| Редакция | Авторы | Гостевая книга | Текущий номер |
Евгений Беркович
Две минуты тишины
Фельдфебель Антон
Шмид - праведник в нацистском мундире
Содержание
Свидетель
Литовский Иерусалим
Понары
Основная черта -- человечность
Важнее победы
"Не дадим вести себя как овец на бойню!"
Антон Шмидт и еврейское Сопротивление
"Я никому не хотел сделать больно…"
Две минуты тишины
Литература
Имя фельдфебеля Антона Шмида прозвучало во время знаменитого процесса над Адольфом Эйхманом в Иерусалиме. На двадцать седьмом судебном заседании, состоявшемся 10 апреля 1961 года, выступил свидетелем Абба Ковнер -- известный писатель и поэт, в годы Второй мировой войны руководивший еврейским партизанским объединением в Литве. На вопрос судьи, когда он впервые услышал имя Эйхмана, Ковнер рассказал, как в начале января 1942-го они со Шмидом ждали курьера от друзей-подпольщиков. Курьер запаздывал, ожидание становилось тягостным, казалось, время остановилось. Чтобы как-то отвлечься, приятели пили вино и беседовали. Тот разговор в квартире друга Ковнер помнил потом всю жизнь. Он спросил тогда, кто отвечает за массовые убийства евреев в Вильнюсе, и унтер-офицер немецкой армии назвал имена Швайнбергера, Хингста, Вайса и Мурера. Но главным был, по словам Шмида, "собака Эйхман" – он-то все и организовал. Это свидетельство Ковнера было включено в судебный протокол.
Многие из тех, кто собрался в зале суда, уже слышали имя немецкого фельдфебеля. В конце пятидесятых годов Антон Шмид был посмертно признан Праведником мира, о его помощи евреям и участии в антинацистском Сопротивлении было рассказано в одном из выпусков бюллетеня мемориального центра Яд-Вашем; эту историю перепечатали некоторые еврейские газеты Америки.
Ковнер назвал деятельность Шмида редчайшим эпизодом в истории Второй мировой. Сейчас стали известны и другие имена праведников в нацистских мундирах. Без них в картине Катастрофы не хватало бы нескольких существенных красок.
С шестнадцатого века Вильнюс играл важную роль в жизни восточноевропейских евреев -- его не зря называли "литовским Иерусалимом". Здесь зарождалось еврейское Просвещение -- Гаскала, и выдающиеся раввины-ученые руководили всемирно известными религиозными школами. В этом городе располагались основные кафедры и главная библиотека научно-исследовательского института иудаики YIVO (аббревиатура названия интститута на идиш), основанного в 1925-м в Берлине [1]. А в 1897 году в Вильнюсе была создана крупнейшая социалистическая еврейская партия -- знаменитый Бунд.
В 1939 году в Вильнюсе, принадлежавшем тогда Польше, проживало более 57 тысяч евреев. Девятнадцатого сентября советские войска заняли город, а уже двадцать восьмого советско-немецкая комиссия, созданная в соответствии с пактом Молотова -- Риббентропа, признала свершившимся фактом его присоединение к Литве, входившей в сферу интересов СССР. Первого июля 1940-го Вильнюс был назван столицей вновь образованной Литовской Советской Социалистической Республики [2].
Многие евреи -- религиозные и общественные деятели -- были депортированы из Литвы на восток и попали в лагеря ГУЛАГа.
До июня 1941 года Вильнюс оставался единственным местом в Польше и Прибалтике, находившихся под советским контролем, откуда была возможна легальная эмиграция евреев. Дело в том, что там действовало английское консульство, выдававшее так называемые "сертификаты" -- официальные разрешения британских властей на въезд в Палестину, считавшуюся подмандатной территорией Великобритании. Сертификаты выдавались в очень ограниченном количестве, англичане сильно опасались арабских волнений на Ближнем Востоке. Тем не менее накануне немецкой оккупации именно в Вильнюсе оказались руководители большинства сионистских организаций, из Польши и Литвы.
Уничтожение евреев в Литве началось буквально с первых дней вторжения гитлеровской армии в СССР. В пограничном городке Гарсдене 24 июня 1941 года немцы расстреляли более двухсот человек. В тот же день войска вермахта вошли в Вильнюс, где были с цветами встречены горожанами. Преследования евреев не заставили себя долго ждать.
В июле 1941-го немецкая айнзац-команда при активной поддержке особого отряда литовских националистов "Ипатингас Бурис" устроила на улицах Вильнюса облаву, во время которой схватили 5 тысяч мужчин "неарийской" внешности, отправили их в местечко Понары, расположенное в 12 километрах от литовской столицы, и там всех расстреляли. Гестапо распространило слух, что арестованные мужчины находятся в трудовом лагере.
