Portfolio

Эквилибрист Огден Неш*

Александр Лейзерович

1. Суперобложка книги избранных стихов Огдена Нэша, 1995
Когда почти полтора века назад первым изданием вышла книга Уолта Уитмена "Листья травы", написанная так называемым "верлибром" - свободным стихом, она была встречена улюлюканием. С тех пор постепенно верлибр занял главенствующее положение в американской поэзии, как, впрочем, и в поэзии большинства европейских стран. Пожалуй, Роберт Фрост, умерший в 1963 году, был последним большим поэтом США, истово следовавшим традициям классического стиха.

Достаточно открыть любую антологию современной американской поэзии, любой американский поэтический журнал, чтобы убедиться в полной и, похоже что, окончательной победе свободного стиха над привычными для нас, традиционными системами стихосложения. (Хотя… - уступает же сейчас абстрактное изобразительное искусство свои позиции традиционной "фигуративной" живописи, а это, в общем, явления близкого порядка…)

Ныне в американской поэзии традиционный стих вытеснен куда-то на обочину - главным образом, в юмористические, шуточные стихи. И где-то на границе - традиционного и свободного стиха, "серьёзной" и юмористической поэзии - балансирует, эквилибрирует Огден Нэш (1902-1971), один из крупнейших и оригинальнейших поэтов Америки ХХ века.

"Краткий словарь литературоведческих терминов" Л. Тимофеева и Н. Венгрова определяет верлибр как "стих, в котором произвольно количество ударных и безударных слогов; не обязательно одинаковое число ударений в стихотворных строках; нет повторяющихся единообразных строф; может не быть и рифмы. В его основе лежит однородная синтаксическая организация, определяющая однородную интонацию, с которой произносят каждую из стихотворных строк-фраз. Эта повторяющаяся интонация, выраженная в схожем синтаксическом построении фразы и определяет своеобразный ритм стихотворения". Не более вразумительны определения верлибра в "Поэтическом словаре" А. Квятковского, "Краткой Литературной Энциклопедии", и многочисленных исследованиях западных и русских литературоведов, посвящённых самой природе и законам свободного стиха. Как утверждается в одном из них (О. Овчаренко "Русский свободный стих"), "концепции свободного стиха, построенные на открыто негативных его определениях, … не могут стимулировать его изучение " и "капитуляцией перед загадкой верлибра является, по существу, мнение, что свободный стих основан на индивидуально внутреннем ритме поэта". Тем не менее, всё-таки в качестве рабочего определения можно сказать, что в основе построения свободного стиха лежат отказ от рифмы и чёткого метрического размера в качестве стихообразующей основы ("вопрос дисрифменности является решающим в дефиниции свободного стиха" - В.П. Бурич), а также - опора на тот самый пресловутый индивидуальный внутренний ритм, причём не только отдельного поэта ("Ведь сколько поэтов, столько и "внутренних ритмов", и стиховеду в данном случае остаётся только развести руками."), но и, более того, - каждого отдельного стихотворения.
Столь длинное литературоведческое отступление является вынужденным, необходимым, чтобы понять место Огдена Нэша в поэтическом "строю" и природу притягательности его стихов. Слово "эквилибрист" (от латинского aequilibris - находящийся в равновесии) можно с некоторой натяжкой расшифровать и как "равносвободный" - от aquis и libre. Нэш, действительно, равно свободно себя чувствует и в традиционном метрическом стихе, предпочитая, правда, его эпиграмматические, кратчайшие формы, и в современном дисритмическом свободном стихе, не следующем никаким метрическим канонам. Но при этом последнее, от чего Огден Нэш готов был бы отказаться, - это от рифмы. "Дисрифменностью" здесь и не пахнет - наоборот, формально стихи Нэша в первую очередь держатся на рифме, часто парадоксальной, экзотической, жонглёрской, "эквилибристичной", фокуснической, скоморошной. Именно так - как ни странно, они наиболее близки по форме к русскому "раёшнику", скоморошному "райку", определяемому стиховедами как "рифмованный фразовик" - "древнейшая форма русского народного дисметричного стиха со смежными рифмами, определяемого интонационно-фразовым и паузным членением" - совершенно точное определение поэтики Нэша. Вот так! "Бывают странные сближения", как писал Пушкин…
В предисловии к одному из первых поэтических сборников Нэша, видный американский критик написал: "Если при первом знакомстве нас покоряет обаяние Нэша - весёлого рифмоплёта, то к Нэшу-философу, к Нэшу-сатирику у нас возникает привязанность длительная и серьёзная". Пожалуй, лучше и полнее этого не скажешь. И в предисловии к его последней книге, вышедшей уже посмертно, издатель отметил: "В течение четырёх десятилетий Огден Нэш был в числе самых проницательных летописцев американской жизни ХХ века, чьи свидетельства поистину бесценны; его острая наблюдательность, неподражаемый юмор, трезвость суждений и оценок всегда находили отклик у читателей разных поколений… Нэш говорит за всех и для всех. В этом ключ его неувядающей популярности. Он поэт обыденного и вечного. Он пишет о событиях вполне заурядных, свидетелями или участниками которых ежедневно становимся мы сами, но пропуская их через призму своей поэтической наблюдательности, высвечивает для нас опыт "среднего человека" с ясностью, на которую способен он один. Мы смеёмся, читая его стихи, не только потому, что они смешны, и ещё как! - но главным образом потому, что видим в них самих себя…"
Впервые Нэш был представлен русскоязычному читателю переводчицей Ириной Комаровой. Она, по сути дела, во многом сформировала наше восприятие стихов Нэша, образ "русского Нэша", и все последующие переводчики вольно или невольно следуют этому канону. Представленные здесь переводы также, несомненно, испытали на себе её влияние, но тем не менее, в чём-то, надеюсь, они смогут обогатить наше представление о мире поэзии Огдена Нэша.

