| Редакция | Авторы | Форум | Гостевая книга | Текущий номер |


Кровные

Павел Мацкевич

Глава третья

 

"Борис, судя по всему, уже не успеет застать отца в живых. Он слишком честен даже для того, дабы прервать поход хоть на краткое время. И не верит, наперекор очевидности, что гоняется за призраками. Не верит до сих пор, что нет у рубежа Руси пацинаков,"- Анастас глубоко вздохнул, переменил положение тела и вытянул затекшую ногу.

Горящая свеча достаточно ярко освещала небольшое, чисто выбеленное помещение, нечто среднее между чуланом и горницей, шага четыре в длину и столько же в ширину. Кроме стола и лавки, здесь ничего более не было, но зато именно они были весьма искусной работы, чем резко контрастировали с помещением, простым и удобным, любимым местом настоятеля во время его раздумий.

Колеблющиеся отблески пламени играли затейливыми бликами на задумчивом лике. На нем лежала печать железной воли. Высокое и широкое чело указывало на незаурядный ум, а из-под густых бровей сверкали серые, мрачные и глубокие очи. Настоятель был уже пожилым, но еще достаточно крепким человеком. Черты лика выдавали эллинское происхождение, сие не скрывала и длинная борода. Непреклонные в своей жестокости к краткой людской жизни роки уже избороздили глубокими морщинами мудрый лик; спина немного сгорбилась, но взгляд все еще ни на йоту не потерял живости и проницательности.

Почти тридцать долгих лет прошло с той поры, как он, только благодаря своему уму - хотя многим казалось, что лишь благоприятным стечениям обстоятельств, - был приближен к себе Владимиром. Великий князь поставил его, в то время безвестного инока из Корсуня, настоятелем храма Богородицы, - главного храма Руси.

Впрочем, настоятель - сие не чин. Но и за тридцать лет Анастас так и не приобрел никаких чинов. В том устройстве церковной иерархии, которая существовала на Руси стараниями Владимира и Анастаса, власть определялась отнюдь не чинами. Анастасу совершенно не нужны были громкие титулы, он добивался не мишурной, призрачной власти, ему нужна была реальная, повседневная власть. И он ее получил. Владимир совершил на редкость удачный выбор, и со временем, уже безгранично доверяя главе церкви, поставил его к тому же и хранителем своей казны.

Великий князь сумел уразуметь и в полной мере оценить, что именно стараниями Анастаса и подвластного ему клира, Русская церковь так и не попала под власть Византийского патриарха. Не попала она и в орбиту подчинения Римской курии. Десятая часть доходов, отчуждаемая в пользу церкви, не ушла в чью-то бездонную мошну, а осталась на Руси и дала прозвище храму Богородицы - Десятинная
церковь.

Однако попытки Византии проникнуть на Русь не прекращались, как, впрочем, и посланцев Римского папы. Ссориться с Царьградом, в тот момент, когда немецкие и польские феодалы оскаливались железом и все чаще посматривали в сторону Киева сквозь прорези опущенного забрала, тоже не входило в планы Руси, и только по сему появившемуся несколько роков назад - пришедшему с Афона - проповеднику Антонию, решившему поселиться в диких пещерах на Печерске, было дозволено сие свершить.

Анастас прозорливо наблюдал, как неуклонно усиливается влияние Печерского проповедника, но тем не менее пока находил его действия не угрожающими возглавляемой им церкви, однако внимательно следил за внешне ласковым, а по сути своей опасным очагом царьградского влияния.

Настоятель вздохнул и неспешно обвел взглядом помещение, где находился. В углах явно нехотя таились густые причудливые тени, вынужденно отступившие перед огнем. По стенам и потолку чем-то похожие на волны переливались блики сгоревшей уже на добрую треть свечи.

В сием полутемном, сухом и укромном месте Анастас часто проводил часы раздумий. Когда-то давным-давно он, тогда еще молодой настоятель Десятинной церкви, обнаружил сию, непонятно кем и когда сооруженную каморку в конце длинного лабиринта ходов. Он так и не догадался, для чего предназначали ее безымянные строители. Тому минуло немало времени, а было почти сразу после Корсунского похода. В те времена он с особой тщательностью оборудовал придел в честь святого Климента и его ученика Фива. С тех пор и устроил тут нечто вроде кабинета. А спустя некоторое время соорудил даже небольшой тайник под высоким порогом. В последние недели Анастас особенно зачастил сюда. Сие, без сомнения, служило верным признаком назревающих перемен - того, что могло и должно изменить многое в привычном укладе. В тишине и покое ему необходимо было тщательно обдумать происходящее, равно как и ожидаемое вскоре.

