1. Тамара Алекссева Червонец
Тамара Алекссева
Червонец
Ненависть душила и сжимала горло,Сергей чувствовал приближение припадка. «Нельзя, не сейчас, чуть попозже, когда закончится допрос»,- уговаривал он сам себя, вернее, ту свою часть, которая своей не являлась. Остановить припадок было почти невозможно, но другого выхода не было. У него в запасе было десять минут, не больше…
Он достал острый кусок стекла, сжал зубы и полоснул по руке.Удар оказался точным. Сергей боялся, что не выйдет. Если рана окажется слишком глубокой, все зальет кровью иэтосразу же будет замечено. Допроса не будет, а это сейчас не в его интересах. Если резануть слабо,припадок не остановишь . Надо было попасть в яблочко: чтобыв глазах от боли потемнело и все с рук сошло. Он и попал. Плотно забинтовал рану, вытер кровь. В голове медленно прояснялось. Взглянул на часы: осталось ровно три минуты. Он их разделил, как алмазные камушки: одна - полежать на кровати, чтобы прийти в себя окончательно. Останется две, чтобы встать и собраться. Пот ручьем лился со лба, стекал за ворот рубахи. Нет, полежать не придется. В таком неподобающем виде нельзя предстать перед женщиной - следователем по особо опасным делам.
«Разведена, 36 лет,жесткая, исполнительная, принципиальная. Стаж работы в прокуратуре 10 лет. За время работы не получила ни одного взыскания» ,- вот и все, что он о ней знал. За эту информацию он расплатился последним запасом чая и курева: никто и ничего не давал просто так. Сергей к этому привык.
Женщина. Он знал, почему именно она. Думают, расслабится, потеряет бдительность. Вот вам, выкусите . Вырвусь на волю, всех передушу как цыплят. Ненавижу…
Стоп. Никаких эмоций. Он идет на допрос. Сергей– само обаяние и доброжелательность. Она не должна догадаться о том, как он до дрожит, до судорог боится расстрела. Как ненавидит ее, которую подослали, чтобы поставить последний штрих, галочку. Он не сдастся…
Загремела дверь, за ним пришли конвоиры.
Десять шагов вперед, потом пять направо, двенадцать налево- Сергей выучил наизусть. Кабинет №43. Здесь он еще не был. Последнему следователю он плюнул в лицо.
За столом сидела худаятемноволосая женщина. Волосы волнистые и жесткие, черты лица мелкие и невыразительные. Он сразу обратил внимание на ее руки - тонкие, с длинными пальцами. Ни одного колечка или перстенька. На воле никогда бы не обратил на нее внимания. Она была не в его вкусе,эта «белая ворона». Она- враг, который хочет его убить. Зверь, идущий по следу другого зверя. Кто кого.
Сергей улыбнулся. Охота началась.
-Приятно видеть перед собой такую женщину (дура, ты хоть помаду когда- нибудь в руках держала?)
-?
-Милую и доброжелательную. Признаться, я совсем ожесточился в этом здании. В камере – мужчины, на допросах- тоже. А я здоров как бык.
-При чем здесь ваше здоровье? - строго и удивленно спросила она. Глаза у нее были светло-голубые.
-Как при чем? Я мог общаться с женщинами, если бы болел. Врач или медсестра, неважно.
-Давайте вернемся к делу. Имя, фамилия…- мягко, но твердо отставила она все его попытки сделать атмосферу непринужденной и перевела допрос в нужное русло. Привычные вопросы, ответы.
Сергей откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Рука сильно болела. Было скучно и тошно.
-Что с вами? Вам плохо?- услышал он участливый, словно издалека голос, очнулся и открыл глаза. Перед ним качалось лицо, рука со стаканом воды. Тонкая шея, совсем цыплячья, жесткий белый воротничок. Он жадно выпил.Сергей был слаб, слаб физически и морально. Он пытался собраться, но ничего не получалось. Ему хотелось сжать ее горло руками, сжать до хруста. Он не мог унять дрожь в пальцах, через проколотую руку шла судорога, перед глазами была пелена. Мутный белый туман, сквозь который к нему рвались металлические звуки. Допрос был прерван. Его вернули в камеру. Один –ноль, не в его пользу. Но он свое возьмет. Ведь ставка- его жизнь.
