Александр Левинтов
(Монтерей)

ЖРАТВА
социально-поваренная книга
(из серии «Небольшая Советская Энциклопедия»)
Часть I. Рыба (Продолжение)

Угорь и минога

Поговорим о шпроте. Пока социализм развивался - это был сорт рыбы. Когда же победа стала не только окончательной, но и бесповоротной, шпрот исчез как класс и вместо вида рыбы появился способ ее приготовления. В ход пошла мелкая салака, килька, тюлька и прочий тысячеголов. Его коптят, заливают якобы прованским маслом и закатывают в банки. Но и этот суррогат становится все более вожделенным дефицитом. В открытую продажу не поступает, спросом не пользуется. Да и кому придет в голову спрашивать шпроты, если даже килька в горохе исчезла.

Одна и ветвей моего рода - прибалты. Мистическое чувство родового места указывает мне на Кенигсберг, хотя дед и бабка жили в Риге, бабка - из Витебска, а в Литве есть местечко по имени Левинтай. Но что заставляло мою самую разную родню уже в наши дни оседать в Кенигсберге? Что заставляет всех нас считать Куршскую косу лучшим побережьем? Что толкает меня в бок и за сердце при одном упоминании этих мест и не позволяет запоминать оккупационную топонимику Восточной Пруссии?

...Перед моими глазами - вечно седой, пепельный песок, стонущие сосны в пронзительном небе, мелковойное чешуйчатое море, в котором нет-нет да тускло мелькнет янтарь или угорь...

Копченого угря я ел всего раз в жизни. Если спросить, что такое копченая рыба по понятию копчености, то это - угорь. Все остальное - либо экзотика, либо вырождение. Коптить надо угря, а потом уж все остальное. На срезе мясо с ладонь (да не с вашу, а с мою). Белое, сочное, очень жирное. На вкус и на запах - самое закопченое. Для кого-то пахнет, наверное, опилками, или рыбой, или тиной, для меня - родным или народным. Так пах Бог для Адама, сидящего у Него за пазухой...

Угри нерестятся в Саргассовом море, а живут в реках, лососи - живут в море, а нерестятся в реках. Да и то колобродят: то реку перегородят, то ее вообще высушат, то вывернут наизнанку, то море заразят так, что таможни пустеют дотла. "Кто с икрой к нам придет, тот от икры и погибнет" - гласит древняя народная мудрость. Угорь, правда, гибнет и без икры.

Иногда мне хочется, чтоб в недрах Саргассова моря выродился мутант размерами во сто крат большими, чем змей, удавивший фирму Лакоон с сыновьями Корпорейшн Лимитед. Чтоб тот змей добрался до наших рыбников, водников и хозяйственников, передавил и передушил их и их молоки, а затем сполз бы в родное Янтарное море и стал бы его охранителем.

Это все не фантазии, а вполне реально. К тому идем, ради этого выполняем и перевыполняем все наши планы.

Минога - младшая сестра угря. Такая же древняя и недорыба - постзмея. Хребет - из вялых хрящей, голова безглазая с одним ртом. На вид пиявка - пиявкой, только большая. Безмозглое исчадие мезозоя. А вот поди ж ты - пережила минога девять советских императоров, род Романовых, татаро-монгольское иго, оледенения. Глядишь, и нас переживет. Правда, затевают строить в Усть-Лужской губе гигантский порт, балтийский Сингапур. Прощай, минога, а заодно и корюшка, а заодно белоглазая чудь, ижора и савакаты.

В Москве продают и подают исключительно жареных миног - специфический деликатес на изысканный и извращенный вкус. Копченая минога - большая редкость. Лишь в Ингерманландии - на побережье Финского залива в пределах бывшего Ямбургского уезда (ныне - Кингисеппский район), в устье Луги и других речках ловят пращурную миногу. Что толку рассказывать о том, каков вкус копченой миноги? Это все равно, как если бы я начал папуасу рассказывать об айсберге: он бы слушал, внимательно кивал курчавой головой, а пяткой незаметно нажимал бы на потайную кнопку под своим письменно-людоедским столом и подсчитывал бы скорость лифта, на котором поднимаются к нему два дюжих санитара за мной и улыбающийся шеф-повар китайского ресторана.

Если же вы едали копченых миног, то согласитесь со мной, что есть их надо вместе со шкурой, а в отвал идет лишь малюсенькая динозаврическая головка, шлангообразный скелет и куций налимий хвостик.

