городу сказал мне, что воевал во Вьетнаме и что для него убить человека ничего
не стоит. Тут я в первый раз заподозрил нечто нехорошее, хотя Кен (он сам родился
и вырос в Нью-Йорке) говорил мне до этого, что встречался с такой категорией людей
и не верит им. Дело в том, что на вид Ларри было не больше 35 лет. Следовательно,
на момент окончания Вьетнамской войны ему было в районе 6 лет. Даже, если я и
ошибался в оценке его возраста на 10 лет (что было практически невероятно), то
ему на конец Вьетнамской войны было где-то 16, что также говорило об его лжи.
Мимохом
во время готовки, Ларри, просто интересуясь, спросил, смогу ли я найти самостоятельно
дорогу обратно. Это заставило меня зрительно вспомнить, как мы ехали, и я ответил
проложительно. Это восстановленный в голове рисунок дороги помог нам через пол-часа.
Когда
еда подоспела я достал остатки французского коньяка (треть бутылки) и мы тяпнули
на троих.
После уничтожения остатков конъяка мы с Кеном
стали достаточно интенсивно есть - мы здорово проголодались. Ларри стоял, прислонившись
к капоту своего грузовика и к еде не притрагивался. Постепенно его речь становилась
всё более и более агрессивной. Его агрессивность сначала была общей, но постепенно
стала склоняться в мою сторону. Я стоял рядом с большим пластмассовым ведром для
мусора и приготовился использовать его, как оружие. Идеальный выход из создающейся
ситуации нашёл Кен. Он изменил тему разговора, став обсуждать виды мотоциклов.
Ларри мгновенно переключился, но через пару минут в его глазах появилась прежняя
агрессивность. Ознако это выражение в считанные секунды сменилось на отсутствие
всякого присутствия, и он завалился спиной на капот грузовика. Затем он выпрямился
и с полным отсутствием сознания свалился на гравий перед своим грузовиком. Я склонился
над ним - его грудь мерно колыхалась - он то ли спал, то ли потерял сознание.
Кен
вслух сказал: "Влад, я хочу попить, не можешь ли посветить мне?", и
мы отошли к нашей машине. Я спросил шёпотом: "Уезжаем?" и получил утвердителный
ответ. Я предложил перенести Ларри с земли в его машину, но Кен не посоветовал
этого делать. Мы вскочили в машину и (помогло то, что я имею привычку парковаться
задом) дали ходу. Я мысленно поблагодарил Ларри за то, что он заставил меня продумать
обратную дорогу заранее и мы не имели никаких проблем с плутанием. Уже в дороге
Кен сказал, что держал руку в своём кармане на рукоятке ножа.
В
дороге мы жалели о разных вещах: Кен об оставленных трёх бутылках пива, а я об
оставленном хлебе, который сам испёк перед поездкой на UP. Просто хлеб был очень
вкусный.