События же с огромной скоростью нагромождались одно на другое и оставляли совсем мало времени на тщательное обдумывание их. Вот и нынче новое, в достаточной степени ошеломляющее известие: Борис получил из рук отца завещание на Великое княжение. "Торопится князь, похоже и впрямь чувствует свою кончину."

Рядом, прервав его размышления, раздался глухой звук, будто кто-то далеко бил через равные промежутки по железу. Анастас, тем не менее, вовсе не удивился. Он повернулся и рядом с местом, где сидел, протянув руку, вытащил из стены холщовую тряпицу. За ней открылось небольшое отверстие. Анастас приблизил к нему лик и внятно, громко произнес:

- Повествуй.

Потом приложил ухо к отверстию. Через мгновение откуда-то издалека глухо донеслось:

- Князь звал тебя и Бориса. Желает сообщить о завещании.
- Один раз звал? - спросил Анастас.
- Нет, уже трижды.
Настоятель на мгновение задумался, затем осведомился:
- Она оставалась одна у отца?
- Да. Вчера. С тех пор князь то ли почиет, то ли беспамятен.
- А она?
- Она сбиралась нынче ехать в Киев.
- Слушай далее и сообщай.

Анастас, закончив разговор, вновь заткнул тряпкой отверстие в стене. Вот так, не выходя отсюда, он мог получать самые свежие сведения.

Мних, посвященный в секрет того, как он может слышать голос настоятеля из стены, вовсе, однако, не ведал, куда тянется труба, которая начиналась в его келье. Анастас усмехнулся, вспомнив вдруг, сколько времени пришлось потратить, объясняя Василию, как действует сие приспособление, пока он, наконец, твердо уверился, что оно не козни дьявола, а творение ума настоятеля, и стал его просто боготворить.

Хранитель Великокняжеской казны слегка потянулся в кресле. То, что он только что услыхал, отнюдь не являлось для него неожиданностью. Ему было многое известно, вернее почти все.

Смутными предвидел Анастас грядущие времена на Руси. Много сыновей у Владимира, и каждый жаждет сесть на место отца. Ярослав собирает варягов. Иоаким, настоятель Софии Новгородской, на днях сообщил, что еще один конунг идет к нему, и с собой у него викингов более шестисот мечей. По всему достаточно ясно, что Новгородский князь не отступится от своих планов, в которых отказ в выплате дани занимает самое скромное место, а непременно, причем весьма борзо, выступит в поход на Киев. Дело, без сомнения, за выбором удобного момента и, что вполне вероятно, поиском реального оправдания своих притязаний на Великое княжение. А на
что, в сием случае, может уповать Святополк? Безусловно, на свое неотъемлемое право старшего сына занять после смерти отца его место. И еще на печенегов, конечно. Но главное - на своего знаменитого тестя - Болеслава Польского, которого далеко не зря прозвали "Храбрым".

И в сие, уже пахнущее кровью время, умирающий Великий князь, словно желая ускорить смуту или абсолютно не вникая в последствия своих действий, еще и Бориса постарался втравить в междуусобицу. Собственно уже втравил: завещание у Бориса.

Но ни Ярослав, ни Святополк, а то, может, еще и Брячислав Полоцкий или Мстислав Тьмутараканский не посчитаются с завещанием. Пример родителя пред очами...

На сием месте Анастас прервал свои рассуждения, пораженный внезапной, молнией мелькнувшей мыслью: "Борис! Какая лакомая приманка и Ярославу, и Святополку! Каждому надобно, дабы иной убил его, для того, чтобы с полным правом повторить путь отца. Да, да - Ярополк убил Олега, а Владимир, ухватившись за содеянное, сумел использовать возникшую смуту и оправдать захват власти, ничем более не подкрепленной!"

Если Бориса убьет Святополк, то тем самым полностью развяжет руки Ярославу, и наоборот. А ежели они его не тронут, то оба рискуют лишиться всего. Мало того, что в руках у Бориса дружина Великого князя, он имеет завещание отца.