Миноги подаются к водке, зубровке и "Рябине на коньяке", непременно шустовской. Курить после принятия миног полагается Гавану, а за "Беломор" можно схлопотать пару лет условного. Обывателям, мещанам, ямщикам и несостоявшимся невестам употреблять копченые миноги не рекомендуется, Учителям разрешено это угощение лишь в каникулы и в день тезоименитства Их Императорских величеств первого, третьего и пятого созыва.

Копченая рыба

Вообще-то я - транспортник. Региональный транспортник. Но грешен. Люблю рыбу. Поэтому, попадая то туда, то сюда, то на север Тюменской области, то в Архангельск, то в Хабаровск, то в Астрахань, то в Вилково на Дунае, то на Ладогу, среди прочих важных и нужных дел непременно посещаю рыбзаводы, рыбкомбинаты и коптильни. Делается это так. Входишь к директору и говоришь:
- Я такой-то-рассякой. Занимаюсь транспортом. Хотел бы знать, нет ли у вас к нам претензий, в чем особенности вашей технологии с точки зрения транспортного процесса, только, пожалуйста, от начала до конца, то есть от приема рыбы до цеха готовой продукции.

Директор выделяет экономиста или технолога и мы терпеливо движемся экскурсионной иноходью по всей этой немудрящей технологической цепочке. Тут важно успеть своего чичероне сочуствием, юмором, пониманием, знаниями покорить.

В цехе готовой продукции вы выражаете бурный восторг по поводу этой самой продукции ( только будьте искренни - я всегда предельно искренен в глотании слюны и дрожании ноздрей). Как бы между прочим, если экскурсовод робеет и стесняется, предложите ему купить немного рыбы за наличный расчет , через кассу, весы и товароведа. Это вполне законно и я ни разу не испытывал горечи отказа - он был бы чудовищен, а, главное, неуместен.

Должен заметить, что даже единая для всей страны селедка в копченом виде резко отличается в Тюменском исполнении от Салехардского, а в Салехардском - от Астраханского. У каждого свой - до тошноты приятный и неповторимыый аромат. Вот что, слава Богу, нетехнологизируемо! Вот в чем еще сохраняется мистическое своеобразие разных уголков нашей необъятной и такой гомогенезированной родины.

Лучшие технологии копчения все-таки на Ладоге. Здесь коптят на яблоневых, грушевых, вишенных или сливовых опилках, отчего рыба приобретает изысканный аромат и прелесть вкуса.

Рыбные консервы

Изначально идея, конечно, была превосходной. Рыбы много, всю разом не сожрать, надо было бы кое-что заготовить впрок или отправить малой скоростью друзьям в маловодные и безрыбные районы, кишащие мясом - пусть побалуются и рыбкой.

Теперь об этом позабыли и гонят в космополитическом томатном соусе нежнейшую севрюгу, святого снетка, полоумную камбалу, тысячеголова, даже какую-то кукумарию - исчадие из семейства каракатиц.

В машинное масло загоняют сардинок и ставриду, все того же неистребимого минтая.

В собственном соку закатывают скумбрию и иваси. А откуда у них может взяться собственный сок?

Конечно, есть и деликатесы. Это то, к чему мы когда-то привыкли, а теперь нас упорно отучают: печень трески, шпроты, сайра.

Есть и настоящие деликатесы: стерляжьи молоки, печень налима, крабы. Но это уже химера. Рассказ о них ничем не отличается от россказней про домовых и леших. Сплошной полтергейст - никто не видел, один шум и сотрясение воздуха. Есть и подлинные фикции, витринный сухостой и валежник. То, что есть нельзя, покупать грешно, производить стыдно. То, по поводу чего минздрав безмолвствует, а церковь умалчивает. Я говорю о "завтраке туриста", "атлантической ухе" и шпротном паштете". Это - наше ассиметричное оружие в развязанной Западом звездной войне.

Апофеоз фикции - "рыба рубленая в томатном соусе" керченского завода, артикул 143. Понимаете, просто "рыба". Наверное, поймана в безымянной воде.

Заливная рыба

Рыбу надо порезать, почистить, если вы уважаете тех, кого собираетесь потчевать, то есть себя, -вынуть крупные кости, залить водой с тем расчетом, чтобы воды было на два пальца выше рыбы. Варить на малом огне, не давая кипеть и бурлить, чтоб бульон оставался прозрачным. Запустить целиковую морковку и головку лука в чешуе, дабы придать бульону золотистость. Перед готовностью забросить несколько горошин перца и лавровый лист. Варить недолго - рыба, все-таки, а не падшая корова!

