Portfolio

Мышка-наружка и другие звери.

Владимир Усольцев

Моя точка опознания не была самой скромной - памятник Пушкину в сквере у пересечения улицы Горького и Тверского бульвара. Здесь постоянно крутится множество народа, среди которого легко могут раствориться разведчики "наружки". Но и разведчикам надо держать ухо востро, чтобы не взять под наблюдение совершенно постороннего человека, случайно оказавшегося одновременно со мной неподалеку с тем же опознавательным знаком в руке - с не столь распространённым "Огоньком" для академиков" - журналом "Природа".

У памятника Пушкину и не такие чудеса возможны. Но сегодня мороз, и задумчивый памятник наслаждается редким покоем от извечной толпы у своего пъедестала. Лишь я один, зябко поёживаясь, прогуливаюсь несуетливо взад-вперёд, чтобы "наружка" меня чётко "взяла". Где они, мои сегодняшние соперники? Выглядывают из окон магазина дамского белья напротив? Или они вон в той, медленно проезжающей "Волге"? В небольшой кучке фанатиков кино у касс кинотеатра сзади? Или их нет сегодня вообще? Короткий взгляд на уличные часы - пора!

Быстрым шагом устремляюсь ко входу в метро и опускаюсь в спасительное тепло вестибюля. Сегодня пассажиров, как никогда, мало, и среди тех немногих, чьи шаги я слышу за собой, должен быть хотя бы один разведчик. Он должен чувствовать себя весьма неуютно: если я повернусь, то могу зафиксировать в памяти внешность идущих за мною двух-трёх-пяти человек. Это будет моим плюсом. Если один из них попадётся мне ещё раз на глаза вдалеке отсюда на моём маршруте, то это означает, что сегодня "наружка" скорее всего по мне работает. Но мне нельзя оборачиваться. Это был бы мой большой минус. Я не смею показывать, что я выявляю "наружку". Для всех окружающих в этот морозный день я иду по своим неотложным делам, и мне даже в голову не приходит, что за мной может вестись слежка. В этом-то всё искусство и состоит: я должен выявить слежку так, чтобы всё моё поведение ничем не напоминало попытки её обнаружить. Если разведчик на боевой работе начнёт демонстративно выявлять слежку, то он тем самым только усилит бдительность "наружки". Она начнёт работать по нему интенсивнее и осторожнее и "растворится", и тогда её будет очень трудно обнаружить. А не обнаруженная вовремя слежка - прямой путь к провалу.

Степенно стоя на эскалаторе, я размышляю над странностями терминологии. Работники "наружки" любят называть себя разведчиками. И я - будущий разведчик. У нас диаметрально противоположные задачи, но все мы - разведчики. Есть в этом слове какой-то позитивный заряд. "Разведчик службы наружного наблюдения" звучит весьма солидно, не то что филер. И "разведчик закордонной резидентуры" звучит намного солиднее, чем просто шпион. Рассуждая в мыслях, я договорился сам с собой, что буду называть моих противников-соперников уважительно разведчиками. "Наружку" надо уважать - это золотое правило разведки. Неуважающего её шпиона раздражённая от постоянно натянутых нервов "наружка" может и отмутузить под видом хулиганов. Ну, а всякое уважение, как нас учит мудрая наука психология, начинается с уважительного слова.

Я ещё далеко не разведчик. Я - всего лишь курсант годичного факультета Краснознамённого института КГБ. И сегодня у меня очередное практическое занятие по выявлению слежки. А у "наружки" - очередная тренировка. Разведчикам от "наружки" остро необходимо постоянно быть в форме, оттачивать свою смекалку и хитроумные приёмы в противоборстве с разведчиками-шпионами. И от таких практических занятий обоюдная польза. Но вот я и на платформе. Здесь я могу в ожидании поезда задумчиво пройтись туда-сюда и на законном основании оглядеть редких пассажиров, не фиксируя взгляда ни на одном из них, если это, конечно, не хорошенькая женщина. На неё можно потаращиться и подольше - "наружка" к этому отнесётся с пониманием и в своём отчёте не укажет на этот всем понятный поступок, как на признак демонстративного выявления слежки. Итак, друзья мои, не попадайтесь мне второй раз на маршруте. Всю дюжину с небольшим пассажиров, оказавшихся на платформе, я уложил в своей краткосрочной памяти и узнаю любого из них через часок-другой.