В августе Литва стала частью вновь образованного рейхскомиссариата "Ост", и управление оккупированными территориями перешло к гражданским властям. Антиеврейские акции участились, до конца 1941 года в Понарах было расстреляно свыше 33 тысяч человек -- более половины всех евреев Вильнюса. Оставшихся в живых согнали в два гетто, расположенные недалеко друг от друга -- их разделяла Немецкая улица.
В своей гражданской жизни Антон Шмид был далек от политики, никогда не входил ни в какие партии. Верующий христианин, порядочный и смелый человек, он в 1938 году помог эмигрировать нескольким знакомым евреям. Когда началась война, Шмид был призван в армию, но по возрасту (он родился 9 января 1900 года) не был отправлен на передовую, а служил в тыловых частях, сначала в Польше, а с лета 1941-го -- в Литве.
В Вильнюсе фельдфебель Шмид был назначен начальником сборного пункта для солдат, отставших по тем или иным причинам от своих воинских частей. Отсюда военнослужащие опять направлялись на фронт. Сам сборный пункт размещался на вильнюсском вокзале и в нескольких зданиях на соседней улице.
По
словам людей, переживших войну благодаря Шмиду, он был спокойным и скромным,
много размышлял и мало говорил. У него почти не было друзей среди сослуживцев.
На единственной сохранившейся фотографии Антона изображен интеллигентного
вида мужчина с грустными глазами и добрым лицом [3]. Близкий Шмиду человек
Герман Адлер основной его чертой называл человечность [4]. Точное количество спасенных Шмидом людей неизвестно -- эта сторона жизни унтер-офицера вермахта, естественно, была скрыта от окружающих. Но и то, что мы знаем, поразительно: за несколько месяцев с конца лета 41-го по январь 42-го на военном грузовике, находившемся в его распоряжении, он вывез в Вороново, Гродно, Белосток, Лиду и другие города Белоруссии более трехсот евреев, которым угрожал расстрел в Понарах. Сопроводительные документы, оправдывавшие такие поездки, Шмид подписывал сам. От 20 до 25 человек могли прятаться ежедневно в специально оборудованных укрытиях в помещениях сборного пункта в ожидании очередного рейса на более безопасную в то время белорусскую территорию. Многие из вывезенных таким образом людей смогли сохранить жизнь.
Благодаря немецкому фельдфебелю более 140 человек получили спасительные "желтые удостоверения" – выдававшиеся евреям официальные разрешения на работу и проживание в Вильнюсе. Эта бумага, которую в гетто называли "удостоверением на отсрочку от смерти", защищала во время уличных облав. Счастливых обладателей такого документа оформляли рабочими мастерских, организованных при сборном пункте. Шмид помогал своим подопечным продуктами и лекарствами. Нескольких рабочих он буквально вырвал из вильнюсской тюрьмы. А кроме того, Шмид на свой страх и риск выдавал специальные "проездные удостоверения", разрешавшие литовцам выехать из Вильнюса. С такими бумагами еврей с "арийской внешностью" имел шанс не быть схваченным при очередной проверке документов.
Машинисткой в бюро на сборном пункте работала девушка-еврейка Луиза Эмайтизайте. "Арийские" документы для нее удалось получить на основании свидетельства о крещении, которое по просьбе Антона выдал ей священник монастыря у Острых Ворот (Остра Брама) -- отец Андрей Гдовский .
А ближайшим помощником Шмида на сборном пункте был ефрейтор Хуперт, переживший войну. Только в 1945-м выяснилось, что на самом деле Хуперт -- польский еврей Макс Салингер из города Бильско Бяла.
Одна попытка Шмиду все же не удалась: по просьбе Ковнера он собрался поехать в Ригу, чтобы разыскать и спрятать Шимона Дубнова, известного ученого, автора десятитомной "Всемирной истории еврейского народа", вышедшей в Берлине в 1925 -- 1929 годах. Помощь опоздала на несколько дней: 7 декабря 1941-го Дубнов был расстрелян вместе с тысячами других рижских евреев.
В декабре 1941 года Гитлер принял решение об уничтожении всех проживавших в Европе евреев. В течение нескольких лет во время публичных выступлений он повторял, что если евреи развяжут мировую войну, они погибнут. Фюрер пытался не допустить вступления Америки в войну против Германии и рассматривал свою угрозу как весомый довод для американского правительства сохранять нейтралитет. Но он просчитался [5].
