Анатолий Клесов
Моя милиция. 1981 год Из цикла "Картинки прошлого"
Со мной произошло легкое происшествие. Столь незначительное,
что о нем можно было бы и не вспоминать, если бы не одно обстоятельство.
В общем, двадцать с лишним лет назад я проехал на желтый свет. Я ехал
на своем красном "Жигуленке" первой модели по своему обычному
маршруту из дома, с Малой Филевской улицы, на кафедру химической энзимологии
МГУ, небольшое здание которой располагалось в скверике на Ленинских горах,
между химфаком и биофаком. Энзимология, кстати, это наука о ферментах,
и это тоже имеет некоторое отношение к нашей истории.
Вся дорога занимала минут пятнадцать. И вот, пересекая
двойной перекресток на пересечении Ломоносовского и Мичуринского проспектов,
я и проехал на желтый свет. Как нарочно, прямо у подножия милицейского
"стакана". На втором пересечении, буквально через двадцать метров,
свет был уже красный, и я затормозил. Раздался свисток, и, оглянувшись,
я увидел ГАИшника, призывно манящего меня рукой наверх, в "стакан".
Деваться было некуда. Маневрирую направо, даю задний
ход и притуливаюсь к подножию "стакана".
Выхожу из машины, поднимаюсь по нескольким ступенькам,
как у пожарной лестницы, и оказываюсь на физическом уровне старшего лейтенанта
ГАИ.
- Виноват, говорю, протягивая права и техпаспорт, - деваться
некуда. Неправ был. Немного на желтый проехал.
- Хорошо, отвечает он, - что понимаете. Где работаете?
- Да здесь вот, совсем рядом. В МГУ.
- А где именно?
- На химическом факультете, - честно отвечаю. Не буду
же я ему про химическую энзимологию докладывать.
- О, - встрепенулся старлей. - Химик? Со спиртом работаете?
- Само собой, - говорю, и ощущаю, что дырки в талоне
уже не будет.
- Значит, так, - это старлей. - Доставьте бутылочку спирта,
и мы квиты.
- Ну, говорю, - нет проблем. - Сегодня я допоздна работаю,
а завтра доставлю в лучшем виде.
Хорошо, думаю, отделался. Спирта у нас было в самом
деле завались. Или залейся. Я сам его никогда не пил, да и ребята в моей
группе предпочитали "Рислинг" из соседнего венгерского "Балатона".
На опыты шли миллилитры, и двадцатилитровая бутыль всегда была полна.
Влил в 250-мл пирексовую склянку ровно по мениску - неистребимая
привычка химика - и упаковал для передачи по назначению. Назавтра утром
подъезжаю к "стакану" - не он. Естественно, передавать не стал.
Послезавтра - опять не он.
Так я спирт и "замотал". Потом пошли другие
заботы, и про обещание я начисто забыл. И подготовленный спирт, бережно
уложенный в гнездо в багажнике, ушел по другому назначению. На станции
техобслуживания, по-моему.
Прошло время. И вдруг за мной начинается форменная охота,
на том самом двойном пересечении. Как ни проезжаю - свистят. Но, поскольку
я правил не нарушаю, то с полным правом не останавливаюсь. Тем более,
что спирта с собой уже нет, а объяснять, что, мол, заезжал не раз, но
не было - не к лицу. Как будто недостойно оправдываюсь. Опять спирт в
склянку набирать и специально с подношением приезжать - как-то не то.
Время уже вышло. Дорога ложка к обеду. Но свистят. Я уж и за грузовиками
прячусь и специально подгадываю, чтобы сразу оба пересечения на один зеленый
проскочить - но чувствую, что до поры, до времени.
Так и получилось. Не проскочил я как-то оба сразу, не
рассчитал, и пришлось затормозить у второго светофора. И старлей мой -
тут как тут, как специально меня поджидает, у того же светофора, на грунте.
И рукой приветственно помахивает.
- О, - говорю обрадованно, выходя из машины, - привет,
давно вас разыскиваю. Сейчас привезу, одна нога здесь, другая там.
Давайте, - говорит, - буду ждать.
Привез.
Пожали с полным чувством друг другу руки. У него - своя
причина для чувства, у меня - своя. Я-то искренне доволен был, что отвязался.
Все-таки совесть немного давала о себе знать. И забыл я об этом опять
напрочь.
Проходит несколько дней, и к нам на кафедру приезжает
ведущий эстонский профессор по нашей тематике энзимологии - Адо Ильмарович
Кестнер. Кто занимался иммобилизованными ферментами, эту фамилию хорошо
знает. Кстати, иммобилизованные ферменты - это ферменты, превращенные
в технологические катализаторы. Как правило, путем их химической "пришивки"
к нерастворимым носителям. Стеклянным шарикам, гранулам полимеров, целлюлозному
волокну и прочим технологическим материалам. Набил этими иммобилизованными
ферментами колонку - и пропускай через них непрерывным потоком растворенные
вещества, которые ферменты опять же непрерывно превращают в нужные продукты.
Новый тип гетерогенного катализа. Передний край науки и технологии. Пропускаешь
пенициллин - из колонки выходит ампициллин. Наша, кстати, разработка.
Короче, приезжает представительный эстонский профессор.
И вот, во время поездки с ним по Москве я, повернув по ошибке не туда,
куда надо, совершил совершенно необычный для Эстонии поступок, а именно:
исправляя ошибку форс-мажорным образом, я развернулся на проспекте через
разделительную полосу. Адо Ильмарович слегка оторопел, и, прийдя в себя,
иронически отметил, приквакивая на угро-финский лад, что, мол, у меня
с московским ГАИ должны быть ос-с-обые от-т-ношения.
- Само собой, - говорю, - с ними все схвачено.
И получилось так, что, говоря это, подъезжаю я с ним
по Ломоносовскому проспекту к моему двойному пересечению, и как раз включается
красный сигнал светофора. Вдруг светофор мигнул, будучи красным всего
секунду, и переключился опять на зеленый, открывая нам с Кестнером путь.
Глаза у эстонского профессора стали круглыми, и челюсть с хорошим запасом
отвалилась. Я посмотрел в направлении его ошалелого взгляда и увидел незабываемую
картину: из "стакана", высовываясь по пояс, торчал старший лейтенант
ГАИ, отдавая нам честь под козырек.
Я тоже ему козырнул, и мы проехали.
Оставшийся путь профессор Кестнер приходил в себя. А
я читал ему стихи:
Моя милиция меня бережет,
Жезлом правит, чтоб вправо шел,
Пойду направо - очень хорошо.
Много позже я узнал - от других - что эта история действительно
произвела на эстонского профессора неизгладимое впечатление. Другой менталитет,
стало быть.
А мне еще довольно долгое время красный на зеленый меняли
при подъезде.