Александр Левинтов
Мечты о былом
(избитые мифы о Русской Америке)

Осенью 2000 года в Институте экономики Коми филиала РАН состоялось небольшое собрание местных географов и специалистов в области региональной экономики. Тему обсуждения, "Принципиальные различия в средствах и целях освоения новых территорий и ресурсов США и России" задал заезжий гость из Америки, ваш покорный слуга. Картина получилась грустная, для патриотически настроенной аудитории даже печальная. Меня же она повергла в дальнейшие горестные и отрезвляющие размышления о цепких мифах про российское освоение Америки: проза фактов оказалась гораздо убедительней поэтической и географической романтики. С грустью и болью, совестясь и стыдясь, я открывал эту страницу нашей истории, потому что это -- и моя история. Мы потому и являемся, возможно, самой культурной нацией, что разгулу и дезрбразию своей социальной истории можем противопоставит глубину страданий по несовершенству нашего мира, а ведь эти страдания есть процесс нормирования собственной истории, процесс внутреннего и универсального культурогенеза. Тут важно только одно - не лукавить и быть честным.

Русско-Американская компания и ее герои

Основная масса наших замечательных землепроходцев была все-таки проходимцами. А потому, по законам жанра, им доставались всегда наихудшие земли, малопригодные для освоения и жизни. Колонизовывались земли также отбросами общества - ссыльно-каторжными, людьми самых низких нравственных стандартов и приученых не столько жить, сколько бороться за жизнь.

Лидеры освоения, овеянные ныне мифами и легендами, обычно не отличались приписываемым свойствам и качествам. И уж менее всего они были движимы осознанием своей исторической миссии, идеями альтруистического служения отечеству или идее.

Григорий Шелихов, ржевский мещанин, глава Русско-Американской компании, был оборотистым купцом, беспощадно эксплуатировавшим свое знакомство с Державиным и Дмитриевым, человек крутой, алчный и не всегда чистый на руку.

Его жена Наталья, полурусская-полукореянка, женщина энергичная и преданная мужу, отличалась также интригами и капризами, ставившими в тупик многих, сталкивавшихся с ней.

Александр Баранов - управляющий Русской Америкой (Аляской) был беспробудным пьяницей и горьким бабником, попортившим несметное количество алеутских девок. Отличался он также крайним самодурством и тиранством, до святотатства, утверждая себя во всеуслышание Богом и царем Аляски. Это не мешало быть ему человеком предельно честным и даже бескорыстным.

Николай Резанов - мечтательный царедворец, пылкий и неуравновешенный в своих действиях, желаниях, побуждениях и мечтаниях. В великие послы и путешественники попал из-за сострадания Александра 1 к его семейной драме - смерти жены в достаточно молодом возрасте.

Все эти люди случайно оказались втянутыми в исторические события, по поводу чего недоумевали и даже сокрушались.

Случайность пребывания, случайность своей судьбы отражалась на том, что всякое освоение, всякая деятельность этими героями рассматривалась как одноразовая и малозначащая, а потому - жестокая.

Шелихов и Баранов потеснили своих российских конкурентов и выдерживали конкуренцию американцеви англичан вовсе не за счет лучшей организации освоения и промысла, а равно и не благодаря более превосходному, говоря современным языком, менеджменту, а за счет акульей безжалостности и к своим людям и к ресурсам своей деятельности: все били морского зверя (котиков) и ради меха и шкуры, и ради кости, и ради мяса, и ради жира (сала), промысловики же Русско-Американской компании охотились только на самцов-владельцев гаремов, отрезали у них половой орган, высушивали его и продавали в Китай как сильнейшее геронтологическое средство и средсво по повышению мужских потенций (будучи студентом Географического факультета, я видел это засушенное произведение природы - орган действительно выдающийся). Ясно, что такой подход давал "максимальный экономический эффект при минимальных затратах" (принцип хозяйственного освоения ресурсов и территорий, официально принятый и теоретически обоснованный в СССР), а заодно устрашал конкурентов широтой потерь и жертв.

Изучая историю освоенческой деятельности - не только в Америке, но и в Сибири. На Севере и других колонизуемых землях, и не только двести лет тому назад, но и во все времена, поневоле начинаешь задумываться о несопоставимости и разномасштабности целей и средств реализации этих целей: то бросаются миллионы жизней на лесоповал и другие ни черта не стоящие затеи, то отслюнявливаются смехотворные деньги на великие начинания. Результаты в обоих случаях получаются от удручающих до смехотворных, но никогда - позитивные или достойные.