Любой из братьев, владея тем, что дано ныне Борису, твердо и без колебаний сел бы в кресло Великого князя. Любой! Но только не Борис! Сей никогда не перешагнет чрез старшинство. И никакой пример отца не подействует на него. Да и принял завещание лишь потому, дабы отказом не расстраивать хворого, по всей видимости, умирающего родителя.

"Нет, Борис не будет пытаться взять то, что само идет в руки,- твердо решил Анастас, - а раз так, - хладнокровно продолжал он свою мысль, - Ростовский князь обречен. Вот только напрашивается вопрос: когда и главное кто, решится его убить?"

Святополк? Борис пока ему не помеха, хотя бы потому, что Туровский князь ныне старший из Рюриковичей. Борис, очевидно, признает его без сомнений, как признает отца. Но кто ведает, что будет в дальнейшем? Завещание, подобно дамоклову мечу будет висеть над правлением Святополка и, конечно же, сразу или со временем может быть и скорее всего будет использовано против него.

Неопределенность - худшее из зол для правителя. Но в положении, в котором оказался Святополк, с сим пока можно примириться, однако, если есть уверенность, что о завещании паче никому не станет ведомо.

"Но разве в сием можно быть уверенным? - задал себе вопрос Анастас и тут же, не колеблясь, ответил: - "Уверенным можно быть в том, что о завещании ведает Ярослав. Ну, а ему как использовать свою осведомленность?

Ярослав? Вот кому-кому, а смерть Бориса от руки Святополка нужна более всего. Ведь князь Новгородский не имеет никаких прав. У него даже менее прав, что были когда-то у Владимира, который сам происходил от рабыни".

Вновь глухие удары откуда-то издалека прервали размышления настоятеля. Он приник к отверстию в стене и услышал:

- Отче, к тебе Святополк.
- Князь приходил в себя?
- Нет.
- Пусть княже немного обождет. Когда позову, проведете в мою келью.

Окончив разговор, Анастас встал, погасил свечу и вышел из каморки. В кромешной тьме он ориентировался настолько хорошо, что, не сбавляя шаг, а лишь изредка касаясь рукой стены, где надо поворачивал, а в двух местах, не споткнувшись и даже не замедляя движение, поднялся на несколько ступенек. Наконец, он остановился, протянул руку, что-то повернул и толкнул стену перед собой. Собственно сие была не стена, а толстая дубовая панель, искусно вставленная; она бесшумно повернулась на оси, открыв вход в келью Анастаса. Он быстро вошел и вернул панель на место легким нажатием руки на секретный механизм. Панель вошла точно в пазы и совершенно слилась со стеной.

В довольно большой горнице, с тремя высокими узкими оконницами, находился массивный, о четырех ногах стол, на котором возвышался деревянный подсвечник с тремя свечами; подле виднелись два кресла, лавка около входной двери, справа от нее и, небольшой стол в углу, на котором лежали несколько книг. В том же углу, где стоял Анастас, все пространство от пола и до потолка было занято иконами греческой работы, изумительно тонкого письма. В горнице была еще дверь, она вела в изложницу.

Анастас направился к входной двери и отворил ее. Навстречу ему, сдвух лавок, стоящих у стен, поднялись шесть отроков и низко склонились в общем поклоне.

- Проводите ко мне князя, - произнес Анастас, ни к кому особо не обращаясь; не притворяя дверь, вернулся назад и опустился на лавку подле входа.

Через короткий отрезок времени послышались приближающиеся тяжелые шаги, и в келью вступил Святополк, князь Туровский, довольно высокого роста, однако, несколько обрюзглый не по годам, с хмурым, напряженным лицом. Войдя, он окинул взглядом келью и, не узрев никого, негодующе вспыхнул, круто повернулся и лицом к лицу очутился перед Анастасом.

- Здрав будь, отче, - погасив прорвавшуюся было вспышку гнева, произнес он глухо. - Благослови.
- Будь здрав, княже,- спокойно и приветливо ответствовал Анастас и, благословив, продолжил: "Прошу присесть."
Святополк быстрыми шагами прошел вперед и опустился в кресло. Анастас расположился в ином, напротив. Помолчали немного, и настоятель, догадываясь, что князь не решается начать разговор, произнес, приглашая к беседе:
- Я рад зреть и слушать тебя, княже. Что за дело привело в мою келью? Но погоди, - тут же остановил он собравшегося было заговорить Святополка и хлопнул дланями.

