Иосиф Кременецкий, Ph.D.
( Миннеаполис, США)
Блокадные воспоминания в аспекте истории
Часть вторая

Сейчас неоднократно задумываешься, в чём причина быстрой смерти одних и успешной борьбы за жизнь других людей. За годы блокады в Ленинграде, по официальным данным, от голода умерло 850 тысяч людей. В действительности -больше. Как и вообще в жизненной борьбе, вероятность выжить и преуспеть всегда выше у наиболее активного и предприимчивого. Подчас, наиболее способный и даже талантливо одарённый, погибает. А хитрый, активный и умеющий нестандартно мыслить и действовать остаётся в живых. Хотя во время блокады всё строго нормировалось, но весьма значительный слой людей находил возможности использовать ситуацию в своих интересах. Был широко распространён "чёрный рынок". Люди, связанные с распределением продуктов питания и других жизненно необходимых вещей, процветали.

Кроме открытого рынка - "толкучки", которая располагалась на месте нынешнего Мальцевского рынка на ул. Некрасова (по-видимому существовали и другие аналогичные рынки, бывшие вне поля зрения автора), существовал и подпольный рынок, на котором операции производились через знакомых. В качестве покупателей на этом рынке выступали управдомы, работники военных госпиталей, работники продуктовых магазинов, офицеры интендантской службы, некоторые нужные ремесленники, а то и просто грабители квартир умерших.

Несмотря на строгий контроль и учёт продуктов питания, некоторые из них можно было купить или обменять на ценные вещи. А объяснялось всё просто. При такой смертности невозможен учёт распределения. Многие умирали, и пока до органов распределения доходили сведения о смерти, их талонами успешно пользовались другие люди.

Существовал и другой широко распространённый всегда в России приём - недовеса. Особенно при той средневековой системе взвешивания. Весы практически контролировать было некому. Им пользовались главным образом продавцы. Работники, связанные с распределением продуктов воинских частей, всегда имели в своём распоряжении некоторое количество неучтённых продуктов. Эти "излишки" и поступали на теневой рынок.

По внешнему виду эти люди заметно отличались от простых "дистрофиков". Например, мне хорошо запомнилось лицо продавщицы в магазине - угол Литейного и ул. Петра Лаврова, где мы отоваривали свои талоны. Её полные щёки резко контрастировали с впалыми щеками стоявших в очереди людей. Создавали "неучтённые запасы" и командиры воинских частей, руководители заводов, госпиталей, культурных учреждений. Почти всю блокаду работал Театр музыкальной комедии на пл. Искусств. Предприимчивые деятели культуры, выступавшие в воинских частях, кормились там за счёт "неучтённых излишков". Как всегда, перепадало кое-что и административному персоналу, без которого культура существовать не может.

Около нашего дома часто стояли военные автомашины. Если вы подумаете, что в нём скрывался военный объект, вы впадёте в большую ошибку. В нашем доме жил хорошо известный в округе часовых дел мастер. К нему для ремонта часов приезжали военные. В то время часы представляли семейную ценность и переходили от деда к внуку. Их время от времени приходилось ремонтировать. Ремонт был значительно дешевле новых часов. Этот мастер-часовщик и его семья неплохо выглядели. Дочка, молодая, интересная, частенько укатывала с ветерком на машине какого-нибудь офицера. Устраивались как-то и дворники, и похоронные команды, которые помогали отвозить на кладбище покойников. Одним словом, теневая экономика развивалась вовсю. Практика 74-х лет централизованной экономики показала, что общество без теневой экономики обходится не может даже в нормальные периоды своего развития.

Должен признаться, что и наша семья пользовалась её услугами. Иначе мы просто бы не выжили. Мама продавала и меняла на продукты многие из вещей: папины костюмы, часы, золотые украшения, меховые вещи. Даже витаминный экстракт, изготовление которого было налажено на одном из химических предприятий на Охте, мы с мамой ходили выменивать на отрез для костюма, оставшийся у папы.

В начале декабря в последний раз пришёл папа и сообщил нам, что их часть войск ПВО города перебрасывается на фронт. Предстояла очередная попытка прорыва блокады, как правило, недостаточно подготовленная, и поэтому зачастую безуспешная, но стоившая огромных жертв. Он пригласил нас придти на следующий день в казарму, где формировались части, для того, чтобы забрать его вещи. Казарма находилась на Выборгской стороне вблизи завода имени Карла Маркса (каково его теперешнее название, мне неизвестно). Эти здания существуют и сейчас. Но мы с мамой уже там его не застали. Больше мы его не видели. Получили лишь несколько писем. Он был весёлым и оптимистичным человеком, подбадривал нас и надеялся на хороший исход. Он беспокоился больше о нас, чем о себе. Успокаивал нас, повторяя - "Одна голова не бедна". Последнее письмо пришло в январе 1942 г.

Извещение о том, что он пропал без вести, пришло в феврале 1942 г. По рассказу его фронтового друга Исая Семёновича Азадовского, подтверждённому оставшимся в живых командиром взвода связи, он погиб от пули снайпера, его могила находится на левом берегу Невы. Там похоронены солдаты, погибшие в районе посёлка Красный Бор. Фотография братской могилы находится у нас в альбоме. В настоящее время её перестроили в виде мемориала.

Младший его брат, Яков Кременецкий, погиб в Белоруссии, что отмечено мемориальной доской. Старший брат Авраам Кременецкий, возраст которого не призывался, умер в блокадном Ленинграде и похоронен на Пискарёвском мемориальном кладбище. Средний брат Аарон Кременецкий работал на танковом заводе в Челябинске и дожил до 1988 г.

Добавлю некоторую известную мне информацию о противовоздушной обороне города. Осенью 1941 г. над городом были подняты сотни аэростатов воздушного заграждения (по уточнённым данным, 300 штук). Они значительно снижали опасности бомбёжек, поскольку препятствовали прицельному бомбометанию с небольших высот. Аэростаты представляли собой надуваемый баллон (метров 30 в длину) по форме напоминающий дирижабль. Он поднимался на высоту порядка 200 - 500 метров и удерживался тросом. Один из таких аэростатов располагался на площади у Спасской церкви перед моей школой. И я неоднократно наблюдал его запуск. Он надувался газом легче воздуха из баллонов. Управляли этим аэростатом военные девушки. У меня нет данных об эффективности этой системы обороны, но к зиме запуски аэростатов прекратились, и они были убраны. Что было причиной этого, не знаю. Может быть, недостаток газа, а может быть, неэффективность. Но зимой бомбардировки города производились редко. Летом 1942 г. уже аэростаты не применялись.

Кроме этих устройств, на больших площадях и скверах города располагались зенитные батареи 85-мм пушек. Таких батарей, насчитывавших 600 орудий, в городе было 160. В частности, такая батарея была и на Марсовом поле. Я неоднократно наблюдал вспышки разрывов зенитных снарядов, окружавшие вражеский самолёт, и слышал выстрелы зенитных орудий. К сожалению, сбитого зенитным огнём самолёта я не видел, хотя в газете и сообщалось об этом. После отбоя воздушной тревоги мы с друзьями до наступления зимы отправлялись на улицу собирать трофеи. Это были осколки зенитных снарядов. Старались брать те, на которых имелись буквенные или цифровые обозначения. Во всяком случае, зенитные пушки значительно снижали эффективность налётов.

Советские самолеты в это время редко показывались в небе Ленинграда. В начале войны система ПВО города насчитывала 400 истребителей. На всех пожарных каланчах города и в некоторых высоких зданиях были установлены посты ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи). Один из таких постов в здании пожарной части на улице Чайковского обслуживало подразделение моего отца до его переброски на фронт. Я неоднократно бывал в этой воинской части.

