Portfolio

Я буду ездить на форде

Александр Воронин

Какой русский не любит быстрой езды! (народное)

Все совпадения с реальными лицами случайны, и даже я - не я.

То, что климат в Мурманске не как в Сочи, я догадывался. И потому меня не удивили ни низкое серое небо, ни холодный ветер, ни моросящий дождь со снегом в середине июля. Таким и должен быть Крайний Север. Но встретить здесь чумазых цыганят я не ожидал. Они весело бегали босиком по ледяному асфальту мурманского аэропорта, не замечая ни плохой погоды, ни приезжающих-уезжающих пассажиров. Мне и в голову не приходило, что цыгане - народ теплолюбивый, свободолюбивый, хоть и жуликоватый - добредут до самого крайнего Севера. Видимо, миф о быстрых и легких северных деньгах зацепил и их тоже. Впрочем, я приехал сюда не ради денег.

Вторая неожиданность - воздух. Пустой и жидкий, с пониженным содержанием кислорода - его никак не хватало надышаться досыта. О том, что за полярным кругом атмосфера более разрежена, чем в средней полосе, не написано ни в одном учебнике географии.
Я прошел через зал ожидания. Гнусавые динамики, знакомый "вокзальный" запах. Кажется, все вокзалы и аэропорты мира гнусавят и воняют одинаково. Конечно, должны быть исключения, но мне они пока не попадались.
До города тридцать километров, а на автобусной остановке - единственный автобус, "Лиаз". Позже, после фильма Гергия Данелия, на эти лиазы у меня возникла устойчивая ассоциация - "Киндзадза". Гремит, дребезжит, трясется, но едет.
Я дрожал в холодном автобусе, и было непонятно - то ли от резкой перемены климата, то ли от конструктивных особенностей чуда советской техники, то ли просто от усталости.

В двухстах метрах от площади Советской Конституции, незаслуженно прозваной "площадью советской проституции" (опасаясь названия, проститутки на ней почти не появлялись), в тихой улочке, оканчивающейся шведским консульством, стояло обшарпанное темно-зеленое здание с белыми пластиковыми буквами на карнизе "Гостиница Шахтер". Там я и поселился, в самом дешевом четырехместном номере. Сначала "Ту-154", а потом "ЛиАЗ" утомили меня настолько, что, даже не познакомившись с двумя сидевшими за столом подвыпившими мужиками, я лег на указанную мне свободную кровать и уснул.

Пока я сплю, послушайте, откуда в портовом городе без каких-либо шахт в окрестностях появилась гостиница "Шахтер".
Не знаю, когда Советский Союз заинтересовался Шпицбергеном как важным стратегическим пунктом. Неизвестно также, какими мотивами руководствовалось правительство Норвегии - экономическими, политическими или военными, но Шпицберген был сдан Советскому Союзу в аренду якобы для добычи имеющегося там угля. Уголь на Шпицбергене советские шахтеры действительно добывали. Во-первых, для конспирации, а во-вторых - чтобы обеспечить энергией расположенную на одном из островов секретную военную базу. О наличии базы Норвегия, конечно, знала, но официально делала вид, что понятия не имеет. Видимо, пункт о базе стоял в каком-то секретном приложении к договору об аренде. Уголь же добывался такого низкого качества, что транспортировать его было невыгодно, и излишки, остававшиеся от внутреннего потребления, сваливали тут же в море. Раз в полгода из Донецка или другого шахтерского города привозили новую партию рабочих взамен возвращавшихся домой. А гостиница "Шахтер" была перевалочным пунктом для тех, кто уже приехал и еще не уехал. В паузах между заездами рабочих в гостинице всегда были свободные номера, и в них селились искатели приключений разного калибра. Поселяли с условием: перед заездом шахтеров место освободить. Под такой заезд я тоже попал, и пришлось десять дней жить нелегально на лыжной базе. Вернувшись в гостиницу, я с удивлением увидел многих из прежних жильцов, неизвестно где и как промотавшихся эти десять дней.
За достоверность истории со Шпицбергеном не ручаюсь. Во-первых, как узнать, где правда во всех этих секретных договорах и несекретных слухах, а во-вторых, я спал, пока вы историю слушали.

