Portfolio

О мальчике из Риги, который стал президентом
Британской Академии

Моше Иофис

Исайя Берлин был свидетелем века. Рожденный в пору заката Российской империи, он дожил до того, чтобы увидеть распад Советского Союза.

Майкл Игнатьефф, книгу которого я перевёл на русский язык и на которую ссылаюсь*, однажды спросил Исайю Берлина, что было самым удивительным в его жизни?
Тот ответил: "Самым удивительным было то, что в столь трагический век я прожил такую счастливую жизнь."

О том, как складывалась эта жизнь, я вкратце расскажу в предлагаемой статье.
Исайя Берлин родился 6 июня 1909 года в Риге, в красивом доме на улице Альбертштрассе. Рождение сына было встречено Мэри и Менделем Берлиным с восторгом, достойным великого чуда. Новорожденный не был их первенцем. Первой была мертворожденная девочка. Отчаяние родителей было особенно горестным в связи с предсказанием врачей о том, что Мэри никогда не сможет иметь детей.

Но Мэри продолжала надеяться. Ей, дочери хасидов, была известна библейская легенда о Хане, которая приходила в храм молить Бога о сыне. Она обещала Богу, что если он одарит ее сыном, она отдаст его ему в услужение. Молитвы Ханы были услышаны, и она родила сына, который впоследствии стал пророком Самуилом.

Сбылась и надежда Мэри Берлин. Ей было двадцать девять лет, когда у нее начались роды, затяжные и тяжелые. Пришедший на помощь немецкий врач Хач наложил на плечики рождающегося младенца щипцы и вытянул его с такой силой, что навсегда повредил связки в области сустава и его левая рука осталась слабой на всю жизнь.

Мальчику дали имя Исайя, в честь приемного прадеда, Исайи Берлина. То был ортодокс по вере и богач по своему состоянию, владевший лесными угодьями по верховьям Западной Двины, вплоть до Андреополя в Псковской губернии, а также лесопилками, лесоскладами и мельницами. Все это богатство досталось в наследство его приемному внуку, Менделю Берлину, отцу новорожденного Исайи, или Шайеле. Он рос в роскоши, имел гувернантку, был балован и, начиная с самого детства, был очень говорлив. А остановить его было некому, потому что он был в семье "бэн иохидом", (единственный ребёнок - ивр.)

Их жизнь была вполне благополучной вплоть до 1916 года, когда немецкий фронт приблизился к Риге. Тогда Мендель Берлин, купец 1-й гильдии, воспользовался своей привилегией селиться в любом городе Российской империи, и перевез семью в Петроград. Они поселились на Васильевском острове, где Мендель открыл контору по торговле лесоматериалами.

В разгар Февральской революции Исайя видел демонстрации рабочих, братание солдат и впервые в жизни наблюдал сцену жуткого насилия над безоружным человеком, которая навсегда запечатлилась в памяти ребенка.

Вслед за захватом власти большевиками последовали разгром конторы Менделя, обыски на квартире и бесконечные унижения. Мендель решает вернуться в Ригу, где семье также не довелось обрести покой.

В 1921 году Берлины приезжают в Англию. Мать Исайи вспоминала, что в свой первый учебный день в школе, он вернулся домой в слезах, потому что он не понимал ни слова из того, что говорили учитель или ребята. Знаний английского языка, полученных в Петрограде, было совсем недостаточно. Здесь уместно отметить, что до приезда в Англию Исайя вообще никогда не ходил в школу. Он учился в домашней библиотеке, много читал. Годам к десяти он успел прочитать "Войну и мир" и "Анну Каренину". А свои первые познания по иудаизму он получил, читая статьи в Еврейской энциклопедии. Об этом выдающемся собрании мудрости он искренне сожалел, когда семья была вынуждена покинуть Петроград.

Недолгое время Исайя успел позаниматься хедере, откуда навсегда вынес воспоминания о старом рэбе, который однажды сказал: "Мальчики, когда вы повзрослеете, вы убедитесь, что в каждой букве древнееврейского алфавита есть еврейская кровь"

Официальное образование, которое Исайя Берлин получил, состояло из трех этапов. В период с 1923-28 годы он учился в классической гимназии Sant Paul, где успел отличиться своей необычайной говорливостью. Английские сверстники удивлялись тому, что Исайя говорил беспрерывно, как фонтан. Успешно закончив гимназию, он получил премию за сочинение на тему свободы, которая стала главной в его будущем творчестве. На втором этапе Исайя сдал вступительный экзамен в колледж Corpus Christe, получив стипендию для изучению античных наук и философии. Он обогащался чтением произведений английских авторов викторианской эпохи и совершенствовал свою английскую речь, которая стала своеобразной и довольно сложной по конструкции - обычно она сосотояла из длинных предложений, вбиравших в себя несколько подчинённых предложений.