В различных местах на Неве я видел уцелевшие корабли Балтийского флота. Их оставалось достаточно много. Часть из них базировалась в Кронштадте, часть - в Ленинграде. Кроме того, флот имел около 300 боевых самолётов и 400 орудий береговой артиллерии. На говоря уже о портовых сооружениях и судостроительных предприятиях.

Золочёные купола известных соборов города были закамуфлированы. Несмотря на то, что ни один из ленинградских мостов не был повреждён, по льду Невы были проложены многочисленные тропы, по которым двигались люди, вернее тени. Иногда они тащили за собой саночки с грузом. Невский проспект был засыпан снегом. Не знаю, для какой цели некоторые разрушенные здания на нём маскировались под целые. На это тратились материалы, которые могли бы использовать жители города. Так, я отлично помню, что здание напротив дворца Белосельских-Белозёрских на углу Фонтанки и Невского было обито фанерой, и на ней были нарисованы окна.

Как я писал выше, несмотря на голод и холод мы, дети, всё же выходили на улицу по разным хозяйственным делам, а иногда и просто погулять. Естественно, что всё внимание наших взрослых уделялось Верочке, как самому маленькому ребёнку. Я считался вполне взрослым и, поэтому, по выполнении домашних обязанностей: колоть и пилить дрова, ходить за водой, занимать очередь за хлебом и т.д. - мне разрешалась некоторая самостоятельность. Сейчас мне кажется, что я, в моём нынешнем возрасте, допускал бы по отношению к своим детям меньше свободы, чем та, которой я пользовался. Особенно в условиях фронтового города, когда опасность была постоянно. Несколько раз находясь вдали от дома во время артиллерийского обстрела, я короткими перебежками между взрывами из одного подъезда в другой добирался до дому. Вообще, я заметил, что молодости свойственна уверенность в благополучном исходе даже рискованных дел. О старости этого не скажешь.

В тот год зима была ранней и суровой. Снег, естественно, не убирался, хотя основные магистрали для транспорта и пешеходов были кем-то расчищены. Транспортом пользовались только военные. Местами из сугробов торчали человеческие конечности. Прямо на снегу порой лежали люди, умершие в пути. По улицам медленно брели закутанные в тряпьё люди, которых называли "дистрофиками". На детских саночках провозили завёрнутые в простыни трупы людей. На Невском, перед чёрным от пожара Гостиным двором, среди сугробов, тёк водяной поток, из которого закутанные люди, напоминавшие приведения, черпали воду. Магазины работали лишь частично. Обычно в одном из отделов выдавали скудные пайки. Булочные работали почти все. Хлеб был хоть и в недостаточном количестве, но доставлялся почти без перебоев. В самые трудные времена в его состав вводили малосъедобные компоненты.

Помню, что в феврале открылся один магазин канцелярских принадлежностей на Литейном, напротив ул. Жуковского. Мы ходили туда как в музей. Во дворе нашего дома выросла огромная гора из нечистот. Поскольку канализация не работала, нечистоты выбрасывались из кухни прямо в окно. Морозы спасали от эпидемий.

Несколько слов об информации. Поскольку свободная информация отсутствовала, то правды о положении на фронтах мы не знали. Сообщения с фронтов поступали через радиосеть регулярно, но в сильно обработанном виде. Общая картина положения на фронтах всё же доходила до нас путём частных разговоров с военными или через людей, мобилизованных на возведение оборонительных сооружений. Широко велась и "наглядная агитация". Во многих частях города можно было видеть сатирические плакаты художников Кукрыниксы (карикатуристов Куприянова, Крылова и Соколова), стихотворения К. Симонова "Убей его" и стихотворное обращение Джамбула "Ленинградцы, дети мои.."

Естественно, что через радиосеть передавались и сообщения об изменении норм продуктов питания. Они подписывались обычно членом горисполкома Андреенко, ответственным за снабжение. Повышение норм выдачи продуктов рассматривалось как праздник. Сообщалось по радио и о воздушных тревогах и об артиллерийских обстрелах. В этом случае обычно указывались наиболее опасные районы города. Уже в 1942 г появились в печати стихотворения Ольги Берггольц, Анны Ахматовой и др. После войны мне стало известно, что Анна Ахматова была вывезена из Ленинграда на самолёте по личному указанию Сталина. Был вывезен и Шостакович и другие известные деятели науки и искусства.

Великая Отечественная война по своим масштабам и жестокости не имеет равных в истории. Советские вооруженные силы потеряли в ожесточённых боях только второй половины 1941 года 5,3 миллиона человек. Многие из них попали в плен. Значительная часть из них не перенесла тяжёлых условий гитлеровского плена. По официальным данным за весь период войны пленные составили 39,4% от всех безвозвратных потерь. Было уничтожено или захвачено почти всё подготовленное перед войной тяжёлое вооружение, горючее, боеприпасы и т.д. Была почти полностью уничтожена авиация на аэродромах. Но эта информация не попадала к советским людям. Она нейтрализовалась советской пропагандой.
"Пропагандистская война", которая с первых дней войны велась советской информационной системой, сводилась к тому чтобы убедить народ, что германские сообщения представляют собой вымысел. Для надёжности всякая возможность получить информацию из печати и радио врага пресекалась. Поэтому весьма значительным источником информации были слухи.

Все коротковолновые радиоприёмники необходимо было сдать. Помню, что мы свезли в начале войны на детской колясочке всеволновый радиоприёмник 6Н1, весивший около 20 килограмм, на сборный пункт Гостиного двора,. В городской транспорт с ним не пускали. Листовки немцев милиционеры и военные стремились полностью изъять. Проводилась чёткая линия на то, что всякие сомнения в окончательной победе отметались в корне, сводки с фронтов сообщали об отходе советских войск, но эти поражения интерпретировались в терминах преднамеренной тактики, имеющей целью выматывание немцев и подготовку решающего наступления.

Ни Сталин в своих выступлениях, ни какой-либо другой государственный деятель, ни тем более работники пропагандистского аппарата, не отклонялись от главной пропагандистской линии. Вся агитация была направлена на то, чтобы сохранить уверенность в конечной победе. Обычные повседневные дела военных и гражданских лиц интерпретировались как "героические подвиги". Даже создавались героические мифы.

Параллельно велась обширная организационная работа. Вся организационная работа в тылу и на фронте проводилась так, что страна ориентировалась на длительную борьбу, в которой, несмотря на временные неуспехи, окончательная победа - это вопрос времени. Играл свою роль и страх, навеянный репрессиями 30-х годов. Деятельность органов НКВД ещё более усилилась, по сравнению даже с предвоенным временем.

Начиная с первого военного выступления, Сталин неукоснительно проводил в жизнь линию на осуществление тотальной войны. Она заключалась в перебазировании промышленности на восток и её срочной активизации, перевооружении армии, постоянных контратаках на фронтах, развитии партизанского движения в тылу врага, интенсивной подготовке резервов. Советские войска на фронтах постоянно атаковали противника, часто безуспешно, атаки не были подготовлены, сопровождались большими потерями, но они изматывали наступающие немецкие войска и наносили им значительные потери. А главное - привели к срыву планов молниеносной войны, хотя потери советских войск были значительно выше. Ведь на молниеносную войну была главная ставка авантюриста Гитлера.

Эта стратегия была доведена до сведения всех советских командиров и проводилась с необычайной настойчивостью. Надо признать, что она привела к грандиозным результатам - гитлеровская военная машина была сломлена и первые ошеломляющие победы фашистских войск сменились грандиозными поражениями и полным разгромом. За полтора года войны немецкие войска дошли до Кавказа и были примерно в те же сроки (уже к 1944) году выброшены за пределы страны. При том, что отсутствовал фактор внезапности и немецкая армия имела большой военный опыт! Результат феноменальный. Это не имело прецедентов не только в русской, но и в мировой истории.