И еще одна особенность нашего способа освоения - действия по прототипу. Проектная по своей сути, освоенческая деятельность не терпит шаблонов. Мы же - то идем дорогой отцов и предков, то пытаемся в Русско-Американской компании повторить Вест-Индскую компанию и компанию Гудзонова Залива. И вот ведь что скверно: мы эти прототипы не изучаем и не пытаемся адаптировать под себя, свои цели, возможности и условия, а действуем понаслышке, удивляясь потом практичности англичан и полной своей беспомощности.

Резанов и Путятин - два японских неудачника

Едва ли не важнейшим делом миссии Резанова был визит в Японию для установления торговых отношений и регулярного мореплавания. Возможно, в дипломатических вопросах Резанов и был сведущ, но что касается коммерции... Образцов товаров он с собой не прихватил, прибыл не на торговом, а на военном корабле, фрегате "Надежда", что на подозрительных от природы японцев произвело тягостное впечатление явной угрозы и недружелюбия. К тому же верительные грамоты и официальные бумаги оказались до неприличия и смешного плохо переведены на японский, по всегдашней нашей привычке пренебрегать варварскими глаголами.

С чем же прибыл великий посол? - с кучкой японцев, бурей выброшенных на российский берег и потому считавшихся у себя на родине личностями сомнительными и оскверненными чужой культурой. Были еще дары, один другого чудней и непонятней: огромный гобелен с российским императором (во всей стране, наверно, и помещения-то для его развешивания не нашлось бы), столь же внушительные три ковра, не соответствующие никаким стандартам японцев о полах и жилье, восемь гобеленов поменьше, но зато изображающие нелепо огромные цветы, сервиз (это японцам-то), зеркала, стеклянные столовые доски, горностаи, чернобурые лисы, атлас, бархат, парча, сукно (да, японцам), бронзовый слон-часы чуть не в натуральную величину, электрическая машина, умеющая сыпать искры, микроскоп, сабли, ружья, пистолеты, часы, книги, карты, микроскоп... Понять назначение, смысл, стоимость и способ употребления всего этого цокающие недоумением японцы так и не смогли и вполне могли принять эту коллекцию и как шутку и как угрозу, как угрозу - скорей всего.

Со всеми возможными проволочками и прочими китайскими церемониями японцы промурыжили высокого гостя, продержав его по сути под арестом и так и не удостоив никакими аудиенциями, даже не приняв даров, а возвращенных сограждан демонстративно отправив в тюрьму, а затем просто выдворили из страны "Надежду" и всех, лелеявших ее, при этом настоятельно просили более не появлятся и не возникать.

Миссия была провалена по всем статьям. Не удалось даже узнать, кому же, собственно, принадлежит Сахалин - Японии или Китаю (позже эта неопределенность легла в основу решения считать его хоть и далеким, но все-таки нашенским).

Оскорбленный и переобиженный вельможа замыслил и долго вынашивал мстительные планы военного вторжения и наказания японцев за непочтительность и отсутствие должного гостеприимства с хлебосольством.

Спустя несколько десятилетий Путятин на воспетом Гончаровым фрегате "Паллада" повторил тягостное сидение в Японии, наделав практически такие же ошибки.

Ничему нас не могла научить история: мы так и и остались в убеждении, что "япошки" -- народ мелкотравчатый, для военного дела неприспособленный, противник слабенький и малозначащий. С этими настроениями мы проиграли Цусиму и вся японскую войну, с этими же настроениями мы вышли на бесславный для себя Халкин-Гол, "воевали" с парализованной после атомной бомбежки страной и армией. И до сих пор удерживаем за собой незаконно захваченные северной территории великой страны, не уступающей, кстати, по численности населения нынешней России.

