Portfolio

Кровные

Павел Мацкевич

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Вечер исподволь уже наступал на дворе. И только ныне Предслава, наконец-то, решила передохнуть. Напряжение последних дней вконец вымотало ее. Хотелось постараться хоть малость забыться, побыть одной. В горнице, где она остановилась, все к сему располагало.
Было еще светло и очень уютно.

Впрочем, вовсе не простая сие была горница. Именно тут, когда-то жила Великая княгиня Ольга. Предслава, надо признать, заняла ее с тайным умыслом. В памятной горнице надеялась, если Бог даст, ощутить величие княгини - устроительницы земли Русской.

Девок, Любаву и Зоряну, Предслава не задержала у себя, отпустила. Дозволила им еще потолкаться в толпе, послушать церковное пение. Сама же осталась наедине со своими мыслями.

Настроение у нее было подавленное. До сих пор не известно о судьбе Яни. Где он? Что с ним? Несмотря на все попытки, о нем не удалось вызнать ничего. "Нет, нет, еще не все потеряно",-успокаивала она себя. Нынче братцам не до мелких интриг, не до безвестных дружинников.

Предслава вдруг улыбнулась, подумав о братьях. Никто из них не разумеет, что действует так, как ей надобно. Ярослав скоро получит весть о кончине отца. И уж теперь-то поторопится. Отступать ему некуда. И Святополк должен действовать. А как? Оба они - и Ярослав и Святополк - рады бы схватить лакомый кусок, да смогут ли?

Теперь, желают или не желают, а должны идти друг на друга с мечом. А много ли у них сил? То, что есть, и то положат на брани. А брань будет - не шибко сие киевлянам по душе придется. Вот тут-то и настанет ее час...

Предслава прикрыла очи. Прочь мысли о деле. Хватит!

Старалась вспомнить себя маленькой, как гуляла с нянькой по саду в Берестово*. Но не получалось.

Вдруг ознобно поежилась: духмяным липовым цветом пахнуло в лик и Янины уста коснулись ее горячего рта... Дрожь всколыхнула тело, и невольный стон вырвался из груди...

"О, Господи, верни мне его! Верни, молю тебя, Господи... Ничего не надо, только его... хоть увидеть... хоть издалека, хоть бы мгновение! Воля твоя во всем, Господи! Пусть не видеть, но только знать, что жив"... Слезы отчаяния и бессилия потекли по ланитам Предславы. Хотелось закричать, забиться головой о стену, броситься на колени перед Анастасом, Святополком, любой ценой спасти Яню, спасти свое кохание...

Но она продолжала сидеть недвижимо, безвольно опустив руки на колени, с закрытыми очами, по ее лику текли слезы и капали с подбородка тяжкими каплями...

Мало-помалу она справилась со своей слабостью. И такая уж была Предслава, что кохание ее не смог сковать страх. Пуще прежнего страстное, все отметающее кохание захлестнуло душу и всколыхнуло в ней жгучую ненависть к братьям и иже с ними.

Анастас. Безродный полупоп, полубродяга. Предал Корсунь, предал людей, которые кормили и поили его. И вновь предаст!

Святополк? Брат? Да какой он ей брат, сам не ведает, кто его отец. То ли Ярополк, то ли Владимир. Мать его - жена на ночь. Где один да иной, так почто не быть и третьему? Ничего в чертах его нет похожего на наше, родовое. Пес, а не брат! А собаке - собачья смерть!

Предслава вскочила и, в ярости ткнув ногой подвернувшуюся маленькую скамеечку, от чего та отлетела к самой стене, заметалась по горнице. Пробежав несколько раз, немного успокоилась. Подошла к окну и долго зрела на Киев, на Днепровский плес, на далекие берега...

Из сего окна вот также глядела Великая княгиня Ольга. И тот же Днепр был перед очами, то же небо.

Но вот Киев был не тот! Соперников не было у Ольги, оттого и взяла власть сразу и твердой рукой. Убойников мужа покарала беспощадно и жестоко.

Предслава вздохнула. Теперь она стыдилась недавнего порыва. Не гоже дозволять себе деять под влиянием страсти. Хладнокровие, мудрость - вот чем она должна превзойти братьев. Они сего не разумеют, да никогда и разуметь не будут. И сиим она неизмеримо выше их.