2. Томас Харт Бентон, Городская жизнь, 1930-31

Посерёдке
Как коротки дни нашей жизни. Увы -
Собой мы не можем распорядиться:
Как много любимых давно уж мертвы,
Как много друзей не успели родиться!

* * *
Правило, простейшее, как мычание:
Всегда, умнейшее - умолчание!

Представьте себя на своём месте
Прошу вас, не заставляйте меня ничего решать -
я не знаю и знать не желаю в конце концов,
Кто пришёл раньше - эта леди или тот тигр,
и что было раньше - курица или яйцо.
Признаться, я принадлежу к недотрогам,
Которые предпочтут заблудиться, чем спросить у полисмена дорогу,
И я до сих пор не могу разобраться: в "цирке" и в "цыц"-
Когда пишется "ци", а когда всё же "цы".
Но особенно явно все мои недостатки
Проявляются, когда дело касается взятки.
О! Это ужаснейшая дилемма, которая способна меня доконать:
Что хуже - дать тому, кому давать не надо, или не дать тому, кому надо дать,
О почему в своё время преподаватели
Не преподали мне науку: Сколько? Кому? За что? и Давать ли?
Я предпочёл бы быть публично уличённым
в привычке ежегодно объедаться вареньем
в день своего рождения,
Чем нечаянно решить неправильно проклятый вопрос о "вознаграждении",
И я мечтаю порой виновато
Об утопической, нереальной стране, где во всех учреждениях, ресторанах, гостиницах… словом, везде - работают честные, необидчивые, не берущие чаевых автоматы!

Тише, Тише, Он идёт, или Похвальное Слово Сплетникам
Кое-кто, говоря о сплетниках, именует их не иначе, как "мерзкий" и "грязный"…
Признаться, я не испытываю к сплетникам такой неприязни.
Кое-кто впадает в неистовство, нападая на сплетников всегда и везде…
Я же, честно говоря, предпочитаю сплетников
обществу так называемых "откровенных людей",
Потому что обычно, когда о вас сплетничают,
вы об этом не знаете, так как о вас говорят заглаза,
Откровенность же состоит в том, чтобы те же гадости сказать вам в глаза,
И если при этом вас ещё не начинает тошнить,
То чего собственно вы кипятитесь? - при вашей нервной системе никакие сплетники вам не страшны.
Откровенные люди вызывают у меня отвращение; сплетникам - свойствен какой-то особенный шарм,
И поэтому, когда их сплетни входят в мои уши,
я предпочитаю не верить своим ушам.
Откровенные люди читают мораль, стараются перевоспитать вас, выступая вашими же радетелями,
А сплетники, зная все ваши слабости, остаются вашими друзьями и потакают вам, так что ваши недостатки вам самому скоро уже кажутся добродетелями,
После чего критики все враз немеют…
Нет, я против сплетников ничего не имею,
Тем более что кому незнакомо
Удовольствие обсуждать недостатки знакомых?
Поэтому, если пригласив друзей, вы выйдете на минуту, чтоб достать из чулана и показать им ваш новый спиннинг,
Радуйтесь, если за вашей спиной обсуждают не вашу жену, не ваш нос, а спину.
Ничего не поделаешь, всему своё время… Но ответьте мне честно - в конце-то концов,
Не всё ли вам равно, что о вас думают люди,
пока они это не говорят вам в лицо?

Совет молодожёну
Чтобы на счастье не утратить шанса,
Чтоб ссорами любовь не омрачить,
Коль ты не прав - с женой не медля соглашайся,
И даже если прав ты,… промолчи.

Скорее, мы опоздаем, или Нам некуда торопиться
Существует порода людей, которым вечно кажется,
что они куда-то опаздывают, при этом они ежеминутно глядят на часы, их любимое слово - "ох! ",
Другие же никогда не торопятся и считают, что поспешность уместна только при ловле блох.
Они говорят, что приходят в театр не затем, чтобы любоваться пустою сценой,
За что, в свою очередь, первые называют их умственно неполноценными
И цитируют табличку, на которой написано: "Опоздавшие в зал не допускаются!",
Язвительно приводя пример одной знакомой им особы, которая обычно приходят в театр, когда занавес уже опускается,
На что вторые отвечают скорее самоуверенно, чем цинично,
Что если начало объявлено в восемь-тридцать, то занавес поднимут не раньше восьми-сорока, а время у них весьма ограниченно,
Поэтому они выходят из дома за пять минут до начала, оставляя ещё минуту на то, чтобы купить билет,
А дальше - уже дело чистой случайности, удастся
или не удастся им посмотреть балет,
Зато первые сидят по полчаса на вокзале, не в состоянии понять
Вторых, которые вскакивают на ходу в поезд, заявляя, что всё так и было рассчитано, и первым не на кого пенять,
Кроме самих себя, если в кино им наступают на ноги, когда свет ещё тухнет, -
"Какое удовольствие сидеть в духоте? Эдак можно ведь и протухнуть".
Первым и вторым никогда не понять друг друга,
Но это, пожалуй, не имело бы никакого значения, если б чаще всего не оказывалось, что они - супруг и супруга.

Обсудить этот текст можно здесь