Через двенадцать часов я проснулся, посмотрел на вновь сидящих за столом все тех же мужиков и сказал им как старым знакомым:
- Жрать-то как охота! - и, не предпринимая никаких попыток к выполнению своего желания, уснул снова. На этот раз на тринадцать часов.
Когда я проснулся, мужиков было уже трое.
- Смотри-ка, - сказал один из них и показал на меня, - живой!
- Мы уж беспокоиться стали, подходили проверять, дышишь ты или нет, - добавил другой.
Проснулся я не оттого, что выспался, а от того, что около тридцати часов не был в туалете. Но выйдя оттуда понял, что проснулся все-таки от голода. Есть хотелось так, что нормы приличия для меня уже не существовали.
- Угостите чем-нибудь, никогда еще таким голодным не был, - сказал я, обращаясь сразу ко всем.
- Ты вот палтуса возьми, - дружелюбно ответил мне жуткого вида мужик с мясистым рябым лицом и красным носом-картошкой. - Палтус, он как арбуз, - досыта никогда не наешься.
- А что такое "палтус"? - наивно спросил я.
Палтусом оказалась крупная, похожая на камбалу, рыбина холодного копчения и необыкновенной вкусноты. Я обсасывал сладкий жир с плавниковых костей, и от наслаждения у меня кружилась голова.

Форд Гранада

- Слушай, давай возьмем машину в подарок, - сказал Андрей.
- Как это "в подарок"? - не понял Сашка. В отличие от многоопытного Андрея он всего месяц назад сбежал из туристической группы в Германии и попросил политического убежища. Как здесь говорят: "Сел на азиль".
- Очень просто, - пояснил Андрей, - каждый четверг выходит бесплатная газета с объявлениями, "Экстра". Там есть рубрика "Цу фершенкен", что значит, отдается просто так, в подарок.
- Что, там и машины есть? - не поверил Сашка.
- Сколько угодно. Иногда сломанные, но чаще на ходу. Если подошло время нового техосмотра, но по каким-то причинам машина техосмотр не проходит, то владельцу проще отдать ее кому-то бесплатно, чем вкладывать в ремонт полторы тыщи, а после ремонта она все равно больше тысячи не стоит. На свалку сдать - тоже двести марок платить надо.
- Здорово! - обрадовался Сашка, но тут же добавил: "А как же мы будем без техосмотра ездить?"
- Сядем и поедем. Ты что, думаешь, мы будем на учет ее ставить? Во-первых, азилянтам машина не положена - лишают социала. А во-вторых, налоги и страховки здесь такие, что никаких денег не хватит. Мы что, сюда приехали их дурацкие законы соблюдать? Пошли они подальше! Автомобилей здесь столько, что ни один полицай не заметит, наш на учете или нет. Бензин, правда, дорогой. Полторы марки литр. Но мы ночью с других машин сольем. Шланг с канистрой у меня уже есть. А в крайнем случае, пополам скинемся и разок-другой заправимся на танкштелле. Ну что, согласен?
- Согласен, - ответил Сашка и, хихикнув, потер ладони.

Жили Сашка с Андреем на хуторе в километре от поселка и в десяти километрах от города. Дом был небольшой, двухэтажный, на четыре квартиры. Первый этаж делили хозяин, которого Андрей почему-то звал хаусмайстером, и многодетная семья косовских албанцев. На втором этаже в одной квартире жили три индуса, в другой - Андрей с Сашкой. Третья кровать у них пока была свободной, но хаусмайстер обещал при первой возможности найти среди поступающих беженцев русского парня и к ним подселить.
Как вскоре выяснилось, индусами были только двое, а третий - непалец. То ли из-за каких-то национальных различий, то ли просто из принципа "третий - лишний", но непалец с индусами не особенно дружил и часто приходил к русским поболтать на малопонятном английском или просто посидеть, молча улыбаясь, и понаблюдать, как русские разглядывают принесенные им порнографические журналы. Журналы эти покупал не он, а индусы, после чего дома аккуратно лезвием вырезали у всех фотографий изображение мужского члена. Сашка ругался, листая страницы, сплошь в прямоугольных дырах, а Андрея забавлял вопрос - что они делают с десятками, а то и сотнями вырезанных членов. Имя у непальца было такое, что пормальному человеку ни запомнить, ни выговорить. Поэтому, по предложению Андрея, он откликался на кличку "Непали". Была еще одна причина, почему Непали охотно ходил в гости к русским. В первую же неделю Андрей с Сашкой придумали простой, но безотказный способ "уводить пузыри" из винных отделов супермаркетов, а к концу второй недели они уже собрали большую коллекцию бутылок самых разнообразных форм и очень интересного содержания. Надираться по-свински оба любителями не были и по вечерам, к ужину, экспериментировали с коктейлями, смешивая различные компоненты в разных пропорциях и добавляя колу или швеппс. Непали приходил испытывать результаты экспериментов и всегда давал одинаковую оценку "гут-гут". Впрочем, точно такую же оценку он давал и простой рюмке шнапса, когда Сашка не выдерживал и говорил:
- Непали, не стой над душой, возьми сто грамм.