Сначала сотейником осторожно выложить в формы или блюда рыбу, затем через марлю и сито (дуршлаг) залить рыбу бульоном, украсить бульон резаными дольками лимона, моркови, крутого яйца, листочками петрушки, маслинами. Дать остыть до комнатной температуры и - в холодильник. Через несколько часов можно наливать в хрустальные бокалы белое сухое вино или в синие ажурные лафетники водочку, настоянную на лимонных корочках или рябине, или перегородках грецкого ореха или калгане (строго по сезону, а не абы как). В крайнем случае можно налить по рюмке коньяку, но полновесной, а не этими вашими наперстками для ползунковой группы.

Морскую рыбу можно делать только химическим образом, то есть с помощью желатина.

Печеная рыба

Тут есть три способа, и я опишу их на разной рыбе.

Вот берется карпье - здоровенный карп, лапоть, сине-золотой блин с тупой травоядной мордой и акварельными плавниками. Кладется на противень, посыпается крупной солью вперемешку с красным перцем так, что полностью скрывается под солью, медленно переворачивается на вялый от соли бок и с другой стороны посыпается еще гуще. Соль жалеть нечего. Хороший карп и в одиночку занимает весь противень, но если у вас умещается два карпа, то кладите второго, если три, что поделаешь? бывают ведь и мелкие - то три. Если четыре, то считайте, что печете карасиков и не беспокойтесь больше ни о чем. Карась - тоже рыба.

Минут через сорок на среднем огне в духовке карп покрывается затвердевшей, по краям закоричневевшей соляной коркой. Постучите ножом - и если звук будет как по насту: значит спекся гриня.

Достали. Обкололи и обстучали верхнюю корку соли. Лопаточкой поддели снизу и аккуратно пересняли на блюдо. Снимаем с несуществующих у карпа плеч голову, обнажаем легко сходящую до хвоста шкуру, вычищаем горчащие внутренности.

Нежнейшее и ароматнейшее мясо под шкурой. Белейшее, не хуже самой Солохи. Только не обжигайтесь и не спешите с мелкой костью - карп все равно ваш.

Когда хребет и ребра обнажатся (а на это много времени не уйдет), просто снимите с нижней части тушки весь скелет и продолжайте, продолжайте до шкуры! Впрочем, что мне вас уговаривать?

Чешуя рыбы - лучшая защита мяса, естественная, поэтому не беспокойтесь о расходе соли - природа не попустит пересола...

Если окуня или другую челядь обвалять в соли с перцем, завернуть в фольгу и сунуть в костер, не в самый жар, а где-нибудь сбоку и присыпать горячим пеплом, то ждать придется недолго. Десять минут - одна сигарета - и ваш окунь откуковался. Развернули фольговый фантик - и съели. Никаких проблем. Фольгу можно использовать неопределенное число раз - лишь бы не протекала.

Печеная рыба - самый естественный , натуральный продукт, сохраняющий одновременно и свежесть так недавно еще живой рыбы и изысканность кулинарной обработки. Мы, ведь, чай не малые народы севера, которые суют рыбу мордой в ведро с соленой водой и на этом заканчивают свое кулинарное искусство. Нет, у нас технология куда сложнее! Настоящая пиротехника!

Щуку надо распластать, сделав из нее две сиамским образом соединенные половины , посолить и поперчить, насадить на рожны - острые деревянные колья и сунуть над костром так, чтобы и не обжигать до обугливания и все-таки печь, а не обогревать. Обычно-то щука и суховата и жестковата, а распятая на рожнах и печеная - развалиста, мягка, нежна, ну, как тут вновь не вспомнить Солоху...

Конечно, печеную рыбу можно есть и в холодном виде, но я этого не понимаю. Чего ждать-то?

Сибирская рыба

На севере Томской области есть благословенный Нарымский край, знаменитый лесом, рыбой и ссыльными большевиками. Сейчас там ссылка - хуже каторги, а тогда - мероприятие гораздо более интересное, чем круиз вокруг земного шара. Идея ссылки ведь на чем основана: горячую голову выдергивают из привычной ей среды, где та голова накуролесила и набедокурила, но видимого вреда причинить не успела, и отправляют ее остудиться и проветриться в места безлюдные, но благодатные, где сама природа позаботится о воспитании чувств, которых общество не сумело воспитать в той дурной голове. Так поступали, кстати, и англичане, отправлявшие ссыльных в Австралию, и французы. Это - общечеловеческая практика, весьма гуманная и уж, конечно, гораздо более приемлимая, чем сталинские лагеря и зоны. Большевистские головы в Сибири, однако, не остужались - алчность и жажда денег и власти, повидимому, непреодолимы природой.

