Надя Деннис

О "СОВКЕ" В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ

Советский человек. Это- вывернутость наизнанку. Это страх собственной устарелости - не мнимой, а явной, потому прикрытый куражом. Это понимание своей неуместности в настоящем и будущем, тщательно прикрываемое боевитостью и твердостью «убеждений». Упёртость нулевой значимости, что означает - количественная и качественная константа. Покой им только снится, но и движения никакого.

Довольно сложное явление! Какие грани оно имеет? Прежде всего - постоянное, внутреннее беспокойство, душевный зуд, эмоциональная неустроенность и ревность, отсутствие доброты и великодушия, готовность к сиюминутному скандалу; а поверх всего - чванство и авторитативность, хроническая враждебность, нежелание понимать, уважать и уж тем более любить как ближнего своего, так и дальнего. Ксенофобия.

Ах, не надо мне про интеллигентность, начитаность и якобы русскую душу. Не тот коленкор. Я говорю не обо всех, а о тех, кто навяз в зубах любому, кто хочет жить иначе.

Проще совковость также можно определить как полное отсутствие внутреннего достоинства и одновременно - раздувание собственной важности. Раздвоенная картина. Симптом шизофении.

Винить самого человка в этом бесполезно. Изменить его нельзя. Побороть - себе дороже. Выросши в условиях советской морали и идеологии, уже перешагнувши среднюю отметку жизни, такая массовая личность (как правило, интеллигент в перво-полуторном поколении) уже не способна питать свой внутренний мир неизвестно откуда хлынувшими на голову и производящими мало внутреннего эффекта христианскими проповедями, а тем менее - капиталистическими заповедями, понять которые не дано. А альтернативы нет... Их поезд ушел, и лишь стоят на полустаночках, на запасных путях человеки-бронепоезда, и многие - в цветастых полушалочках. И швыряют камни в проходящие составы. По меньшей мере.

Сколько ни строй и ни золоти храмов, даже монументов такого масштаба, как новый храм имени Христа Спасителя, толку мало: такой человек к спасению, в глубоком понимании этого слова, не способен стремиться. Сколько ни бей поклоны, как ни поминай имена тех, кто надеялся, да так (пока?) и не сподобился увидеть перерождение совка, толку нет. Удел совка - интересы текущего момента, которые он видит как интересы будущего, а притом - полное отсутствие будущего. Что делать? Ведь не раз совку приходилось переворачиваться то тоем боком, то этим, в зависимости от требований дня.

Пример. Мне хорошо знакома одна немолодая женщина, бывшая честная (насколько это было возможно) коммунистка, занимавшая в аппарате немаловажную должность. Теперь она, повязавшись платочком, часами бьет поклоны иконе Богоматери в одной из церквушек Москвы. Что ж тут плохого, если человек возродился и встал на путь раскаяния в грехах, стремится к просветлению души? Ничего, можно лишь порадоваься.

Но - существование ее жалкое, прошлые советские заслуги не ценятся, и пенсионерке приходится трудиться. Она подрабатывает магией - совершенно неугодным как Богу, так и церкви делом (другого дела равно не найти немолодому человеку в России); она способна проклять - и совершено искренне прокляла за деньги и от души немало людей, включая собственных роственников; она зла, сварлива и скупа. Ее главный аргумент - магия-де у нее белая, а не черная.

Магия вся - черная. Не бывает магии белой. В каждом человеке одновременно есть и свет, и тьма, но что-то преобладает. В душе советского человека темно, ой темно!... Бьет он(а) поклоны, не замечая, что не тому божеству, за кого на словах выступает теперь, что молится - идолу. Имя ему - Злоба. Все тот же идол застрельщика Революции и разгромщика себе не подобных. Все те же непобедимые прынцыпы. Злоба! На всем черном свете.

Жизнь, понятно, развалилась на части, и держатся эти неравные половины на установленно-вечной готовности к труду и обороне - теперь на обороне исчезнувших ценностей, если они вообще были, и если раньше ценности коллективные выдавались за индивидуальные (для тебя хорошо то, что для всего общества: я - как все), то теперь ценности индивидуальные мерещатся как коллективные (пусть все как я) . Всякое сиеминутние изречение и заблуждение отдельной совковой личности кажутся ему самому (ей самой) всеобщими и вечными истинами.

А главное - разоблачать, клеймить, проклинать, ворожить по-черному.
Стадность никуда не ушла. Да и куда ей идти!... Она, правда, тоже вывернулась наизнанку. Было: кто не как я, тот мне враг - и всякая овца многократно и многотрудно проверялась и перековывалась. Но уж как примут в стадо, то было ей тепло и сытно... Теперь же каждый совок мнит себя поводырем, но то - поводырь слепой, ибо стада своего он(а) вовсе не знает. Не знает толком ни каждой единичной овцы, ни общего поголовья. Ни приблудших, ни заблудших. А к обороне готовы, но обороне чего и ради чего...