Предслава вдруг вспомнила, как к ней сватался король Польши, Болеслав. Чем не выгодный брак? Но только так и должна была поступить будущая Великая княгиня, как она поступила. К чему ей удел жены Болеслава? Пусть он трижды будет прозван Храбрым, но он ей не пара. Нынче и вообще смешно о сием поминать. Кресло отца рядом, рукой подать. Еще малость усилий, и она сядет в него правительницей Руси.

"Жадные и глупые людишки, - подумала она о своих братьях, - да какие они ей братья? На то только и годятся, дабы послужить ей ступеньками к княжескому креслу. Ну, ныне не долго ждать. Им уже грядущие события не изменить, да и не разумеют в них все равно ничего. Надо лишь спокойно подождать, пока они друг друга перережут, а уж добить победителя будет не трудно. Сам подохнет, то ли опившись вином на радостях, то ли от чего еще."

Предслава медленно отвернулась от окна и прошла к широкому ложу в глубине горницы; не разболакаясь, прилегла.

"И ложе, верно, Ольгино, хотя навряд ли. Столько роков прошло. Но все равно. Ольга жила тут и тут витает ее дух. Интересно, - вдруг мелькнула у княжны мысль, - а вот сей тяжкий дубовый стол посреди горницы, лавки вдоль стен - и сие со времен Ольги?"

Предслава попыталась вспомнить, кто еще жил когда-либо в сей горнице, но с удивлением обнаружила, что на ее памяти она всегда была именно такой, как нынче и нежилой. "Спрошу у ключницы, -подумала она, - неужели тут ничего не менялось во все роки? Впрочем, какое сие имеет значение? Всему свое время. Вещи - сие так, временно. А вот власть - сие все. Ольга устроивала Русь и тем осталась в памяти, вошла в Бессмертие. Сие уже навечно, а вещи - прах, тлен."

Мысли Предславы прервал шорох за дверью. Или ей сие почудилось?
Она прислушалась, но кругом было тихо. Княжна села на ложе и вдруг, вновь, шум донесся до нее. Теперь явственно она услыхала чьи-то шаги. "Кто сие может быть?" - только и успела подумать она, как дверь внезапно распахнулась и на пороге явилась группа людей. На челе их - Святополк.

Предслава поднялась навстречу и вдруг почувствовала, как у нее все похолодело внутри. Святополк борзо прошел на середину горницы. С ним было несколько незнакомых гридней и Волчий Хвост.

- Чего тебе? - вырвалось у Предславы.
Святополк криво усмехнулся.
- Дар тебе принес, сестра.
- Какие дары, когда отец умер? Не до них мне.
- Сей примешь, - как-то особо неприятно ухмыльнулся Святополк и подал знак рукой.
На чело группы выступил Волчий Хвост и на стол перед княжной вытряс что-то круглое из мешка, который до сего держал в руке.

Когда он отступил, Предслава невольно вгляделась и почувствовала, будто отделяется сама от себя... Святополк, Волчий Хвост, гридни, и стол и стены и она сама, мнилось, перестали существовать.

Перед ней на столе возлежала с открытыми очами голова Яни.
Тошнотворно-приторный, явственный запах тления борзо начал расползаться по горнице, но Предслава сие не ощущала. Его черты, уста, которые она целовала... Но нет, сие не Яня... Не может быть!... Не-е-ет...

-... и нечего тебе красоваться на людях, Посидишь под запором,-вдруг донесся до нее голос.
Она подняла очи на Святополка.
- А прислуживать тебе, дабы не скучала, дорогая сестрица, будет коханая твоя служанка.
Вдруг откуда-то выступила Марфа. Марфа! Зрачки Предславы расширились, что-то заклокотало у нее внутри. Марфа! Бескровно, злорадно улыбающаяся! Жи-ва-я!... Яни нет больше... Марфа есть. Как есть? Господи, почто же ты не покарал ее?!...