Кругосветное путешествие Крузенштерна и Лисянского

Во всех учебниках по отечественной истории географических открытий эти два капитана кругосветного плавания стоят также высоко, как Беллинсгаузен и Лазарев с их антарктическим походом (и чего это нам везет на двух капитанов?). И крайне неохотно сообщается, что ни один из них не возглавлял эту экспедицию, что в плавании у них был начальник и командир Николай Резанов, личный и полномочный посланник Александра 1. Подчиняться штатскому, к тому же еще отставному сухопутных войск этим двум честолюбцам было костью в горле. Немудрено, что как только "эскадра" ушла за экватор, начались дрязги и интриги. Крузенштерн и Лисянский, проходя стажировку в английском флоте, участвовали в карательной экспедиции против США и в морском сражении против французского флота, шедшего на помощь американской революции. Естественно, что миротворческая миссия Резанова была для них смешна и непонятна. По сути, командующий оказался под домашним арестом и вынужден был терпеть издевательства и поношения не только нервного Крузенштерна, но и других офицеров, среди которых совсем уж распоясался подпоручик граф Толстой, двоюродный дядя Льва Толстого. Этого буяна Резанов списал на Камчатке и отправил в Москву. Это про него Пушкин написал эпиграмму:

Бунт в экспедиции прекратился только на Камчатке. Резанов пожаловался здешнему генерал-губернатору Кошелеву. Крузенштерн, сильно струхнувший, публично покаялся и принес свои извинения, перед командой признав верховенство над собой Резанова. На этом пути этих двух честолюбцев разошлись, а с Лисянским Резанов встретится еще раз в Ново-Архангельске, на Аляске. Встретиться, чтобы убедиться в полном крахе надежд на возможности отечественных мореплавателей.

Кука и Маггелана, как известно, убили во время плавания. Тем не менее, никто из их подчиненных не претендовал на их лавры великих путешественников и мореплавателей. И Ванкувер, помощник Кука, остался в истории мореплаваний Ванкувером, ничего не заимствовав у своего командира. В российской же истории возможно все.

Аляска - так что же мы продали?

В 1867 году, в царствование Александра П, российское правительство продало свои владения в Западном полушарии за 7 миллионов 200 тысяч долларов. Злые языки утверждают, что на взятки конгрессменам и сенаторам, протащившим и пролоббировавшим эту сделку, российские чиновники заплатили больше. Это очень похоже на правду. Достаточно вспомнить знаменитый проект брежневских времен "Газ-трубы", по которому СССР стал качать в Западную Европу природный газ в огромных количествах, по сути до сих пор расплачиваясь за этот жест: труб большого диаметра, потребных для этих магистральных газопроводов делать мы не умели (и по сю пору, кажется, толком не умеем), а труб этих закупали в 5-10 раз больше потребного количества, поскольку утопили в бескрайних советских болотах их до невероятия. Сами себе мы объясняли это в закоулках Госплана и госплановского пространства так: зато теперь достигнута зависимость Западной Европы от наших естественных ресурсов. Существует также мнение, что Россия всучила эту территорию Америке в пику Англии и после поражения в Крымской войне. Если это так, то и это выглядит довольно глупо.

Америке был продан небольшой полуостров Аляска, узкой косой вытянувшийся вдоль южного побережья Настоящей Аляски, несколько островов, имевших промысловое значение и где и без того давно уже хозяйничали американские шкиперы, китобои и зверобои, а также совершенно зачуханных поселений, самым значительным из которых был Ново-Архангельск (Ситка), утлое подобие самых зачуханных сибирских острожков.

Открытые вскоре после этой сделки золотые месторождения Юкона и Фербенкса никогда не принадлежали России и находились на огромном удалении от Русской Америки. По сути, аляскинская Золотая Лихорадка прошла мимо этих мест и никак не задела их. Равным образом и нефтяной бум на Аляске никак не коснулся этих потерянных для России территорий. Ныне они - объекты видового и этнического туризма, не более того. Правда, уже не прозябают в такой голи и нищете, как сто пятьдесят лет тому назад. Здесь проживают отдаленнейшие потомки русских сибирских казаков и ссыльных переселенцев, которым откровенно и с полным основанием завидуют все российские северяне, включая не только ненцев и чукчей, но и русских, осевших и застрявших в угрюмых просторах российской Арктики.

Юнона и Авось

Всем хорошо известен этот мюзикл Рыбникова-Вознесенского. Посмотрим же теперь за неприглядную подкладку этого романтичнейшего произведения.