К концу 1941-го в положении на фронтах произошел радикальный перелом: в результате тяжелых боев под Москвой рухнул миф о непобедимости немецкой армии, план "молниеносной войны" провалился, и президент США Рузвельт принял решение вступить в войну. И тогда фашистская идеология нашла главных виновников своих неудач: за все придется ответить евреям. «Окончательное решение еврейского вопроса» наконец-то должно было удовлетворить самую сокровенную мечту Гитлера.
Проводить в жизнь дьявольский план было поручено частям СС. В иерархии государственных дел Германии он стал важнее всего остального, даже экономические и военные проблемы рассматривались как менее важные. Известный идеолог нацистской партии, автор полюбившейся фюреру книги "Миф двадцатого века" Альфред Розенберг, ставший рейхсминистром по делам оккупированных восточных земель, 18 декабря направил своим подчиненным предписание не принимать в расчет экономическую целесообразность, когда речь идет об уничтожении евреев. По всем неясным вопросам следует обращаться к местному руководству СС или в полицию [6].
Технические детали реализации "окончательного решения" были согласованы на Ванзейской конференции 20 января 1942 года. После этого страшное колесо Катастрофы покатилось по Европе.
Решение о судьбе европейских евреев держалось в строжайшем секрете даже от союзников Германии. В точности о нем не знало большинство офицеров и солдат вермахта. Но были люди, которым намерения гитлеровцев стали ясны с самого начала -- интуиции поэта открываются иногда страшные тайны.
Первого января 1942 года, за девятнадцать дней до открытия Ванзейской конференции, в вильнюсских гетто была распространена листовка-воззвание, составленная Аббой Ковнером. В ней, в частности, говорилось: "Еврейские юноши! Не верьте своему руководству. Все пути гестапо ведут в Понары. А Понары -- это смерть… Гитлер собирается уничтожить всех евреев Европы. И судьба евреев Литвы -- быть первыми в этом ряду. Не дадим вести себя, как овец на бойню! Мы слабы и беспомощны -- это правда. Но единственный ответ нашим врагам может быть только таким: Сопротивление! Братья! Лучше пасть свободными бойцами, чем жить по милости убийц. Сопротивляйтесь! Сопротивление до последнего дыхания!" [7].
Так впервые была сказана правда о намерении Гитлера. Это открытие было интуитивным, никаких документов, естественно, в своих руках подпольщики не имели. В оккупированной Европе прозвучал первый призыв к еврейскому Сопротивлению.
Через три недели, 21 января, была создана еврейская партизанская организация, куда входили люди разных взглядов -- левые и правые сионисты, коммунисты, бундовцы. Всего организация насчитывала 300 бойцов, разбитых на два батальона. Кроме них еще несколько сот человек обеспечивали доставку оружия и боеприпасов. Среди партизан было немало женщин. Командиром отряда стал коммунист Ицхак Виттенберг, его заместителями назначены левый сионист Абба Ковнер и правый Йозеф Глазман. В обоих гетто планировалось восстание с последующим отходом бойцов в леса. Виттенбергу поручалось установить связь с советскими партизанами.
Об одном аспекте деятельности Антона Шмида стоит сказать особо: немецкий унтер-офицер сыграл важную роль в распространении еврейского Сопротивления по всей Польше. Идея вооруженной борьбы с нацистами, родившаяся в вильнюсском гетто, быстро стала известна в Варшаве, Белостоке, Кракове и других городах, где жило немало евреев. Помощь Антона Шмида в этом трудно переоценить.
Связи между различными гетто в оккупированной Европе практически отсутствовали. Несанкционированный выход из гетто карался немедленным расстрелом. В поездах и на вокзалах многочисленные патрули СС, СД, гестапо, полевой жандармерии, литовской милиции проверяли документы… Огромную опасность представляли добровольные помощники нацистов из числа польских и литовских граждан, доносивших на подозрительных людей. Еврея мог выдать акцент, мимика, жест. Во время облав мужчин осматривали, не обрезаны ли они.
В декабре 1941 года Антон Шмид отвез в Варшаву на военном грузовике, приписанном к сборному пункту, большую группу вильнюсских подпольщиков. Они установили контакты с товарищами из местного гетто, некоторые остались там и погибли в огне варшавского восстания.
С помощью Шмида вильнюсские партизаны побывали в гетто Белостока и Кракова и помогли организовать там боевые отряды Сопротивления. Среди близких друзей и знакомых Антона были такие известные деятели вооруженного подполья, как Мордехай Тененбаум, Герман Адлер, Тема Шнайдерман, Абба Ковнер…
Квартира начальника сборного пункта в Вильнюсе стала местом встречи подпольщиков. Сюда приезжали и связные из других городов. Чаще всего это были женщины -- они вызывали у нацистов и их помощников меньше подозрений. Одной из таких связных была Чайка Гроссман, упомянувшая Шмида в своих воспоминаниях [8].