В четверг утром друзья привычно автостопом доехали до города и пошли на вокзал. Во-первых, там по четвергам лежала пачка бесплатных "Экстр", а во-вторых, вокзал - одно из последних мест в городе, где еще сохранились старые телефон-автоматы, и можно было позвонить за три десятипфенижковые монетки. Для современных автоматов приходится покупать специальную карту сразу за шесть марок.
В рубрике "Цу фершенкен" автомобилей оказалось целых четыре. Позвонили по первому номеру. Краткий ответ:
- Шон вег.
- Что он сказал? - спросил Сашка.
- Уже ушел, - перевел Андрей.
На следующем помере никто не поднял телефонную трубку. На третьем - удача. Андрей торопливо записал адрес - Шиллерштрассе 17а - и сказал, что подойдет через десять минут.
Где находится эта улица, они не знали, но на вокзале стоял стенд с планом города, и через десять минут друзья в самом деле уже шли быстрым шагом по Шиллерштрассе, выглядывая нужный номер дома.
Дом оказался старый, одноэтажный, стоял позади многоэтажки, во дворе. Вплотную к дому был прилеплен такой же старый гараж, а около него грелся на солнце огромный серебристый "Форд Гранада". Кстати, в объявлении указывалось, что отдается именно "Форд Гранада".
- Неужели этот? - ахнул Сашка.
- Ты что, - возразил Андрей. - Этот они, наверно, купили, а старый отдают.
На звонок вышли сразу двое - старушка и немолодой мужчина, скорее всего, сын. Андрей, как знающий немецкий, взял официальную часть на себя. К его удивлению, отдавался тот самый, стоящий около дома, "Форд", но дотошный немец сначала захотел увидеть паспорт будущего владельца. Опытный Андрей при сдаче на азиль паспорт "скроил" и сейчас с гордым видом предъявил его немцу. Бабушка тем временем взялась Сашке что-то рассказывать.
- Чего бабуля-то хочет? - спросил он у Андрея.
- Неважно, - отмахнулся Андрей, занятый бумажными делами, - самое главное, улыбайся ей и головой кивай.
- Чем же мне еще кивать, - обиделся Сашка на неоказание помощи, но совету последовал.
Андрей написал расписку, получил документы с ключами на машину и, заметив, что немец хочет снять номера, попросил их оставить.
- Мы сделаем ТЮФ и зарегистрируем под тем же номером.
Немец без энтузиазма ответил "о'кей" и спросил, когда они собираются забирать машину.
- Сегодня вечером или завтра утром мы приедем с транзитными номерами, - ответил Андрей, - а пока, если можно, пусть она постоит у Вас.
- Гут, - сказал немец. Улыбчивый Александр и деловой Андрей произвели на него хорошее впечатление.
- Пойдем, - дернул Андрей Сашку за рукав, и тот, последний раз невпопад кивнув старушке, побежал догонять быстро уходящего Андрея.
- Ну что, Форд теперь наш? - спросил Сашка уже на улице. - Почему мы его даже не посмотрели?
- Наш, - ответил Андрей. - А дареного коня нечего рассматривать. Тем более, смотри, какой конь - красавец. Мы его вечером заберем, когда будет не заметно, что у него с номеров эмблема постановки на учет сковырена. Тогда и рассмотрим. Сейчас нельзя, немец уже интересовался, как мы его забирать будем. В случае чего, он сразу в полицию стуканет. Я таких знаю.
И друзья, теперь уже гордые владельцы большого "Форда", зашагали к своим знакомым, живущим в городском общежитии для беженцев, который здесь все, независимо от языка и национальности, называют "азилянтенхайм" - поиграть в карты, обсудить последние азилянтские новости и, самое главное, поговорить на тему "какие немцы дураки". Короче, приятно провести время до вечера.

