Александр
Покровский
Нэнси - это баба. Американская.
Баба-генерал. И не просто генерал, а еще и советник президента. Говорят, что она
отжимается от пола ровно столько, сколько и положено отжиматься американскому
генералу и советнику президента. Непосредственно перед ее приездом все наши подыхающие на ходу боевые корабли, чтоб избежать несмываемого позора разоблачения, выгнали в море, а те, что в ходе реализации наших мирных инициатив были искалечены так, что без посторонней помощи передвигаться не могли, замаскировали у пирса: завесили зелеными занавесками - маскировочными сетями. В поселке навели порядок: покрасили, помыли, подмели, а в казарменном городке построили еще один забор и отгородили им это наше сползающее самостоятельно в залив ублюдище - единственную в мире одноэтажную хлебопекарню барачного типа, выпекающую единственный в мире кислый хлеб. В зоне тоже все прибрали и стали ожидать. И вдруг до кого-то дошло,
что Нэнси все-таки баба (не то, чтобы это не было ясно сразу, но специфическое
устройство женского мочевыводящего канала как-то не сразу приложилось к понятию
"генерал"), а вдруг ей приспичит? и вдруг это произойдет на пирсе, а
на пирсе у нас гальюнов нет. Вот разве что на торце пирса, но там не гальюн, там
просто "место", там просто открытое море, где подводники всех рангов,
давно привыкшие ко всему, запросто мочатся в воду в любой мороз. Было принято решение срочно выстроить для нее
на одном из пирсов гальюн. И выстроили. С опережением графика. И тут кому-то пришло
в голову, что нужно поставить в него биде. За биде послали одного очень расторопного старшего лейтенанта. Он обшарил весь Кольский полуостров и нашел биде только в одном месте - в гостинице "Арктика". Там и взял, и привез, и его в ту же ночь установили. Но скоро выяснилось, что из этого предмета туалета вверх должна бить не ледяная струя, а теплая. Предложение подвести пар, чтоб где-то там по дороге нагреть им воду до нужной температуры, отпало сразу, потому что сразу стало ясно, что в самый ответственный момент все всё перепутают и подадут пар напрямую и сварят Нэнси, бабу-генерала, вкрутую. Поэтому решили так: решили надеть на биде шланг и на другом конце шланга поставить матроса с кружкой горячей воды, и, только Нэнси заходит в гальюн, матрос - тут как тут: льет из кружки воду через воронку в шланг, и она пошла-пошла по шлангу и, в конце концов, подмыла генерала. И, поскольку матросы у нас все недоумки, то, чтоб он действительно налил и не промазал, а то потом с кружкой далеко бежать, поставили руководить всей этой процедурой мичмана. И тренировку провели. По подмыванию. Один мичман, изображающий Нэнси, заходит в гальюн, другой делает матросу-недоумку отмашку "Лей!", недоумок льет, а мичман из гальюна кричит: "Есть вода!" И вот приехала Нэнси. Вся база, затаив дыхание, ждала, когда ее из шланга подмывать начнут. Все ходили за ней, и глаза у них блестели от ожидания, и этот блеск их как-то всех объединял. Но Нэнси не интересовалась ни гальюнами, выстроенными в ее честь, ни биде. Она интересовалась нашими лодками. Фотографировать ей не разрешили, но с ней были два рисовальщика, которые во мгновение ока зарисовали базу, подходы к ней, высоты, острова, скалы, пирсы, а когда ветром приподняло сети, то и подводные лодки. И еще Нэнси очень хотела увидеть какого-нибудь нашего командира, который за шестьдесят долларов в месяц вместе с подоходным налогом, а может быть, и без него, противостоит их командиру, который получает двенадцать тысяч чистыми на руки. Ей его так и не показали. Зато ее накормили, напоили, и даже наш адмирал Вася, дипломат херов, речь произнес. Нэнси пробыла в базе девять часов. За это
время она ни разу не попросилась в гальюн.
|