Столица Нарымского края - Колпашево.

Деревянные дома, деревянные тротуары из пригнанных друг к другу бревнышек стоймя, крутые, распахнутые тихим морозам и шалым майским ветрам берега Оби, косогоры, темные сбегающие по склонам перелески. Пивзавод, рыбзавод. Ящик пива и два кило чебаков горячего копчения. Размером с воблу, бронзовые как кинофизкультурники тридцатых годов, жирные - жир течет до локтей, - обладающие специфическим , отличающим всю рыбу сибирского копчения, ароматом, от которого кружится голова, трясутся руки и желудочный сок прожигает дыры величиной с сазанью чешую.

Сорожка размером и вкусом с нашего подлещика или крупную плотву. Я даже думаю, что это и есть плотва, но с сибирским названием и размером. Сорожка хороша вяленая, однако сорожка все-таки - рыба рядовая. Полублагороден сырок - пария среди сиговых. В 1966 году я впервые попал в Тюмень. Работал как черт, экономил на и без того нищенских (1,80 руб. в сутки) командировочных. Наэкономил аж пятьдесят рублей за два месяца (обед мой составляли 100 г печенья по четырнадцать копеек, а завтраком и ужином я пренебрегал) и умудрился еще каждую неделю посылать домой посылки с рыбой, обычно, с сырком холодного и горячего копчения. Стоила рыба в Тюмени тогда до смешного мало.

Как выяснилось чуть позже, это был последний рыбныый год в Тюмени. Потом я вошел в близкий контакт с директором Тюменского рыбзавода. Цех готовой продукции многие годы был для меня открыт. При мне муксун из рыбины метровых размеров (минимальный стандартный размер - 51 сантиметр), превратился в мелочь двадцати двух сантиметров , а затем сменился атлантической и тихоокеанской селедкой , исчезнув навсегда.

И еще о муксуне - короле Оби (королева - нельма). Однажды мы вывезли из Салехарда по нескольку голов слабосоленого и копченого муксуна. Проводник в Лабытнангах разместил наш улов (тщательно упакованный) в люке под вагоном и всю дорогу до Москвы котом шастал и принюхивался ко всепобеждающему аромату, поил нас безразмерно чаем, улещивал и умасливал, но мы остались неколебимы. В сердцах он содрал с нас за чай по червонцу - такие цены даже нынешним кооператорам не снились. Рыбу я отвез в Измайлово и побаловал отца-мать, братьев и сестер. Отец, большой знаток и ценитель этого дела, отведав сперва слабосоленого, а затем копченого муксуна, заявил: "Ну, первое - рыбец, а вот это, холодного копчения - рыба!" Муксун имеет упругое розоватое мясо, очень нежных тонов и полутонов вкуса, несмотря на эластичность, тающее во рту и долго сохраняющее после себя элегантный, чуть холодноватый аромат.

Все остальные сиговые - пелядь, ряпушка, сиг и другие - хороши, но уже менее благородны. Хорош балтийский рипус, не хуже своего знаменитого собрата из Байкала - омуля.

Граница между Сибирью и Дальним Востоком проходит по лососевым. Лососевые - Азиатско-Тихоокеанского региона, как и японцы. Поэтому о них отдельно. А про сибирскую рыбу добавлю лишь одно, но зато - про омуля.
Байкал и Иркутск без омуля - что макароны по-флотски без вермишели. Слыхал я от своих старших собратьев по географии, что настоящий омуль - по-медвежьи. Рыбу сваливают в яму, накрывают лапником и выдерживают до определенной вони. Омуль с душком - самое то, в масть, в кайф. Впервые я сам попал на Байкал в 1969 году, когда лов омуля был сдан в концессию чехам (в качестве компенсации за наши танки?) и обошелся лишь вздохами об омуле. Еще через двадцать лет я, наконец, причастился. На вид это был уже не гордый семейный или посольский омуль, а жалкая, похожая на иваси, рыбешка. Но какой неселодочный, нечеловеческий вкус! С тонким изящным ароматом, прозрачным, пронзительным вкусом, трепещущим букетом изящнейшей вони. Омуль - это рыбный рокфор.