Начать приходится с того, что эти суда - вовсе не петербургской постройки и вообще оказались в этой истории случайными. "Юнону", принадлежавшую Бостонской судоходной компании, в октябре 1805 года Резанов купил у американского шкипера Джона Де Вольфа со всеми потрохами, а именно - с капитаном, половиной экипажа и 209 тоннами различных грузов коммерческого назначения. Обошлось это в 69 тысяч испанских пиастров, из коих 54638 тысяч были выплачены русскими ассигнациями, 13062 пиастра - мехами морского зверя, а также 300 американскими долларами налом, остальное - шлюпом "Ермак", построенным здесь же, в Русской Америке. "Авось" был заложен Резановым в Ново-Архангельске в целях карательной экспедиции в Японию. В походе в Сан-Франциско этот бриг не участвовал вовсе. Правда, именно на нем Резанов вернулся из Ново-Архангельска в Охотск. Задержка Резанова в пути из-за того, что "Авось" был недостроен после возвращения Резанова из Калифорнии, оказалась роковой для жениха. Из Охотска оба судна, уже без полномочного, но по его приказу, отправились в злосчастный поход на японские Курильские острова, разграбив здесь рыбацкие поселения. Они также наделали шума на Хоккайдо и "присоединили" к России Сахалин, считая его полуостровом. Капитаны за свое пиратство, сильно усложнившее положение России на Тихом океане, были арестованы. Выполнение ими преступного приказа Резанова не прошло для них даром: вернувшись в Петербург, они однажды так накачались на Невском тогда еще бульваре, что не заметили как перед ними развели невский мост. Моряки бесславно утонули в реке.

Сам поход в Калифорнию был актом отчаяния: Ново-Архангельск и вся Русская Америка билась в судорогах голода и болезней, прежде всего, цинги. Требовалось продовольствие. Ближайшим и надежнейшим местом пополнения продовольственных и иных жизненно необходимых запасов была благодатная северная Калифорния, часть мексиканской колонии Испании.

Небольшое каботажное судно "Юнона" прибыло в залив св. Франсиска Асисского в конце марта 1806 года.

Молодая красавица Кончита Аргуэлло, полудворянка, и 43-летний, по тогдашним понятиям, сильно в годах, камергер Резанов. Представители двух воинствующих и непримиримых ветвей христианства, двух отдаленнейших друг от друга и находящихся в запутанных отношениях империй, они быстро нашли взаимный интерес. Кончита рвалась в Европу - в калифорнийской дыре ее ждала зауряднейшая судьба сытой и многодетной помещицы, всего лишь. Хоть за лешего - лишь бы в свет. Резанов же увидел в прелестной девушке капитал при дворе: такая экзотическая партия во-многом скрадывала провалы и неудачи его миссии по крайней мере в глазах слащавого и сентиментального царя. Были у него и совсем уж конъюнктурные и одноразовые соображения: под сурдинку жениховства сбыть товары на борту "Юноны" и закупить побольше еды для Русской Америки. Это грустно, но мне кажется, что истинная любовь бесполезна, как и истинное Добро. Как-то все эти расчеты не очень, убей Бог мою душу, вяжутся со сценической версией и действительно романтическим "Я тебя никогда не увижу, ты меня никогда не забудешь". Русская словесность, русское искусство и на сей раз оказались на голову выше грубой и грязноватой русской действительности, иссушенной подлейшими прикидками и меркантильными поползновениями..

Интересы участников интриги разошлись слишком поздно и роковым для Кончиты образом. "Остап был голоден, Остапа понесло" -- Резанову пришел губительный для их любви и марьяжной сделки план стать наместником Русской Калифорнии. Для Кончиты это означало оказаться первой дамой, но все в той же Калифорнии. Ей это показалось незаслуженно малой ценой за ее красоту. Несчастной девочке было всего пятнадцать, поэтому она не сразу сообразила, что зашла с Резановым слишком далеко и что, в случае его отказа, ей придется идти в монастырь. Что, конечно же, и случилось: ни Испания, ни Мексика, ни США, ни Россия не строили никаких планов по поводу создания Русской Калифорнии, плода горячечной фантазии размечтавшегося не по годам юноши. В монастырь она, правда попала лишь в шестьдесят лет, на склоне жизни.

Формальным поводом для поспешного отплытия "Юноны", по мнению некоторых историков и авторов мюзикла, была Трафальгафская битва, в которой британский флот разгромил испано-французский. Это, во первых, не очень вяжется по срокам событий: Резанов был в Калифорнии в марте-апреле 1806 года, а битва состоялась в октябре 1805; конечно, Интернет и даже телеграф тогда еще не включили, но ведь не полгода же пересекали новости Атлантику. Да и вести о разгроме русской армии Наполеоном под Аустерлицем уже были к тому времени известны в Калифорнии. Кроме того, Россию связывали договорные отношения и с Англией (континентальная блокада) и с Францией (Тильзитский мир).

