Саша
Бородин
|
Когда в душе я открываю гранки Владимир ВЫСОЦКИЙ |
- Посмотри, что я нашла в своем архиве, - сказала жена и, выразительно на меня посмотрев, протянула две пожелтевшие от времени бумажные полоски.
Это были гранки моего рассказика, опубликованного на 16-й полосе "Литературной газеты" лет двадцать назад. Со странным ощущением сдвига во времени я стал читать:
"БЕССМЕРТНЫЙ ОБРАЗ
Вообще-то моя жена - человек редких душевных качеств (здесь и далее под словами "моя жена" подразумевается вымышленный художественный образ, который никакого отношения к моей настоящей жене, человеку редких душевных качеств, не имеет. - Прим. автора). В детском саду и школьном драмкружке о ней до сих пор легенды ходят. И как педагог она тоже на хорошем счету, потому что голос громкий. Однако я в ней души не чаю. Особенно иногда.
Вот сами посудите. Зашли мы с ней тут в мебельный. Она и говорит: "Этот гарнитурчик мне подходит". А на нем одних нулей - три штуки. Я, естественно, отвечаю: "Выбивай!" Она так выразительно на меня посмотрела и больше в тот вечер со мной не разговаривала. Утром жалуется: "Я вся разбитая, ночью глаз не сомкнула, все о гарнитуре думала. Только перед самым будильником забылась, но лучше бы мне этого не делать, потому что еще хуже… Приснилось, что у нас по всему паркету - зеленый палас…". Я забеспокоился. "Может, ты нездорова, - спрашиваю, - если тебе цветные кошмары снятся?". Она даже выразительно смотреть на меня не стала, а сразу как заорет своим педагогическим голосом: "Ничтожество! С твоим окладом всю жизнь в голых стенах просидишь!.."
"Началось!" - думаю. "Опять!"
- думаю. Но молчу, хотя и голодный: она меня врасплох захватила, до завтрака.
И чтобы не сорваться, уже не слушаю, что она там дальше кричит, а быстро-быстро
начинаю собираться на работу. Вот я уже в пальто и - к лифту. Она со своим
педагогическим за мной. Вот двери лифта между нами уже почти сомкнулись.
И тут я сказал… В щель… Только одно слово… И поехал вниз.
Выхожу из подъезда, вижу: бетонные плиты на нашем этаже ходуном ходят,
как во время землетрясения. "Надо же, - думаю, - сколько энергии
в человеке! А как щи варить - почему-то сразу устает…".
Настроение, конечно, уже не то. К тому же голодный, позавтракать так и не успел. Еду в автобусе и злюсь: "Ну, чего ей еще надо! Не пью, не курю. Был в отделе старшим, стал ведущим. И оклад, и прогрессивку, и тринадцатую - все в дом. Откуда в ней эта ненасытность? Родители - люди скромные. Предшественник мой - тоже не доктор наук был. К докторской он только после развода смог приступить…".
Приехал на работу - места себе не нахожу. "Ну,
- думаю, - пока буфет не открылся, хоть на начальнике отыграюсь!"
Захожу к нему и без всякой подготовки выпаливаю: "Моя жена считает,
что я мало получаю, так что прошу мне прибавить!". "Сколько?"
- спрашивает начальник. "Да хоть трешку, - говорю. - Важна не сумма,
а факт служебного роста". Обнял он меня и успокаивает: "Не волнуйся
- все в свое время. Ты же знаешь: через два года я - на пенсию, а ты -
на мое место. И будет тебя жена пилить уже за то, что не директор. Я-то
знаю…".
Полегчало мне от душевных этих слов, но пар еще не весь вышел. "Не
хотят оклад повышать - буду подрабатывать литературным трудом". С
таким решением прошел я к себе за шкаф и на одном дыхании написал этот
рассказик. Когда пишешь о наболевшем, проза лучше получается. Так меня
мой однокашник научил, он в редакции завхозом работает. А до конца рабочего
дня еще - ого-го! Еле отсидел свое и сразу к другу, в газету. "Пристрой,
- говорю, - в печать, ты ведь в редакции свой человек. Только под псевдонимом,
а то жена со свету сживет за то, что сор из квартиры выношу".
Домой вернулся с чувством человека, который сделал все, что мог. На всякий
случай, однако, заперся в ванной и стираю. Стучит. "Вечно, - говорит,
- ты ванну занимаешь, когда она мне нужна. Иди лучше маленького укладывать,
а то ребенок уже на стены натыкается". "Вот ведь, - думаю, -
всюду достанет! А если я на лестнице, за трубой мусоропровода пристроюсь
отдохнуть, какое у нее там дело найдется?.." Но молчу. Бросил стирку,
пошел к сыну. Уложил его, взял наугад книжку, начал читать и чувствую:
забирает. А как дошел до слов: "Разбранила меня моя старуха, не дает
старику мне покою…", так у меня прямо слезы на глазах выступили.
Сынишка увидел и говорит: "Ты не расстраивайся, папа. Нам эту сказку
в садике читали, конец у нее - счастливый…"
Такая вот весточка из прошлого. Помнится, "Литературка", невероятно популярная в то время, выходила в свет по средам. В тот же день жене позвонил ее первый муж и сказал, что после такой публикации ей надо подавать на развод. На семейном небосклоне сгустились тучи. Развеял их эпизод в метро, случайным свиделем которого стала жена. Три молодые женщины обсуждали как раз мой рассказик. Одна говорит другой: "Это про тебя". А та отвечает: "Не думаю. На тебя больше похоже". Тут в разговор вступила третья и говорит: "Бросьте, бабы! Это про нас всех!". Услышав такое, жена поняла, что я - талантливый писатель, а мой рассказик - не донос общественности на нее лично, а талантливое произведение искусства. И успокоилась.
С тех пор много воды утекло. Мы уже девять лет в Канаде. Сын - студент университета. Под окнами двухэтажного "таун-хауса", в котором мы живем втроем, небольшой садик. Бетонные плиты в его центральной части, которые по настоянию жены я натаскал и уложил минувшим летом, устланы зеленым паласом. Я вкалываю семь дней в неделю на трех работах (пришлось активизироваться после 11-го сентября). Платят мне, естественно, по минимуму, потому что я немолод и бестолков. А в остальном - все то же самое…
Но больше всего стырые гранки порадовали меня напоминанием о счастливом сказочном конце…
Обсудить этот текст можно здесь | Редакция | Авторы | Гостевая книга | Текущий номер | Архив | |