Ведь после суворовских побед, да и то против азиатской Турции и незначительных сил французов во время итальянского похода, когда суворовские войска в конце концов еле унесли ноги через альпийский перевал, ни в одной крупной войне Россия не побеждала. Войны в Средней Азии, конечно, не в счёт. Война 1812 года закончилась уходом французов более всего из-за сурового климата; Крымская война закончилась поражением. Японская война тоже, Первая мировая поставила страну на грань полного поражения. Число русских в немецком плену в Первую мировую тоже исчислялось миллионами.

Современникам, не связанным непосредственно с управлением войсками, было не всегда известно, какие усилия и жестокие меры были использованы для того, чтобы удержать разваливающиеся под ударами немцев фронты. Прибыв в Ленинград в самое тяжёлое время, генерал Жуков в сентябре 1941 г. подписывает приказ № 0064, где сказано:

"Военный совет Ленинградского фронта приказывает объявить всему командному, политическому и рядовому составу, обороняющему указанный рубеж, что за оставление без письменного приказа Военного совета фронта и армии указанного рубежа все командиры, политработники и бойцы подлежат немедленному расстрелу. Настоящий приказ командному и политическому составу объявить под расписку. Рядовому составу широко разъяснить."

В очень редких случаях командир решается на такой приказ. Подобную же жестокую политику проводил Сталин по отношению к войскам не взирая на лица в первые 1,5 года войны. Широкую огласку получил его приказ № 227, отданный через год с требованием остановить прорвавшегося на юге противника. А о приказе Жукова не говорится ни слова. Разумеется, такие приказы всегда отрицательно воспринимаются общественностью. В демократических странах он был бы вряд ли возможен, но кто может сказать, как повернулись бы исторические события, если бы советское руководство не проводило бы жестокой политики сопротивления агрессору!...

Разумеется, параллельно с этими действиями велась и пропаганда, в основу которой была поставлена защита свободы, демократии, борьба за высокие идеалы человечества против гнусных варваров, которых олицетворяли гитлеровцы. Эта пропаганда велась довольно искусно и достаточно настойчиво и последовательно. И она оказывала своё действие. Широкий резонанс получали сообщения о зверствах гитлеровцев. Об этом постоянно сообщалось по радио и в газетах. Уже появились первые разоблачительные статьи И. Эренбурга, оказывавшие большое психологическое действие как на фронте, так и в тылу. Часто выступали по радио ленинградские поэты и писатели со своими произведениями, призывающими ненавидеть врага. Судя по тому, что мне приходилось слышать в очередях, ненависть к гитлеризму пробудить удалось.

Пропагандистская кампания проводилась и за рубежом. Такие мероприятия, как поездка в США членов Еврейского антифашистского комитета Михоэлса и Зускина, деятельность других национальных антифашистских комитетов позволяли завоевать американское общественное мнение и собрать значительные суммы денег для нужд войны. Практиковались и различные агитационные мероприятия и другими национальными организациями. В своей пропагандистской кампании Сталин решил сыграть на религиозной и националистической струне русского народа, делая большие уступки православной церкви, восславляя полководцев прошлого, всячески раздувая славу русского оружия, особые качества русского солдата и и т.д. Но главным усилием пропаганды были фильтры для информации о текущих событиях, появляющейся в заграничной прессе.

К слову сказать, пропагандистская война не является монополией коммунистов. Она велась и в Германии, и в демократических странах Запада. По-настоящему активно она начала вестись в Первую мировую войну. Но развернулась в полную силу во вторую. Иногда к нам попадал журнал "Британский союзник", издававшийся на русском языке англичанами для СССР. Он тоже имел явно выраженный пропагандистский характер. Важность формирования общественного мнения сейчас признают все. Даже в Америке обработка масс постоянно ведётся в направлении борьбы с главным врагом. В разное время в качества главного врага выступают разные идеологии. Это то коммунистическая идеология, то исламский фундаментализм.

Пропаганда, как правило, не вполне отражает историю. Она сознательно идёт на истолкование исторических фактов так, как это нужно правящей элите общества. Например, сейчас в США она направлена на то, чтобы исказить историю Второй мировой войны, непомерно увеличив вклад в разгром фашизма США и Великобритании. Не могу сказать, что здесь пропаганда грубо инспирируется государством. Но она отражает идеалы и пристрастия элиты общества. А они не всегда совпадают с гуманитарными идеалами. В фильмах и телепрограммах Америки о войне сознательно "забывается" о решающем вкладе СССР в победу и представляется дело так, как будто войны на Востоке совсем не было, а если и упоминается о ней, то как о событии местного значения.

Но существенным отличием американского общества от советского, в стиле пропаганды, является то, что коммунисты запрещали материалы, не соответствующие духу их пропаганды, а в Америке это не запрещено. Здесь всегда при желании можно найти правдивые исторические материалы. Только рекламы они не имеют и до широких масс, как правило, не доходят.

Естественно, что читателя этих записок интересует вопрос, как человек переживает чувство голода и что он при этом испытывает. Да ещё в условиях стресса. Существует такое понятие - дистрофия и производное от него - дистрофик. Это человек, находящийся в стадии крайнего истощения. Что касается нашей семьи, то никто из нас, стараниями нашего спасителя дяди Бори и благодаря предусмотрительности и энергии старших членов семьи, в этом состоянии не был. Близкое к этому состояние мы в отдельные моменты ощущали. Насколько это сохранилось в моей памяти, то никаких болей в животе или других местах никто из нас не испытывал. Недоедание выражалось в состоянии апатии, головокружении при занятиях, требующих физических усилий, быстром уставании, потере интереса к окружающему. Иногда голодный понос. Из рассказов взрослых было известно, что человек в состоянии дистрофии впадал в апатию и часто лёжа дожидался своего смертного часа. Известно было и о существовании профилакториев, куда иногда брали дистрофиков и как-то лечили их. Но таких учреждений было крайне мало и попадали туда люди известные - учёные, артисты, писатели и т.д.. Я слышал о том, что кто-то из известных мне людей попадал туда, но результатов лечения я не видел и даже не знал о них.

Не знал я и о питании партийной верхушки. Без сомнения, она не голодала. Но появляющиеся сейчас в печати сообщения о "лукулловых пиршествах" партийной элиты представляются мне пропагандистским ходом авторов подобной информации. Сталин был аскетом, и этот стиль жизни он насаждал среди своих клевретов. Да и фотографии и киноматериалы того времени не фиксировали надутых, лоснящихся физиономий партийных руководителей Ленинграда. Наоборот, они подчёркивали свою скромность и причастность к общим страданиям.

Что касается других людей, которых мы встречали на улице или в магазине, то дистрофик в первую очередь обращал на себя внимание своим отрешенным видом и странно потухшим взором. В его глазах были видны страх, отчаяние, покорность неизбежности. При конечной степени дистрофии наступала апатия. Обычно такой человек медленно передвигался и являл собой вид неземного существа, скорее призрака. Голод изменял и психику человека. Иногда такой человек был склонен к экстраординарным поступкам. Люди, достигшие такого состояния, крайне редко выживали. Их сознание парализовалось раньше смерти.

Вообще, было замечено, что более полные по комплекции люди переносили блокаду лучше, чем тощие. Женщины переносили лучше мужчин. Наиболее вероятными жертвами были одинокие люди, учёные, лишенные практических навыков, больные с затрудненным передвижением, беженцы из пригородов Ленинграда, не имевшие корней в городе. Часто один за другим вымирала вся семья.

