Portfolio

Сказка о шапке

Рудольф Дамман

Meine Dame und Herren!
Ich mochte folgende sagen.
Ich mochte eine Marchen erzelen.

Я хочу Вам рассказать сказку на завалинке. Некоторые не знают, что такое "завалинка", но никогда в этом не признаются. Да и как можно признаться в том, что ты чего-то не знаешь? Это оскорбляет высокообразованного человека в возрасте, старше 12 лет. Тем не менее, это не новое слово, как, например, "сканирование" (я знаю, что это относится к компьютерам, но, как человек со странностями, могу прямо сказать, что это такой туман для меня, как и сам компьютер, хотя в компьютерной игре "крестики-нолики" я набирал 900 очков). Нет, "завалинка" - это старое слово. И для лиц, моложе 12 лет, я сделаю некоторые пояснения.
Раньше русские избы ставили на кирпичных столбах, а для того, чтобы из подпола не дуло, между этими кирпичными столбами ставили деревянные щиты эдаким коридорчиком и сверху засыпали землёй до самого нижнего венца дома. А на эту землю клали широкую доску, на которую садились на закате солнца поговорить о погоде, о родственнике Викторе, жившем во второй половине пятистенка (это дом, разгороженный пополам глухой пятой стеной), о том, почему он не хочет жениться на девушке из соседней деревни, хотя у них должен появиться ребёнок, и, что ему делать, если девушка подаст на него в суд на алименты.
Вот эта-то конструкция и называется завалинкой.
Я хочу Вам рассказать сказку о шапке. Слушайте!
Поскольку я человек педантичный и аккуратный, в чём меня неоднократно упрекала жена, обзывая полунемецкой мордой (так как папа мой был немцем, а мама - русской), то я должен чётко определить время и место разговора, о котором я намерен Вам поведать.
А дело было в марте одна тысяча девятьсот, по-моему, семнадцатого года в Швейцарии. На завалинке сидели двое: он и она. Внизу был пруд, который почему-то в этой стране называют озером. Заходящее солнышко ласково грело колени и лукаво подмигивало им через пруд.
Его звали…, впрочем, назовём его героем нашего рассказа, и волос на его голове сохранилось мало, разве только над ушами, но зато были бородка и усы. Да и какой же мужик без усов! Я и сам хочу отпустить усы, только не знаю, как с ними есть кашу. Наверное, всё на усах остаётся, а, впрочем, изловчаются же как-то люди, вытирают их полотенцем после еды и расчёсывают. Наверное, придётся пришить к пиджаку отдельный карман для расчёски.
Дорогие читатели! Только сейчас, когда я пишу эти строки, до меня дошло, для чего на всех пиджаках снаружи слева есть специальный карман. Когда мужчина идёт в гости на званый ужин, то кладёт в этот карман платок и расчёску. И платок красиво вылезает из этого кармана, чтобы все знали, что после еды хозяину есть, чем вытереть усы. А у кого усов нет, те идут в гости без платка. Да и зачем он? Съел и ушёл. А те, у которых усы, они их долго со значением вытирают, расчёсывают и ведут в это время светские беседы с незамужними барышнями. Таким образом, те мужчины, у которых есть усы, пользуются большим уважением у женщин.
А теперь о ней. Её звали Инесса, а фамилия её была - Арманд. Может быть, она была не русская, не могу сказать, но сидела она от него на довольно близком расстоянии, в то время как в доме, окно которого было приоткрыто, несмотря на март месяц, хлопотала жена нашего героя - Надежда Константиновна. Она пекла им оладьи из кабачков на ужин. Окно она открыла не из-за того, что было жарко, а специально, чтобы присматривать за ними, как мать присматривает за своими детьми.
Я говорю Вам, что её звали Надеждой Константиновной, но герой наш звал её Надей, а, когда очень хотел есть - Наденькой.
- Наденька, а что там у нас на ужин? - и щель между усами и бородой заискивающе растягивалась в улыбке.
- Оладьи! - отвечала она.
- Опять оладьи?
- Но ты же знаешь, что партийные взносы последнее время поступают нерегулярно.
- Надо принять меры! Это безобразие! Вождь мирового пролетариата не может съесть на ужин сардельку и выпить пива?! Надо активизировать работу на местах!
И, воткнув большие пальцы обеих рук в прорези жилета, как будто он собирался танцевать еврейский танец "семь сорок", герой наш незаметно задумчиво приближался к столу и съедал свою порцию оладьев, а заодно, частично и Наденькину долю.
Но вернёмся к нашей паре, которая сидела на завалинке. Они разговаривали. Все мужчины одинаковы - они всегда что-то просят, а женщины, смотря по обстоятельствам, отвечают "да" или "нет".
Так что же просил наш герой у женщины? А просил он следующее.
- Уважаемый партийный товарищ, - говорил наш герой и плечом через пальто чувствовал округлость плечика Инессы, - а не забыла ли ты о том, что у меня в апреле день рождения?
- Как можно! - отвечала она, думая, что опять предстоят материальные расходы на подарок. И сразу задаёт ему наводящий вопрос, - А, что, к примеру, тебе подарить на день рождения?
- А вот это - самое интересное! Подари мне, пожалуйста, шапку!
- Шапку? - и в голове её замелькали петербургские цены на шапки, потом местные цены. Сколько же она стоит здесь?