По совокупности преступлений он тянул на пожизненное заключение. Его это устраивало. Он был еще молод, 35 лет, и твердо знал, что обязательно вырвется. Вырвется любой ценой. Если не отнимут жизнь. Если только не отнимут жизнь. Когда дают пожизненный, скидывают все «глушаки»- дела, которые не удалось раскрыть. Вроде ему все равно, а следователю - повышение. В деле с Сергеем получалось так, что эти «глушаки», которые ему вешали, меняли все дело, и оно могло окончиться расстрелом.
Никогда он не цеплялся за жизнь.Был до нее жаден, алчен. Но не цеплялся. Страха не было. Да если бы он за нее так трясся, как сейчас, разве завоевал бы такой авторитет среди своих? Его хоть и называли беспредельщиком, но боялись и уважали. А он никого не боялся. Потомства Сергей после себя не оставил, баб любил, но понемногу, не останавливаясь ни на одной. Лишняя слабость, обуза, мешок с камнями. При любом промахе потянет на дно, он был еще молод , молод и хорош собой.О-о-о, как по нем сохли! В юности его это изумляло, потом привык. Палец о палец не ударял, чтобы охмурить женщину, они сами падали ему на грудь, ложились штабелями. Выли и голосили, когда он уходил и больше не возвращался. Любовь он принимал за слабость и никогда не верил в нее. Существовал только инстинкт -удовлетворенный, он затухал.
Ко второму допросу Сергей подсобрался. Рука зажила, дух окреп.Он пытался вспомнить лицо следователя, но не мог. Когда очутился перед ней, изумился: она показалась ему другой. Какой, он не знал, но точно другой. Рисунок губ перестал напоминать притаившуюся змею. Остальное его не волновало. Это враг, напомнил он сам себе. Будь внимателен.
Перед Натальей Воронковой сидел подсудимый. Красивый, высокий мужчина с яркими губами. По цвету губ она всегда определяла жизненную силу, в этом человека она била ключом. Мускулистые руки, крупная фигура. Она не обольщалась на его счет. Преступник. Убийца. Она видела все фотографии из его делаи не испытывала к нему никакой жалости. Пожизненный срок был ему обеспечен. В силу своей профессиональной сметливости, по материалам дела она видела, что подсудимому вешают то, чего он в действительности не совершал. В этом отношении она коллег не поддерживала, так как всегда былаза справедливость. Потому и на работе всегда держалась особняком. То, что она была единственной женщиной в прокуратуре, ей не засчитывалось. Коллеги ее сторонились, женщину в ней в упор не замечали, даже на праздники поздравляли чисто символически, будто делая особое одолжение. Они ее не любили. Ну и пусть. С определенного момента она решила, что работа будет основным смыслом ее жизни. Работа,и больше ничего. Она мечтала работать следователем - мечта ее осуществилась. Наталья считала себя счастливой женщиной.
Сергей лежал на койке в камере, закрыв глаза. Прошло уже пять допросов, а дело с мертвой точки не сдвинулось. Она делала вид, что полностью на его стороне, притворялась доброй и справедливой, и он ее за это ненавидел еще больше. Сидела бы перед ним как есть- в волчьей шкуре и скалила бы зубы.Так нет, изображает борца за справедливость, да еще в таком месте, где справедливость никогда не водилась. Она оказалась хитрей, чем он думал.Маленькая, некрасивая и хитрая. Враг.
-Вы знаете, я в детстве мечтал, чтобы у меня была женщина, похожая на вас,- ему блестяще удалась эта фраза, он произнес ее именно так, как и хотел: задумчиво, рассеянно, будто про себя.