Ему поручают редактирование студенческого журнала "Outlook", куда он помещает и свои музыкальные рецензии. Принимая активное участие в дискуссиях, он обретает уверенность в себя. Он также обретает друзей, с которыми будет поддерживать связь в течение многих лет.

Вскре после успешного окончания учебы Исайя был приглашен на должность преподавателя философии в New College, где проработал всего несколько месяцев. Он получает предложение написать биографию Карла Маркса, над которой работал, с перерывами, несколько лет.

Его бывший наставник, Фрэнк Харди, настоял на том, чтобы Исайя сдавал вступительный экзамен в Оксфордский колледж All Souls. Это был очень смелый поступок, поскольку колледж All Souls был старинным, богатым и очень привилегированным заведением, куда отбирали самых привилегированных претендентов и куда никогда прежде не был принят ни один еврей. Представ перед экзаминационной комиссией, Исайя переводил немецкий текст с листа. Запнувшись, он разволновался и, уходя из зала, услышал за собой голос ректора, лорда Челмсфорда, в прошлом вице-канцлера Индии: "Хорошо, что у нас не будет такого…"

Однако, ко всеобщему изумлению, Исайе сообщили, что он избран членом All Souls. Он был ошеломлен неожиданной радостью: два дня подряд он говорил без умолку и слег от нервного истощения.

Весть об его избрании в All Souls cтала сенсацией для еврейской общественности и была воспринята, как выдающееся событие. Главный раввин прислал ему письмо с поздравительнием. Ротшильды пригласили Исайю провести уикэнд в летней резиденции, откуда он был доставлен обратно в Оксфорд на их собственном самолете.

Быть избранным в All Souls означало попасть в подобие академического рая. Члены этого колледжа жили на полном обеспечении и пользовались широкими возможностями для ведения исследовательской работы, к тому же это было весьма перспективой для обретения хорошей карьеры. Шесть лет пребывания Исайи в All Souls стали самыми счастливыми годами в его жизни.

В 16 лет Исайя познакомился с бывшим рижанином, Шмуилом Рахмилевичем, с которым дружил в течение трех десятилетий. Рахмилевич получил образование в Гейдельберге, где слушал лекции по философии Канта. В России он был социал-демократом, меньшевиком и некогда занимался повышением самосознания рижских рабочих. Он был хорошо знаком с трудами русских мыслителей 19 века и сумел привить Исайе интерес к трудам Белинского, Герцена, а также либералу Тургеневу, который впоследствии стал как бы собственным зеркалом Берлина.

В 1939 году Исайя впервые поехал в Палестину, откуда он вернулся с опасениями о предстоящих кровавых столкновениях между евреями и арабами. В Лондоне он знакомится с президентом Еврейского Агентства Хаимом Вейцманом которому начинает оказывать поддержку против политики британского правительства по ограничению еврейской эмиграции в Палестину.

Когда Великобритания объявила войну Германии, коллеги Исайи были призваны на военную службу, а ему было отказано даже в должности почтового цензора из-за его происхождения из Прибалтики. В течение недель он занимался упаковкой противогазов и укладкой перевязочного материала.

Летом 1940 года, после неудавшейся попытки попасть в Москву, Исайя оказался в Нью-Иорке. Там он встретился со своим знакомым по Оксфорду, профессором Феликсом Франкфуртером, в то время членом Верховного Суда США, с которым президент Рузвельт советовался по еврейским проблемам. Вскоре Исайя получает работу в пресс-службе Британского посольства США. Он готовит обзоры о состоянии общественного мнения в США. Его обзоры встречают одобрение руководителей и даже попадают на стол к Черчиллю; зная, что британский посол в США Галифакс не способен написать такой доклад, он запрашивает сведения об авторе у Идена, который поясняет, что это человек "прибалтийский… с восточным темпераментом", намекая, что он не их человек.