Как опытный автомобилист (у него в Союзе была "восьмерка") машину решил вести Андрей. Сашка сел справа от водителя в удобное велюровое кресло и восторженно осмотрел шикарную переднюю панель.
- Смотри как - "под дерево" и с хромом.
- Это мелочь, - важно ответил Андрей. - Бензин на нуле, до дома не хватит. Придется заправляться.
Он повернул ключ, и мотор, фыркнув, мягко заработал. Затем осторожно, привыкая к новому автомобилю, Андрей выехал на улицу, включил свет и аккуратно, соблюдая все правила, поехал в сторону бензозаправки.
- Даже радио не сняли, вот немцы! - сказал Сашка. Через минуту он нашел какую-то музыкальную программу. "Пет шоп бойз" пели новую, популярную этим летом, песню. Сашка сделал чуть погромче, откинулся в кресле и посмотрел на Андрея.
- А мы нехреновые ребята!
- Не хреновые, - подтвердил Андрей и переключил на четвертую скорость.
Из динамиков бодро звучало "Гоу вест".

Позади дома, в котором жили друзья, была площадка для парковки четырех автомобилей. Как всегда, там стояла новенькая "Субару Джасти" хаусмайстера. Остальные места - свободны. Андрей запарковал "Форд" в противоположный от "Субару" угол. Хаусмайстер встретил их в дверях.
- Я к вам еще одного подселил, - сказал он Андрею. - Русский. Зовут Маркдебург.
- Как зовут? - переспросил Андрей.
- Маркдебург, - повторил хаусмайстер.
Маркдебургом оказался восемнадцатилетний парнишка с острым носом, испуганно хлопающий белесыми ресницами.
- Я - Стас, - представился он ребятам.
- А мы - Александр и Андрей, - ответил Сашка, показывая пальцем, кто есть кто.
Андрей вначале молча пожал Стасу руку, но потом все-таки не утерпел и сказал:
- Редкая у тебя фамилия.
- Это я, когда на азиль сдавался, придумал. Свою говорить не хотелось, какая немцам разница. Меня осенью в армию должны были забрать, а я купил турпоездку в Германию и в Мюнхене в полицию пришел. Попросил политического убежища. Сказал, что не хочу в Чечне воевать.
- Про убежище забудь, - махнул рукой Сашка. - Его немцы сейчас никому не дают. Особенно здесь, в Баварии. Думаешь, почему Гитлер свой пивной путч в Мюнхене сделал?
- Пойду курочку с риском поставлю, будем тачку обмывать, - сменил тему Андрей. Ругать немцев сегодня ему не хотелось.
"Курочка с риском" была у Андрея фирменным блюдом. После нее и нескольких экспериментальных коктейлей с тостами "За знакомство", "Чтобы тачка ходила" и даже "За Менделеева!" друзья забыли сначала немцев, а потом и вообще всё.

На следующий день Сашка занялся автомобильными номерами. Попросил на часок у албанцев набор цветных фломастеров, аккуратно нарисовал ими эмблему, точно такую, как на номерах "Субару", заклеил сверху рисунок прозрачным скотчем и лезвием бритвы вырезал скотч по кругу. Примерно с четырех метров уже нельзя было различить, подлинная эмблема или подделка.

Затем полдня Сашка со Стасом машину "приводили в порядок", вымывая последнюю пылинку из всех возможных закоулков.
- Сразу видно, что у вас никогда своей тачки не было, - заметил Андрей, глядя на их старания.
- У меня батя три года назад "горбатый" купил, - возразил ему Сашка. - Но он его больше ремонтировал, чем ездил. Как в анекдоте: "Знаешь, почему у нас водителей-частников "автолюбителями" называют? Потому что наши автомобили нужно "любить" как жену."

Вечером ребята сварили ужин позже обычного, потом несколько часов играли в карты. Стас оказался сильным игроком в "дурака". Профессионал Андрей, утверждавший, что свою "восьмерку"он тоже в карты выиграл, терпел одно поражение за другим, удивлялся и предлагал еще и еще "последнюю партию". Стас смущался, не отказывался, но поддаваться не хотел и снова выигрывал. Сашка, глядя, как Андрей тасует карты, заметил:
- Мой батя, когда выигрывал у меня в "дурака", всегда говорил: "Сдавай. Не можешь работать головой, работай руками." Я раньше думал, что это только к картам относится, но недавно сообразил, что он мне универсальный жизненный принцип объяснял.