-Что?- переспросила она.
Он с удивлением на нее взглянул. Разве он что-то говорил? Ах, это. Неужели он стал говорить вслух? Сергей изобразил смущение, перевел разговор на другое. И больше к этому не возвращался. Но смотрел на нее все внимательней, иногда, будто задумавшись, глаз с ее лица не спускал. Она не обращала на это никакого внимания. Хитрая лисица. Прожженная сучка. Да был в твоей жизни хоть один мужик, чтоб так на тебя смотрел, сука плоскогрудая?! Да я б тебя на воле трижды пнул, если б ты оказалась у меня на пути! Мышь дохлая, сука подзаборная! Ставит из себя недотрогу !…
В последнее время его стали мучить кошмарные сны. Он просыпался в ужасе, вскакивал и долго сидел, вглядываясь в темноту. Замкнутое пространство незаметно забирало его жизненную силу, его, как никто другой любившего волю. Воля…Она виделась теперь несбыточным раем…
О воле лучше не вспоминать. Добиться пожизненного – вотбыла его задача. Наталья представляла собой собирательный образ всех тех, кто хочет отнять у него жизнь.Он будет драться до последнего. С воли ему передали белый костюм и роскошный букет цветов. В таком виде он и предстал перед ней на следующее утро.
-Это вам,-галантно поклонившись, протянул ей цветы. Сергей просчитал все варианты ее поведения, но такого онне ожидал: она густо покраснела и слегка растерялась. Молча взяла цветы и держала их в руках, пока не догадалась поставить в графин с водой. Белые розы он попросил наобум, но теперь видел, что попал в точку: цветы ей понравились. В узкое горлышко графина пролезло только два цветка и,не смотря на очевидность этого, Наталья продолжала упорно проталкивать колючие стебли. На стол сыпались листья, белые лепестки. Сергей молча смотрел на нее. Звериным чутьем он уловил ее волнение. Это было то самое, которое ни с чем не перепутаешь. «Не может быть», - мелькнуло у него в голове. Он знал силу своего влияния. Хотел разжалобить, смягчить, вызвать в конце концовматеринские чувства. У Натальи не было детей. Его бросила мать совсем малышом. Эту трогательную историю он рассказывал сам себе так часто, что уже и сам не помнил, где правда, где ложь. Следователь по особо опасным деламзнала всю его подноготную. Она видела фото людей, которых он убил. Он просто ошибся? А вдруг?..
-Нравятся?- кивнул он на цветы. В его голосе появилась хорошо знакомая ему хрипотца. Он знал, что это действует на женщин, как удар молнии.
-Нет,-тихо ответила она, тоже не своим голосом .-Не люблю цветы. Ненавижу цветы.- Она провела рукой по волосам, взглянула на него. Никогда так не смотрела: жестко, сурово, даже злобно.
В белом костюме он был неотразим. Брюки были в обтяжку, и она не могла не заметить крупности всех частей его тела. Он медленно, с хрустом потянулся, как тигр перед прыжком.
Допрос продолжался больше часа. Сергей был собран, внимателен и напряжен. Он весь раздваивался на два существа: одно, стальное и неподвижное, замерло перед прыжком, как ползучая змея. Другое –вертлявое, как многоцветный клубок, призвано было отвлекать внимание, ласкать взглядом, притворно изображая внезапную неловкость. Он знал, что был прирожденным актером, сыграть влюбленного для него было что распахнуть ставни. Он нес немыслимый бредо том, как всегда мечтал о верной женщине и не находил ее, а сейчас имел несчастье полюбить. Наталья задумчиво смотрела на него своими строгими и усталыми глазами, в руке она держала ручку. Сергей отлично знал, как в такие минуты ловятся женщины, словно бегущие к пауку мухи.В любой момент она могла усмехнуться : «Довольно. Жаль - пропадает такой дар. Трагический актер, ну разве не смешно?»