Через мгновение дверь отворилась и на пороге явился малого роста мних. Анастас молча сделал легкий знак рукой. Инок согласно наклонил голову и исчез.
- Теперь с неослабным вниманием готов слушать тебя, - вновь обратился настоятель к своему собеседнику.

Тот, успев несколько успокоиться, не заставил себя ждать и начал говорить быстро, иногда по торопливости проглатывая окончания слов.
- Отче, отец продолжает тяжко хворать; к нему никого не допускают. Я не ведаю, насколь тяжко он хвор и что будет далее. Просвети, отче.

"Спешит князь, а впрочем, пора ему и беспокоиться,"- подумал Анастас, а вслух произнес несколько уклончиво:
"Всё так. Отец твой зело недужен, но мыслю, ежели будет на то воля Божья, его здравие воротится.
- Внемлю, отче, внемлю. Будь здрав он еще сотницу лет. Но зришь ли...

Святополк вдруг почувствовал себя очень неуютно под проницательным взором собеседника. Он настоль разволновался, что обильный пот выступил у него мелкими, частыми каплями на челе. Однако все же князь поборол неуверенность и продолжил:
- Не дают мне покоя думы не столь о нашей мирской жизни, сколь о будущем Руси. Отец стар, все в руке Божьей. Как далее будет?

В то время как Святополк, хоть и говорил скоро, однако с видимым усилием подбирал нужные слова, Анастас, почти не внимая им, мыслил о нем самом.

"Чадо двух отцов. Одному Богу ведомо, кто из них настоящий. Ярополк или Владимир? Впрочем, оба были Великими князьями. Да, по праву первородства, так или иначе, но только Святополк должен занять место отца. Именно сего он жаждет, давно жаждет. Совсем
мало времени прошло с той поры, когда Туровский князь испытал тяжелую длань Владимира после того, как замыслил избавить свой удел от власти Киева. Даже в поруб угодил на некоторое время. Ранее побывал князь заставником у печенегов. Может, Владимир, вспоминая брата, не мог решиться взять очередной грех на душу чрез чадо его? И надеялся, что обстоятельства извне помогут избавиться от Святополка? Но нет, княжич благополучно возвратился и, более того, приобрел тесные связи с ханами. Почему и как сие могло произойти?

Ну, как не вспомнить Бруно? Великий миссионер, а еще лучший дипломат, сумел убедить печенегов, что чадо Великого князя более выгоден не как заставник, а как союзник. И дальше - больше. Дщерь могутного Болеслава Храброго стала женой Святополка.

Жаль, что нелепая смерть от рук пруссов настигла Бруно. Хотя, кто ведает, может и руки убойников кто-то вовремя направил. Все же, как бы там ни было, но Бруно успел достаточно много содеять для Болеслава. Он наметил и осуществил связь: Печенеги - Святополк - Болеслав. Конечно, ныне князь Туровский, Святополк не может все сие не учитывать, ведая, что Ярослав сбирается, притом
оружно, поспорить за власть".

Вслух же Анастас молвил:
- Добро княже, что печешься о грядущем Руси. Иного от тебя и не ждал...

Негромко скрипнувшая дверь прервала настоятеля. Собеседники оглянулись на звук. Анастас спокойно, но князь судорожно, даже испуганно, что настоятель не преминул про себя отметить... В келью проскользнул давешний мних и поставил на стол два серебряных кубка, до краев наполненные вином, источающий тонкий, немного терпкий аромат.

- Отведай, князь, - предложил Анастас и пояснил: - сие редкое у нас вино, а доставлено из далекой страны франков, много роков назад.

Святополк тотчас, словно именно сего и ждал, поднял кубок и большими глотками почти наполовину опорожнил его.
- Я замечаю, тебя мучила жажда и рад, что немного угодил, - улыбнулся настоятель.

- Да, нынче очень жарко,- рассеянно ответил князь,- а вино действительно доброе, - прибавил он, видимо, собираясь с мыслями.
- Я говорил, что сему вину много лет, но не сказал сколь. Мыслю, однако, тебе интересно было бы сие ведать.
- И сколько же? - уже более спокойным и заинтересованным тоном спросил Святополк.

Он вдруг почувствовал, что его собеседник не зря затеял сей разговор.

