Лицо Пушкина

Семен Резник


О трилогии Юрия Дружникова. «Узник России», «Досье беглеца», «Смерть изгоя».

Эта грандиозная трехтомная книга поражает, прежде всего, тем, что она вообще написана. Зачем? Для чего? Что нового можно сказать сегодня о Пушкине?

Еще при жизни, а в особенности сразу после его трагической гибели, Пушкина стали осознавать как ключевую фигуру всей русской истории, культуры и литературы. А потому и внимание к Пушкину на протяжении вот уже более ста шестидесяти лет -- самое пристальное. Литературоведение – обширнейшая наука, а пушкинистика в русском литературоведении – наиболее разработанная часть. Изучением Пушкина занималось несколько поколений исследователей, сотни, если не тысячи, в их числе мастера самого высокого класса: П.В. Анненков, Ю.Н. Тынянов, П.Е. Щеголев, Б.М. Эйхенбаум, М.А и Т.Г. Цявловские, С.М. Бонди, И.Л. Андронников и многие другие. Но собственно пушкинисты, это только небольшая часть исследователей, обращавшихся к пушкинской теме по самым разным поводам.

"Специалистам по русской истории и культуре XVIII веков порою просто приходится в той или иной степени превращаться в пушкинистов, -- писал Н.Я. Эйдельман. – Изучая архитектуру столетия или освободительные битвы XIX, историю государственных учреждений или землепашество, войну 1812 года или дворцовые тайны, народное мнение – историк должен время от времени советоваться с Пушкиным, имея в виду его “умение одной строкой, одним метким выражением определить всю сущность крупного исторического явления” [следует ссылка на О. Мендельштама]."

Результатом этой гигантской работы стало то, что изучены не только все тексты Пушкина, все материалы, имеющие прямое или косвенное отношение к нему, но и весь круг его друзей и недругов, все мало-мальски заметные фигуры его времени, все особенности и приметы его эпохи.

"Мы знаем о Пушкине в несколько раз больше, чем он сам знал о себе!" – любил повторять Н.Я. Эйдельман.

Что же можно добавить к уже известному? Наверное, какие-то штрихи, подробности, нюансы... Но стоило ли ради этого писать три объемистых тома, на создание которых у Юрия Дружникова ушло 18 лет.

Прочитав все три книги, я могу с уверенностью сказать, что писать их не только стоило, но и было совершенно необходимо. И сделать это мог только такой человек, как Дружников, с его широким кругозором, методологической оснащенностью и талантом повествователя. Впрочем, перечисленные качества – необходимы, но не достаточны для создания такой книги. Я думаю, что самая сильная ее сторона состоит в идейно-нравственной позиции автора, которая и позволила ему заново открыть Пушкина, показать его таким, каким он был, без ретуши, без грима. Только теперь, благодаря трилогии Дружникова, я понял, что почти все, читанное мною о Пушкине прежде, было не столько о Пушкине, сколько о… памятнике Пушкину.

Чтобы понять замысел Дружникова, полезно обратиться к другой его книге, «Русские мифы», где тоже есть глава о Пушкине: "Историческая трагедия Пушкина, на мой взгляд, в том, что поэта превратили в идола, которому поклонялись как иконе, в икону, в монументы, в названия городов, улиц, библиотек, пароходов, причем реальный Пушкин все плотнее покрывался наслоениями грима… Его объявляли индивидуалистом и коллективистом, русским шеллингианцем, эпикурейцем и представителем школы натурфилософии, истинным христианином и воинствующим атеистом, масоном, демократом и монархистом, умеренным, идеалистом, материалистом и даже историческим материалистом. Но один псалом дружно пелся властями всегда: Пушкин – олицетворение всемогущего русского духа, символ великой, единой и неделимой России, государственный поэт № 1".

Это сказано не только емко, но и предельно точно. Да, Пушкин был нужен властям (и не только властям, замечу, ибо в плену мифов оказывались и авторы, отнюдь не лакействовавшие перед сильными мира сего), как ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ, а не как ЛИЦО! Дружникова же интересует подлинное лицо поэта. Он срывает с него маски, смывает все слои грима, сводит его с пьедестала. И великий поэт предстает перед нами не как "наше все" (Аполлон Григорьев) и не как "начало всех начал" (Максим Горький), а как живой человек.

Борьба с мифами – таков лейтмотив всего творчества Юрия Дружникова. Эта борьба привела его конфликту с советским режимом. Как писателя, она на долгие годы обрекла его на молчание; как человека – на жизнь в отказе, которая тогда казалось вечной. Впрочем, и тогда немота Юрия Дружникова была относительной. Познакомившись с ним в середине 60-х годов, но тут же, в суете жизни, утратив контакты, я заново познакомился с ним на одной "отказнической" квартире, где Дружников – вместе с покойным киноактером Савелием Крамаровым – давал дерзкий спектакль, по его собственному сценарию, под дерзким названием "Я родился в очереди". Квартира была набита людьми до отказа, было немало никому не знакомых личностей, и я время от времени
озирался по сторонам, пытаясь угадать, кто из присутствующих – оттуда, из известного учреждения, и не составит ли он свой отчет так, что дерзкие актеры окажутся на Лубянке. Материала для этого в спектакле было более чем достаточно.

Теперь Юрий Дружников уже много лет преподает русскую литературу в Калифорнийском университете в Девисе, и не устает осуществлять свои давние и новые литературные замыслы. Он сейчас – один из самых активно печатающийся русскоязычных писателей, его книги выходят по всему свету, и каждая привлекает к себе внимание, вызывает горячие отклики – восторженные со стороны немногих, злобную хулу со стороны большинства, особенно в России. Это понятно и даже закономерно. Ибо мифологическое сознание – это духовный конформизм, часто безотчетный. Людям, боящимся самостоятельно мыслить, надо принадлежать к группе, к стаду, а это значит – верить в некогда внушенные им мифы. Тот, кто покушается на их мифа, подрывает их душевный покой, вселяет чувство тревоги, духовной и душевной неустроенности, сирости. Этого обычно не прощают.

Книги Дружникова о Пушкине большинство пушкинистов встретило в штыки, чего и следовало ожидать. Они ведь годами, десятилетиями, соревновались в том, чтобы поднимать Пушкина на все более высокие пьедесталы, так что давно уже, задрав головы, ничего не видят кроме каблуков и носков его ботинок. И вдруг их кумир – предстает перед ними в натуральный свой рост! В своих стихах Пушкин призывал хвалу и клевету в жизни он не был равнодушен к хуле и с глупцами хватывался в полемических баталиях. Так же поступает и Дружников. Последняя его книга, только что вышедшая в России, но еще не поступившая в Америку, носит выразительное название "Дуэль с пушкинистами". Не удивительно, что уже вызвала злобную реакцию со стороны тех, кому, говоря словами Пушкина "возвышающий обман" дороже "тьмы низких истин".