Подошёл мой поезд, идущий в сторону Речного вокзала. Неспешно захожу в вагон и сажусь на свободное место, благо их сегодня хватает. Все немногие пассажиры вольготно сидят на диванчиках. В мой вагон никто больше не зашёл. Это ни в коем случае не говорит, что "хвоста" за мной нет. При такой пустоте разведчикам нет нужды ехать со мной в одном вагоне. Они могут контролировать меня и из соседних вагонов.

"Маяковская". Неспешно выхожу из вагона и направляюсь к выходу. Впереди меня идут всего двое. Сзади слышится пошаркивание ног ещё нескольких человек. Оставим задних в покое, а разглядим-ка этих двоих впереди. Пожилой мужчина отпадает. Это - не разведчик. Разведчики до такого возраста не доживают. О "наружке" циркулируют среди оперсостава пугающие слухи, что постоянный стресс косит её разведчиков нещадно, и к пятидесяти годам мало какой разведчик избежит инфаркта. А вот эта моложавая женщина с бодрой походкой могла бы быть разведчицей. Пальто, шапку и даже сапоги она может по ходу работы несколько раз сменить. Но едва ли она сменит свои колени и икры.Надо их как следует запомнить, тем более, что на них и посмотреть приятно.

На выходе из вестибюля при развороте у меня есть возможность бросить взгляд на идущих сзади. Ничего существенного заметить не успеваю. Двигаюсь к кассам концертного зала имени Чайковского. В кассах пусто, одинокая кассирша скучает у окошечка. Сегодня мне повезло: есть билеты на концерт вокального ансамбля "Мадригал" на завтрашний вечер. Перебросившись с ней несколькими фразами, выдающими во мне знатока и ценителя вокала, покупаю билет и с торжествующим видом выхожу. Если меня ведут разведчики, то они, вполне возможно, поинтересуются у кассирши, что я делал в кассе, не был ли мой заход сюда бесцельным. Бесцельный заход - это минус. Каждый шаг разведчика-шпиона на проверочном маршруте должен быть разумен и объясним некоей целесообразностью. Кассирша, которая с удовольствием бы со мной поболтала об Анатолии Соловьяненко или Евгении Нестеренко, подтвердит, что я зашёл сюда с ясной целью.

Деловым шагом возвращаюсь в метро, окинув взглядом площадь Маяковского. Ничего подозрительного. Ни одной машины с незамороженными стёклами. В метро на перроне опять не более дюжины пассажиров. Ни один из них не похож на тех, что были на "Пушкинской". Еду в сторону центра. Ничего подозрительного не происходит. Сегодня у меня четвёртый выход на проверочный маршрут. Каждый маршрут - новый, со своими удобными для проверки местами. Три предыдущих выхода были для меня более чем успешными. Я дважды уверенно описывал по три разведчика. А вчера для "наружки" был вообще полный провал - я описал шестерых. Наверное, это была бригада провинциалов, приехавших в столицу за опытом. Очень уж легко они прокалывались. Седьмого я не стал описывать по рекомендации нашего куратора - зачем такое избиение бедных разведчиков? "Наружка" ведь и отомстить может - возьмут и поставят в один из дней сильную бригаду московских "волков", и попробуй-ка их обнаружить.

В душе зарождается лёгкая тревога. Уж не сбылось ли пророчество куратора? А может быть, сегодня вообще за мной никто не ходит? Обнаружить несуществующую слежку - это похуже, чем не обнаружить слежку реальную. Разведчик-шпион не должен быть мнительным и не должен видеть в каждом прохожем разведчика "наружки". За мной уже три дня ходили. Сегодня меня вполне могли оставить в покое. Если это так, то жалко губить заготовленный на сегодня отличный маршрут. Из всех моих десяти заготовок сегодняшняя мне нравится больше всего. Сегодня "наружке" не сдобровать! Я её непременно "расколю".