Впервые он испытывал замешательство, его интуиция настойчиво подсказывала ему, что надо брать ее голыми руками и брать немедленно, как берут самок в лесу звери. Быстро и решительно. С другой стороны ,это казалось безумием. А вдруг он ошибался? Одно неточное движение - и все пойдет прахом, а он уже затратил на нее столько душевных сил.В его жизни не было случая, чтобы он мешкал, когда внутренний голос приказывал ему действовать. Он быстро доставал пистолет и стрелял, не раздумывая. Так он убил своего напарника, и,как оказалось, убил не зря.Тот собирался его сдать. Закапывая его, Сергей вытащил из кармана куртки письмо, в котором ясно говорилось об этом.
Внезапно он взял ее руку, накрыл ладонью, прислушался к биению пульса. Он весь сосредоточился на этом крошечном куске чужой плоти, все остальные звуки, чувства имысли перестали существовать. У него в распоряжении был один единственный миг. Это движение ему простится, но следующее…
Сергей резко встал, стул с грохотом откатился в сторону, в один прыжок пересек стол, их разделяющий…
Он вошел в камеру почти без сил. Лег на койку. В камере он был не один. Два сокамерника жадно смотрели на него. Только скажи, что случилось, и он станет героем. Заломать следователя! Гордость наполнила грудь. Нельзя! Молчи. Надо знать, когда говорить. Сейчас он чувствовал, что нельзя. Что будет дальше? Он впервые не знал, как она себя поведет. И что это было с ее стороны? Солнечное затмение? Сергей был начитан. Этоможет стать последним допросом. Будет мстить? Любить? Ненавидеть?
Наталья допросы не отменила. Она сломалась под ним и сама не понимала, как это произошло и что делать дальше. Выходов было много, и она их все ясно видела, как и Сергей. Но реальность оставляла один. Только один.
Его вводили. Она сидела за столом с высоко поднятой спиной. Когда оставались одни, он молча вставал перед ней на колени и осторожно целовал ее ступни. С первого поцелуя вся ледяная конструкция таяла и в руках Сергей покорно плавала живая и теплая плоть… Волосы ее, высвободившиеся из шпилек, густой волной шелестели по столу, струились на полу, закрывали его, ее лицо…
Когда Сергей осознал, что эта женщина скорее сама встанет под пули, но его не отдаст, у него началась депрессия. Жуткая, невообразимая. Настоящий психоз. Он не удивлялся. Подсознание порой и не такое выкидывало. Сейчас он знал, что будет жить, и делал все, чтобы причинить себе вред: до крови разбивал голову о стены в камере, катался по полу, орал как безумный и снова пытался нанести себе увечье. За ним следили: притворяется или как?
Он до исступления хотел на волю!!! Немедленно, любой ценой! Пусть его через месяц расстреляют, закопают и съедят черви, но сейчас он хотел на волю, на один миг, на глоток воздуха!
Наталья поняла сразу, что он не прикидывается. Поняла даже по изменившемуся запаху его кожи, плоти, духа. Никто из них ни о чем не думал. У Натальи уже не было будущего.
Когда она предложила ему пистолет, он вздрогнул и остолбенел. Подумал, что она сошла с ума. И отказался.
Потом три дня пролежал в камере, удивляясь, что не взял. Страшился, что больше не предложит. Проклинал себя за то, что впервые женщина оказалась сильнее его духом. Впервые он ничего не понимал. На что она рассчитывала? Что он сбежит, и возьмет ее с собой - в светлую совместную жизнь? Напрягая мозги, вспоминал, обещал ли такую чушь.Нет, никогда.
Она снова предложила пистолет. Рассказала подробно, как и когда будет побег. Взяла слово, что он никого не убьет. Он слушал ее молча и кивал головой. Конечно, никого не убьет. Да, будет действовать осторожно и четко. Дура, ты понимаешь, что делаешь? Кого я не убью? Да я всех перестреляю. С кем ты связалась?
