Как горестно коротка и избирательна человеческая память…
Прошло всего восемь лет как российский президент расстрелял
в упор парламент, CNN с крыши блатного здания на Кутузовском показывал
нам и всему миру этот позорный провал демократии, а мой знакомый ельцыноид
приплясывал перед телевизором: "так им, тадепутам (товарищам депутатам)
и надо!". А теперь он же: "Ты посмотри, как пляшут эти арабские
дети! Весь этот мир надо ниже уровня моря!". А еще раньше этот комсомолец
70-х яростно хулил американцев за возню вокруг ограниченного контингента,
а еще раньше он сдавал родню и деревню раскулачивающим чекистам, подбрасывал
в огонь иконы, чтобы спустя всего пару поколений креститься тому же Богу…
Никого не хочу в этих коротких, неловких заметках обвинять,
потому что и сам виновен в подобном…
И говоря о себе "какой же я был дурак тогда!",
надо сразу добавить: "такой же, как и теперь, как и всегда…"
В чем смысл и замысел содеянного? -- Отодвинуть нас от
Бога, как бы мы ни произносили Его имя, заставить нас забыть в гневе,
печали и горе Его смирение и Его заповеди. И тем – толкнуть нас на путь
дегуманизации человечества, на самоистребление, сначала моральное, а,
затем, возможно, и физическое.
Виновные должны быть найдены, названы и наказаны.
Даже если они уже погибли.
Потому что есть наказания и для мертвых.
Потому что сочувствующие и приплясывающие должны образумиться:
ненаказанное преступление есть путь растления и разврата всего общества,
в данном случае – всего человечества.
Российское общество осудило царя за казнь Александра
Ульянова, поощрило террор – и получило младшего брата себе в диктаторы
и деспоты. Российское общество попустило расстрел собственного парламента
– и получило Чеченские войны.
"Все в табе" – так говорили бегуны, люди неистового
староверческого толка. Все произошедшее и происходящее, разворачивающее
– в каждом из нас. Видим ли, понимаем ли мы стихию и тектонику своих бездн?
Принимаем ли неизбежность зла в себе, как неизбежность землетрясений?
Нам, каждому или только мне, решать и делать выбор между Добром и злом.
Но, чтобы иметь этот выбор, надо сказать себе: зло существует и оно во
мне, и я содрогаюсь в своем выборе, но я должен выбрать и от этого выбора
зависит, что же произойдет дальше. Мне отмщение и аз воздам Добром.
Наверно, кто-то может встать и пойти и стрелять – в террористов,
уличных мальчишек, женщину, кормящую грудью: змееныша или Спасителя, кто
ж знает? Не могу осуждать этого вставшего, но и не поднимусь за ним вослед.
Я просто не смогу.
Мы вступили в сумерки. И тени зла сгущаются над нами.
И будет ли когда-нибудь рассвет? Мне отмщение, отмщение, отмщение…