Portfolio

О пользе русской классики.

Юрий Расчетов

Случилось эта история в давние времена, когда позвонив из Москвы в Совет по Туризму союзной республики, можно было за сто рублей купить 20-ти дневную автобусную поездку. На всем готовом - и за 100 рублей. Сейчас не верится...
Маршрут назывался "По Армении и Азербайджану" и включал в себя обе столицы, горную Армению, Нагорный Карабах, а завершался на Каспии, в Яламе.
В конечном пункте маршрута и произошел эпизод, который вспоминаю. Заранее прошу прощения у читателя данных графоманских заметок за то, что продираться к финалу придется через предисловие. Однако без декораций что за сцена, не так ли?

Итак, наша группа мирно тряслась в Пазике по дороге на приморскую турбазу, когда разразился тропический ливень. Двигатель внезапно заглох, водитель объявил, что залило трамблер и обреченно вылез под дождь. Это послужило последней каплей, переполнившей чашу терпения одной из туристок группы. Дородная дама "хорошо за пятьдесят" из славного города Гомеля, похоже, находилось в той сложной поре, когда и более мелкие, чем застрявший под дождем автобус, неприятности могут ввести в истеричное состояние. К концу поездки у нее накопился ворох обид чуть ли не ко всем участникам поезки. Включая и автора этих строк. Откровенно говоря, я в определенной степени действительно был виноват. Однако причина ее обиды возникла столь спонтанно, что трудно было не среагировать.

Судите сами. Игрушечный городок Шуша. Типично мусульманская архитектура, узкие (двоим разойтись) круто сбегающие в ущелье улочки, обрамленные с обеих сторон глухими глинобитными заборами выше человеческого роста. По одной из них во главе с экскурсоводом гуськом спускается наша группа. Внезапно калитка в заборе распахивается и, загородив объемистым животом проход, возникает жгучий красавец с пышными усами. Обращаясь к юной блондинке из группы, восклицает: "Красавыца! Нэ боишься, что тэбэ украдут?" Идущая сразу за девушкой и колышащаяся под сарафаном во все стороны гомельчанка игриво отвечает: "Нет, не боюсь!" На что от усача следует: "Вам это нэ грозыт!"

Услышав такой совершенный в своей монументальности и лаконичности диалог, не могу не прыснуть. За что награждаюсь гневным взглядом и зачисляюсь в разряд объектов для язвительных замечаний. Отравить нам, данным объектам, поездку это не могло. По той причине, что точек соприкосновения с сердитой тетей было мало, а достопримечательностей вокруг - много. Главное же, большинство из нас были неприлично молоды, а потому воспринимали окружающие события в основном с точки зрения их комичности. Чем еще больше сердили почтенную матрону.

Итак, кипение гормонов приближалось к критической точке. К счастью автобус, наконец, тронулся. Однако главные события ожидали нас впереди. По приезде на турбазу выяснилось, что необычный для этих мест по силе, интенсивности и продолжительности ливень затопил несколько домиков, предназначенных для нашей группы. Вода, не впитываясь, лужами стояла в продавленных матрасах. Нам предложили подселиться по одному-два человека на свободные места к другим группам (комнаты были трехместными). Конечно, это не радовало, за время поездки группа "спелась". Каждый из нас считал своим долгом сделать заход к прикрепленному инструктору Ильягеддину (Илье, как он просил себя называть). С тем, чтобы все же попробовать поселиться с друзьями. Невозмутимый поначалу парень на второй час нервотрепки с расселением стал пунцовым и заклокотал.

И вот тут к нему пожаловала гомельчанка. Привычно визгливым тоном она заявила, что не желает жить с чужими. "Где директор турбазы?" - завершила она тираду. "Повесился директор!" - в сердцах ответил инструктор и занялся другими туристами. Поняв, что речь идет всего лишь о двух ночах из оставшейся недели (потом, по отъезду предыдущих групп, можно воссоединиться), мы заспешили по домикам, стараясь успеть на пляж. А события меж тем приняли серьезный оборот. Увидев солидно шествующего в почтительном окружении и, конечно же, усатого товарища, гомельчанка не менее визгливо обратилась и к нему:
- Тогда где хотя бы зам.директора?!
Далее последовал диалог:
Усатый товарищ (УТ): А что, уважаемая, стряслось?
Гомельчанка (Г): Не важно! Зам.директора ищу!
УТ: А я - директор. Что вы хотите?
Г: А мне сказали, что вы повесились!...
Повисает гробовая тишина.
УТ, побагровев: -Кто сказал?!
Г: Он! - кивок на инструктора.
УТ (инструктору): - А ну иди сюда! Чтоб духу твоего здесь не было, уволен!

После чего директор удаляется с гомельчанкой в кабинет, где она требует возврата денег за последнюю неделю, поскольку турбаза не может принять ее должным образом. Директор вместо этого предлагает выдать оставшуюся сумму сухим пайком (перловка, рис, сахар, рыбные консервы и т.д.). Отказавшись, гомельчанка фурией вылетает из кабинета. Хлопнув дверью, во всеуслышанье объявляет, что возвращается в Баку писать жалобу начальству. После чего навсегда для нас растворяется в пространстве.