Исайя знакомится с руководителями еврейских организаций и профсоюзов. В то время англичане старались побудить американцев вовлечь правительство США в войну против Германии. Задача эта была нелегкой. На города Англии уже падали немецкие бомбы, когда Франклин Рузвельт выступил с решительным заявлением о том, что "Соединенные Штаты не станут посылать своих сыновей воевать в Европе." Потребовался сокрушительный удар японцев по Пирл Харбору, чтобы Рузвельт занял другую позицию. Среди сторонников невмешательства США в войну в Европе было немало богатых американских евреев. В этом плане, представляет интерес беседа Исайи с членом Верховного Суда, тогда уже очень старым и мудрым Люисом Брандейсом. Он говорил, что американские евреи поддерживают сионизм, но они не станут вкладывать в дело сионизма большие деньги и не станут эмигрировать туда. А на вопрос Исайи о том, почему евреи Америки столь пассивны в поддержке союзников в войне против гитлеровской Германии, Брандейс ответил дословно: "Потому что они невежественны. Я не в состоянии выразить вам, насколько они невежественны."

В Вашингтоне Исайя снова встречается с Хаимом Вейцманом, которого правительство Великобритании просило побудить евреев США потребовать от правительства вступить в войну против Германии. Сам Вейцман долго и безуспешно добивался согласия британского правительства на создание еврейского государства в Палестине после окончания войны в Европе.

Исайя посредничал между Вейцманом и Франкфуртером, а также между Вейцманом и Бен Гурионом, соперниками в Еврейском Агентстве. Бен Гурион был недоволен тем, что Вейцман не добился согласия британского правительства на создание еврейской регулярной армии. Он также побуждал сионистов в США добиваться от своего правительства требования, чтобы Великобритания покинула Палестину.

Будучи британским государственным служащим, Исайя подвергал себя существенному риску, информируя еврейских лидеров о политике его правительства в отношении Палестины.

В 1945 году Чарльз Болен пригласил Исайю в Сан Франциско, где он принял активное участие в переводе на русский язык текста Устава, создаваемой тогда Организации Объединенных Наций.
В том же году посол Великобритании в СССР приглашает Исайю в Москву. Он получает задание составить доклад об американо-советских отношениях в послевоенный период. Исайя отправляется в путь, везя с собой подарок от оксфордских сестер Бориса Пастернака - ботинки для поэта.

В первый же вечер Исайя, как с корабля на бал, попадает на прием, устроенный посольством Великобритании, где он встречается с виднейшими деятелями советской культуры -Эйзенштейном, Таировым, Чуковским. Оказавшись наедине с британским служащим, да еще хорошо говорящим по-русски, они были вначале напуганы и напряжены, но постепенно включились в беседу. Только Чуковский чувствовал себя более или менее свободно. Ведь к тому времени, Эйзенштейн получил разнос за свой фильм "Иван Грозный", а Таиров был отстранен от руководства театром.

Но той встречей Исайя открыл для себя мир, недоступный для других западных деятелей, о которых он говорил, что те живут в Москве, как "во взаимосообщающихся клетках", не имея выхода во внешний мир. При посредстве Корнея Чуковского Исайя получает доступ к Пастернаку в Переделкино.

Борис Пастернаку рассказал Исайе, возможно первому человеку с Запада, о таинственном телефонном звонке Сталина к нему. Вождь спросил, присутствовал ли он, когда Мандельштам читал известное стихотворение и что он думает о том, хорош ли Мандельштам поэт. Пастернак увиливал от прямого ответа, и вождь заявил: "Будь я другом Мандельштама, я сумел бы его лучше защитить" - и повесил трубку.

Пастернак горевал по поводу подписи, которую он поставил под письмом 16 писателей с призывом "Стереть с лица земли" троцкистов. Он также повторял о своем недовольстве тем, что он - еврей, из-за чего ему, русскому поэту, не дано чувствовать себя настоящим русским. Исайе было неприятно слушать эти стенания. Пастернак поручил ему отвести в Оксфорд начальный вариант его будущего романа, тогдаы называвшимся "Мальчики и девочки. История русского Фауста."

Из Москвы Исайя отправился в Ленинград, где он при содействии историка Владимира Орлова пришел в Фонтанный дом на встречу с Анной Ахматовой. Они провели в разговорах целую ночь, которая навсегда связала их имена. В книге о той встрече - целая глава под названием "Ленинград". О той ночи было высказано множество толков и кривотолков. Но для нашего рассказа достаточно трех строчек Ахматовой:

Он не станет мне милым мужем,
но мы с ним такое заслужим,
что смутится двадцатый век…

Все сказанное сбылось с лихвой. Последовали постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград", доклад Жданова с оскорблениями в адрес Ахматовой, ее исключение из Союза писателей и повторный арест ее сына, Льва Гумилева.