Разумеется, никакой Резанов ни за какой прекрасной Кончитой не вернулся... Командировочные романы процветали в России и двести лет тому назад. Умер Резанов в Красноярске от сотрясения мозга, полученного в результате падения с лошади 1 марта 1807 года. А ведь планировал и обещал невесте, что к этому времени уже отправится в обратный путь из Петербурга, куда намеревался прибыть задолго до Нового года. Вот она, суета наша бесконечная и разные мелочи...

Форт Росс и другие русские поселения в Калифорнии

Постоянные ссылки и оправдания на суровость Аляски утомляют - Анкоридж находится на широте Питера, а климат здесь намного мягче, чем в Европейской части России, не говоря уже о Сибири. Что же касается благодатной Калифорнии, то здесь русские неоднократно пытались осесть и зацепиться - и калифорнийские власти не препетствовали этому. Самым заметным поселением был Форт-Росс, расположенный менее чем в сотне миль к северу от Сан-Франциско в краю прекрасном и благодатном, кабы не океан, совсем похожем на наши края: леса, горушки и пригорки, говорливые укромные ручьи, разнотравье открытых пространств, свежие упругие ветра.

Построил этот форт по указанию Баранова Кусков.

Темного дерева высоченный тын, угрюмая полупустынная застройка внутри, сторожевые башни по углам, узкие щели бойниц, мир, видимый в прорезь прицела. Слишком враждебная и недоверчивая архитектура. Форт Росс, не в пример более чем десятку других русских поселений в Калифорнии, умиравших и исчезавших с лица земли за год, оказался патриархом и долгожителем. Он просуществовал 27 лет.

Ныне здесь - маленький музей, где свалены в кучу без всякого разбору предметы разных времен и эпох. В конце июля каждого года здесь проходит этнический фестиваль. Русские эмигранты любят посещать это мероприятие, умиляясь несуществовавшей историей. В сознании калифорнийцев факт присутствия русских почти не держится и лишь дотошные краеведы повествуют о хищническом уничтожении местной морской крысы оттера русскими звероловами.

Планы России о захвате Гаити и Гавайских островов, слава Богу, не осуществились...

Чем же отличается русский способ освоения земель от всех прочих?

1. Существует закон Кэрри (конец 19-го века): осваиваются в первую очередь не самые лучшие, а самые доступные ресурсы. Мы же всегда гонялись за самыми лучшими кусками (помните несчастных котиков с островов Прибылова?), что требовало неимоверных усилий и не оставляло надежд на светлое будущее.

2. Основным средством освоения новых земель были подневольные, рассматирвавшие свою миссию как наказание за свершенные преступления. Как сказал бы по этому поводу А. Солженицын, туфта это была все, а не хозяйственное освоение. К тому же люди эти отнюдь не были образцами нравственности и достойными представителями нации.

3. У России никогда не было средств освоения, адекватных целям освоения. Вот почему освоение всегда длилось десятилетиями и столетиями (Урал, Сибирь), либо умирало почти мгновенно (Калифорния).

4. Россия никогда не имела четких целей освоения. Было два мотива - подражание колониальным державам Европы и просто жадность до чужого добра. Но это ж не цели.

5. Как и многое другое, освоенческая деятельность держалась и держится на невежестве: придя в незнании, мы пребывали либо уходили в нем. И по сей день Сибирь остается во-многом терра инкогнита, хотя выкачено из нее уже порядочно. Мы разворочили зону БАМа, но по сю пору так и не изучили покарябанное нами. В деле освоения у нас всегда первыми идут конвоиры, последними - исследователи.

6. Зато по части мифов и сказок мы - впереди планеты всей.

В Форте Росс

Тихо в Форт Россе, пахнет мышами,
Кислой опарой, старинными щами,
Тесом, черняшкою только из печки,
Сухими дровами, домашнею свечкой,
Пламени дрожью и первой пробежкой
огня домового по стылым берестам,
Старческой, сморщенной, дряхлой коростой,
сливочной спелостью девок пшеничных,
светлоголовых, со взглядом из льна,
Ах, как им сладко спится в обнимку!
Яблоком пахнет на стружках осины.
Вдруг по березам листы задрожали,
Желтые листья пряных стихов:
Нет, это чудится - тут эвкалипты.
Словно шифровки из прошлых веков
Шорохи, стуки, печальные песни,
Долгие взгляды, короткие жизни
Слез расставанья с прошедшей Отчизной.