| Редакция | Авторы | Гостевая книга | Текущий номер |


Когда линяют малиновые пиджаки

Борис Геллер



Лион - город спокойный, светлый и приветливый. Он прекрасен в любое время года, но особенно ранней весной, когда еще не жарко, и бродить - одно удовольствие. Если выйти из здания Префектуры на улице Де Бонель и повернуть налево, к реке, то минут через двадцать неспешной ходьбы вдоль набережной Роны придешь к парку, в котором стоят рядышком два здания: Интерпол и гостиница "Хилтон".

Эта история началась в роскошной сауне со светомузыкой, на седьмом этаже "Хилтона". Само словосочетание "сауна на седьмом этаже" требует пояснения, ибо мы привыкли к тому, что бассейны, спортзалы, сауны и джакузи, если таковые имеются в отелях, находятся внизу. Но не везде, читатель, не везде. Взять, например, тот же "Хилтон"-Лион. Если пересчитывать его этажи, глядя с улицы, то насчитаешь восемь, а входишь в лифт - на панели кнопки лишь с первой по шестую.

Как говорила моя покойная няня, "парадоск"? Вовсе нет. Просто - "каждый сверчок знай свой шесток". Седьмой и восьмой уровни - это "бизнесс-класс", и подняться туда можно лишь при помощи специальной магнитной карточки, которую опознает компьютер лифта. Из комнат бизнес-класса открывается захватывающий дух вид на Рону. Но это еще не все. Там круглосуточно функционируют бесплатный бар, спортзал и та самая сауна.

В тот день, о котором идет речь, я делал доклад на сессии Интерпола, перенервничал (за минуту до начала моего выступления выяснилось, что CD с иллюстрациями "в дисковод въехал, а обратно не выехивает") и решил снять напряжение в парилке. В раздевалке висели на крючках четыре халата. Я повесил рядом свой, пятый, и открыл деревянную дверь. Чья-то фраза по-русски "…я еще в 1988 отстегивал пацанам…" повисла в горячем воздухе…

Я сказал "Bon soire" и пристроился у самой печки. Напротив меня сидели два человека в возрасте под шестьдесят, в наброшенных на плечи махровых полотенцах, а чуть поодаль - вторая пара, значительно моложе первой. В течение нескольких секунд четыре пары глаз пристально изучали меня, затем один из тех, что сидели ближе ко мне, произнес "Вon soire", и прерванная моим приходом беседа возобновилась.

- Так о чем я? Да, так я их подкармливал еще пятнадцать лет назад, пацанов-то. Люсик с Кротом тогда еще на коммуняк в армии пахали, они, небось, и имени Петровича не слышали, а я уже большие дела двигал. А теперь, вишь, после смерти "самого" повылезали в командиры, ревизию, понимаешь, произвели…и меня - меня! - под ответ поставили! И это свои-то! А я им ничего не должен, ни копейки! Я ведь с Петровичем как работал? Идеи и раскрутка - мои, авторитет - его. У меня голова на плечах, а за ним - армия, пацаны. Прибыль делили пятьдесят на пятьдесят, ну, за вычетом расходов, разумеется. Но мы же партнеры были, мы же как братья… Я же не за "боюсь" ему платил.

- Да успокойся ты, Федь…. Ну, есть трения…. Так ведь без этого не бывает. Бизнес уж больно крутой. Мы ж не на рынке торгуем и не мерседесы ремонтируем. Думаю я, что Подольским их часть отдать все равно придется, и чем быстрее - тем лучше. А там разведешь края. Банк, конечно, не удержишь - надо продавать, иначе не выкрутишься.

- Вот, опять ты на меня давишь! Да пойми ты, старый мудак, что нет у меня такой суммы в наличке, все ведь в воздухе, все крутится…. Восемь миллионов - большие деньги. А продам банк - и вовсе кранты! За счет чего я тогда все площадки держать буду? И холдинг, и завод в Норильске, и оффисы в Москве и в Праге…. А реклама? Она одна сколько стоит….

В этот момент подал голос один из двух - тех, что помоложе:

- Федор Иванович, простите, что вмешиваюсь, но вы уже двадцать минут паритесь, а доктор больше четверти часа не велел. Пора.