Сильно исхудавших людей, напоминающих снимки из гитлеровских концлагерей, я видел в бане хлебозавода, в которую мы пошли с отцом в один из осенних месяцев. Кроме отдельных бань, вымыться было негде. Вообще, попасть в баню было очень трудно, бань было мало и вшивость была в то время обычным явлением. Довольно долго работала баня на ул. Чайковского. Использовались и бани при предприятиях. Вид людей в банях производил ужасающее впечатление. Во время ожидания своей очереди в баню на ул. Чайковского я сам видел многочисленных вшей на одежде людей. Да и нас вшивость не миновала.

Ещё одно любопытное наблюдение. Многие хронические болезни прошли у людей бесследно во время блокады. Так, например, моё хроническое воспаление уха, которое до войны не поддавалось лечению, несмотря на усилия столпов медицины, исцелилось во время блокады. Это же замечалось и у других наших знакомых, что свидетельствует в пользу лечения голодом - конечно, разумным...

Голод толкал людей на преступления. Естественно, преступления совершали люди, не находившиеся в состоянии дистрофии. Жулики на рынке тоже не дремали. Процветали воровство и грабежи. Разворовывали вещи умерших. Иногда нападали и грабили прямо в местах скопления людей. Вспоминаю как одна женщина кричала, что ей разрезали пальто и вытащили кошелёк. Кража или утеря карточек была равносильна смертному приговору. В декабре 1941 года умирающих становилось всё больше. Иногда попадались грузовики, полные трупов людей, которые вывозились на Пискарёвское поле или другие подобные братские кладбища.

Свирепствовала цинга. Мы нашли источник витаминов. На одном из химических предприятий (я точно не помню на каком, но знаю, что это где-то на Охте) изготавливали витаминный экстракт из еловых ветвей. Ходили с мамой туда и меняли вещи на этот экстракт у работников. Невкусно, но пить надо. Это спасает от цинги.

Октябрь был одним из трудных месяцев не только для Ленинграда, но и для всей страны. Немцы продолжали сжимать кольцо. Попытка наших войск прорваться в районе Синявино не удалась, однако, небольшой плацдарм в районе Московской Дубровки остался в наших руках, но и он вскоре был оставлен. Официальной информации о положении на фронтах нет, но кое-что узнаю от дяди Бори и других знакомых. Немцы пытаются замкнуть второе кольцо. Занята станция Малая Вишера на московской железной дороге, немцы подходят к Волхову.

Ситуация настолько осложнилась, что по Ладоге спешно эвакуируются некоторые сотрудники оборонных заводов и институтов, которые не смогли выехать ранее. Вывозится ценное оборудование. В это время немцы предприняли решающую попытку замкнуть второе кольцо вокруг Ленинграда. 8-го ноября они взяли Тихвин. Но борьба не прекратилась. 30-го декабря советские войска перешли в наступление и закончили операцию продвижением на 100 - 120 км обеспечив движение грузов к ст. Войбакало и сорвав тем самым создание второго кольца вокруг города. Тихвин был освобождён. Было заметно, что военная судьба изменяется в лучшую сторону.

Наступает декабрь. К декабрю гитлеровцы выдохлись и решили не предпринимать усилий по взятию города, надеясь, что и без усилий город окажется в их руках. Бомбёжек почти не стало. Обстрелы происходили довольно редко. Но горят дома. Один за другим. Что является причиной, неизвестно. Скорее всего, это печки "буржуйки", используемые для обогрева и приготовления пищи, или случайная неосторожность голодных людей с повреждённой психикой. Наблюдаю, как пожарные тушат дома на ул. Чайковского и, затем, на ул. Пестеля. Несмотря на действия пожарных, вся внутренность домов сгорает полностью. Каменный фасад остаётся. По инерции принято говорить, что это вредительство.

При нашем ограниченном круге общения мы не можем судить о настроениях в городе. Иногда слышишь разговоры, что некоторые люди ждут прихода немцев. Ходят слухи, что сигнальными ракетами указывают немецким самолётам цели при бомбёжке. Даже говорят, что это дело рук "ремесленников" (так называли учеников ремесленных училищ). Но НКВД твёрдо держит всех в узде. Я ни разу не встречался с голодным бунтом, саботажем или каким-нибудь другим нарушением порядка. Рассказывали, что были случаи выхватывания хлеба из рук. При этом будто бы толпа набрасывалась на беднягу дистрофика и его убивала. Я этого не видел. То, что я видел, - это как люди спокойно и понуро стоят за своей пайкой, получают и быстро уходят прочь. Это теперь некоторые националисты, включая и известных писателей-деревенщиков (В. Астафьев и др.), говорят о том, что лучше было бы сдать город немцам. Для нас это означало бы неминуемую смерть от руки немцев и их прихвостней. Вообще, подобных разговоров во время блокады я не слышал.

Начала работать Дорога жизни на Ладоге. Как я узнал впоследствии, точная дата её вступления в строй - 22 ноября. Об этом сообщали в радиопередачах. Она работала всю зиму вплоть до оттепели. На кинокадрах видно, что в марте машины шли по полколеса в воде. Дорогу часто бомбили, и многие машины с их водителями нашли свою смерть в ладожских глубинах. На определённых расстояниях вдоль трассы располагались пункты помощи и зенитные орудия. Часто зенитки обслуживали женщины.

В начале декабря наши войска начали наступление под Москвой. В результате наступления Красной Армии на центральном фронте были разгромлены и отброшены на большое расстояние (местами до 400 км.) главные силы немецкой группы Центр, пытавшиеся взять Москву. Сражения продолжались до 22 апреля. Отбито много городов и мелких населённых пунктов. В кинотеатре "Спартак" (в феврале он уже работал) я смотрел хронику об этих боях. Множество разбитой немецкой техники вдоль дорог. Трупы немцев. Это известие сильно подняло дух ленинградцев, за исключением тех, кто надеялся на их приход. Оно возродило надежду и помогло переносить голод. Немецкий военный историк К. Типпельсткирх (кстати, непосредственный участник событий) писал. "…Для дальнейшего ведения боевых действий исход этой зимней кампании имел гибельные последствия, которые в дальнейшем могли повлиять на провал не только Восточного фронта." Так оно и оказалось.

Как я упоминал выше, среди блокадников были и те, которые ждали немцев. Трудно оценить число этих скрытых гитлеровцев среди различных людей и даже целых народностей Союза. Невозможно отрицать, что люди часто проявляют национальное единомыслие. Жили в городе и люди, имевшие немецкие корни. До революции в Петербурге жило много немцев. Они частично смешались с русскими. Даже среди знакомых нашей семьи были такие люди. Слышал я и высказывания, что немцы - культурные люди и нечего их бояться. Говорили и что жестокости немцев - выдумки коммунистической пропаганды. Но действительность, как потом стало известно, превзошла все домыслы и слухи. Впоследствии стало ясно многое из того, что мы тогда не знали. Но до Нюрнберга путь ещё был очень долог.

Как стало известно мне много позже, в оккупированных районах местных гитлеровцев оказалось значительно больше, чем предполагали. Жестокое коммунистическое правление наводило на них страх и озлобление. И они затаились до поры, пока не вошли немецкие войска. Тут-то они и отыгрались. В основном на евреях. Жестокостям немцев подверглись и люди коренных национальностей. Досталось и русским, которые поддерживали советскую власть или только подозревались в этом. Националистическая зараза всегда пробивается в трудные времена. И теперь в 90-х годах, после крушения коммунизма в России, многие раскрылись. Наиболее "твердокаменные коммунисты" оказались весьма активными капиталистами и даже монархистами и фашистами, с поразительной лёгкостью сменившими идеологию. Так что я уверен, что нам грозила бы неминуемая жестокая смерть в случае падения Ленинграда.

Иногда приходит в голову мысль, что в силу исторической судьбы управление народами России вряд ли возможно без достаточно жесткой власти. Им ещё необходимо пройти определённый путь до уровня европейского общественного сознания. Хотя пример Германии и других стран говорит о том, что взрыв нацизма возможен и в культурной европейской нации. Однако я не могу не чувствовать глубокой благодарности великому русскому народу за Победу.

