- Ты - красивая, но не забывай, что красота женщины
- это ценность, которой надо распорядиться с умом, - учила ее мать. -
Если относиться к своей красоте, как к бриллианту или дорогой жемчужине,
то есть как к богатству единому, неделимому и редкому, которое продается
только целиком и за полную стоимость, то тогда тебя ждет счастливая судьба.
Ты же понимаешь, что бриллиант - товар не для всякого, его может купить
только состоятельный человек, окружение которого способно оценить вкус
и достаток такого покупателя. Если же красоту рассматривать просто как
крупный счет в банке и тратить ее на пустяки, забавы и безделушки, то
сама не заметишь, как останешься ни с чем.
Умная у нее была мать. Вышла замуж за крупного чиновника,
полжизни провела за границей, ни дня не работала и никогда ни в чем не
нуждалась. Правда, с распадом Советского Союза респектабельный отец семейства
как-то уж очень скоропостижно скончался, но добра в доме было столько,
что хватило на безбедную жизнь матери до ее последнего дня.
Ну, а красавица-дочь, стараясь следовать материнским
поучениям, вышла замуж за преуспевающего сотрудника министерства внешней
торговли. К сожалению, очень быстро выяснилось, что у мужа какая-то странная
реакция на алкоголь. Во время многочисленных приемов и переговоров с выпивкой
он был остроумен, обаятелен и деловит, но по возвращении домой становился
злым и агрессивным. Случалось, что к следующему приему ей приходилось
припудривать синяки… Этот казавшийся поначалу таким блистательным брак
менее чем через год завершился эвакуацией к маме с двумя сломанными ребрами.
Однако вращение среди иностранных бизнесменов не прошло
даром. В нее влюбился сотрудник одной крупной канадской фирмы. Мать сказала,
что брак с иностранцем - единственный выход в тот смутный период российской
истории, когда в людей с деньгами стреляют и ничего не стоит из новобрачной
сразу превратиться во вдову. Так она стала хозяйкой огромного дома в степном
пригороде канадского города Regina.
Первое время, пока она плохо понимала английскую речь,
новый муж казался ей если не принцем на белой лошади (была в их конюшне
и такая!), то уж настоящим джентельменом точно. Его вежливость и деликатность,
казалось, не знали границ. Год спустя ее английский окреп настолько, что
ей открылась истина: она вышла замуж за дебила. Муж ни о чем, кроме дел
своей фирмы, не имел понятия и ничем, кроме еды, не интересовался. И друзья
у него были такие же. Все их вежливые разговоры были лишь бесконечным
обсуждением поедаемого или съеденного раньше. В лучшем случае тема беседы
переходила на цены различных блюд в различных ресторанах. Бесконечная
плоская степь вокруг, бесконечные плоские разговоры. Выросшая в многомиллионной
столице огромной страны, она была уже готова удавиться от этой деревенской
тоски, но тут в университетской библиотеке, куда она иногда заезжала подержать
в руках русские газеты, ей встретился Вася.
Они проговорили четыре с лишним часа без остановки и
обо всем на свете. Это были четыре часа абсолютного взаимопонимания, абсолютной
душевной близости. Еще бы, ведь Вася был ее ровесником и тоже москвичем!
У них нашлись общие знакомые, они читали одни и те же книги, смотрели
одни и те же фильмы, пели одни и те же песни. В тот же день вечером она
собрала свои платья, туфли, шубы и дубленки в три больших чемодана и укатила
с Васей в Торонто.
Поселились в подвале, который он снимал у русской семьи
в русском районе. Вася работал в одном из подразделений Nortel и очень
неплохо зарабатывал. А она чувствовала себя вернувшейся на родину, потому
что оказалась среди соотечественников и ей больше не приходилось держать
себя в постоянном напряжении, чтобы догадываться, о чем говорят окружающие,
и по возможности прилично реагировать на их слова.
Иногда Вася брал ночную работу и пропадал из дома на
целые сутки. Как-то морозным зимним утром, когда он заглянул на минутку
домой после такой смены, она попросила подбросить ее на машине до магазина.