Около двух часов ночи Андрей решил, что пора идти за бензином. Достал из-под кровати жестяную двадцатилитровую канистру, резиновый шланг и дал команду:
- Идем!
- Идем, - ответил Сашка, - я фонарик возьму и нож.
- Нож не надо, - сказал Андрей. - Машину поцарапаешь - убытка на тысячу. Тогда будет всё - и полиция, и суд.
Друзья пожелали Стасу спокойной ночи и ушли.
Вернулись часа через полтора.
- Ну как? - спросил проснувшийся Стас.
- Никак, - сказал Андрей. - Половину машин в поселке проверили - у всех бензобаки заперты. Канистру я в багажник "Форда" бросил, может, в другой раз пригодится. Чего с ней по лестнице греметь. А сейчас спим, хватит на сегодня приключений.

Утром ребята проснулись поздно. Позавтракали, выкурили сигаретку на двоих, еще немного полежали, и стало скучно.
- Такой конь у нас во дворе стоит, а мы здесь на спине сидим, в потолок глядим, - сказал Сашка.
- У меня в Нюрнберге знакомый аусзидлер есть - поехали к нему, - сказал Андрей. - Он давно уже в Германии. Хорошую коллекцию видеофильмов набрал. "Джентельмены удачи", "Бриллиантовая рука", "Полосатый рейс" и так далее. Всего штук двадцать.
- "Полосатый рейс" - полная дурь, - возразил Сашка, - а таких фильмов, как "Джентельмены удачи" в советском кино двадцать штук не наберется. Но съездить можно, посмотрим, что у него есть. Как ты думаешь, сколько нам на бензин надо?
- Тридцать марок хватит, - сказал Андрей. - Скинемся по десятке - и мы в Нюрнберге.
- Я не поеду, - испугался Стас. Он очень тяжело переживал "синдром чужой страны", и ему страшно было представить, как это можно куда-то поехать.
- Значит, по пятнадцать сложимся, - сказал Андрей Сашке. - У аусзидлера спросим, может, кому "Форд" нужен. Загоним его марок за сто, а вернемся автостопом.
- Идет, - согласился Сашка. - Собираемся?
- Собираемся, - сказал Андрей.
Через десять минут друзья уже выходили, пообещав Стасу вернуться в понедельник.

Но вернулись они только в четверг. Их привез из города хаусмайстер на своей новенькой "Джасти".
- В полиции мы были, - с порога начал рассказывать Стасу Андрей.
- Из-за тебя туда попали, - добавил Сашка. - В Нюрнберге выехали на улицу, где чего-то строили. Тут же полицейский стоял, движение регулировал. Ну, Андрей и подвалил к нему: "Заген зи битте, как нам на Зальцштрассе проехать". А он нашими документами поинтересовался, и мы "проехали". Только не туда, куда хотели.
- Они мне всё кражу бензина пытались повесить, - сказал Андрей. - Говорят: "У тебя шланг с канистрой в багажнике был, рассказывай, где бензин воровал". А если я его нигде не воровал. Пытался, но не получилось. Им сказал, что даже и не пытался.
- Что вам теперь будет? - спросил Стас. Последние два дня болезнь у него прогрессировала.
- Ничего не будет, - ответил Андрей. - Преступлений мы не совершали, а за то, что машина не на учете, какой-нибудь штраф выпишут. Но и его не получат, потому что мы на социале, и нам выдают тот минимум, без которого нельзя. Жалко, "Форд" отобрали. Такая тачка была! По автобану двести шел без напряга.
- Больше никаких машин "в подарок" не берем, - перебил его Сашка. - Как найдем работу - купим какую-нибудь подешевле, но чтобы с ТЮФом. А пока автостопом поездим - дёшево и спокойно.
Андрей возражать не стал, выдержал паузу, а потом оскалившись, почти сквозь зубы, произнес:
- Вчера другу звонил, в Казань. Он там "Форд Эксплорер" купил. А я тут за немцами шрот собираю.