- Да, шапку! Дело в том, что в Швейцарии есть всё, даже пиво с сардельками! А в России? В России война и холод! Поэтому в России мне нужна шапка!
- Чтобы голова не замёрзла? - повернулась Инесса к нему лицом и раскрыла доверчиво свои глаза.
- Нет. План у меня, видишь ли, такой. Я поеду в Россию, и в Питере залезу на броневик перед толпой народа. Народ мне большевики обещали собрать, и броневик уже отремонтировали. А я заберусь на этот броневик и скину перед народом шапку - как раньше перед боярами снимали. Вроде как, народ-то бояре, я перед ними - как простолюдин, значит, голь перекатная. Вроде как, кроме шапки-то и нет у меня ничего. Впрочем, это и на самом деле так.
И почувствует народ ко мне уважение. А я им программу свою коротенько так буду излагать, апрельские тезисы: Землю - крестьянам! Берите, сколько хотите! Фабрики - рабочим! Приватизируйте, как хотите! Им это понравится. И выберут они меня главным атаманом. И шапку хорошую дадут. Скажут - носи, не расстраивайся!
Вот такая у меня задумка. И ты поедешь со мной, дорогой товарищ! Я тебе дело найду! Всем дела хватит! - и, предвкушая будущую победу в России, он обнял её за плечо.
- А как же ты попадёшь в Россию? Россия же воюет с Германией. Через Америку что ли?
- Нет,- он даже отпустил её, воодушевляясь своими планами. - Через Германию! У нас с Кайзером уже есть договорённость! Мы едем через воюющую с Россией Германию в опечатанном пульмановском вагоне. Вроде нас и нет! А тебе забронировано отдельное купе.
Забегая вперёд, хочу сказать Вам, что всё так и случилось. И купе отдельное было, и совещания наш герой проводил с Инессой в этом купе почти каждую ночь.
Ну, Надежда Константиновна, конечно, его ревновала и поутру, когда он, уставший, приходил с этого "совещания", она его даже завтраком не кормила. И, когда он робко просил поесть, отвечала ему: "Инесска покормит!"
- Отдельное - это хорошо! - отвечала Инесса, думая с сожалением, что придётся оставить детей и Швейцарии, где так много вкусного молока. - Но не обидятся ли товарищи по партии?
- А мы им объясним, что это купе для совещаний.
Но в это время из окна раздался голос Надежды Константиновны:
- Abend essen! - это она по-швейцарски пригласила их на ужин. И они поднялись с завалинки и гуськом один за другим потянулись к крылечку в дом.
Конечно, герой наш, как воспитанный кавалер, пропустил Инессу вперёд, но, как только они вошли в дом, он взглядом вождя быстро оценил обстановку и выяснил, на какой тарелке лежит больше оладьев.
На другой день был такой же тихий вечер. В Швейцарии каждый день тихо - никаких переворотов, никаких революций, никаких приватизаций. Там уже всё давно приватизировано. Поэтому и вечера там такие тихие. И солнышко опять медленно падало за ближнюю гору.
Инесса на этот раз пришла с сумко- авоськой. И в авоське было что-то завёрнуто в популярную в то время газету "Искра". Сели они снова на завалинку и разговорились, только герой наш всё время с любопытством поглядывал на авоську.
Наконец, он не выдержал и с присущей ему деловитостью спросил Инессу:
- А что там у Вас, уважаемый партийный товарищ, в авоське?
Покраснела Инесса, потому что подарок купила на уценённой распродаже.
- Да это подарок, - робко промямлила она.
- Ну-ка, ну-ка! - и герой наш потянулся к свёртку рукой, однако, как бы промахнувшись, ухватил её за колено.
Инесса немного осмелела, чувствуя его руку на своей ноге, и заговорила бойчее:
- Я не стала покупать тебе шапку из бобра - не поймёт народ. Скажут - вот ещё один барин приехал. Решила я тебе купить кепку, такую рабочую и неновую, чтобы все видели твою бессребреность. Вот и шапка у него, дескать, такая, что и дворник не наденет, а ему - всё нипочём, он о благе народа думает!
- Это ты хорошо придумала. Я в ней и спать буду, чтобы быстрее привыкнуть! - он даже забыл убрать руку с её колена.
А Инесса, совсем осмелев, продолжала:
- Ты не сомневайся - кепка из чистого сукна, она тёплая. Ты думаешь, почему солдаты Суворова не замёрзли в Альпах? Потому что гимнастёрки у них были из чистого хлопка, а чистый хлопок и чистое сукно греют! И ещё, - продолжала она, - ты должен её носить как-нибудь по-особому, набекрень, например, чтобы отличаться от всех.
- Да-да! Непременно!
- Надя! Ты посмотри, какую кепку мне подарили партийные товарищи на будущий день рождения! - и он увлёк за собой Инессу в дом к зеркалу - примерять новую, слегка поношенную кепку.
Вот с этой кепкой наш герой приехал в Питер. И всё было, как он задумал. Инессу он сделал своим референтом, но она работой не очень увлекалась, всё время тоскуя по Швейцарии и по детям, оставленным там. В конце концов, она не выдержала и сказала:
- В гробу я видала ваши продкарточки и пайки! - и укатила обратно к детям на молоко и сардельки.
А герой наш остался в России и с кепкой не расставался: спал в ней, ужинал морковным чаем и однажды даже пытался отмахнуться ею от пули, выпущенной в него эсеркой Каплан из револьвера, но, видно, поздно снял её с головы, и пуля попала в пальто. После этого он долго болел, и звезда его постепенно угасла.
А кепка его до сих пор в музее лежит - можете посмотреть.

1997 г.

Обсудить этот текст можно здесь