Люди несправедливы. Люди неблагодарны. Тому много примеров может привести  каждый. Саша Савичев  повесился в своей комнате, в общаге культпросвета. Даже не повесился. Есть в нашем языке слово более точное – удавился. Не висел он, а был найден лежащим  на полу, рядом с батареей отопления. К ней был привязан его шейный голубой с черным платок, другой конец которого смертельно впился в сашину шею.

           Хоронили его всем театром, набежало много зареванных поклонниц с букетами. Мать, Антонина Ивановна, приехавшая из Астрахани с  дочерью Светланой, сашиной сестрой, стояла немая и отрешенная. Без слез на сухом темном лице. Накануне в милиции ей сказали, что суицид, других версий нет. А причина? Двадцать два года, роли одна лучше другой, красавец. В чем причина, не переставала думать она. Милицейские  дядьки хмуро пожимали крутыми плечами. Разбираться некогда и не к чему. Покойного не воротить. Может, безответная любовь или карточные долги, кто знает. Дело, мамаша, закрыто. Два билета до Астрахани в кассе брони на Северном вокзале.

             Мать и дочь увозили с собой потертую спортивную сумку „PUMA“ с сашиными шмотками. По распоряжению главного, в литчасти подобрали его фото из спектаклей, рецензии, тетрадочки с ролями. Все, что осталось от его короткой артистической жизни.

              Накануне Сашу поминали. В фойе были составлены впритык несколько столов, разложили   бутерброды, принесенные из дому салаты и пирожки. Кутью батюшка не благословил – не положено, покойный наложил на себя руки. («От диавола пришла сия мысль, -сказал он .- Во всяком грехе человек имеет время покаяться,  но самоубийством  одновременно умерщвляется и тело, и душа».)

            Антонину Ивановну усадили рядом с главным. Со стен фойе на нее смотрели улыбающиеся лица актеров, сашин портрет был как раз напротив. С траурной черной лентой наискось, но еще среди живых. «Самый красивый, -думала Антонина Ивановна.- Дурачок, глупышка, что же ты натворил».

          Юлий Адамович, главеый режиссер, скорбным баритоном произнес о Саше несколько добрых слов. «Гордость нашего актерского цеха… только-только раскрывался талант…готовили документы на звание…потеря невосполнимая…» И еще о ролях –сыгранных и будущих.

         Пили не чокаясь. Говорили неспеша, вспоминали. Антонине Ивановне все было интересно. Два с  половиною года театральной сашиной жизни были для нее загадкой. Домой за все время он приезжал дважды – оба раза на несколько дней. На вопросы отмалчивался, шуткой гасил упреки.

         -Первый раз я увидела его на вводе,- сказала актриса Гурина.- На «Без вины виноватых». «Вот твой сын Гриша, знакомьтесь»- сказал Юлий Адамович. Я же Отрадину тогда играла. Ну и обалдела от его красоты. Необычный он был какой-то. Волосы, помните, огненно-рыжие, длинные , сейчас мужики с такими  не ходят, волнами  на плечи падают.  И синие глаза к ним, надо же, как природа подобрала, глубокие, морского отлива. Скажу вам честно, замерла я, а тетка уже и тогда в летах я была, роль забыла, спотыкаюсь. Стою, глаза на него таращу. Тяжело мне было играть с ним, любовалась, как своим сынком. Да простит меня мама.

             Слово взял  Миша Долматский, признанный красавец и, если по-прежнему, герой-любовник.

           - Сашка купался в славе. Телки  забрасывали  его цветами, писали записки, дежурили у служебного .  Но к бабам, извините, он был равнодушен. Просто никакой. Все книжечки почитывал.

            Юлий Адамович дал слово пожилому актеру с обрюзгшим испитым лицом, Рогульскому. Главный называл каждого  по фамилии – понятно, что он делал это для матери.

           - От природы Сашок нежный был, ласковый,- сказал тот.-Мы с ним в «Королевстве Тру-ля-ля» играли. Я короля, он Принца. А потом Юлий Адамович дал ему Принцессу . Его первая женская роль. Сначала Сашок тушевался, а потом ничего, сам увлекся. Удачная была ролюшка. Малышня до конца не могла поверить, что он не девка.