Два года спустя, воскресным солнечным утром, я предложил жене прокатиться по ленинским местам.
- Это по каким? - спросила она.
- По тем, где я жил, когда ты ко мне еще не приехала.
- Поехали. Я фотоаппарат возьму, - все-таки, часть нашей истории. И потом, может, там пейзажи красивые будут.
- Конечно, будут, - сказал я. И мы поехали.
Хутор, в котором жили Андрей и Сашка, был одним из главных пунктов нашего путешествия. Знакомая "Субару" стояла всё на том же месте. Я припарковался рядом и с некоторым волнением вошел в открытую дверь. Два года назад она запиралась.

По коридору бегали неумытые дети неясной национальности. Я нажал кнопку звонка хаусмайстера. До того он видел меня всего один раз, предупредив Андрея, что чужим у них ночевать запрещено, и, конечно, сейчас не узнал. Но Андрея с Сашкой помнил хорошо.
- Они уже больше года здесь не живут, - сказал он мне. - Александр добровольно вернулся в Россию, а у Андрея были неприятности с полицией (по-немецки это звучало "Он имел много проблем с полицией"), и его депортировали.
Про Стаса Маркдебурга я не спрашивал. Он еще тогда, в период обострения болезни отчуждения, сказал, что уж лучше в Чечне воевать, чем в чужой стране всю жизнь маяться, и попросился назад. Но кто этого не испытал, его не поймет.

Гостиница "Шахтер" мне казалась похожей на Ноев ковчег. Каждой твари по паре. Две еврейки-учительницы, мама с дочкой. Возраст - примерно двадцать пять и пятьдесят. Похожие на лягушек - лица в бородавках, глаза выпученные. Приехали в Мурманск на поиски счастья, которое описывалось двумя словами: квартира, мужик.
Почему жизнь устроена так, что даже таких мелочей на всех не достается, и бесхитростные естественные желания становятся недоступной мечтой?
Еще две женщины. Обоим около тридцати, эффектные. Их мечту можно описать одним словом - деньги. Бросили в мою сторону быстрый опытный взгляд и равнодушно отвернулись - молод и беден. В то время у меня было всё, кроме денег и страха, но это интересно только девушкам моложе двадцати.

Два парня. Матросы. Володька с выбитым передним зубом. Охотно рассказывает о своих любовных похождениях. Серега. Я ему чем-то симпатичен. Говорит, что имел неосторожность получить в тещи доктора каких-то наук и профессора Харьковского университета. Не выдержал интеллектуального напора и бежал. Надеется заработать денег и устроить жизнь без постороннего вмешательства.
- Она, хоть и умная, - говорит он мне про тещу, - но дура. Не может понять простой вещи - ее дочь любит меня, я отвечаю взаимностью, и нечего в нашу жизнь лезть.
Мне нравится слушать "про взаимность", и Серега рассказывает всё. О первом свидании, о первом поцелуе, о том, как он ночью пробирался к своей будущей жене в комнату. Серега смуглый, симпатичный и добрый. Фамилия у него Черный, и когда он ее назвал, я не поверил. Думал, что шутит. В доказательство он показал свой паспорт. Да, действительно, Чёрный Сергей Иванович, пятьдесят пятого года рождения, украинец. Привет, Сергей, сто лет тебя не видал. Ну как, помирился с тещей? Я думаю, ты давно уже понял, что она просто завидовала своей дочери. Ее лысый хрыч даже в лучшие годы таким орлом, как ты, не был.

Несколько одиночных персонажей. Девушка. Свеженькая, но не очень симпатичная. Зовут Таня. Окончила с красным дипломом экономический факультет ЛГУ. Пригнали по распределению в какую-то контору. Контора платит за койку в двухместном номере "Шахтера" и обещает через месяц дать комнату в общаге. Улыбается Таня часто, а зря. Зубы кривые. Через пару недель рядом с ней появился коренастый парнишка с лихо закрывающей правый глаз челкой. Белая ночь. Они сидят в парке на скамейке, целуются и смотрят на меня - вижу ли, как они счастливы? Вижу и рад за вас.

Инженер Юра. Матрос Володька сказал про него: "Тощёй, как жертва Бухенвальда". Я думал, может, больной, язва там или рак. Да нет, жрет всё, и помногу. Смотрит на нас недружелюбно. Специалист в командировке. Одет, как последний нищий - темно-серые холщевые штаны и помазелевая рубашка. Куда он деньги девает? К нему приходят коллеги, разговаривают с уважением. Хороший специалист.