За приезд Исайи Берлина в Россию поплатились и его родственники в Москве. Его дядя Лео, профессор-диетолог, был арестован и обвинен в сборе сведений о здоровье Сталина для британской разведки. Под пытками Лео признался, что был шпионом. После освобождения он, шатаясь, брел по московской улице и вдруг увидел своего мучителя. Он тут же замертво упал от разрыва сердца.

По окончании срока пребывания в Москве, Исайя не написал требуемого доклада, но составил послание о состоянии советской культуры, из которой Запад узнал о сталинских расправах над Мейерхольдом, Мандельштамом и другими.
Когда Исайя Берлин вернулся в Оксфорд, он имел репутацию знатока советской системы. Уинстон Черчилль прислал ему на отзыв том своих мемуров, изучив который, Исайя ответил, что "первые две главы слишком пространны и не служат строительными лесами для изложения последующего материала". Он также указал на другие неточности. За выполненную работу Черчилль прислал Исайе гонорар в размере 200 гиней.

В 1947 году Берлин совершил еще одну поездку в Палестину, где Вейцман настоятельно убеждал его оставить Оксфорд и переехать туда.
Он отказался от этого и последующих предложений. Но Исайя никогда не ставил под сомнение и не отказывался от своего еврейского происхождения. Как пишет его биограф, Берлин воплотил три свои нити - еврейскую, русскую и английскую - и соткал их в единую ткань своей личности. Что касается места жительства, Берлин избрал Великобританию. Он писал, что с созданием государства Израиль у евреев появилась свобода выбора, жить ли в другой стране или переехать в Израиль.

Начиная с 1949 года, Берлин в течение 25 лет читал лекции в университетах Америки, куда он уезжал на одну шестую часть учебного года.

Несколько раз он встречался с президентом Джоном Кеннеди. В 1962 году Исайя был приглашен на прием в Белый дом. В какой-то момент Кеннеди увёл Берлина в сторону и в течение получаса задавал ему вопросы относительно советской политики. В частности, он спросил, как ведут себя советские лидеры, когда они оказываются загнанными в политический тупик. Исайя отвечал как мог, а президент слушал с необычайным вниманием. На следующее утро он выступил с заявлением об обнаружении советских ракет на Кубе. Как стало известно, фотоснимки с ракетами были показаны президентом лишь утром предыдущего дня, т.е накануне описанного выше приема. Таким образом, Исайя оказался в центре главной политической сцены в самом начале кубинского кризиса. Несколько позже, когда кризис был разрешен, Исайя снова был приглашен на прием, устроенный Жаклин, чтобы отметить победу. В третий раз, он был в Белом доме по приглашению Этель и Роберта Кеннеди. После обеда Исайя прочитал президенту и присутствовавшим лекцию о русских мыслителях 19 века.

Об убийстве президента Кеннеди Исайя услышал по пути в лекционный зал. Около десяти минут он не мог произнести ни слова, но затем собрался, поднялся на кафедру и, не сказав ничего студентам о случившейся трагедии, прочитал им плановую лекцию о Макиавелли.

В период с 1957 по 1965 год Берлин был профессором Чичельского университета, где его лекции привлекали очень многих слушателей. Один из них вспоминал, что на своих лекциях Берлин, словно "брал с собой слушателей в воздушный полет над просторами исторического прошлого, оставляя их к концу часа в состоянии легкого головокружения, когда их ноги не совсем касались земли."

В 1966 году Берлину предложили возглавить вновь создаваемый Иффли-колледж. После некоторых колебаний, он дал на это согласие, при условии, если он сможет найти средства для строительства новых зданий для колледжа. Его выдающаяся репутация содействовала решению финансовых проблем. Часть требуемых денег Берлин смог легко получить от Фонда Вольфсона /Wolfson/, за что созданному заведению было присвоено имя этого мецената. Более значительное финансирование предоставил Фонд Форда, причем сам Форд заявил, что одобряет это именно в связи с именем Берлина.

При закладке первого камня в фундамент будущего здания присутствовала королева Великобритании.

Создание Wolfson College был интересным периодом в жизни Исайи и его жены, Алин. Он впервые женился в возрасте сорока шести лет. Его избранница, француженка по воспитанию, культуре и своему облику, происходила из русско-еврейской семьи. Ее дед, Гораций Гинцбург был известным во всей России филантропом. Это он издал на свои деньги Еврейскую Энциклопедию в помощь еврейским писателям России, ту самую энциклопедию, статьи которой Исайя в детстве читал в Петрограде.