В России, на мой взгляд, бросается в глаза разница между интеллигенцией высочайшего мирового уровня и массой, тяготеющей к вольнице и анархии, сохраняющей многое от ордовой ментальности. Но есть ещё и определённая часть людей - будем называть её полуинтеллигенцией, которая особенно подвержена духу национализма. Именно в недрах этой части общества сосредоточены запасы "живой силы антисемитизма" и национализма вообще. Это вовсе не означает, что среди интеллигенции нет антисемитизма и национализма, но там его немного. В массе простого народа тоже существует дух национализма, но её отвлекают другие проблемы, и она обычно инертна и слепо следует за вожаками. Сказывается, конечно, и наследие жестокой гражданской войны и годы большевистских репрессий, в которых белая пропаганда обвиняла евреев.

Это касается не только русского народа. Националисты и сторонники Гитлера находились и среди западных народов. Многие немцы, французы, швейцарцы и венгры тоже себя проявили как ярые сторонники гитлеризма. Сочувствующие идеям фашизма были и среди английского высшего общества и даже среди высшего класса США. Как раз русские в целом показали себя более стойкими антинацистами. Судя по всему, нацизм как идеологию ещё рано списывать со счетов.

Но, несмотря на блокаду, жизнь огромного города продолжала теплиться. Работали заводы по ремонту военной техники, в госпиталях лечили людей, учёные продолжали свои исследования, работали многие службы гражданской инфраструктуры. На улицах были расклеены агитационные плакаты. Газету "Ленинградская Правда" мы не получали, но радио работало регулярно. Часто слышали репортажи ленинградского радиожурналиста Лазаря Маграчёва, выступления известных поэтов и писателей. Все ожидали повышения норм. Через некоторое время передали приказ Ленгорисполкома за подписью Андреенко (бумаги за подписью этого товарища мы ожидали, почти что как верующие люди ожидают Мессию) о некотором повышении норм хлеба и других продуктов.

Начинала чувствоваться деятельность Дороги жизни. Её работа оказалась возможной потому, что в декабре под Тихвином была сорвана попытка немцев создать второе кольцо окружения вокруг Ленинграда. По официальным данным, за период действия Дороги жизни в Ленинград перевезено свыше 1 миллиона 615 тысяч тонн грузов и из города эвакуировано около 1 миллиона 376 тысяч человек. Доставка грузов по Дороге Жизни занимала свыше 10 дней. За время её работы было потеряно около 1000 грузовиков. Много машин простаивало из-за технического несовершенства моторов того времени. По Дороге жизни перебрасывались и пополнения армии. Мы сами эвакуировались из города по Дороге Жизни, правда, уже водным путём, и воочию убедились в том, что она достаточно эффективна. К весне она обеспечивала нужды оставшихся в живых жителей города и снабжение войск Ленинградского фронта.

Но весь январь 1942 г. и часть февраля смерть продолжала косить людей. Я сам видел на улице Восстания (Знаменская) грузовики, наполненные трупами людей. Говорили, что в декабре и январе в сутки умирало до 30 000 человек. В феврале уже число смертей проявило тенденцию к уменьшению. Наш спаситель дядя Боря приезжал с фронта ещё несколько раз. Настроен он был оптимистично. Считал, что перелом в войне уже наступил. Таким же патриотом и беспартийным коммунистом, стойко державшимся своих убеждений, он оставался всю жизнь.

Иногда я, начитавшись диссидентской литературы и наслушавшись разных "вражьих голосов", резко возражал ему. Сейчас об этом сожалею. Он спас жизни всей нашей семье и достойно прожил свою жизнь. Уже в ноябре 1941 г. он приехал с Волховского фронта и был уверен, что прорыв блокады уже близок. В действительности это событие произошло лишь через год - 17 января 1943 г. (в это время мы находились уже в Новосибирске). Был отвоёван узкий участок на берегу Ладожского озера. В августе 1943 г. части Ленинградского и Волховского фронтов сорвали в результате Мгинской наступательной операции новые попытки врага восстановить кольцевую блокаду вокруг Ленинграда. А полное снятие блокады произошло лишь 27 января 1944 г. благодаря успешным действиям Ленинградского и Волховского фронтов. Противник оказался значительно сильнее, чем мы предполагали. Это тем более подчёркивает величие подвига советского народа.

С наступлением 1942 г. продовольственные пайки продолжали периодически увеличиваться. Как я уже упоминал, появились учреждения для спасения людей - стационары. Может быть, они и были раньше, но я услышал о них только в начале 1942 г. Мы узнали о том, что некоторые знакомые попали в эти учреждения и лечились там от дистрофии. Но дальнейшая их судьба мне неизвестна.

Появилось электрическое освещение в отдельных домах, госпиталях. Как я узнал позже, это был результат того, что по дну Ладожского озера проложили кабель от Волховской ГЭС; зимой действовала воздушная линия передач, установленная на льду озера. В этой работе участвовали инженеры з-да "Севкабель", на котором я впоследствии работал. Я был знаком с этими людьми. Был проложен также и трубопровод для подачи топлива в город. Весной жизнь в городе значительно оживилась. Голода уже не было, и смертность от голода пошла на убыль. Умирали лишь сильно ослабленные люди. В городе был пущен трамвай. Открылись школы. Но обстрелы продолжались и усиливались. По моим воспоминаниям, для города, находившегося в каких-нибудь 5 - 7 милях от переднего края противника, обстановка была сносной. В райсовете Дзержинского района даже был создан отдел по распределению продуктов и вещей для детей. Мы получали от него какую-то помощь.

Рассматривая сейчас деятельность руководства обороной города, особенно в условиях появившейся "свободы печати", не могу не отдать должного деятельности всех звеньев как гражданского, так и военного. Они свою задачу по беспримерной в истории 900-дневной обороне выполнили, несмотря на ошибки, которых в таком деле избежать невозможно. Цена была очень высокой. Т.к. история не имеет сослагательного наклонения, то невозможно судить с точки зрения результатов войны, что было бы лучше в то время: сдать город врагу или продолжать его оборонять? Для нас, евреев, такой альтернативы не существовало. По статистическим данным, в городе оставалось около 150 000 евреев и семейно связанных с ними. В случае сдачи города этим людям грозила неминуемая мученическая смерть.

А как для русских? Практика показывала, что им, как правило, не грозило тотальное уничтожение. Им было уготовано в "восточных протекторатах" лишь существование в качестве людей второго сорта под покровительством немцев. Но ленинградцам гитлеровцы готовили особую участь. По некоторым сведениям, им тоже грозила суровая расправа и смерть от эпидемий. Многие русские, принимавшие активное участие в обороне, были бы тоже уничтожены. А общее направление гитлеровской политики предусматривало вымирание населения этих районов и освобождение их для немецких колонистов.

Судя по тому, как немцы обращались с русскими военнопленными (2\3 военнопленных погибли), они не стали бы заниматься кормлением измождённого ленинградского населения в случае падения города. Одним из вероятных исходов, на мой взгляд, после сдачи Ленинграда - даже, скорее, неминуемым, было бы поражение Советского Союза. Развитие событий с большой вероятностью могло бы пойти по следующему сценарию: направление освободившихся немецких и финских войск в северные области и прекращение поступления помощи союзников через Мурманск и Архангельск. Обход Москвы и тотальное поражение. Затем, в соответствии с гитлеровскими планами, - колонизация западной части Советского Союза с превращением её во вспомогательную зону Великой Германии.