Еду назад на "Пушкинскую". Пересадка на Ждановскую линию. На перроне не более десятка человек. Мороз мне сегодня здорово помогает. В этом десятке не вижу никого, кто бы напоминал виденных ранее пассажиров. Сажусь в почти пустой вагон, достаю из кармана пальто "Природу" и начинаю с увлечением читать о поиске внеземных цивилизаций. Пусть "наружка" думает, что они ошиблись и ведут не того объекта. Еду до конца и с сочувствием представляю, как натягиваются нервы у разведчиков, если они сегодня по мне работают. Они ждут от меня каких-то действий, а я спокойно себе читаю и не собираюсь никак проверяться! На конечной станции сворачиваю на переход к железной дороге и выхожу на пустынный - всего пять человек - перрон электрички Теперь не подвела бы железная дорога. Через минуту должен подойти поезд. Да, вон он уже виден. За мной никто на перрон не прошёл. Значит, меня может ожидать прибывший сюда заранее на "Волге" с форсированным 8-цилиндровым мотором разведчик - кто-то из этой пятёрки. Но никто из пятерых подозрений не вызывает: две крестьянской наружности округлые бабы с большими сумками; небритый, под крепкими парами, алкаш; двое строителей в тряпичных шлемах и в замызганных телогрейках. Нет, на разведчиков это всё не похоже.

Разведчики, которых я "расколол" на предыдущих маршрутах, были молодые или среднего возраста, в нормальных городских одеждах. Представить себе, что у "наружки" могут быть такие замызганные фуфайки в арсенале маскировочных средств, было трудно. Ими ведь можно перепачкать весь остальной реквизит.

Электричка останавливается. Я стою на заранее зафиксированной в памяти точке, чтобы оказаться против стыка двух вагонов. Я могу войти в тот или иной вагон по выбору, и выбор мой будет казаться естественным. В вагон справа от меня входит алкаш. Я иду в левый вагон, и кроме меня в него никто не заходит. Электричка трогается, а я, бросив блуждающий взгляд поверх нескольких голов в вагоне, сажусь и вновь открываю свою "Природу". Сейчас начинается самое главное.

Я делаю вид, что увлечён чтением и не замечаю ничего вокруг. Я и в самом деле увлечён. Я вспоминаю кинодетективы, в которых показываются сцены слежки. Какое же это убожество! Реальная слежка не имеет с кино абсолютно ничего общего. В кино слежкой может заниматься каждый следователь, в одиночку способный проследить подозреваемого на пути до самой "малины". На самом же деле, если слежку ведут меньше 5 профессионалов, то объект, особенно подозревающий, что за ним могут следить, "расколет" её очень быстро. Малыми силами можно успешно вести только ничего не подозревающего рассеянного человека. Настоящая же слежка - это очень непростое занятие, требующее чётко организованной команды из минимум десятка толковых разведчиков. И разведчиком "наружки" надо родиться. Вот наш инструктор по "наружке", ветеран знаменитой московской "семёрки" - подлинный талант. У него просто цирковая зрительная память и фантастическая наблюдательность. Своей скользящей стремительной походкой он легко прорезает толпу на тротуаре, никого не цепляя. Сменив головной убор, он может сменить и выражение лица, так что его очень трудно узнать. Нет, "наружка" - это искусство. И московская легендарная "семёрка" - это огромный ансамбль талантов, от которого не уйдёт никакой Джеймс Бонд, если она за него как следует возьмётся. Может быть, и на меня сегодня направлен большой и слаженный ансамбль виртуозов московских переулков?

