В.М. Пуришкевич

Конец Распутина
Публикация Евгения Зудилова

Предисловие от составителя

Предлагаемая статья не что иное, как отрывки из дневника В.М. Пуришкевича, видного политического деятеля начала 20 века, депутата Государственной думы и непосредственного участника убийства Григория Распутина. Данный текст взят из книги "Из дневника В.М. Пуришкевича. Убийство Распутина", Buenos Aires 1944

Я специально опустил и не привел в подборке подробности убийства Распутина - они уже многократно описаны. Мне кажется, что важнее передать дух той эпохи, настроение общества и показать причины, приведшие Россию к революции.

Евгений Зудилов

19 ноября 1916 года.
Сегодня я провел день глубочайших душевных переживаний.
За много лет впервые я испытал чувство нравственного удовлетворения и сознания честно и мужественно выполненного долга: я говорил в Государственной Думе о современном состоянии России; я обратился к правительству с требованием открыть государю истину на положение вещей и без ужимок лукавых царедворцев предупредить монарха о грозящей России опасности со стороны темных сил, коими кишит русский тыл, - сил, готовых использовать и переложить на царя ответственность за малейшую ошибку, неудачу и промах его правительства в делах внутреннего управления в эти безконечно тяжелые годы бранных испытаний, ниспосланных России Всевышним.

А мало ли этих ошибок, когда правительство наше все сплошь калейдоскоп бездарности, эгоизма, погони за карьерой; лиц, забывших о родине и помнящих только о своих интересах, живущих одним лишь сегодняшним днем.
Как мне безконечно жаль государя, вечно мятущегося в поисках людей, способных занять место у кормила власти, и ненаходящего таковых; и как жалки мне те, которые, не взвешивая своих сил и опыта в это ответственное время, дерзают соглашаться занимать посты управления, движимые честолюбием и не проникнутые сознанием ответственности за каждый свой шаг на занимаемых постах.

В течение двух с половиной лет войны я был политическим мертвецом: я молчал; и в дни случайных наездов в Петроград, посещая Государственную Думу, сидел на заседаниях ее простым зрителем, человеком без всякой политической окраски. Я полагал, как и полагаю сейчас, что все домашние распри должны быть забыты в минуты войны; что все партийные оттенки должны быть затушеваны в интересах того великого общего дела, которого требует от всех своих граждан, по призыву царя, многострадальная Россия; и только сегодня, да, только сегодня, я позволил себе нарушить мой обет молчания и нарушил его не для политической борьбы, не для сведения счетов с партиями других убеждений, а только для того, чтобы дать возможность докатиться к подножию трона тем думам русских народных масс и той горечи обиды великого русского фронта, которые на-копляються и растут с каждым днем на всем протяжении России, не видящей исхода из положения, в которое ее поставили царские министры, обратившиеся в марионеток, нити от коих прочно забрал в руки Григорий Распутин и императрица Александра Федоровна, этот злой гений России и царя, оставшаяся немкой на русском престоле и чуждая стране и народу, которые должны были стать для нее предметом забот, любви и попечения. Тяжело записывать эти строки, но дневник не терпит лжи: живой свидетель настроений русской армии от первых дней великой войны, я, с чувством глубочайшей горечи наблюдал день ото дня упадок авторитета и обаяния царского имени в войсковых частях, и увы! не только среди офицерской, но и в толще солдатской среды и причина тому одна - Григорий Распутин.

Его роковое влияние на царя через посредство царицы и нежелание государя избавить себя и Россию от участия этого грязного, развратного и продажного мужика, в вершении государственных дел, толкающих Россию в пропасть, откуда нет возврата.

Боже мой! Что застилает глаза государя? Что не дает ему видеть творящееся вокруг?!

Как жалки его министры, скрывающие истину и под давлением себялюбивых интересов играющие судьбами династии! Когда этому конец и будет ли?
Что заставляет молчать русских сановников и лиц приближенных царю при дворе?
Трусость. Да, только одна беспредельная трусость и боязнь утратить свое положение, и в жертву этому приносятся интересы России.

21 ноября
Сегодня, ровно в 9 час. Утра, ко мне приехал князь Юсупов.
Он просидел у меня более двух часов.
"Ваша речь не принесет тех результатов, которых вы ожидаете", заявил он мне сразу. "Государь не любит, когда давят на его волю, и значение Распутина, надо думать, не только не уменьшится, но, наоборот, окрепнет, благодаря его безраздельному влиянию на Александру Федоровну, управляющую фактически сейчас государством, ибо государь занят в ставке военными операциями".
"Что же делать?" заметил я. Он загадочно улыбнулся и, пристально посмотрев мне в глаза немигающим взглядом, процедил сквозь зубы - "устранить Распутина". Я засмеялся.