Раки

-В раках можно есть клешни и шейку, - говорит мне отец. После футбольного матча мы стоим в буфете. Он пьет кружку пива, а я - такую же кружку лимонада, потому что мне всего восемь лет. - Но настоящие гурманы едят только клешни, а все остальное - выбрасывают. Поэтому раков надо выбирать не по шейке, а по клешням - чтобы были обе и обе здоровые.

И он, оборвав вторую клешню, небрежно выбрасывает все остальное. Осень 52-го года. Страна наводнена послевоенной шпаной и бандитами, в недрах власти по этому поводу зреет дело о врачах-вредителях, здоровенный рак стоит десять копеек старыми.

Раки любят идти под пиво. В этом они составляют острейшую конкуренцию вобле в национальной традиции пивососания.

Сначала - как варить раков.

Раки должны быть непременно живыми. Все. Если вы сварите хоть одного дохлого - пропадут и провоняют все остальные. В кипящую сильно соленую воду бросается несколько зонтиков сухого или свежего укропа, затем запускаются раки, затем - лаврушка и перец горошком, затем - пук крапивы. На ваших глазах раки начнут краснеть и через несколько минут впадут в алость - они готовы. Астаксантин, содержащийся в рачьем панцире, придает раку большевисткую окраску.
Пить с раками всякую беспородную пивную дрянь в нашем с вами возрасте аморально. Темное пиво - я бы не советовал, лучше светлое, но достаточно плотное, например, светлый Афанасий, Хейникен, Балтика номер 3, пензенское, любое светлое чешское, Кофф средних номеров, немецкие, австрийские, датские и голландские сорта, испанский Сан-Михель, мексиканские ХХ, Корона или Пасифик, китайские и таиландские сорта, кубинские марочные сорта, ну, и, пожалуй, то, что вы любите и цените сами. Кстати, вам тоже не мешало бы попариться в баньке - пиво это любит.

Перед блюдом раков всяк чувствует в себе бандиtскую ярость Рюриковичей, тимур-тамерланскую неистовую жестокость и вдохновенную одержимость Моисея и Аарона вместе взятых. Все мы - жидо-татаро-варяжские гости на славянской многострадальной. Пермь Великая! Триас Меловой! Непроходящий мезозой российского бытия! Доколе? - И утрешь пивную горючую пену со скупых мужских губ и размозжишь здоровенную клешню и вновь и вновь задумаешься: "какую страну просрали!" И тихо скажешь соседу:

-Ну, что, брат Ельцын?
-Да, ничего, брат.

Между прочим, не выговаривается такое, как "брат Гайдар" или "брат Ги де Мопассан". Хорошо звучит "брат Сталин", "брат Гитлер", "Брат Энгельс", "Брат Клинтон", даже "брат Киплинг", а вот Горби, Лужков, Кеннеди, Хрущев, Ломоносов, Маргарет Тетчер - какие из них братья? Впрочем, хватит трепаться о политике, как Ленин в кайфе.

Раков полагается есть на кухне, а если уж в комнате, то на том столе, который не жалко, например, на письменном, уже щербатом и заваленном всякой нетленной дрянью рукописей и черновиков. Смахнем это все куда подальше, настелим газет и...Вот типичный пиво-рачный разговор:

-В сентябре сидим как-то у себя вдвоем с Иришкой, вдруг звонок. Стоит на лестнице дядя Вася-сантехник: "У вас стояк потек, вы соседей внизу залили, милиция, ЖЭК и я только что составили протокол об убытках, на четыре с половиной лимона. Но можно эту цифру сильно скостить" - "Как?" - "За десять штук я вам срежу кусок трубы, а через два дня опять вставлю, только соседям не трепоните". Вырезал, взял на бутылку десять тысяч и исчез. Через неделю осторожно у соседей узнаем - никаких протечек. Сами себя, за свои деньги воды лишили. Во бизнес пошел!

-Да, у нас в Афгане тоже был один майор Архипов, всего лишь майор, а целыми взводами сдавал наших ребят, вместе с техникой. Теперь в Коньково шубленками торгует, а по воскресеньям в бога верует.