Очередная остановка - Люберцы. Поезд уже останавливается, а я спокойно читаю, словно это не моя остановка. Поезд стал, и я вскидываю голову. "Чёрт, чуть не проскочил!" - вскрикиваю я и вылетаю в тамбур. Я едва успел выскочить из вагона, как поезд вновь тронулся. Меня никто не преследует. Перрон пуст. Я сошёл один-одинёшенек. Я заметил при подготовке маршрута, что в эти полуденные часы платформа Люберцы почти безлюдна. А сегодня она вообще обезлюдела. Значит, "хвоста" за мной нет, а жалко. Тут бы "наружка" себя обязательно проявила. Хоть назад уезжай! Какой смысл мотать маршрут, когда за мной не ходят. Лучше уж в чебуречную на Сретенском бульваре заглянуть погреться.

Усилием воли заставляю себя продолжить маршрут. "Наружка" хитра и коварна. Если их много, они могли заранее посадить кого-нибудь в электричку, да ещё и в мой же вагон. А коль скоро в Люберцах пустая платформа, разведчик за мной не пошёл, и вся их команда на машинах стягивается сейчас к люберецкому вокзалу. Нет, надо искать! Выхожу на привокзальную площадь - ничего. Ни одной легковой машины. Улица от вокзала словно мертва. Иду по тротуару и сворачиваю во дворы, срезая угол, чтобы выйти на перпендикулярную главную улицу города. Никого. Я могу зайти в любой подъезд, загибая за углы домов, и потеряться. Этого "наружка" допустить не должна. Значит, её всё-таки нет. Выхожу на главную улицу. Здесь чувствуется некоторая жизнь: возле продуктового магазина напротив ходят туда-сюда люди, в густых облаках выхлопов проезжают редкие машины. Моя цель - ВИНИТИ, что значит Всесоюзный Институт Научной и Технической Информации. Именно здесь выпускаются реферативные журналы с аннотациями статей из мировой научной периодики по всем отраслям науки. Я пришёл сюда устраиваться на работу.

В не очень просторном вестибюле пожилой вахтёр в форме вневедомственной охраны нехотя сообщил мне номер телефона отдела кадров и указал на кабинку с внутренним телефоном. В отделе кадров мне дали новый телефонный номер - некоего руководителя среднего звена. Руководитель оказался на месте, и я на полном серьёзе стал проситься на работу в качестве переводчика-референта с немецкого или английского языков по специальностям "физика магнитных явлений" или "квантовая электроника". И если бы у меня были с собой документы, я бы тут же устроился переводчиком с немецкого по договору! В ВИНИТИ оказалась нехватка остепенённых специалистов с хорошим немецким языком. Я бессовестно соврал, пообещав прийти завтра со всеми документами. С двойным чувством сожаления я покинул ВИНИТИ: было грустно сознавать, что наука уже никогда не обогатится моими трудами; и жалко было, что такое великолепное обеспечение целесообразности моего прихода в ВИНИТИ пропадает втуне - "хвоста" ведь нет, и некому удивляться убедительности моей рафинированной легенды прикрытия проверочного маршрута.
Я возвратился в центр Москвы, уже совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Мороз отпустил, и в центре народ густо толпился, почти как обычно. В голове крутилась назойливая фразочка "мышка-наружка", подслушанная мною у одного из однокашников по шпионскому институту. Мысль внезапно перескочила на другое словосочетание - "кошки-мышки". А вдруг эта "мышка-наружка" на самом деле кошка, которая играет со мной в "кошки-мышки"? Неспроста наш инструктор по "наружке" авторитетно, с профессиональным патриотизмом заверял нас, что настоящую боевую "наружку" с большим числом разведчиков на нескольких машинах выявить очень трудно, почти невозможно в обычном городе. Только Москва, с её специфической географией - рай для разведчиков-шпионов и ад для разведчиков "наружки". В городе есть места, где обычная рутинная "наружка" выявляется с гарантией, и о них знают все разведчики из иностранных посольств. Одно из таких мест наш инструктор нам показал. Я не буду называть это место, зачем? Я пишу для такого читателя, которому нет нужды выявлять за собой "хвост". Пусть это останется уделом профессионалов от шпионажа.