Эти подробности я узнал за обедом от девчонок из группы. Больше всего их огорчала судьба Ильи. Парень только что вернулся со срочной службы. После гибели отца в аварии, был единственным кормильцем для матери и восьмерых младших братьев и сестер. Для жителей местного лезгинского села турбаза являлась чуть ни единственным работодателем. Поэтому увольние Ильи представлялось для семьи катастрофой. Быстро набрасываю заявление, где хвалю туробслуживание, отметаю возможные обвинения вздорной тетки, насыщаю "телегу" необходимым количеством канцеляризмов, чтобы произвести впечатление на "местного кадра" и собираю подписи группы. Стучусь в кабинет. Вежливо, но твердо прошу уделить пару минут. Директор настороженно предлагает войти. С "чувством-толком-расстановкой" приношу извинения от имени группы и выражаю глубокое сожаление в том, что одна из туристок отправилась писать жалобу. Директор поражен. Он ожидал от меня очередных претензий за расселение и вдруг такое...
Сокрушенно спрашивает:
- Неужели она, правда, напишет?
Убежденно отвечаю:
- Вне всякого сомнения! Имели счастье изучить её характер за истекшие 2 недели.
На лице директора гамма чувств. Выдерживаю паузу и говорю:
- Думаю, эта проблема решается. Мы уже написали опровержение.
- Правда?! - директор удивлен. Выкладываю бумагу на стол.
Читает и удовлетворенно кивает головой. Спрашивает:
- Чем могу быть полезен?
- Ничем. Мы действительно всем довольны. Спасибо.
Прочувствовано пожимает руку.
В дверях оборачиваюсь:
- Да, чуть не забыл.
- Слушаю!
- Понимаете, группа осталась без инструктора. Могут сорваться экскурсии...
- Да, я в курсе. Но бывший инструктор серьезно провинился, пришлось уволить.
- Понимаю. Однако, может, в порядке исключения, простить? Парень, как-будто, не плохой...
Директор облегченно подмигивает мне. Наконец-то туман загадочности моего визита рассеивается.
- Не волнуйтесь, верну вам вашего инструктора.
- Большое спасибо!
- Это вам спасибо! - расплывается в улыбке.

За ужином директор подходит к нашему столику, интересуется, как еда. Плов, говорю, отличный. Следует едва уловимое движение бровями, из кухни появляется повар с подносом, на котором "много всего". У сидящих за соседними столами отвисают челюсти.
В 11 вечера в нашу комнату стучат. Сосед (из другой группы) открывает и, будучи не в курсе событий, встревоженно сообщает, за дверями человек семь местных, мной интересуются. Рекомендует запереться "от абреков" и не выходить до утра. Выхожу. Илья представляет меня друзьям. Звучит представление так: Ахмед, это - Юра, мой кунак. Аслан, это - Юра, мой кунак и т.д. каждому в отдельности. Чувствую себя участником важного местного ритуала. Затем вручается неподъемная корзина с инжиром, гранатами, виноградом, грушами, домашним сыром и трехлитровой банкой вина. Мысленно шлю привет славному городу Гомелю...

...Путевка заканчивается. Однако есть еще неделя отпуска. Спрашиваю Илью, нельзя ли продлить пребывание?
- Какие вопросы, друг? Всего на неделю? Будешь жить один в комнате, а платить лишь за место. Одна просьба: я у тебя книжки оставлю. Только никому, кроме меня, их не давай, ладно?
Заинтригованный, интересуюсь, неужто самиздат?
Илья, конечно, и слова такого не знает. Хорошие, говорит, книжки, новые. Через пару часов приносит стопку. Сплошь русская классика: Толстой, Тургенев, Достоевский, Чехов... В хорошем издании, в суперобложках, еще пахнущие типографией. Илья растет в моих глазах и чувствует это. С гордостью сообщает, что ни одной автолавки (выездной торговли) не пропустит, книжку-другую обязательно купит. В этом кроется загадка. Книг он явно не читал и не собирается. Все разрешается вечером. Провожая после танцев девушку из только что приехавшей группы, Илья, в ответ на томный вопрос, а чем здесь, собственно, кроме пляжа заниматься, ненавязчиво предлагает почитать книжку "про любовь". Под окнами звучит гортанный вопрос "Юра, извини, "Дворянское гнездо" у нас далеко? Выхожу с Тургеневым. Сдобная крашенная блондинка лет двадцати трех, c ярославским говорком, по виду - работница общепита (так потом и оказалось) была поражена интеллигентностью в самое сердце! Можно брать голыми руками... Книжка через пару дней будет возвращена в девственной непрочитанности, а еще через день Илья постучится ко мне за Чеховым. Уже с другой читательницей. Русская классическая литература повернулась ко мне неожиданной стороной. Пытаюсь представить себе реакцию самого Антон Палыча. Надеюсь, он рассмеялся бы, ничего не имея против...

Обсудить этот текст можно здесь