Рискованная деятельность Шмида не могла продолжаться долго. Во второй половине января 1942 года его арестовали и посадили в тюрьму на Штефанской улице. Гестапо вышло на него в конце 1941-го, когда в старинном белорусском городе Лиде немцы стали организовывать гетто. При регистрации местных евреев немецкие чиновники обратили внимание, что среди них уж очень много выходцев из Вильнюса. Несколько человек было арестовано, и те под пытками рассказали, кто им помог выбраться из литовской столицы.
Суд над фельдфебелем Шмидом начался 25 февраля. Назначенный адвокат, пытаясь оправдать своего подзащитного, нашел неплохое объяснение его действиям: якобы он собирался обеспечить вермахт дополнительной рабочей силой. Однако обвиняемый такую версию отверг и заявил суду, что он просто хотел спасти людей от верной смерти. Приговор не оставлял никакой надежды: смертная казнь. Прошение о помиловании было отклонено, и 13 апреля 1942 года Антона Шмида расстреляли.
В камере смертников Антон написал письмо жене и дочери; переслать его вызвался военный священник Фриц Кропп, посетивший Шмида перед казнью.
Самым близким своим людям Шмид объяснял, что не мог поступить иначе. Было выше его сил видеть, как хладнокровно убивают невинных людей, как разбивают о деревья головы младенцев. "Вы же знаете мое мягкое сердце, -- писал он накануне расстрела. -- Мне самому это удивительно, но сегодня я абсолютно спокоен, Бог сделал меня сильным. Надеюсь, Он укрепит и вас, как меня… Я понимаю, какой это удар для вас, мои любимые Штефи и Герта, простите меня. Я просто поступил как человек, я никому не хотел сделать больно" [4].
Пастор Кропп написал вдове Шмида, что Антон встретил смерть достойно. Его последним желанием было, чтобы его жена и дочь могли найти душевный покой. Это было очень непросто. Многие знакомые отвернулись от них, а соседи, узнав, что Шмида казнили за помощь евреям, разбили в их доме окна.
В своей книге "Эйхман в Иерусалиме" [9] Ханна Аренд, присутствовавшая на заседании, подробно описала эпизод выступления Аббы Ковнера. Когда он рассказывал, как Антон Шмид помогал литовским евреям -- выдавал им фальшивые документы, вывозил подальше от страшных Понар, давал укрытие и работу, содействовал организации еврейского Сопротивления, -- все это время, пока Ковнер говорил о немецком унтер-офицере, спасавшем обреченных людей, в судебном зале было необычно тихо. Казалось, что собравшиеся решили отметить память праведника традиционными двумя минутами тишины.
И в эти минуты людям почудилось, что во мраке трагедии, наполнявшем зал на протяжении долгих дней судебного процесса, появился слабый луч надежды. И многих посетила простая мысль: как все могло бы сложиться по-другому -- в этом зале, в Израиле, в Германии, во всей Европе, а может быть, и в мире, -- если бы подобных историй можно было рассказать побольше.
- Bramson-Alperniene Esfir, Schreiner Stefan. Wissenschaft des Ostjudentums. Universitaetsbibliothek Tuebingen, Lietuvas Nacionaline Martino Mazvydo Biblioteka, Tuebingen - Vilnus, 2000.
- Dunin-Horkawicz Janusz. Wilna -- verlorene Heimat. Laurentius Verlag. Hannover 1998.
- Wisenthal Simon. Doch die Moerder leben. Muenchen 1967.
- Wette Wolfram (Hsg.). Retter in Uniform. Fischer Taschenbuch Verlag. Frankfurt am Main 2002.
- Беркович Евгений. Заложниики Второй мировой. Сетевой журнал "Заметки по еврейской истории".
- Ruerup Reinchard (Hsg.) Der Krieg gegen die Sowjetunion 1941 -- 1945. Eine Dokumentation. Berlin 1991.
- Lustiger Arno. Zum Kampf auf Leben und Tod. Deutscher Taschenbuch Verlag, Muenchen 1997.
- Grossman Chaika. Die Untergrundarmee. Der juedische Widerstand in Bialystok. Ein autobiographischer Bericht, Frankfurt am Main 1993.
- Arendt Hannah. Eichmann in Jerusalem. Muenchen 1986.
Евгений Беркович
http://berkovich-zametki.com
Обсудить этот текст можно здесь