Кстати, труд - этого у совка не отнимешъ, и безумен тот, кто считает именно «наших людей» лентяями.

Никода не были они лентяями. Если отлынивали от работы, то, значит, были заняты чем-то еще - возможно, более полезно и продуктивно. Если б они были лентяями, то в тех (да и нынешних) условиях «здесь ничего бы не стояло, когда бы не было меня»...

А так - и «лоджии» на балкончиках, и огороды, и неизвестно из чего собраные машины, и красивейшие самовязы-свитера, да и мало ли какое рукоделие... всяк для себя, всяк под себя. Табачок врозь.

Так в переделкинской знаменитой церкви ходит бабулька с ведром и, послюнив палец, гасит у икон свечи, не ею ставленные, и швыряет их в ведерко. Зачем? - А на переплавку! Потом опять продаст. Так что не продлится ваша молитва долго...

Признать же, что человек все-таки - индивидуум, причем с личными с правами - нет. Ни за что. Циркулирует в крови задор политрука и раскулачника. Двойная реальность шизофреника. До сих пор не уяснена разница между казацкой гуртовой вольницей и единоличной свободой человека. Нет никакого понятия, что у каждого индивидуума есть право как на свободный вход в любые ассоциации (и принятие личной ответственности за это), та и выход из этих ассоциаций (и личная ответственность за это).

Нет: совковая стая желает клеймить и карать - и проклинает всякого не своего - даже того, кто пока лишь на подозрении. А что, не ново! Попробовали вы когда-то просто войти в партийный круг - а особенно выйти из него, хлопнув партбилетом об стол?... Мало не покажется. Так и сейчас.

Но это ладно. Интересно еще одно смежное и неотьемлемое от общей картины явление. Как, например, перевести на английский язык слово «злорадство», совершенно понятное и «родное» нашему человеку? Ну что? Попробуйте!

Ответ: да никак! Не переводится на английский это слово. В некоторых русско-английских словарях можно найти Schadenfreude. По-немецки. Но далеко не всякий англоязычный того склада и настолько образован, чтобы понимать его значение. Нет у него такого образования.

Нет ни в сознании, ни в практике англоязычного человека злорадства. Не учен - не понимает. Не чувствует. Знамо - дурак, по понятию совка. Американец, столкнувшись с несчастьем, застесняется, пробормочет что-то, да и что-нибудь конкретное в помощь предложит.

Не так совок. Ничем он не поможет. Может, изобразит сусальное сочувствие. Для совка злорадство слаще колбасы. Сказать гадость, а уж тем более ее сделать - это совку дороже веры в Христа. Радоваться гадости, не им сделаенной - двойное удовольствие. Хлопот никаких, удовольствие двойное. Злорадство - вот где кайф.

Партийная ветеранка-бабушка то млеет от запаха кадила, бия лбом напоказ, то прячет рублики, полученные за то, что авось сживет она света какую-то еще одну отбившуюся овцу, которая, может, и не подозревает ни о своем «преступлении», ни о насланном бесовском наказании, а ведь совок - тот самый мелкий бес, которого уже и Достоевский знал.

Есть и дедульки. По характеру они те же бабульки. Хотя встречаются дедульки реже, но тем они еще гаже. Осколки патриархальности наизнанку, старые если не по возрасту, то по характеру, они понятия не имеют о мужском характере. Они никогда не станут патриархами, а лишь в лучшем случае старыми клоунами. Нет у них ни достоинства, ни мудрости - не нажили. Все, что есть, это - ненависть к иному и к новому, чернильная злоба - да безнадежная устарелость.

Дело не возрасте. Совок - бабулькa-дедулькa и в тридцать и в сорок лет. Совковые бабульки с дедульками, рассеянные по свету или собранные в кучку, - это ядовитая масса, отравляющая мир.

Между тем, мир создан не по их проекту и не по их уставу. И он велик.

Мир изменяется чаще, чем живет одно поколение. Поразительное разнообразие и возрастающая динамичность мира - данность. Совок отживет свое - будем надеяться.

Можно, отбившисъ от стада, совка просто забыть, как кошмарный сон... А между тем, смысл жизни совка - тот же, что и у террориста. Ибо высшая цель террориста - оргазм злорадства, всплеск Schadenfreude, и за это они даже жизнь кладут.
Черная злоба с проклятьями, злорадство и неприятие не их реальности - вот что роднит тех и других.