Portfolio

Профессионал: трагедия массового героя.

Александр Левинтов

В античные времена, по всей видимости, профессионалов еще не было: всякая специализированная работа выполнялась рабами, труд за деньги, за редкими исключениями, презирался. Оплачиваемые занятия (притонеи на Агоре, жрецы в храмах, агрономы на Пирейском и Афинском рынках и другие общественные работники) оплачивались в размерах, установленных законом либо по согласию общества, но никак - самими производителями этих работ и услуг. Это, а именно установление собственных цен и расценок на свои товары и услуги, отличает профессионала от непрофессионала. Редкое исключение составляли проститутки и софисты, дружно презираемые обществом и его лучшими представителями, например, Сократом, который никогда не брал денег за учение и вечно издевался над софистами.

Первые признаки профессионализма появились много позже, в Средневековье, при формировании цехов и гильдий. Это формирование было связано с необходимостью установления кастовых отличий. Ремесленники были одним из самых нижних слоев городского общества. Ниже только нищие и люмпены. Ремесленник не мог торговать своей продукцией дальше своего порога. В структурах городского самоуправления ремесленники занимали более, чем скромное место: в ганзейских городах их доля составляла не более 2%, все остальное - купцы и торговцы. В самом Ганзейском союзе ремесленников вообще не было.

Как и в случае с родовой принадлежностью (комы и филы ранне-эллинского периода), профессиональная принадлежность изначально носила коллективный характер: не "я - архитектор", но "я - из цеха архитекторов". Кроме того, профессиональная принадлежность была почти всегда не свободным выбором, а вменялась по наследству, человек был обречен на ту или иную профессию и в этом отношении еще мало чем отличался от античного раба. Кастовость профессионалов, вплоть до профессионального языка (жаргона), сохранилась до наших дней и является эффективным средством коллективной безопасности.

Тем не менее, институт профессионализации и принадлежности к той или иной профессии, сформировался именно в Средневековье, о чем свидетельствует и такой немаловажный факт, как формирование именно в это время (в России - значительно позже) односложных фамилий с указанием на профессиональную принадлежность. До того фамилии имели сложную многословную конструкцию, нередко включавшую в себя: место рождения, имя отца или известного члена семейства, профессиональную принадлежность, характерные особенности внешности или характера, кличку.

Однако, несмотря на институализацию профессионала и профессиональной деятельности, собственно профессионалов, в нашем, современном понимании, еще не было.

Это может показаться странным и нелепым, но это не только так, это даже типично для истории: сначала институализация и создание механизма, только затем - "посадка" на людей. Так, например, произошло с механизмом и функционированием рынка, страхования, пенсионного обеспечения и со многими другими социальными организованностями. Относительно же профессионализма можно сказать, что, хотя профессионалов как таковых не было до установления современного, индустриального общества, профессиональная деятельность возникла много-много раньше. Деятельность, любая деятельность, вообще, возникает много раньше социальных организованностей вокруг нее. Виноделие возникло раньше первого винодела, хлебопечение - раньше пекаря, мореплавание - раньше мореплавателя. Говоря вообще, профессиональная деятельность возникла раньше профессионала. Считается, что первой профессионально оформилась проституционная деятельность, однако более вероятно, что первой профессией была все-таки архитектурно-строительная, на чем особенно настаивают франк-масоны.

Средневековье подарило нам не только цеховую организацию профессиональной деятельности, но и такие базовые для профессионализма понятия, как мастер, шедевр и виртуоз.

Мастером признавался тот член профессионального сообщества, кто в полном объеме овладел профессией, освоил ее не на уровне простых технологических действий, процедур и операций, а в состоянии отделить от себя эти действия и обучить им другого или других. Английский глагол to master (осваивать) вполне адекватен этому представлению. Мастер (в отличие от современного профессионала) способен к рефлексии собственной деятельности, но только в ретроспективном залоге.

Чтобы иметь возможность отличать мастеров от подмастерьев и вообще немастеров, появилась потребность в шедевре. В цехе северо-итальянских зодчих (именно там и возникли первые шедевры) шедевральной признавалась работа, равная по качеству работе других мастеров, но не повторяющая их, уникальная. Претендующий на звание мастера должен был не только вынести на суд профессионального сообщества свое (весьма дорогостоящее и трудоемкое!) изделие, выполненное к тому же по чьему-то заказу, но и доказать его уникальность и соответствие действующим стандартам. Приходится признать, что стать мастером в те времена было необычайно сложно и для нас, пожалуй, невыполнимо.