- История сего вина началась в последний, горький рок правления Великого князя Ярополка. Бочонок, в котором сие вино находилось, поднес князю в дар знаменитый воевода Свенельд. И надо же было такому случиться, что сей дар пришелся на тот самый день, когда сын Свенельда Лют, отправился на ловище...

Настоятель прервал и без того неспешный рассказ и с видимым удовольствием отпил из кубка. Святополк промолчал, но по его внимательному взгляду Анастас уразумел, что князь уже несколько заинтересован. Выждав малую паузу, он продолжил:

- Все дело в том, что Свенельд еще при Великом князе Игоре, получил в награду за свои заслуги древлянскую дань. Свенельд и собирал ее. Впрочем, он получил еще и уличскую, - невзначай вставил рассказчик и продолжил, - сын же его Лют отправился на ловища в древлянские угодья. На свою беду он повстречал там младшего брата Ярополка - Олега, которого отец их, Святослав Игоревич, поставил древлянским князем.

Анастас в очередной раз выдержал паузу, отхлебнув еще немного вина, потом, показывая, что обеспокоен, обратился к Святополку:
- Прости, князь, я, пожалуй, отвлекаю тебя болтовней.

- Нет, нет, продолжай,- быстро ответил Святополк, беря в руку кубок,- сие в достатке интересно и, наверно, весьма поучительно, - добавил он, внимательно вглядываясь в лик настоятеля.
- Да, но все сие - дела давно минувших дней, - почел за необходимость подчеркнуть Анастас и продолжил: "Олег,
раздраженный тем, что на его земле хозяйничает Свенельд, собирает дань, причем ведет себя так, будто древлянского князя и не существует, потребовал от Люта немедленно убираться вон. Лют же, вполне уверенный в своей правоте, ответствовал, что ежели его отец берет тут много роков дань, то и он имеет полное право на сии земли.

И вот Олег, разумея, что княжьи права его ущемляются, причем не одним полюдьем, а уже и прямым хозяйствованием на его землях, не смог и не пожелал стерпеть и тотчас приказал казнить Люта.
-Как мыслишь, князь, верно ли поступил твой дядя Олег? - неожиданно обратился к Святополку Анастас.

Вопрос застал князя врасплох. Он растерянно забегал очами из стороны в сторону, но не нашел, что сказать и, стараясь скрыть замешательство, поднял кубок и отпил из него.
- Впрочем, Олегу было всего шестнадцать лет, - не дожидаясь ответа, продолжил Анастас. - Юности свойственны резкие порывы, идущие скорей от сердца, чем побуждаемые зрелым размышлением. Тем паче, что смерть Люта привела к последствиям, кои в то время, в точности, никто не смог бы предугадать. Как я ранее говорил,
Великий князь Ярополк, получив в дар сие вино,- он указал рукой на кубок Святополка, - наслаждался его тонким ароматом и вкусом со Свенельдом. В то самое время, когда они поднимали кубки во здравие друг друга, гонец принес весть о смерти сына Свенельда.
Изведав о сием и видя горе великого воеводы, Ярополк жестоко опалился. Тотчас были двинуты войска, дабы приструнить брата. Но, к сожалению, пролитая кровь почти всегда притягивает к себе иную, новую кровь, и посему, не удивительно, что свершилась очередная и, увы, уже непоправимая беда.

Ярополк желал лишь покорности от Олега, но тот, когда его войска спасались бегством во Вручий, упал в крепостной ров и был задавлен телами своих же дружинников...

Анастас прервал рассказ для того, дабы вновь отхлебнуть из кубка. Наблюдая, что Святополк слушает с большим вниманием и любопытством, он не стал затягивать паузу.
- В результате череды совершенно неожиданных кровавых событий Владимир, тогда князь Новгородский, получил исключительно редкую возможность в некоторой степени оправдать перед людством и, что не менее важно, перед иными государями, свои стремления занять Великий стол. Лучшего повода, по крайней мере в те времена, невозможно было примыслить. Что может быть благороднее стремления покарать убойников родного брата? - он сделал малозаметную паузу и добавил - даже если убойник тож кровный брат?

Настоятель умолк, с притворным равнодушием прихлебывая из кубка, однако очень внимательно следя за ликом Святополка, на котором в краткое время прошла обширная гамма чувств - от растерянности до решимости к чему - то.