Я почувствовал себя несчастной мышкой, над которой посмеивается в усы кошка. А вдруг сегодня они мне и в самом деле решили отомстить?! Вдруг сегодня на меня навалилось два десятка разведчиков? Они же весь мой маршрут с опережением перекроют! И я решил воспользоваться "железным" проверочным местом. Поднимаюсь по лестнице и слышу торопливый топот ног за собой. Можно не оборачиваться. Это - разведчик. До конца работы - сорок минут, за мной "хвост", а я не в состоянии описать ни одного разведчика из сегодняшней невидимой бригады. А нет описания - нет и обнаружения "наружки". Таковы правила. Если я сейчас обернусь, то этот разведчик выйдет из игры, я не подловлю его во второй раз, а сам заработаю минус за грубую проверку. Надо выбираться в толпу, пусть думают, что у меня "моменталка", и подтягиваются поближе. Тогда я смогу, может быть, кого-нибудь засечь. Иду в ЦУМ. В шумной толпе покупателей и зевак моё внимание привлёк молодой парень, рефлекторно отвернувшийся от меня. И тут меня осенило. Да ведь он же ехал со мной в одном вагоне в Люберцы и, как ни в чём не бывало, проехал дальше. Он переоделся, сейчас у него другая шапка и другой шарф, но это несомненно он! Его, очевидно, не стали убирать из бригады, решив, что я не успел никого в вагоне разглядеть, зачитавшись "Природой".

Наш инструктор учит нас, что разведчики ужасно не любят попадаться объекту на глаза. Поэтому беспричинно оборачивающийся объект, норовящий застать идущего сзади разведчика врасплох, вызывает у разведчиков не только раздражение, но и злобу. В такие мгновения разведчиков и хватают инфаркты. Не мудрено, что такого невежливого объекта "наружка" порой "учит", набив ему морду. "Расколотый" мною разведчик, видимо, не первый год на боевой работе. Нервы у него уже явно расшалились. Если бы он рефлекторно не дёрнулся, я бы ни за что его не вычленил из множества лиц в толпе. Но когда он от меня резко отвернулся, память автоматически зафиксировала его лицо, на долю секунды открывшееся мне перед этим. И так я смог вспомнить, что это же лицо я заметил мельком в вагоне.

Камень упал с души. Я вновь раскрыл "наружку", хоть и работала сегодня по мне явно не слабая бригада. Успокоившись, я направился в метро, чтобы вернуться на нашу конспиративную виллу и подробно описать зафиксированного мною разведчика, повторяя в уме все его приметы, чтобы не забыть их по дороге. В метро меня ждал сюрприз. Знакомая походка, знакомые коленки. Их обладательница была в шубке и в кокетливой шапке. Но это была, несомненно, она - незнакомка со станции "Маяковская".

Я описал обоих разведчиков - мужчину и женщину. Назавтра я получил отчёт "наружки" и её комментарии к моему отчёту. Изумлению моему не было предела. "Наружка" подробнейшим образом расписала все мои действия на маршруте. Оказалось, что они не упускали меня из виду ни на секунду. Они сухо отметили, что я держался на маршруте профессионально, попыток грубой проверки не предпринимал, и маршрут мой был хорошо легендирован. Они признали, что одного разведчика - мужчину - я надёжно идентифицировал. А от женщины, у которой я указал только совпадение походки и формы колен, они отказались. Лица её я так и не увидел и не могу ничего сказать, была ли она красива или очень красива, молода или ещё моложе.

Да, куратор оказался знатоком нравов "наружки". Они действительно решили мне отомстить и послали на меня настоящих московских "волков" на четырёх машинах. Вот такой зверинец получается: "волки", они же "кошки", они же "мышка-наружка", и я - "несчастная серая мышка". Но я вёл себя вежливо и не дразнил "волков", и они не стали убирать своего разведчика, ехавшего со мной в электричке, великодушно дав мне шанс его вычислить. В этот раз кошка мышку пожалела...

Обсудить этот текст можно здесь