Первое мая. Для одних - выходной, для других - флаги,
раздача спортивных костюмов для демонстрации на Красной площади, праздничные
колонны, для третьих - хороший повод собраться в компании. Для нас, небольшой
группы "лауреатов" - день вручения премий Ленинского комсомола
за 1978 год.
Рано утром нам предписано прибыть в здание ЦК ВЛКСМ и
ознакомиться с порядком дня. Вводная прошла быстро. Проверили по спискам,
все ли на месте, короткий инструктаж - как себя вести, рекомендуемая форма
одежды, выдача пропусков на саму церемонию вручения премий, которая будет
в три часа дня - здесь же, в здании ЦК. Игорь Зудов, зав. научным отделом
ЦК, предупредил - ребята, только прошу - без фокусов. Будут члены Политбюро,
так что, пожалуйста, войдите в положение. Если что не так - не знаю, как
вам, а мне головы не сносить. И - раздает по списку несколько папок. Не
всем, а только троим. Все - нацкадры: узбек, латыш, армянин. - Это все,
говорит, - утверждено ЦК ВЛКСМ, так что от текста не отклоняться. Поймите,
что вам доверие оказано. - Вы, - называет фамилию узбека, - первым выступаете,
запомните. Потом вы и вы - это латышу и армянину. Не перепутайте. Все,
до половины третьего свободны. Обед - здесь же, в нашей столовой на Маросейке,
вот талоны.
Вышли мы в скверик, к памятнику гренадерам, прогуляться.
И те трое, отмеченных особым доверием, с папками. В папочки они, понятно,
еще в здании заглянули, и, смотрим, настроение у них заметно упало. А
узбек - тот чуть не плачет. Доктор физ-мат наук, на вид - совсем юный.
- Ребята, говорит, - что делать? Ну это произнести на
людях просто невозможно.
И начинает зачитывать.
Короче, в папках тех заранее утвержденные речи вложены
были. Персонально, с учетом национального происхождения. Мол, я узбек
такой-то, безмерно благодарен советской власти за то, что из меня человека
сделали. Жить бы мне в феодальном обществе, если бы не советская власть.
И не то что математики, но и арифметики не знал бы. Примерно так. Не дословно,
конечно, но суть та же.
Совсем узбек расстроился. Латыш с армянином, видимо,
попривычнее, но все равно и им неудобно.
Мы их вроде как утешаем. Да ладно, говорим, чего там,
ну зачитайте. Дел-то. Мы понимаем, а аудитория будет - еще более к этому
привычная. Плюньте. Не портьте себе праздник.
Собираемся
мы к трем часам. Настроение мое, честно говоря, сильно приподнятое. Ну
все складывается замечательно. Я уже и доктор, и профессор, теперь вот
и лауреат. И лет - тридцать два, не так много, объективно говоря. Научная
работа совершенно захватывающая - изучаю механизмы действия биологических
катализаторов, ферментов. Три года уже как по моему учебнику вся страна
учится... Ну не вся страна, но все равно те, кто ферментами занимается.
В общем, жизнь прекрасна и удивительна.
Тем временем, действо начинается. Председательствует
Борис Пастухов, первый секретарь ЦК ВЛКСМ. В президиуме, вижу - Игорь
Зудов, Велихов, еще какой-то народ. Там же - члены Политбюро, не все,
несколько человек.
Пастухов произносит вступительную речь, стандартные фразы
- а чего иного ожидать. - Теперь, говорит, предоставим слово нашим лауреатам.
Пожалуйста. Кто желает первым?
В аудитории молчание. Мы-то знаем, что узбек первым.
А он не выходит.
Молчание затянулось, и стало напрягаться.
- Ну, не стесняйтесь - это опять Пастухов.
Молчание. Не знаю как кому, а мне стало ясно, что узбек
не выйдет. Не будет он эту речь читать. Латыш тоже не выйдет, и армянин.
Не их очередь. Что-то ужасное сейчас произойдет. Надо что-то делать.
Меня подбрасывает, я встаю и иду к трибуне. Прохожу мимо
галереи президиума, и вижу белое лицо Зудова с остекляневшими от ужаса
глазами.
- Дорогие товарищи, начинаю. - Мне никто не поручал выступить,
я - по своей инициативе, добровольно.
Тут Пастухов вклинивается: - А у нас никому не поручают,
у нас все добровольно.
- Ну вот, видите, говорю. - И я о том же.
И начинаю в своем приподнятом состоянии импровизировать.
В общем, к тому, что когда тебе только за тридцать, а ты и доктор, и профессор,
и лауреат, то чертовски хочется работать и приносить пользу. Народу и
науке. И замечательно, что эту возможность тебе дают, и еще выражают признательность
в форме вот хотя бы этой премии.
Закончил я, сошел под аплодисменты с трибуны, сел на
свое место. После меня латыш вышел, потом армянин. Все прошло славно.
На этом и подвели, вручили платиново-золотые знаки на муаровой ленте.
Всем по списку, и узбеку, само собой, тоже.
Церемония закончилась. Не успел с места встать - подходят
ко мне из научного отдела ЦК. Ну ты даешь, говорят. Убить тебя мало. Сам
не понимаешь, что сделал. Никогда, ты понимаешь - никогда такого больше
не делай! Ладно, - говорю, - в следующий раз не буду.
Выходим мы всей той же группой лауреатов в коридор. Подходит
ко мне узбек и обнимает. - Спасибо, друг, говорит. - Пойдем, выпьем.
И пошли мы всей группой в пивную. Знаки, понятно, сняли.
Когда выпили прилично пива, и обсудили эту историю по кругу не один раз,
достал узбек книжку "Рубаи" Омара Хайяма, подписал, и подарил
мне на память. И все лауреаты ее подписали. Эту книжку я взял с собой
в США среди нескольких, самых дорогих. Вот она, передо мной. Двенадцать
подписей.
Жаль, узбека следы потерялись, и фамилии его не помню.
Хороший человек.