"Хорошо сказать", заметил я, "а кто возьмется за это, когда в России нет решительных людей, а правительство, которое могло бы это выполнить само и выполнить искусно, держится Распутиным и бережет его, как зеницу ока".
"Да", ответил Юсупов, "на правительство расчитывать нельзя, а люди все-таки в России найдутся".
"Вы думаете"?
"Я в этом уверен! И один из них перед вами".
Я вскочил и зашагал по комнате.
"Послушайте, князь, этим не шутят. Вы мне сказали то, что давным давно сидит гвоздем в моей голове. Я понимаю не хуже вашего, что одними думскими речами горю не помочь, но утопающий хватается за соломинку, и я за нес схватился. Выход, о котором вы говорите, не представляется для меня неожиданным, больше того, несколько лет тому назад, при жизни покойного В. А. Дедюлина, бывшего, как вы знаете, дворцовым комендантом, я специально ездил к нему в Царское Село, состоя с ним в близких отношениях, исключительно за тем, чтобы убедить его в необходимости немедленно ликвидировать Распутина, создав для этого ПОДХОДЯЩУЮ обстановку, ибо уже и тогда мне было ясно, что Распутин является роковым человеком для династии и. естественно, для России.
"И что же"? спросил Юсупов.

"Как видите, ничего: Распутин жив и по сей день. Дедюлин, очевидно, не дерзнул взяться за это дело, ибо ужас положения в том, что масса высших сановников наших типа Саблеров, Раевых, Добровольских, Протопоповых, Штюрмеров, Воейковых строят свою карьеру на Распутиных, и малейшая оплошность лица, которое пожелало бы избавить Россию от этой язвы, стоила бы головы инициатору с одной стороны и с другой - содействовала бы вящему укреплению при дворе этого гада.

"Вы правы", заметил Юсупов. "Знаете ли вы, что Распутин охраняется сыщиками, поставленными со стороны трех учреждений".
"Да что вы!" - "Да, да. Его охраняют шпики от министерства императорского двора, по желанию императрицы, шпики от министерства внутренних дел и шпики от... отгадайте от кого еще?"
"Не сумею вам сказать!"
- Не удивляйтесь!... и шпики от банков.

5 декабря
Проехал к принцу Ольденбургскому по весьма важному вопросу: русская армия в последнее время на всех фронтах несла большие потери от немецких удушливых газов; я выяснил на фронте одну из причин этого ужасного явления: она заключается в том, что почтенное интендантство наше периодически посылает в полки противогазовые маски "Зелинского" в обрез, т. е. по числу солдат в полку, не давая возможности полкам иметь хотя бы самый минимальный излишек масок, в качестве запаса.

В результате получается следующее: полк в составе 4000 штыков получил сегодня, допустим, 4000 предохранительных масок, которые и поступили, как предмет обмундирования, ко всем рядовым. На завтра бой полк потерял на поле сражения треть или четверть своего состава. Через неделю пришло пополнение, снабдить его масками , полк не может, а на просьбу о снабжении полкового командира, сверху, справившись по своим ведомостям, отвечают, не считаясь с боевою деятельностью полка за это время: "Ваш полк, такого-то числа снабжен полностью противогазовыми масками и дать больше сейчас не может иначе, как в ущерб другим частям". Сегодня пришла бумага, а завтра немцы, выпустив ядовитые газы, истребляют пришедшее в полк пополнение, не имеющее масок.
Принц А. П. Ольденбургский отнесся в высшей степени сочувственно к изложенному мною, обещал исхлопотать мне для раздачи, где нужно, на фронте 25.000 масок "Зелинского" и, независимо того, указать интенданству, чтобы впредь в полки посылалось масок с расчетом на пополнение каждого полка.

... Удивительно создан русский человек, средний русский человек, делающий историю России; он никогда не может добиться положительных, реальных результатов, предпринимая что-либо, ибо всего ему мало, и он вечно вдается в крайности. В России нет лучшего способа, провалить какое - нибудь дело прочно и хорошо поставленное и твердо обоснованное, как предложить нечто большее тому, что намечено к осуществлению. Толпа, и даже не простая, а интеллигентная толпа, непременно ухватится за "благодетеля", внесшего свой корректив в разумное осуществимое, но в сравнительно скромное предложение, и все пойдет к черту.