Пал-Палыч. Нос картошкой, губы толстые, лицо рябое. Добрейший человек. Тот самый, кто меня палтусом угощал. Отработал контракт в Антарктиде, на какой-то станции. Приехал за новым назначением. Профессия более редкая, чем космонавт, - завхоз полярной станции и по совместительству повар. Но тоже не ресторанный, а с учетом специфики полярных зимовок.
Были еще: проводник винного вагона из Молдавии, пожилой учитель музыки (зачем он приехал?), искатели приключений обоих полов в возрасте от двадцати пяти до сорока, командировочные. Но я, пожалуй, на этом остановлюсь, а то можно и до меня дойти.

Привыкнуть к спокойной, бездельной жизни в "Шахтере" усилий не требовалось. Через неделю установился определенный ритм, и день проходил легко и нескучно. В обед я слушал по радио "литературные чтения". Читали Кэндзабуро Оэ "Объяли меня воды...". Вечером, около семи, большинство жильцов этажа собиралось в холле, у телевизора. Я больше смотрел на людей, чем на телевизор. Мурманский канал, в основном, нажимал на подготовку к мойвенной путине, а центральный гнал такую коммунистическую муть, что было неловко за дикторов и актеров, вынужденных произносить невыговариваемое.

Один раз, правда, случилась маленькая сенсация. Ведущий (нет, это был лондонский корреспондент "Международной панорамы"), отвечая на просьбы телезрителей (?!) включил в программу песню группы "Смоки", добавив, что сам он, в отличие от своей дочери, об этой группе мало что знает. Кажется, это был первый случай, когда советское телевидение показало выступление западной рокгруппы. До того, да и несколько лет после, по категории "зарубежной музыки" проходили исключительно Карел Готт и балет телевидения ГДР. Кстати, "пражский соловей" при первой возможности перелетел от восточной кормушки к западной, специализировался на "дойчер шлягер" и радует своим божественным голосом немецких старушек, регулярно появляясь на TV-каналах "АРД" и "ЦДФ". Судьба же балета ГДР печальна. Талии у балерин со временем увеличились, колготки порвались, и публика их больше видеть не пожелала.

После вечера с телевизором начиналась белая ночь с солнцем точно на севере.
- Мало того, что солнце всю ночь светит, так оно еще север с югом перепутало, - шутил Серега.
Я улыбался ему и шел гулять.

Первым пунктом ночного обхода были автомобили около шведского консульства. Сверкающие глянцем "Вольво" с выпяченными, как нижняя челюсть, бамперами, "Сааб"с красиво изогнутой передней панелью, аккуратный - как коробочка - "Гольф". Три последних года я каждый месяц ждал новый "За рулем" и рубрику "В мире моторов" к следующему месяцу знал уже наизусть. В тех, дальних от Мурманска, краях, где я родился, западные автомобили не водились. И теперь, впервые увидев их "живьем", я не мог досыта наглядеться. На каждый проезжающий мимо старенький "Опель" моя голова поворачивалась, как стрелка компаса на магнит, и в уме лихорадочно пробегали таблицы технических характеристик. Через несколько дней милиционеры, дежурившие у дверей шведского консульства, обратили внимание на подозрительного парня, каждую ночь отирающегося около автомобилей, и сделали вялую попытку его задержать. Я от этой попытки удачно уклонился и больше к консульству не подходил.

Следующим пунктом ночной прогулки был скверик у Площади Советской Конституции. Помимо целующихся парочек там отирались разного рода бичи и бездельники, с которыми интересно было поговорить, а точнее, послушать их разговоры. Главная тема - раньше всё было лучше и дешевле. "Палтусом мы раньше за углом закусывали, а теперь он - шесть рублей кило". "Помните, "Солнцедар"? Хорошее вино было, крепкое и недорого, рупь семнадцать. Но, говорят, от него негры помирали, вот и запретили наверху его делать".

Часам к двум ночи публика от разговоров утомлялась и разбредалась по домам и норам. А я шел дальше, гулять по ночным улицам Мурманска, освещенным низким северным солнцем, которое по ошибке светило не в то время и не с той стороны.

Обсудить этот текст можно здесь