Говорят, что раки бывают только в те месяцы, в которых есть буква "р" - с сентября по апрель. Не знаю - я ел их в безэрные месяцы, с большим удовольствием и в больших количествах. Однако пик рачьего сезона - октябрь-ноябрь. Живыми раками торговали до поздней осени - в рыбных и нерыбных магазинах, на улицах - больно скоропортящ товар. Завозили их отовсюду - однажды мне обломилась пара кило из Голландии. Искусственного разведения. Эти раки были крупного и ровного калибра. А вообще-то в Москве было одно заветное местечко, где в годы даже самого свирепого дефицита можно было ущучить ящик живых раков - Москва-Павелецкая товарная. Здесь из-под полы раки шли минимальной партией ящик: 8-10 килограммов. Очень хорошая партия. Не хуже любой другой правящей и руководящей.

На Москве в послевоенную старину вареные раки раньше продавались повсеместно, чуть не в каждом буфете и чайной. Капризные гурманы требовали не только долива после отстоя, но и наличия двух клешен. В одной тогдашней кинокомедии Ростислав Плятт имел такой диалог с продавщицей:

-почему у вас все раки с одной клешней?
-они дерутся между собой, это все проигравшие?
-а где же победители?
-посетители съели победителей!

Здесь все смеялись, не обращая внимания на победу в Великой отечественной.
Лучшие раки в Москве были в самом демократическом творческом доме - в домжуре. Можно было не только не писать в газеты, но даже не читать их, и тем не менее заваливаться в недра, брать огромных раков килограммами и запивать их морем пива, а кругом пусть суетятся разные там аджубеи, кольцовы и сем.нариньяни. Крутой домжуровский рак был горяч и скор на расправу под неразбавленное бочковое.

Посетил я недавно товарищество с ограниченной ответственностью (бывший город-герой) Москву. Все еще живы. На Черемушкинском рынке, слева от крытого зала, продают раков. Совсем мелкие, в пол-ладони, - 70 тысяч, покрупней - 100, нормальные - 150. Аккурат от одной минимальной месячной зарплаты до двух. В долларовом исчислении, конечно, вполне сносно (14-30 долларов), но ведь ТОО Москва - не в Америке. И я уклонился от покупки в знак солидарности с теми, кто получает эту самую минимальную (одна училка немецкого гордо мне заявила: "на проездной зарабатываю!")

В наши дни торговля раками бойчей всего в Сызрани и Курске. Курские раки - мелкие, пересоленные, переваренные и дорогие. Впрочем, в Сызрани дела не лучше.

Хороши и знамениты были дунайские раки. Их подавали в развеселом Измаиле в многочисленных питейных заведениях по обоим бортам Суворовского бульвара не с пивом, а с темно-зеленого цвета бутылками белого столового. Раки - экологические неженки. Ясно, что в Дунае, усилиями чуть ли не всего СЭВа и присоединившейся к нему Югославии, раков извели. Теперь, говорят, опять пошли - Дунай самоочищается и от коммунизьмы и от индустриализации.

Отменны были и донские раки в Ростове и Азове. Однако не было соперников у волжских раков в Каменном Яру, что на границе Сталинградской и Астраханской областей! Лошади, а не раки! И стоили они рупь связка, а в связке десять чуть не полуметровых красавцов.

Как ловят раков?

Вот сидишь в лодке, ловишь рыбу, вдруг, вместо привычной осторожной поклевки подлещика, поплавок ухает под воду, ну, думаешь, хорош окунь, тянешь наверх, а там болтается рак и остро щелкает своими клешнями и хвостом по воздуху. Сымаешь родимого и вытаскиваешь якоря - раз пошел рак, рыбы не жди. Но можно и остаться и обловить раков на удочку.

Что вычурно.

Обычно ловят раков на корзину, бросив в нее мясные обрезки или рыбьи потроха. К утру несколько десятков раков - ваши. Ловили мы и на малых речушках бредешком - в благодатной Пензенской губернии и в скромной Витебской. За пару часов пару ведер - это нормально. На нижней Волге раков облавливают со скоростью два ведра в полчаса.

Раковые жабры, лапы и икру - прости, папа! - но я это обсасываю и ем. Как бы мы с вами не укушались раками и не набузовались пивом, хоть до упора, а мусор выносить надо - к утру рачьи потроха и требуха завоняют всю квартиру - хоть обои меняй..

Среди ракообразных раки - не самые вкусные. Не самые нежные. Не самые стройные или мясистые. И по ценам они занимают не выдающееся место. От раков не станешь ни диссидентом, ни, упаси Бог, патриотом. Не болит голова и не скорбит душа по раковой беспартийности. Но за ними - богатейшая история и культура. Рак нравится нам не только с пивом, но и как нескончаемая тема, как элемент ностальгии.