В отличие от мастера, которому потребовалось значительное время и огромные усилия, чтобы стать мастером, виртуозу это дано - Богом или дьяволом. Почтение к мастеру окрашивалось, в случае с виртуозом, дополнительно страхом, ужасом и любопытством. Мастер, социально защищенный своим цехом, мог не бояться за свое признание, над виртуозом всегда висело подозрение в связи с нечистым, и первые, кто подозревал его, были мастера. Лучшей защитой виртуоза было сумасшествие, но и тогда он рисковал быть объявленным одержимым.

Средневековье внесло еще одну, очень важную характеристику профессионализма: профессионал, начиная с этого периода, не только тот, кто знает, как и что делать, но еще и тот, кто знает, чего и как делать нельзя. Запреты, созданные и мифизиологизированные в Средневековье, легли в основу профессиональной этики, диктующей прежде всего ограничения деятельности и действий профессионала. Самым распространенным мифом на эту тему является "Ученик чародея", запустивший веник и не смогший остановить его.

Современный профессионализм связан, как представляется, с Лютеровой реформой и переходом общества в индустриальное состояние (industria по латыни означает "трудолюбие", которое являлось специфической аскезой ученика, школяра).

Совершенное Лютером равносильно и равномасштабно совершенному Гераклом: Геракл вывел человека из родовой зависимости в мужественную пустоту личной ответственности, Лютер вывел человека из цеховой зависимости на путь индивидуального призвания (немецкое Beruf, английское Calling). Начиная с реформации, люди почувствовали и приняли свободу выбора занятий и жизненного пути. И это оказался путь профессионализации.

Профессионализация стала означать не только рефлексивный путь вхождения в профессию через систему профессионального образования и обучения, но и путь проспективной рефлексии профессиональной деятельности. Так возникло проектирование (и все остальные виды работы с будущим: планирование, программирование и т.п.) и, что не менее существенно, предпринимательство как деятельность по созданию новых видов деятельности (такое понимание предпринимательской деятельности не противоречит классическому представлению Й. Шумпетера, но носит более общий характер).

Начиная с Реформации, профессионализм стал означать рефлексивную позицию относительно профессиональной деятельности в залоге трансляции культуры этой деятельности следующей генерации и в залоге смены культурных норм этой деятельности. Профессионал стал ключевой фигурой в процессе социо-культурного воспроизводства. И остается таковой по сей день

А теперь - немного о компрегентном ряде и о сравнении профессионала с тем, что им не является.

Профессионал и любитель

Любитель, прежде всего, не принадлежит профессиональному сообществу. Это не значит, что он стоит ниже профессионала по мастерству (=освоенности им профессии). Так, Римский-Корсаков, композитор-любитель, не хуже большинства профессиональных композиторов "могучей кучки", Гончаров, непрофессиональный писатель, не хуже многих современных ему писателей. Вообще, поэзия и писательство долгое время не были (и по сей день остаются) непрофессиональным, любительским занятием.

В спорте любители отличаются от профессионалов многим, например, размерами вознаграждений, наличием у профессионалов профсоюза и пенсионно-страхового обеспечения. Кроме того, в большинстве случаев, любитель свободен от профессиональных запретов и ограничений, он более свободен и, следовательно, более предприимчив; строго говоря, он, чаще всего по невежеству и незнанию, вступает в запретные зоны и тем - выигрывает.

Есть, однако, сферы, где непрофессионализм осуждается или должен осуждаться. Это относится к медицине и врачеванию людей, к военной сфере и ведению войн, науке и научным исследованиям и, в последние десятилетия, политике и управлению.

Сегодня самое распространенное любительство - в компьютерной сфере.

Можно утверждать, что любители составляют не только шлейф и ундерграунд профессионализма, но и пионерный отряд камикадзе, указывающих профессионалам, куда идти, а, главное, куда не стоит идти.

Профессионал и дилетант

Дилетант - маргинал профессиональной сферы, всеми и дружно презираемый слой недоучек, который продолжает процветать и существовать благодаря таким дилетантам, как Альберт Эйнштейн, Винсент Ван Гог, Иосиф Бродский, Дмитрий Менделеев (в сфере экономической географии) и Эдиссон.