Вот как определяет Розенберг (назначенный Гитлером уполномоченным по делам восточных территорий) цели германской политики:

"...На долю национал-социалистического движения выпало осуществить политический завет фюрера, изложенный в его книге, и навсегда уничтожить военную и политическую угрозу с Востока. Поэтому эта огромная территория должна быть разделена в соответствии с её историческими и расовыми признаками на рехскомиссариаты, каждый из которых имеет различное политическое предназначение. Так, например, перед имперским комиссариатом Остланд, включающим Белоруссию, будет стоять задача подготовиться путём постепенного превращения его в германизированный протекторат к более тесной связи с Германией. Украина станет независимым государством в союзе с Германией, а Кавказ с прилегающими к нему северными территориями станет федеральным государством с германским уполномоченным представителем. Сама Россия должна занимать в будущем только принадлежащую ей территорию." /Документ НП 1030-ПС, США-144/

О судьбе самого Ленинграда и его жителей в случае сдачи врагу ясно из секретной директивы военно-морского штаба от 22 сентября 1941 г. за № 1-а 1601/41 " О БУДУЩНОСТИ ГОРОДА ПЕТЕРБУРГА."
"2. ФЮРЕР РЕШИЛ СТЕРЕТЬ ГОРОД ПЕТЕРБУРГ С ЛИЦА ЗЕМЛИ. ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ СОВЕТСКОЙ РОССИИ НЕТ НИКАКОГО ИНТЕРЕСА ДЛЯ ДАЛЬНЕЙШЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ ЭТОГО БОЛЬШОГО НАСЕЛЕННОГО ПУНКТА. ...
4. ПРЕДПОЛОЖЕНО ТЕСНО БЛОКИРОВАТЬ ГОРОД И ПУТЁМ ОБСТРЕЛА АРТИЛЛЕРИЕЙ ВСЕХ КАЛИБРОВ И БЕСПРЕРЫВНОЙ БОМБЁЖКИ С ВОЗДУХА СРАВНЯТЬ ЕГО С ЗЕМЛЁЙ.
ЕСЛИ ВСЛЕДСТВИЕ СОЗДАВШЕГОСЯ В ГОРОДЕ ПОЛОЖЕНИЯ БУДУТ ЗАЯВЛЕНЫ ПРОСЬБЫ О СДАЧЕ, ОНИ БУДУТ ОТВЕРГНУТЫ."

Это касается гуманитарной целесообразности. В печати иногда снова поднимается вопрос о стратегической целесообразности удерживать Ленинград ценой таких человеческих жертв. Некоторые авторы размышляют - не велика ли цена защиты этого города? Этим господам я могу ответить, что другой альтернативой являлось поражение страны со всеми дальнейшими последствиями. Исходя из этой логики следовало бы сдаться сразу, "избежав" при этом потери 27 миллионов человеческих жизней. Мои соображения следующие:

1. Несмотря на продвижение немецких войск о сдаче никто не думал. Руководство страны не теряло уверенности. Войска бросались в контратаки, действительно изматывая гитлеровцев и выигрывая стратегическое время, что и, наряду с ростом производства вооружений, привело к Победе.

2. Потеря города означала потерю огромных ценностей для страны. При потере Ленинграда терялся весь Балтийский флот и его береговая инфраструктура, не говоря уже о громадных культурных ценностях и моральном эффекте. В городе оставалось много крупнейших предприятий. Знаменитые впоследствии "катюши" делались на заводе им. Калинина.

3. Вражеские войска в случае сдачи города прорывались на север, перерезая важнейшие транспортные коммуникации, связывающие с северными портами. Это был кратчайший путь, по которому шла военная и экономическая помощь союзников. Два другие пути - через Чукотку и через Иран - были очень трудны.

4. Высвобождалось значительное число войск для атаки Москвы и глубокого обхода её с севера. Открывался путь Уралу - базе советской военной промышленности.

5. Неоднократные попытки прорвать окружение и соединиться с армиями Волховского фронта ни к чему не приводили, и сдача города в тех условиях была чревата уничтожением и пленением всех войск Ленинградского фронта. Отходить им было некуда.

6. В результате успешного наступления под Москвой в декабре 1941 года у командования и городских властей появилась надежда на скорое освобождение Ленинграда.

Таким образом, дальнейшее развитие событий после сдачи города имело бы очевидный исход. Оно могло бы привести к поражению СССР, США и Англии, в лучшем случае оставление за ними призрачной независимости и превращение их в вассальные государства Великого германского рейха. В Восточной Азии и Китае могло бы установиться господство Японии. Вспомним начальные успехи Японии в войне, представлявшие серьёзную угрозу США и Австралии. Аппетиты японцев, по-видимому, включали бы и наш Дальний Восток. Я уверен, что после крушения Советского Союза Великобритания оказалась бы неспособной противостоять Гитлеру, а США перешли бы от демократии к гитлеровской нацистской форме правления, т.к. позиции расистов в стране были весьма сильны, да и сейчас не слабы.

Очень велика цена Победы! Историки могут найти в действиях тогдашних руководителей массу ошибок. Но никогда не удастся доказать, что кто-либо мог бы сделать это дело лучше.

К весне жизнь в городе становилась несколько легче. Ещё умирали с голоду сильно ослабевшие люди, но уже значительно реже. Была организована уборка накопившихся за зиму нечистот. В частности, в нашем доме были привлечены все способные к работе жильцы к уборке двора. То же было и в других домах. Везде можно было видеть группы людей, которые кололи ломами глыбы льда и грузили их на машины. На крупных магистралях города работали воинские части. Разбитые глыбы льда вывозились и сбрасывались в реки и каналы города. Всё это было осуществлено до наступления тепла. Мне неизвестно, производились ли ещё какие-либо противоэпидемические мероприятия, но это безусловно позволило предотвратить возникновение эпидемических заболеваний.

Уничтожение оставшегося населения города путём эпидемий, оказывается, тоже было предусмотрено гитлеровским командованием. Цитирую секретную директиву верховного командования вооруженных сил от 7 октября 1941 г. за №44 1676/41.

"...Следует ожидать больших опасностей эпидемий. Поэтому ни один немецкий солдат не должен вступать в Москву или Ленинград. Кто покинет город против наших линий (из числа его жителей и находящихся в нём войск - И.К.) должен быть отогнан огнём."

Под вечер 3-го апреля 1942 г. я вышел погулять. Обычно моя прогулка проходила по замкнутому четырёхугольнику - ул. Пестеля, Литейному пр. и Кирочной ул. Этот путь составлял не более одного километра. С крыши дома Красной Армии сбрасывали подтаявший, слежавшийся снег. Вначале мне показалось, что началась бомбардировка. Настолько нервы были напряжены. Даже звук, возникающий при заводке автомобиля в первое мгновение воспринимался как сигнал воздушной тревоги. Но это, действительно, были удары глыб льда о мостовую. Когда я уже подходил к своему дому, началась настоящая бомбардировка. Представляется, что это была одна из интенсивных бомбардировок города, а, может быть, и самая сильная. Районом бомбардировки был Васильевский остров. Бомбардировка сопровождалась артиллерийским обстрелом позиций зенитных батарей, расположенных в городе. Наш район не пострадал, но мы ясно наблюдали с крыши взрывы и пожары на Васильевском острове. Это был первый большой налёт после зимнего перерыва.

Активная жизнь в городе постепенно возрождалась, если только это понятие можно применить к условиям фронтового, блокированного города. Ведь вооруженные силы врага стояли буквально в пределах прямой видимости. В мае начались занятия в школах. Я пошёл в 182-ю школу на ул. Пестеля, в которую ходил до войны. Уроки проходили чисто формально. Ребята выглядели значительно похудевшими. Но шалости в школе продолжались. Детство брало своё. Одна из моих соучениц очень удивилась, увидев меня. Я до войны был довольно упитанным мальчиком. Она сказала, что вначале даже не узнала меня, каким я стал миниатюрным.