Сергей закрыл глаза.Перед побегом он все время лежал с закрытыми глазами. Как мертвый.
Все шло гладко, почти идеально, как и вычислила Наталья. Если бы не дернулся майор, не полез под пули, решив проявить несвойственный ему героизм. Сергей выстрелил и ранил майора. Этого замешательства было достаточно, чтобы скрутить и повалить его. Били его долго. За раненого офицера, который неизвестно еще, выживет или нет. За того предателя, что сумел пронести ему пистолет.
Сергей молчал. Ему грозили расстрелом, если он не выдаст следователя. Били. Почему он молчал? Жизнь словно разделилась для него на две части: до Натальи и после нее. Нет, речь шла вовсе не о чувствах, сентиментальности, жалости. Он потерял нюх, свою безошибочную чуйку, которая его никогда не подводила.
Выдать Наталью? Ее не любят, но что взыграет у коллег-мужиков? Захотят отомстить за нее, поруганную, опозоренную. За сломанную жизнь, в конце концов. Ведь она получит срок, сядет. Потеряет все.
Не выдать? Будут бить, пока вышибут дух?
Дух и так покидал его. Это было впервые. Почему, Сергей не понимал. Жизненной энергии у него хватило бы на десятерых. Но он никогда так крепко не попадался. Всегда выкручивался или отсиживал небольшой срок. Он всегда продумывал все до мелочей. Работал в перчатках, не оставлял следов, убирал свидетелей.
Нелепая случайность. Он не хотел об этом думать. Изменить в прошлом ничего нельзя. Главное сейчас: выживет ли майор?
Майор выжил. Но это уже было не важно. Что-то надломись в Червонце: тело или дух, он не знал. Внутри что-то отбили, и он не успевал восстановиться перед следующим допросом. Настал момент, когда ему стало все равно. И в этот день он рассказал про Наталью. Ему никто не поверил. Он был ошарашен. Единственная женщина в управлении не могла потерять голову!
-Этого не может быть. Может быть что угодно, только не это,- слышал он в ответ. Ему смеялись в лицо. Он чувствовал, что Наталью даже не будут допрашивать. Он давно ее не видел, несколько месяцев. Говорили, что болеет. На допрос к ней ни разу после попытки побега не попал.
Он долго думал. Наконец, осенило. Предложил поставить в ее кабинете видеокамеру и вызвать его к ней на допрос. Такой простой выход. Возражений не было…
Провалы в памяти случались все чаще. Сергей осунулся, похудел. Такого еще не было, чтобы женщины не носили ему передачи. Да они в очереди дрались у окошка! Исчезли одна за другой. Это все слух о пожизненном заключении. Наталья одна обещала его ждать. Но это сейчас лишнее. О ней он хотел думать меньше всего на свете. Хорошо бы она испарилась, внезапно уехала. Или сдохла.
Сергей вдруг некстати подумал о том, что ни одна баба не хотела родить ему ребенка. Он не просил. Слишком дорожил свободой. Но ни одна не родила…
Не признаваясь себе, он любил детей. И всегда выбирал женщин с детьми. Возился с ними, играл. С чужими детьми.
Последнее время Сергей плохо спал. Не давал покоя детский крик. Тогда, поджигая дом, он не знал, что там оставался спящий младенец. Он его не заметил. Когда узнал, погубил невинное дите, не расстроился. Он не знал. Если бы увидел, не поджег бы дом или вытащил бы малыша.
Сейчас, когда он ослабел, этот маленький мертвец его добивал. Как и все, что его окружало, что ему предстояло. Сегодня очная ставка с Натальей ,при свидетелях. Кто там будет, сколько будет, теперь все равно. Включат видеокамеру, которая покажет всю правду.
Время тянулось как никогда. «Когда же ты, сука, придешь ?»,- шептал Сергей, сидя в кабинете, в котором, казалось нечем было дышать. «Иди, иди падла, и пусть скорей все закончится».