7 декабря
В городе передаются опять самые фантастические слухи о переменах на высших правительственных постах. Сегодня заезжал в Думу, где по рукам уже ходит телеграмма, посланная, как говорят Распутиным императрице Александре Федоровне, пребывающей в ставке; апокриф ли эта телеграмма, или действительно существует такая, но из уст в уста передается ее текст: "пока Дума думает да гадает, у Бога все готово: первым будет Иван, вторым назначим Степана". Объясняют это так: Щегловитов намечается Распутиным на пост премьера, и Белецкий министром внутренних дел. Так ли это или нет, увидим в ближайшем будущем. Все может быть, ибо каждый день приносит нам все новые и новые сюрпризы.
Александра Федоровна распоряжается Россией, как своим будуаром, но назначаемые на министерские посты, благодаря ей и Распутину, люди чувствуют себя настолько не прочно, что даже не переезжают на казенные квартиры, а остаются на своих частных.

Наше время напоминает страницы царствования Павла Петровича: никто не может быть уверен в завтрашнем дне, и люди, взысканные милостью сегодня, завтра могут очутиться на улице.

Я не в состоянии без боли видеть все это и мысленно задаю вопрос: "неужели государь не в силах заточить в монастырь женщину, которая губит его и Россию, являясь злым гением русского народа и династии Романовых. Неужели государь не видит, куда она толкает нас? как дискредитирует она монархический принцип и позорит самое себя, будучи, в чем я уверен, чистой в отношениях своих к Распутину, который сумел околдовать ее лишь на религиозной почве". А что говорят! "царь с Егорием, а царица с Григорием", вот что собственными ушами я слышал вчера в группе молодых солдат, проезжая по Загородному, мимо казарм Семеновского полка. Каково это слышать нам, монархистам, а можно ли наказать пошляка, балагура, говорящего вслух о том, что молча с горечью наблюдают все.
Боже мой! чем бы я ни занимался, где бы я ни был, с кем бы я ни был, о чем бы я ни говорил, - червем точит меня мысль везде и всюду: жив он - этот позор России, каждый час можно ожидать какой-либо новой неожиданности, каждый день он марает все более и более царя и его семью. Уже грязная клевета черни касается, на этой почве, чистых и непорочных великих книжен - царских дочерей, а этот гад, этот хлыст забирает что день, то больше и больше силы, назначая и смещая русских сановников и обделывая через шарлатанов в роде Симановича и князя Михаила Андронникова свои грязные денежные дела.

Все то чистое и честное, что по временам дерзает возвысить свой голос у царского трона против него, подвергается немедленной немилости и опале. Нет того, административного поста, как бы высок он ни был, который гарантировал бы безопасность вельможе, дерзнувшему указать царю на недопустимость дальнейшего влияния Распутина на ход русской политики и государственных дел. Где честнейший и благороднейший А. Д. Самарин, занимавший пост обер-прокурора святейшего синода? Он уволен. Он оказался не на месте, ибо не мог мириться с ролью исполнителя Распутинской воли; не мог терпеть на епископских по,-стах монахов вроде Варнавы, Мардария и Путяты, и на место его посажен через Распутина какой-то директор женских курсов Раев, темная и совершенно "еизвестная личность, а в помощники ему для вершения дел церкви, теми же путями, прошел юродивый князь Жевахов. Где начальник дворцовой канцелярии князь Владимир Орлов? Он высказался против Распутина и должен был немедленно покинуть двор.

Где генерал В. Ф. Джунковский? Его постигла та-же участь, несмотря на тесную близость его к царю. Где фрейлины княжны Орбелиани и Тютчева, бывшая столько лет воспитательницей великих княжен? Их нет при дворе, ибо они дерзнули поднять свой голос против Распутина.
В силе лишь тот, кому покровительствует этот гад, и само собою разумеется первое место поэтому при дворе занимают Месалина Анна Вырубова и прощалыга-аферист дворцовый комендант Владимир Воейков. Государь подпал совершенно под влияние своей супруги; он считает вмешательством в свои семейные дела всякое напоминание ему со стороны вернейших и честнейших его слуг о тлетворной роли Распутина при дворе. Бог мой, как я понимал при чтении воспоминаний Бисмарка его ненависть к императрице - жене Вильгельма I.

18 декабря
Глубокая ночь. Вокруг меня полная тишина. Плавно качаясь, уносится в даль мой поезд. Я еду опять на новую работу, в безконечно дорогой мне боевой обстановке, на далекой чужбине, в Румынии. Я не могу заснуть; впечатления и события последних 48 часов вихрем проносятся вновь в моей голове, и кошмарная, на всю жизнь незабываемая ночь 16 декабря встает ярко и выпукло пред моим духовным взором. Распутина уже нет. Он убит, судьбе угодно было, чтобы я, а никто иной избавил от него царя и Россию, чтобы он пал от моей руки.
... я стоял над этим трупом, и меня волновали самые разнообразные и глубокие чувства: но первым из них, как теперь помню, было чувство глубочайшего изумления перед тем, как мог такой, на вид совершенно обыденный и отвратительный типа Силена, или Сатира, мужик, влиять на судьбы России и на ход жизни великого народа, страна коего в сущности представляет часть света, а не государство.