Среди учеников моего класса было несколько евреев. Какой-либо национальной розни среди школьников в это время я не припоминаю. В школе нам давали кое-какое питание. Значительная часть "учебного" времени проходила в очереди в столовую, чтобы получить его.

Помню одну из забав мальчишек фронтового города. Кто-то принёс в школу длинные трубки артиллерийского пороха, по виду напоминавшие макароны, найденные вблизи разбомблённого эшелона на одной из пригородных станций (кажется, на Ржевке). Их зажигали, потом гасили до тления и, постепенно разгораясь, они разгораясь выстреливали, как ракета. Одна из таких "ракет" попала на переменке в классный журнал, лежавший на учительском столе, сильно повредив его, к большому удовольствию учеников.

Возобновили работу некоторые кинотеатры. Воздушные налёты были не часто. По-видимому, авиация немцев теперь была занята на юге. Летом появились сообщения о крупном прорыве немцев в районе Южной Украины. Пал Харьков. Затем пал Севастополь, который оборонялся несколько месяцев. Помню, что мне попалась книга корреспондента Александра Хамадана, рассказывающая о героической обороне Севастополя, построенная на параллели с описанием прежней обороны города Львом Толстым. После среди авторов я уже не встречал его имени. Он, по-видимому, погиб при штурме города или, ещё хуже, попал в плен к немцам. Одно время, в августе 1942 г., казалось, что победа окончательно ускользает от нас...

Хотя с питанием стало относительно нормально, чувствовалось ухудшение общей военной обстановки в городе. Нависла опасность штурма Ленинграда, как это было сделано летом 1942 г. в Севастополе. Ходили слухи, что подтягивались мощные осадные орудия. Они широко использовались немцами при штурме Севастополя. Наши родственники принялись искать пути эвакуации. Нам было известно из писем дяди Гриши, что он неплохо устроился в Новосибирске. Работал там в костюмерном отделе Ленинградского театра им. Пушкина и приглашал нас к себе. Он был специалистом - закройщиком и портным высокого класса. До войны он тоже неплохо зарабатывал. После войны он работал в престижных ателье, и его услугами пользовалась профессорская элита Ленинграда.

Блокада города продолжалась, но, несмотря на это, к весне и лету 1942 г. жизнь города значительно улучшилась. Все свободные земельные участки засевались овощами. Трамваи ходили довольно регулярно. Беспокоили лишь обстрелы. В один из дней мы с учительницей всем классом выехали в Удельненский парк собирать крапиву, которая, по мнению врачей, содержала витамины. Такие поездки продолжались и позже. В тихую, солнечную погоду, когда не было артиллерийских обстрелов, город был удивительно красив. Людей на улицах было мало. Многие магазины работали. Работали и кинотеатры, и даже театры.

Мне запомнился случай, когда я стоял в очереди за билетом в кинотеатр "Аврора" (на Невском проспекте) и вдруг начался обстрел. Очередь быстро растаяла, а я бросился бежать по Садовой улице домой мимо Летнего сада и добрался благополучно. По-видимому, снаряды ложились не в нашем районе. Взрывы были слышны во время всего моего пути к дому. Как я уже писал, снаряды приводили к меньшим разрушениям и жертвам, чем авиабомбы. Но один известный мне случай вызвал большие жертвы. Снаряд попал в переполненный трамвай. Я этого не видел, но читал об этом в газете. Погибло много людей.

Из всех мужчин нашей семьи в Ленинграде оставался только дядя Шура. Надо сказать, что мужчины моей родни со стороны мамы были в то время уже не призывного возраста. Дядя Шура - квалифицированный электрик, имевший во времена НЭПа свой магазин электротоваров на Литейном проспекте и пострадавший за это, работал по специальности. Ко времени начала войны он жил и работал в Ленинграде. Во время блокады он работал на авиационном заводе. Этот завод как раз подлежал эвакуации. Мы решили ехать с ним. Его бывшая жена Ольга с дочерью Таней были уже в эвакуации в г. Чухломе Ярославской области.

Уезжали из Ленинграда шестеро членов нашей семьи: мама, сестричка Верочка, я, тётя Аня, тётя Зина и дядя Шура. К тому времени городские власти поощряли эвакуацию населения из города. Множество плавсредств, использовавшихся для доставки грузов в осаждённый город, могли быть использованы обратным рейсом для эвакуации. После прорыва немцев на юге подготовка к обороне города значительно усилилась. Помню, почти на всех углах зданий появились матросы, которые работали по закладке кирпичом угловых окон домов. В кладке устраивались амбразуры. На крупных магистралях возводились баррикады. Готовились к уличным боям. Военные считали целесообразным перебросить большую часть населения в тыл.

Эвакуация наша проходила довольно организовано. Уезжали с Московского вокзала дачным поездом в начале сентября 1942 г. Перевозка и погрузка вещей в вагоны была произведена накануне. Перед отъездом нам выдали продукты. Не могу сказать, какое количество, но помню, что наши старшие даже угостили провожавших и кое что оставили им в подарок. Провожать нас пришли некоторые соседи и старые друзья. По вспомогательной железнодорожной ветке поезд был переброшен на Финляндский вокзал. Ехали через ст. Всеволожская, по дороге, которой мы пользовались до войны при поездках на дачу. Мы несколько лет снимали дачу во Всеволожской. Кругом нашего поезда мелькали знакомые места. Ни обстрелов, ни бомбардировок в этот день не было.

Приехав на ст. Ладожское озеро, начали переносить вещи на пристань. От железной дороги до пристани было метров пятьсот. Помню, что я порывался проявить самостоятельность и переносить вещи сам, но взрослые не давали мне. Вообще я считался крепким мальчиком, но моё собственное мнение о моих силах было значительно завышенным. Мама и тётя Аня не отпускали Верочку от себя. Была налажена взаимопомощь. Мужчины помогали перетаскивать вещи женщинам. Непосредственно на пристани моряки грузили их на катера.

Пристань была импровизированной, сколоченной из грубых досок. К ней были причалены катера, напоминавшие коробки, сваренные из листового железа. Никаких надстроек типичных для обычного катера на было. Большой трюм, занимавший почти всё пространство катера, даже не закрытый, и место для рулевого на корме. На мой взгляд, такая посудина могла плавать по озеру только в очень тихую погоду. По-видимому, эти "плавсредства" были сделаны в осаждённом городе. Рядом с дорогой, ведущей к пристани, я увидел окоп, занятый войсками с оружием, обращённым в сторону от дороги. Похоже, это была вспомогательная (резервная) линия фронта, и там проходили учения. Выгрузились только к вечеру. Все пассажиры располагались на своих вещах. К ночи погрузились и ждали утра на пристани. Видели осветительные ракеты над линией фронта на расстоянии примерно в трех километрах. Мы не спали. Заснула на руках у тёти Ани только малютка Верочка.

Любопытно, что эта ночь вспомнилась мне, когда мы во время эмиграции в Италии ждали обещанный транспорт. Обстановка напомнила мне годы войны. Тоже мы были беженцами и тоже сидели на своих вещах. Помню, что я тогда рассказал об этой ночи представителю русско-итальянской транспортной кампании, которая должна была обеспечить транспорт. Я сказал ему, что когда я эвакуировался из блокадного Ленинграда в 1942 г., порядка было больше, и катера были поданы во время. Достаточно чётко были поданы тогда и поезда.