Ради Исайи Алин рассталась с отцом своих трех сыновей, видным ядерным физиком Гансом Халбаном. Берлин поселился в ее богатом доме, Хэдингтон-хауз. (Получая в Оксфорде в 1966 году почетную докторскую степень, о которой настоятельно хлопотал Исайя, Анна Ахматова посетила этот дом, слегка ужалив Исайю репликой: "Так вот, в какую золотую клетку птичка попалась"). В этом доме бывали многие выдающиеся деятели культуры - в частности, Дмитрий Шостакович и Игорь Стравинский, кому Исайя подобрал древнееврейский текст для либретто Реквиема, заказанного композитору к Иерусалимскому фестивалю.
Исайя и Алин были разными людьми во многих отношениях; по определению Алин, "я - Западная Европа, он - Восточная." Но их союз был счастливым, они много путешествовали, посещали концерты и слушали много музыки. Исайя начал посещать фестивали в Зальцбурге в средине 30-х годов и многократно ездил туда в послевоенные годы. Он помогал в учебе сыновьям Алин, хотя вначале им было трудно следовать за его очень быстрой оксфордской речью. Заметим, что его речь многократно звучала по радио ВВС в послевоенные годы, когда он читал свои лекции. Многочисленные слушатели не догадывались, что этими потоками мыслей в оксфордском произношении к ним обращается не коренной британец, а рижский еврей.

Завершив строительство Вольфсон-колледжа, во время которого он был активен и всегда в приподнятом настроении, Берлин решил покинуть его. Его интересовало создание, а не администрирование. К слову, Исайя Берлин был единственным философом, оставившим после себя заведение, созданное согласно собственному замыслу.

Уход из колледжа был облегчен избранием Исайи Берлина на должность Президента Британской Академии, которую он исполнял в течение четырех лет. В те годы он нанес ряд визитов в родственные академм Японии, Австралии и Германии.

Оставив все официальные должности, Исайя сохранил за собой почетные обязанности члена совета Ковент Гарден и попечителя Национальной галерии.
В последние годы жизни Исайя не только продолжал общение со многими людьми, но и обрел новых друзей, в частности, пианиста Алфреда Брандеса. Он бывал очень доволен, когда Пэт Утехин (Utechin), его неизменный секретарь на протяжении 25 лет, состаляла его расписание и заказывала билеты на концерты, иногда на два года вперед.

Исайя Берлин умер в ноябре 1997 года после операции наложения желудочного зонда в связи с сужением пищевода.
На другой день крупнейшие газеты Европы и Северной Америки опубликовали некрологи на своих первых страницах, а газеты в Израиле напечатали его предсмертное воззвание к израильтянам согласиться на раздел земли с палестинцами во избежение будущих кровопролитий.

После смерти Исайи Берлина его многочисленные труды, посвященные в значительной мере философии свободы, собраны в Berlin Archive трудами Henry Hardi, который создал и возглавляет это архив на базе Wolfson College. Эти работы издаются сейчас на многих языках, включая русский.

PS
Усилиями Музея истории Латвии в Риге, на фронтоне дома по улице (ныне) Альбертас, в котором родился Исайя, приклеплена мемориальная доска с надписями на иврите, английском и латышском языках. Недавно мне довелось побывать там. К сожалению, очень немногие люди в нынешней Риге слышали имя Исайи Берлина.

Я передал русский перевод биографии Берлина Музею истории евреев Латвии и также предложил его издательству "Мадрис". Об актуальности издания ее на русском языке мне написали Henry Hardi; руководитель Архива Берлина, профессор James Billingnton, бывший аспирант Берлина, а ныне-главный библиотекарь Конгресса США, Фаина Петрова, главный редактор литературно-публицистического журнала. Неизменную поддержку продолжает оказывать мне профессор Сергей Васильевич Утехин, который лично был знаком с Исайей в Оксфорде.

Руководитель "Мадриса", Скайдрите Наумова сообщила мне, что перевод прочитан и может быть издан издательством. Так же считает и Директор Музея, Маргер Вестерманис, ее поддерживает. Но у них для этого нет денег. Ждут мецената или инвестора. Русское издание этой книги найдет читателя повсюду, и инвестор не останется в накладе.
Я обращаюсь к выходцам из Латвии и Риги. Отзовитесь, господа, способные поддержать и закрепить память о нашем выдающемся земляке и существенном аспекте еврейской истории Риги.

Контакт email address: dociofis@yahoo.com

Обсудить этот текст можно здесь