Наконец дверь отворилась ,и Наталья вошла почти веселая. Она ни о чем не догадывалась. Лишь удивилась такому количеству своих коллег- следователей. Было еще двое, в высших чинах, но она не знала, кто это. Мельком, не задерживая взгляда, заметила Сергея. Он сидел у стены, закинув ногу за ногу, всем видом изображая полную выдержку и невозмутимость. Пропустил слова, обращенные к Наталье. Отметил, что она напряглась, но села напротив легко, даже поправила волосы. «Дура, ты камеру видишь?»
Сергей смотрел на ментов, а они смотрели порнуху. Про него и Наталью. Он видел каждого насквозь и ощущал все, что они чувствовали. Изумлялся. Вот она, человеческая натура… Дальшедумать не хотел. Видел эти любопытные, воспаленные, возбужденные, притворно- сердитые, насмешливые глаза… Одно всепоглощающее любопытство, животный инстинкт, даже скрытая радость.
«Довольно»,- прошептала Наталья. Встала. Качнулась. Подошла к окну. Стояла прямо, не шевелясь. Видео выключили. На нее никто не смотрел. Только он, Сергей. Она вся вытянулась в струну и стала будто выше. Застывшая статуя. Невозможно было плакать так, как она - чтобы никто не увидел. Пальцы рук висели, потом сжались в кулачки. Сергей мотнул головой. Снова вгляделся. По мертвой руке скатилась теплая капля. Упала на пол. Он наконец увидел ее лицо. Малую часть - нос, губы, ресницы. Все казалось маленьким - маленьким , игрушечным. Только мутным и стеклянным. «Перепуганная страхом курица,- подумал Сергей.- Скорей бы вырваться отсюда в камеру». Он смотрел в стену. Видел перед собой Наталью. Нет, на курицу она не похожа. У нее округлился живот, груди. Платье было молочного цвета. Она никогда не носила платьев.
-Все чего-нибудь да хотят,- говорил Сергей в камере.- Одним подавай деньги, другим власть, секс. Кому - Великую любовь. Главное - угадать желание. Потом нажимай на кнопку, дави. Вот и все. Я всего лишь защищался. Спасал свою жизнь. Не думал ни о чем.
Потом он говорил это на камеру. История вышла наружу. Весь Советский Союз следил за ходом судебного процесса. В храмах шли службы, молились за Наталью, просили перед Богом ей снисхождения. На суде она не проронила ни слова. А могла бы, если бы захотела, облегчить себе участь.
Сергею дали пожизненное. Перевели в «Кресты». Здесь среди своих он был героем. Никто еще не охмурял следователя такого ранга.Он победил. Его поздравляли, ему завидовали. Его победа казалась недоступной, сверхчеловеческой. Сергей впитывал эту энергию, как живую воду. Он убивал, грабил и воровал. Но о комстолько писали, про кого столько говорили? Ему хватит этого до конца дней. Он залижет все свои раны, отбитые внутренности. Так он думал в свой последний вечер. Во сне увидел Наталью. В старомодном костюме она уходила куда-то в темноту. Он ее окликнул.
-Я только на минуту,- попросила она.- И вернусь.
-Ты же не вернешься… Ведь не вернешься? Давай сейчас, когда никого нет, ты останешься?
Он ждал ответа. Не понимал, почему лицо было мокрое, вытирал рукавом.
-Ты тогда у окна…-начал он. – Помнишь?
-Нет, я не плакала,- заверила Наталья. –Ты ведь об этом ?
-Нет, не об этом,- ответил он. – Я о другом…
Все было глупо и страшно. Удлиненная форма ее глаз, их холодная печаль. Худой живот, короткая майка. Сергей закричал и проснулся. Давило грудь. Два раза засыпал, попадая в тот же сон.
Утро заключенные встретили уже в другой стране. Не знали, радоваться или нет. Советского Союза больше не существовало.
Top