- Милая госпожа моя, - донесся до нее голос предажницы, - уж я постараюсь тебе услужить, как всегда служила. Великий князь, -обратилась она к Святополку, - благодарствую за милость, уж я отплачу сторицей за все добро.

Предслава, немая и закаменелая, вдруг ожила. Ей стало тесно, жарко, душно. Что-то мешало ей. Она не уразумела еще что, как стилет*, скрытый в широком рукаве платья, который она всегда носила при себе, сам собой очутился в длани, и рука на борз*, как молонья рванулась вперед.

Марфа не закричала и не застонала. Она, пораженная прямо в сердце, как-то странно, смешно закряхтела и, еще стоя, испустила дух.

Оставив стилет в сердце предажницы, Предслава отступила на шаг, в упор зря на брата, побледневшего и отступившего в угол, чувствуя, как крепкие руки схватили ее. И вдруг, резко, распрямилась и высоко подняла прекрасную голову. Гридни от неожиданности отпустили пленницу. Не сопротивляясь и не произнеся ни слова, она медленно шагнула к выходу, на который ей почтительным жестом и, даже слегка поклонившись, указал старший гридень.

Когда дверь за княжной затворилась, Святополк тяжело перевел дух и поглядел на Волчьего Хвоста. Тому тоже было не по себе. Пытаясь оправиться, Святополк, срывая гнев, бешено крикнул гридням:
- Уберите сию стерво!

Те испуганно подскочили, схватили труп Марфы и поволокли к дверям.
- Эй, ты, - обратился Волчий Хвост к одному из них, - сие не забудь, - и указал рукой на столешницу, где оставалась голова Яни.
Тот подошел, поднял с пола брошенный Волчьим Хвостом мешок и, взяв за волосы отрубленную голову, сунул ее в него.
- Киньте стерво в поганую яму, - наказал вслед уходящим гридням уже немного успокаваясь Святополк и, когда дверь за ними закрылась, обратился к воеводе: - Не мыслил я, что у нее в рукаве нож. Ты зрел, как она Марфу свалила? Одним ударом. А я даже кольчуги не надел. Ведь нож она, верно, для меня готовила, как мыслишь?

Воевода промолчал. "Кто ведает, кто упал бы, ты либо я, - подумал он. - Добро, хоть холопка-стерво кого-то из нас выручила", а вслух сказал:

- Великий князь, успокойся, я ближе стоял к ней; к тебе она смогла бы подойти, только перешагнув через мой труп.

- Можешь не сомневаться - перешагнула бы. И через мой труп перешагнула бы не поморщившись. Ну да ладен, ныне, мыслю, она не опасна.

Дверь отворилась и вошел Анастас.

- Князь, - с порога приступил он, - не время медлить. Выйди тотчас к людству и провозгласим тебя воспреемником Владимира.

- Так сразу? - нерешительно и даже встревоженно спросил князь.

- Да. Время не терпит. В разных местах Киева я с утра наказал выкатывать бочки браги и меда от твоего имени, за упокой души Владимира Святославича.

- Ну и что кричат?

- Да уж твое имя гремит повсюду. Вино пьют за упокой, а тебя славят.
- Как бы не славили так, как сестричка моя собиралась. Ведаешь, что здесь было? Не чаю, как живота не лишился.
- Ведаю, князь, мне уже говорили, - невольно поморщился Анастас то ли от известия, то ли от жалобы Святополка. - Да чего иного ожидать было? Если бы княжну не взяли, право не ведаю, быть ли тебе в отца место.

Святополк помолчал, потом глухо начал, постепенно разъярясь:
- Змея подколодная, курва! Голову ей отрежу!
- А вот сие, князь, вершить никак не подходит. Не забывай историю Великого князя Ярополка. Нынче ты неуязвим; тронь, однако, перстом ее, оправдаешь кого-нибудь из охочих оттеснить тебя. Да, впрочем, неизвестно, как и Борис на сие поглядит.

- А вести от него есть? - осведомился Волчий Хвост, доселе молчавший.
- Я послал к нему гонца от княжьего имени. Там сообщил, что Святополк по праву занял отца место. Да не тайную грамоту послал, а уж постарался, дабы о том, что в грамоте писано, ведали все. Таиться нынче бессмысленно. Надо смело заявлять всем и каждому, что ты есть по всем человеческим и божеским законам истинный Великий князь.