Они сели в его "Тайоту". Холодные стекла от дыхания двух человек
запотели, и прямо напротив ее лица отчетливо проступили отпечатки двух
босых ног 7-го северо-американского размера…
Возвращаться к опостылевшему канадскому мужу было стыдно,
оставаться с подлым изменником и лгуном она не могла. Пришлось снять другой
подвал, благо лимит на ее кредитной карточке это позволял. А вскоре ей
повстречался Роман. Он был лысыват, страдал аллергическим насморком, в
гостях клал перед собой на стул, диван и даже на стол носовой платок,
слишком громко сморкался и откашливался, имел привычку стричь ногти на
людях. Короче, явно не джентельмен. Пришлось его оставить.
Николай был атлетически сложен, но уж слишком раскован.
Во время еды он облокачивался локтями на стол, качался на стуле, любил
опираться о стены и мебель, шаркал ногами, но больше всего ее раздражало,
когда в гостях, небрежно развалившись в кресле, он начинал ковырять пальцем
в носу или в ушах.
Его преемник Михаил курил одну сигарету за другой, разговаривал
с людьми, пуская им дым в лицо, держал руки сложенными на животе, а при
ходьбе слишком сильно ими размахивал. Ее просьбы и напоминания хотя бы
иногда менять несвежие носки и нижнее белье приводили к успеху лишь в
том случае, если они принимали форму скандала.
Петр был почистоплотнее, но неделями не брился и вечно
ходил с длинными желтыми ногтями, которые не могли не бросаться в глаза
из-за его многочисленных аляповатых колец и перстней.
Зато Марк постоянно держал руки в карманах, но при этом
так сильно душился, что знакомые интересовались шепотом, не из гомосексуалистов
ли ее новых приятель.
А вот по поводу подчеркнуто мужественного Олега ни у
кого таких подозрений не возникало. Он был энергичен, всегда первым протягивал
руку людям, будь это даже дама или пожилой человек, пристально смотрел
в глаза собеседникам и раскатисто смеялся. Ходить с ним в гости было неприятно,
потому что он постоянно всех перебивал и оспаривал, а кроме того ставил
людей в неловкое положение настойчивыми распросами об их заработках и
точной цене купленных другими вещей.
Алексей был значительно скромнее, на людях обычно отмалчивался.
Если в гостях хотел ей о чем-то сообщить, то наклонялся к ее уху и шептал,
а на расстоянии делал таинственные знаки. Оживлялся только тогда, когда
речь заходила о болезнях, и был занудливо подробен в описании собственных
недугов и визитов к врачам.
Как же они все ей надоели! Нет, уж лучше жить одной и
чувствовать себя самой себе хозяйкой. И, действительно, какое-то время
она пребывала в гордом одиночестве, но ее почему-то перестали приглашать
в гости, а кроме того замучили своими дурацкими претензиями кредиторы
и банки. Хорошо, что вовремя подвернулся ловкий в финансовых вопросах
Геннадий. Правда, он совершенно не умел вести себя за столом. Во время
еды шумно дул на суп или чай, чтобы их остудить, суп ел с конца ложки,
громко стучал ножами и вилками, играл хлебом, даже кофе пил из блюдечка,
крошил туда печенье, шелкал орехи зубами, громко жевал и чавкал, разговаривал
с пищей во рту, лез своей ложкой в общее блюдо и ковырял в зубах во время
еды.
Где вы, принцы и настоящие джентельмены? А-у! Нету вас.
Все повывелись. Приличной женщине стало просто невозможно найти себе достойную
пару.
Я познакомился с ней случайно в русском ресторане на
встрече Нового года. Уж не знаю, чем именно вызвал ее расположение. Может
быть, тем, что терпеливо слушал ее щебетание и только кивал и поддакивал.
Так случайно мне стали известны детали этой печальной в общем-то судьбы.
- Что это за тетка к тебе прилипла у бара? - спросила
меня потом жена. - Одета, как старшеклассница, самоуверенна, как кинозвезда,
а у самой шея, как противогазная трубка…