Чем околдовал ты, негодяй,. - думал я, - и царя и царицу ?
Как завладел ты царем до такой степени, что твоя воля, стала его волею; что ты был фактическим самодержцем в России, обратив помазанника Божьего в послушного, беспрекословного исполнителя твоей злонамеренной воли и твоих хищнических аппетитов. И стоя здесь над этим трупом, я невольно припомнил рассказ Юсупова о том, чем угощал царя, через посредство свое-то приятеля тибетского лекаря Бадмаева, Распутин.

"Зачем ты, Феликс", .сказал как-то раз Распутин Юсупову, не бываешь у Бадмаева, нужный он человек, полезный человек, ты иди к нему, милой, больно хорошо лечит он травочкой, все только травочкой своею".

Даст он тебе махонькую, махонькую рюмочку настойки из травушки своей, и у-! ух как бабы тебе захочется, а есть у него и другая настоечка, и того меньше рюмочку даст он тебе, попьешь ты этой настоечки в час, когда на душе у тебя смутно, и сразу тебе все пустяком покажется, и сам сделаешься ты такой до-бренькой, до-бренькой, такой глу-пенькой и будет тебе все равным равно".

Не этой ли настойкою, думал я, стоя над трупом Распутина, угощал ты в последнее время постоянно русского царя, отдавшего бразды правления над великой Россией и над своим народом Змею Горинычу, - роковой для России женщине супруге своей Александре Федоровне, возомнившей себя второй Екатериною Великой, а тебя, государь, приравнявшею к Петру III и не постеснявшейся в письме своем великой княгине Виктории Федоровне написать ей, что бывают моменты в истории жизни народов, когда при слабоволии законных их правителей женщины берутся за кормило правления государством, ведомым по уклону мужскою рукою, и что Россия такие примеры знает... *

Светает. Я подписываю эти строки при первых проблесках зарождающегося зимнего дня.

Еще темно, но я чувствую, что день уже близок. Я не могу заснуть. Вихрем проносится в разгоряченном мозгу моем рой быстро сменяющих одна другую мыслей. Я не могу забыться; я думаю о будущем, не мелком, не личном нет, а о будущем того великого края, который дороже мне семьи и жизни, - края, который зову Родиной.

Боже мой! Как темно грядущее в эти тяжелые годы ниспосланных нам рукою Всевышнего бранных испытаний. Вынесем ли мы всю тяжесть бремени духовной непогоды или обессилим, и уставшие и измученные, веру в себя потерявшие, утратим и то место в мире, которое занимали мы в течение многих веков нашего исторического существования.

Кто скажет? кто ответит? кто сдернет завесу, рассеет туман, застилающий грядущие дали?

Великий ли мы народ, способный в русле национальной реки пробивать себе путь вперед, поглощая в водах своих другие племена и мелкие народи, или? Или для нас все кончено, и мы, изжившиеся, измельчавшие растленные ходом времени, обречены стать лишь ареною борьбы между собою других племен, других народов, почитающих славянство низшею расою, способною лишь утучнять чужие поля стран, шествующих по костям его к свету, к знанию и к мировому господству, коего нам достичь судьбою не дано!
Кто скажет? кто ответит? кто предречет поток событий в густом молочном тумане просыпающегося дня?..
18-го декабря 1916 года

* Примечание составителя:
Об этом же пишет П.Н.Переверзнев, бывший министр юстиции Временного Правительства:

"Наш государь был очень скрытным человеком и умел хранить глубоко свои истинные чувства и мысли. По многим свидетельским показаниям, Николай II не был огорчен, по крайней мере по видимости, смертью Распутина, скорее он имел вид человека, избавившегося от давившей его душу тяжести. Можетъ быть, он уже сам понимал всю опасность его близкой дружбы с Распутиным, может быть, ему стал противен развязный старец, становившийся между ним и женой, как государственный советник, можетъ быть, он догадывался о тех нелепых проектах его ссылки в Ливадию "садить цветы" и передачи верховной власти императрице, о которых Распутин в пьяном виде проговаривался, вероятно, не одному кн. Юсупову" ("Иллюстрированная Россия" N 21, 1936 г.)

От редакции: Здесь можно прочитать также воспоминания Феликса Юсупова о конце Григория Распутина.