Но возвращаюсь в 1942 г. Дорога Жизни превратилась в водный путь. Утром сели на катера и пошли на другой берег Ладожского озера. Была прекрасная погода. На озере полный штиль. Шли около 4-х часов. Во время перехода над нами пролетели немецкие самолёты. С военных катеров, расположенных по всему пути, открывали по ним огонь. Нападать на нас они не стали. Встречали довольно много судов, идущих в Ленинград. Переход прошёл благополучно. Снова перегрузка на ст. Кабона, куда уже был подан ж.д. состав из теплушек. К утру мы приехали на небольшую станцию, построенную в лесу. Станции в обычном понимании и не было - просто стоянка в лесу. Там была кратковременная остановка. Это место находилось в пределах действий фашистской авиации. Во время этой остановки была воздушная тревога. Никто её, конечно, не объявлял. Просто стоящая рядом в лесу зенитная батарея открыла огонь. Самолётов не было видно, т.к. кругом был густой лес. Помню, что мы очень перепугались и побежали в лес. Я бежал вместе с Верочкой. Но опять счастье сопутствовало нам. Бомбёжки поезда не было.

Далее вглубь страны наш путь проходил довольно спокойно. Он продолжался около месяца. По дороге кормили, иногда даже горячей пищей, или выдавали сухой паёк. Нашего маршрута до Ульяновска я не запомнил. На станциях были организованы пункты приёма эшелонов, и там была горячая вода и пища. Прибывший эшелон ставили на запасной путь. Но иногда о времени отправления не сообщали, и некоторые люди отставали от поезда. Этого мы очень боялись и не отлучались далеко от станции. Кругом была относительно мирная жизнь. О войне напоминали только многочисленные санитарные поезда, направлявшиеся вглубь страны и эшелоны с войсками и техникой, двигавшиеся к фронту.

Помню, я с удивлением обнаружил, что не пугаюсь звука заводящегося автомобиля, от которого, бывало, сжималось сердце в Ленинграде. Там любой посторонний звук, напоминающий сирену, вызывал замирание сердца. По моему детскому пониманию, страна жила уверенной жизнью. Сводки с фронтов редко доходили до нас в пути. Лишь потом я узнал, что судьба мира, страны, моя собственная и всех моих близких висела в это время на волоске. Гитлеровцы прорвались до Кавказа. Даже успели водрузить фашистский флаг на высочайшей вершине Европы - Эльбрусе. Сталинград держался из последних сил. Будущее человечества решалось в тяжёлых боях, и миллионы людей отдали за него и за нас свои жизни. Потомки никогда не смогут до конца понять значение их подвига. А сколько человеческих жизней ещё предстояло положить, чтобы разделаться с фашистской чумой! И всё равно до конца от неё избавиться не удалось...

Только теперь, вспоминая прошлое и размышляя о будущем наших детей и внуков, я могу понять значение того величайшего подвига в борьбе с фашизмом, который совершил Советский Союз. И когда сейчас появилось множество писак, упражняющихся в издевательствах над нашим прошлым, я часто вспоминаю годы войны и величайший подвиг всего народа и отдаю должное тогдашним руководителям, оказавшимся в целом на высоте в то труднейшее время. Это вовсе не значит, что я оправдываю преступления эпохи большевизма, но я не могу не быть благодарным за Победу над фашистской чумой. Советский Союз в то время был главной силой демократической коалиции. Этот исторический факт всячески пытаются скрыть современные пропагандисты всех мастей. Порой мне кажется, что демократические государства вряд ли выдержали бы такой напор тоталитаризма без СССР. Это сложнейший психологический и историко-философский вопрос, который мне разрешить не по силам. Но я хотел бы быть объективным.

По прибытии в г. Ульяновск, где должен был размещаться завод, нас поселили в помещении типа барака, в котором жили местные жители рабочих посёлков. На 2 семьи выделили одну пустую комнату без какой-либо мебели. Мы спали на своих вещах. Кроме нас в комнате находилась ещё другая семья - отец, мать и девочка лет семи.

В Ульяновске мы пробыли около 3-х недель. За это время мы успели посмотреть город и побывать в доме-музее семьи Ленина. Надо сказать, что пока оборудование завода двигалось к месту дислокации, эвакуированным рабочим и служащим делать было нечего, но подъёмные выплачивали регулярно. К ленинградцам, пережившим блокаду относились внимательно. Сейчас не могу вспомнить, продавали ли мы какие-нибудь вещи, но некоторый минимум денег мы получали в кассе завода. Резкий контраст с теперешним положением в посткоммунистической России, когда люди работают, а зарплату получают с большим отставанием!

Ульяновск того времени сохранился в моей памяти как достаточно крупный город с развитой инфраструктурой. После фронтового Ленинграда здесь всё больше было похоже на мирную жизнь. Что ещё сохранилось в памяти от Ульяновска, кроме, конечно, домика Ленина, - это зрелище во время посещения рынка. Мы наблюдали, как торговец мёдом на виду у всех запихивал деньги горстями в холщёвый мешок, который был уже почти полон. Это был с виду простой мужик, немного напоминавший старого купца из кинофильмов по пьесам Островского. Потомки не могут понять, что такое мёд в те времена. Достаточно сказать, что в свободной продаже его не было в магазинах - ни до ни после войны. А если где-то и был, то стоил очень дорого. Предприимчивые люди всегда используют любую обстановку в своих интересах. Такова уж человеческая натура во все времена и у всех народов.

Современное мировоззрение считает это вполне нормальным. Наше же воспитание было основано на принципах коммунизма. Считалось необходимым всё разделить между всеми. На поверку это привело к отставанию и снижению производства, т.к. недостаточно использовалась человеческая инициатива. Верно и то, что коммунистические принципы в чистом виде нигде и никогда осуществить не удалось.

В Ульяновске мы пробыли не больше двух недель. Как мои родственники добились разрешения уйти с завода, я не помню, да и вряд ли меня это интересовало в то время. Думаю, что особых проблем не было. Но факт - мы поехали в Новосибирск к дяде Грише. Было 2 пересадки: одна в Уфе и другая в Челябинске. Во время переезда в Уфу вор ночью в поезде разрезал некоторые наши тюки с вещами, лежавшие на верхних полках. Но ничего не взял. Там, правда, кроме тряпья, ничего и не было. Но и тряпьё (это сейчас я называю так нашу одежду) представляло и для нас и для вора большую ценность. То ли его просто спугнули, не знаю. Помню ещё, что на каждой перегрузочной станции видя, что нас двое детей (Верочке было 4 года), нам всегда помогали грузить вещи и даже садиться в поезд. Особенно военнослужащие, ехавшие по разным делам.

Компостирование билетов для женщин, имеющих детей, производилось вне очереди через детскую комнату. В Уфе мы ночевали в камере хранения, располагаясь на своих вещах. Мне, конечно, и в голову не приходило, что в этом городе в это время находится моя будущая жена. Таковы извивы человеческих судеб. Запомнились лишь огромные крысы, которые разгуливали по полкам камеры хранения, и очень приятная девушка - хозяйка этой камеры. Она прекрасно с ними уживалась.

Вторая пересадка в Челябинске. Ночь провели на вокзале. Мы знали, что здесь на Кировском заводе работает дядя Аркадий. Звонили, даже ездили на танковый завод, но повидаться с ним не удалось. Как семью с малолетним ребёнком нас определили в детскую комнату при вокзале. Там мы ночевали. Был относительный по тем временам комфорт.

Назавтра - снова тяжелая посадка в поезд до Новосибирска. Очень торопились погрузиться за время стоянки поезда. Опять военнослужащие мужчины нам помогли. До Новосибирска мы добрались без приключений и проблем, поэтому и в памяти ничего не осталось. Лишь огромный красивый вокзал в городе. Там нас встречал дядя Гриша. О жизни в эвакуации я, может быть, расскажу позже, если увижу, что это интересует моих близких...


Обсудить этот текст можно здесь

Подписаться на рассылку альманаха "Порт-фолио"




| Редакция | Авторы | Гостевая книга | Текущий номер | Архив |
Russian America Top Russian Network USA Rambler's Top100