- В Киеве должно покойно быть, - сказал Волчий Хвост. - Всех на ноги поднял, - ухмыльнулся он, - кто против слово рискнет сказать, сразу нож под ребро!
- Так, воевода. Верно мыслишь. Нынче не время шатаний. Сразу
твердую и щедрую длань показать надо.
- А Отеня? - спросил Святополк.
- Отеню я, с кучкой гридней, назад, в Василево отослал, - ответил Анастас.
В горнице наступило непродолжительное молчание.
- Милостыню пусть раздадут от моего имени, - изрек князь, - верно, отче?

- Я уже послал. С утра подают от твоего имени, - улыбнулся Анастас, - да и рати, что с Борисом, кое-что передал. Прекраснее любых грамот - искуса. Из Великокняжеской казны жалуем, от Великого князя. Так говорю, воевода?
- Так, отче. А от Ярослава вести есть?
- Сам послал гонцов. О кончине князя Владимира сообщил и о том, что на его место, по праву первородства, Святополк Владимирович сел. Да тож не тайную грамоту, а такую, дабы все ведали, а паче всего дружина Ярослава.

- Надо на всяк случай, если Ярослав не утихомирится, послать гонцов к печенегам, - изрек Святополк.
- Нынче не время, - возразил настоятель, - вдруг они ранее, чем потребуется, зашевелятся? А ведь рать с Борисом их разыскивает. Пусть сначала дружина тебе присягнет, да в Киев воротится. А то, с горячки, не разобравшись, Борис и грех сотворить может. Вдруг да ударит на степняков? Может пока, - он умышленно сделал паузу и изрек, как бы размышляя, - послать гонцов к твоему тестю?

Святополк насупился. Ох, как ему сего-то и не хотелось!
- Нет, - произнес он решительно, - своих сил достанет. Кроме того...
Договорить он не успел. В дверь вдруг постучали и вошел высокого
роста монах. Поклонившись, он обратился к Анастасу:
- Отче, человек от Бориса.
- Ну, что там, Георгий? - быстро спросил настоятель выступившего гонца.
- Святополк вдруг несколько побледнел.

- Борис велел дружине присягать Великому князю Святополку и вселюдно сообщил, что брат его по праву занял отца место, о чем особого гонца в Киев собрал. С грамотой.
- Ну, а дружина что? - переведя дух, спросил Святополк.
- Горячим головам, правда, сие не совсем по нраву пришлось, но Борис никого и слушать не собирается. Одно твердит: "Брат мой Святополк единственный имеет право вокняжения и паче некому зариться на место отца". А тут, в самый раз, и подарки подоспели, так что крикуны выстро прикусили языки.

- Гонец от Бориса когда будет? - спросил Анастас.
- Ну, не ранее, как ночью.
- Утром надлежит тебе встретить его Великим князем, а нынче вселюдно объявить о присяге Бориса, - обратился к Святополку настоятель.
- Да полно, такая ли грамота? - недоверчиво спросил Святополк.

- Не сомневайся, князь. Гонец сам читал грамоту, Борис при нем ее писал. Да и в бърз из стана выехал. Ныне он уже недалеко от Киева. Едет медленно, поскольку впереди и сзади и с боков ему дорогу наши гридни проверяют. А простых гонцов из стана, с дозволения Бориса, мы сразу множество послали. Выйди к людству -все уж знают о решении Ростовского князя. И Ярославу сие известие направили, причем не от твоего имени, а от Бориса.

- Ступай, - сказал Анастас, - славно поработал, - и дождавшись, когда Георгий вышел, обратился к Святополку:
- Пора, князь, пора! Люди мои и его, - он указал на воеводу, - и твои, все уже на улицах. В церковь ко гробу отца подойдешь, после на паперть выйди. Ну, Великий князь Киевский, с Богом!

Святополк чуть помедлил. Ланиты его порозовели, он решительно вздохнул, перекрестился и направился к выходу.
Анастас и Волчий Хвост молча переглянулись и двинулись за ним следом.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Обсудить этот текст можно здесь