От любителя дилетант отличается тем, что любитель, вообще, не "от мира сего", а дилетант все-таки находится на окраине профессионального сообщества. Дилетанты дали миру своих гениев, но, увы, они пострашнее любителей, если не гениальны.

Профессионал и специалист

Р. Аккофф дал классическое и непревзойденное различие между ними: профессионал лоялен своей профессиональной сфере, специалист лоялен своей корпорации. Именно поэтому, по мнению Р. Аккоффа, корпорация дорожит только профессионалами. Естественно, что с американским классиком менеджмента несогласны японцы с их корпоративной культурой. Бешенство Аккофф вызывал и у советских специалистов, прикипевших к своим рабочим местам и боящихся профессиональных контактов и вообще профессионализации, делающей человека независимым от организации. Про одного из лучших советских экономистов-размещенцев А.Е. Пробста говорили: "Не тот, который работает в СОПСе, а СОПС, в котором работает Пробст". Если перед Вами выбор, на каком стуле сидеть, не сомневайтесь, что профессиональный стул лучше, хотя Вы при этом можете потерять работу. Впрочем, потерять работу, где не ценят профессионала, - очевидное приобретение.

Профессионал, зная ограничения, накладываемые на него его профессией, редко решается переступить порог дозволенного, именно поэтому на наиболее крутых поворотах истории профессии вперед выходят дилетанты и любители, эти камикадзе, хулиганы и герои прогресса. И в том, что лавры достаются непрофессионалам чаще, чем профессионалам - трагедия последних и явная несправедливость. Впрочем, современные профессионалы, кажется, научились преодолевать и это, узурпировав и монополизировав средства и инструментарий, а также жестко контролируя научную периодику и другие средства внутрипрофессиональной коммуникации.

Что ждет нас в дальнейшем?
Возможно несколько сценариев развития:
1) Профессионализм будет продолжать вытеснять непрофессиональную деятельность, а это значит, будут захватываться не только новые полигоны и плацдармы, дробление профессиональных сообществ пойдет дальше, вплоть до нового Вавилонского рассеяния
2)На смену профессионалам придут полипрофессионалы, владеющие 10-50-тью профессиями одновременно. Остатки современных узких профессионалов окажутся в ситуации обслуживающего персонала полипрофессионалов
3) Профессионализм падет под ударами развития компьютерной и, более общо, индустриальной техники, и все мы окажемся в роли техобслуживания наших же интеллектуальных средств.
4) Генная инженерия, биотехника и прочие бэби-монстры начнут профессиональный отбор и планирование профессионально определенных человеко-биоидов - и это будет означать возвращение в долютерову эпоху.

А теперь - о самом трагическом.

Депрофессионализация - это катастрофа, главным образом, личная катастрофа, трагедия всей жизни. Но бывают и масштабные катастрофы депрофессионализации. В СССР последнего разлива это была катастрофа управления и политическая катастрофа, когда на смену номенклатуре партхозактива попытались прийти отморозки "от народа". В тот безобразный период на свет божий появились депутаты, директора и прочие завлабы из подворотни. Подобная же тотальная депрофессионализация наблюдалась на кровавой заре советской власти. Депрофессионализация может быть вызвана пьянством или потерей статуса, эмиграцией, множеством других внутренних причин, но чаще всего - просто исчезновением профессий. Однажды мир проснулся: и нет больше коней, а, следовательно, нет извозчиков, лихачей, амбалов, фурманов, шорников, конокрадов, сенозаготовителей и торговцев сеном. Мир проснулся однажды без паровозов и кочегаров, без печей и трубочистов, однажды мир проснется без Лубянки и стукачей, без смерти, паталого-анатомов, гробовщиков и могильщиков.

И, наконец, самоопределение:

За свою жизнь я перепробовал себя более, чем в сорока профессиях и, в общем-то, преуспел во многих из них, достаточно освоив каждую. Но я не хотел бы чувствовать себя профессионалом в большинстве из них, особенно в таких, как поэзия, литература, животноводство, развозка пиццы, погрузочно-разгрузочные работы, карточное шулерство, дизайн церквей и досок почета, молевой сплав и философия. Я вообще готов остановиться на двух-трех профессиональных сферах, чтобы всегда оставалось время для дилентантизма и любительства.

Обсудить этот текст можно здесь