Молчание несколько затянулось и Анастас счел необходимым прервать его:
- Однако, князь, я несколько отвлек тебя от желаемого разговора. Прости старика, что утомляю своими сказами. В моих роках уже многие, ежели не все, склонны к воспоминаниям.
- Нет, - отозвался Святополк, - мне очень интересно было послушать. О тех событиях, а тем паче о подробностях
предпочитают умалчивать, и по сему не часто доводится слышать подобное. Благодарствую тебе.
- Я рад, князь, что доставил тебе некоторое удовольствие, хотя какое удовольствие - слушать о кровавых событиях в собственной семье?
- То что было, то было и скрывать незачем, тем паче, что Олег погиб случайно, но вот Ярополк был убит подло, руками предажников,- возразил Святополк, нахмурясь и, закончил несколько нежданно: "Мыслю, отче, лишь Всевышнему ведомо, что ожидает нас всех впереди."
- Да, пути Господни неисповедимы, и все мы в руках Божьих, - невозмутимо подтвердил Анастас.

Святополк пытливо глянул в лик собеседника, но тот легко сохранил бесстрастное выражение.
- Ярослав отказался платить дань Киеву, не признает Великого князя, а Новгород - град своевольный и бесстудный,- медленно и задумчиво изрек настоятель.
- Но все же, по-твоему, отче, как далече простираются его замыслы?
- Не ведаю, князь, что мыслит Ярослав, но поскольку не убоялся гнева отца, похоже, Новгородский князь вполне уверен в своей силе.

- Он собирает варягов. Почто они ему, как не ратитись? - быстро спросил Святополк.

Анастас неопределенно пожал плечами и ничего не ответил.
- А ежели Ярослав двинет рать на Киев? - продолжал пытать князь.
- Князь, - Анастас улыбнулся,- Ярослав твой брат, и не мне судить о его желаниях.
- Нас много братьев; ежели все восхотят заступить место отца либо быть сами по себе, что будет? - запальчиво спросил Святополк.
- Но Великий князь, Владимир Святославич, с Божьей помощью поднимется с одра хворобы.
- Ярослав не убоялся опалы отца еще до хоробы. И тем паче не убоится ныне, когда отец немощен. Может его рать уже идет на Киев.
- Ну, а ты что мыслишь, князь? - вдруг напрямую спросил Анастас.
Святополк чуть покраснел, но смолчал, видимо, все же не решаясь ответить на столь прямой вопрос.
- Я мыслил, что ты, князь, уже решил, как надобно действовать, а что могу посоветовать я, служитель Бога? - со вздохом произнес Анастас, посылая сиими словами отравленную стрелу в измученную страстями и неуверенностью душу князя.

Святополк вспыхнул. Он откинулся в кресле, на лике резко обозначились морщины, на скулах заходили желваки.
- Я старший из братьев, - медленно начал он, все убыстряя свою речь и повышая голос, - кому, как не мне заботиться о судьбе Руси? Отец ныне слаб, но лишь я должен быть за него! - последние слова князь почти выкрикнул.

Внезапно оборвав свою речь, он залпом допил вино и со стуком поставил кубок на стол. Наступило недолгое молчание.
- Я надеюсь, однако, что все обойдется. Великий князь одужает, а князь Ярослав уразумеет, что был неправ, - убедившись, что выпущенная им парфянская стрела нашла предназначенную ей цель, - мягко и вкрадчиво начал Анастас и продолжил в том же духе: "Не рано ли горячишь кровь, княже? Мыслю, что твои права никто оспаривать не должен.
- Да, но отец не допускает меня к себе, - все еще раздраженно, но уже несколько успокаиваясь, произнес Святополк.
- Отец в беспамятстве. Твоя сестра Предслава, оберегая его покой, так распорядилась. Я мыслю, что в сием нет худа, - улыбнувшись, произнес настоятель.

Святополк промолчал и, подумав немного, поднялся. Покинул свое кресло и Анастас.

- Прости, отче, за мои сумбурные речи, - глухо и рассеянно произнес князь, подходя под благословение, - но они проникнуты лишь заботой о Руси.
- Разумею, разумею, князь, - мягко ответствовал Анастас, стараясь в сию минуту быть лишь добрым пастырем, - верую, что твои действия направлены на заботу о благе. Иди и успокойся. Все будет добро, и все твои помыслы с Божьей помощью сбудутся.
Святополк молча склонил голову, принял благословение и затем, не задерживаясь, покинул келью настоятеля Десятинной церкви - храма Богородицы.

 

Обсудить этот текст можно здесь