- Спасибо Сережа, уже идем. Поднимайся, старый, погрел кости - и хватит. В душ и отдыхать. У нас еще большие планы на вечер.

Вся четверка гуськом вышла в раздевалку, синхронно кивнув мне на прощание. Я принял ванну и отправился спать. У меня было ощущение, что это не последняя наша встреча. И действительно, мы столкнулись у стойки бара на восьмом этаже вечером следующего дня. Тот, кого звали Федором Ивановичем, рассматривал этикетки бутылок с вином, решая, что бы налить. Толстый ковер полностью заглушал шаги, так что он не слышал, как я подошел. Его друг сидел на кожаном диване спиной к нам и был погружен в чтение газеты. Оба охранника пили сок за угловым столиком и, опознав меня, никак не прореагировали. Федор Иванович взял в руки бутылку "Бордо" 1992 года и повернулся, чтобы рассмотреть ее на свет. Наши взгляды встретились.

- Здравствуйте, ну как, не перегрелись вчера, - спросил он по-французски.

- Добрый вечер. Я в полном порядке. Выбираете вино?

- Да я бы, конечно, коньячку выпил, но врачи не велят. Но на красное вино ограничений пока нет.

- В таком случае, рекомендую вот это, - я указал на бутылку "Эльзаса" 1997 года. 1992-й год для "Бордо" был, мягко говоря, не слишком удачным.

- Вы хорошо разбираетесь в винах? - в его глазах засветился интерес.

- Стараюсь быть в курсе, насколько время позволяет.

- Ну что ж, могу я вас пригласить к нам присоединиться? Разопьем эту бутылочку вместе, я вас представлю своему другу. Степа, проснись, старый, нам выходить, - это было сказано по-русски.

Степа интеллигентно протянул руку, и мы сели за столик. Неслышно подошел официант и открыл бутылку. Федор попробовал вино и кивнул, что, мол, можно разливать. Мы чокнулись. "Salut!", - сказал Степан, "Sante!", - поднял свою рюмку Федор. И тут я членораздельно произнес по-русски: "Чем больше выпьет комсомолец, тем меньше выпьет хулиган". Надо отдать должное ребятам - держать удар они умели! "Однако", - сказал Федор, а Степан лишь приподнял брови. Выпили.

- Вы были правы, вино отменное. Так расскажите нам о себе, загадочный незнакомец. Кто вы и по какой части, какими судьбами в этой глуши? - вопросы задавал Федор.

- Зовут меня Дима. Я по части бизнеса. У меня в Израиле "свечной заводик" по производству майонеза и кетчупа. Маленький, а по вашим меркам так и вообще микроскопический, но прибыльный. Сюда приехал на конференцию производителей приправ и соусов. Она открывается завтра.

- Ну что ж, Дима так Дима. Вы знаете, Дима, вот я сейчас подумал: если что и дает представление о бесконечности, так это человеческая глупость, - Федор покрутил в руках рюмку. Я, конечно, боже упаси, не о вас, а так, вообще, философствую на закате дня.

- А чего тут философствовать, тут трясти надо, - проронил Степан. Ну до каких пор, мен… пардон, правоохранительные органы всех стран, будут считать себя умнее всех на свете!? Олег, - обратился он к одному из охранников, - дай-ка сюда папочку. Вот, - раскидывал он фотографии по столу, как будто метал банк, - вот вы, Дима, на входе в Интерпол, а вот - на выходе, вот вы в группе французских коллег у здания Префектуры, а вот фотокопия формы, заполненной вами при регистрации в отеле. Вы не обижайтесь, никто за вами не охотится. Просто такие вещи наша служба информации делает автоматически, так сказать, рутинно. Единственное, чего мы знать не могли, так это того, что вы русский. Мы думали, что вы израильский туземный мен…, простите, чекист. Ну да ладно, проехали. Федя, наливай.

- Завсегда, - отозвался Федя. И, поднимая стакан, добавил: "От Лиона до Находки с водкой лучше, чем без водки."

- Эмблема - серп и молот: коси и забивай, - наставительно произнес Степан. - Останешься без работы - звони, - и он протянул мне свою визитную карточку.

Ну, а я? Что мог добавить к этому я? Я был красен лицом, как тот новый русский, у которого в парилке полинял его малиновый пиджак.

 

 

Обсудить этот текст можно здесь