            -Мне  кажется, -задумчиво  сказал художник театра Руслан Соболь,- что женские роли ему удавались лучше. Больше органики, как это не парадоксально. Вспомните, с каким озорством он сделал Агафью Тихоновну в «Женитьбе». Или «Пышку».

           -Эта Пышка и сгубила его,- задумчиво произнесла Рита Савельева-Панкратова.- Не его была роль, и не надо было браться.

            - Ты бы, конечно, сыграла гениально, -с сарказмом сказал Руслан.- Одним жирком

потрясла бы зрителей.

              -А ты раскрой Мопассана и прочитай, какой она была, эта Пышка. Сдобная булочка,  а не сорок шесть в бедрах.

            Юлий Адамович постучал вилкой по стакану:

            -Товарищи, у нас все-таки не производственное собрание. Мы, сдается, собрались по другому поводу. Пышку Саша играл блистательно. Не мне вам говорить. Большинство из вас было в Руане, на фестивале. Видели, что творилось в зале. А этих «Пышек»

во Франции  чуть ли не в каждом театре. И вот, пожалуйста, приезжает российская глубинка и показывает господам французам совсем другую Пышку- современную, страстную, обворожительно красивую , с нервом и страстью. А  не допотопную толстуху из руанского публичного дома. Прости меня,Рита.

           Антонина Ивановна сидела молча, опустив  глаза, уйдя в свое горе. Волосы ее, начинающие уже седеть, были прикрыты темным платком –  он то и дело сползал на лоб, она его поправляла.

           Говорили, как и положено, только хорошее. Добрая душа  был ее Саша. Кому-то занял  до зарплаты, кого-то угостил в кафе. У кого-то крестным был.  Вот только компаний больших не переваривал. Это еще с детства, она это знала.

        Хороший и добрый. А ведь петлю просто так не накинешь. Была же причина. Милицейским дядькам возиться неохота, отмахнулись. Но и в театре на поминках не обронил никто такого, за что можно было бы зацепиться. Чтобы понять.

       Уезжали на следующий день. На вокзале к отходящему уже поезду подошел средних лет мужчина, модно небритый, в дорогом джинсовом костюме, с небольшой барсеткой на ремешке. Поклонился, выразил соболезнование. Потом вынул из барсетки конверт, протянул его матери. С улыбкой, как давно знакомому человеку. Она отступила от неожиданности ,спрятала руки  за спину.

             -Берите, берите,-сказал человек, продолжая улыбаться.- Это мой долг. Фамилия моя Барышев.

             -Нет, нет! Мне ничего не надо.

             Она чувствовала, как ее бросило в жар.

             Барышев протянул  визитку:

             -Звоните, если что…

             И тут же исчез в сутолоке перрона.

              По приезде в Астрахань, в первый же выходной, мать расстегнула змейку на сашиной сумке, стала неспеша разбираться в вещах. Электрочайник, решила, оставлю себе, вещь не молчащая, живая, будет пыхкать и напоминать о нем. Будто сидят они на кухне, втроем, тихий вечер за окнами, пьют чай, как раньше, и все у них тип-топ, мирно, спокойно.

            Некоторые вещи приводили ее в недоумение. Рубашки, например,  дико яркие, кричащие , с драконами  и павлинами (неужели Саша мог их  носить?),  отдам  все до одной  племянникам. Туфли «Саламандра», сорок второй размер, придутся  впору дяде Мите. Вот только каблук высокий, непонятно зачем. Концертный  костюм отдать было жаль, повесила его в шкаф. Тоже для памяти.

             Постепенно добралась до дна. Как раз заявилась Светланка, когда мать разворачивала объемистый целлофановый пакет. Обе замерли от неожиданности. Каким образом в сашиной сумке оказались ажурные женские чулки, розовый с кружевами пеньюар, стринги  и совсем уже непонятные предметы украшения обнаженного  женского тела.  Чертовшина какая-то!

           - Ой, мама! Сууупер! -захлебнулась от восторга Светланка.- Клевая коллекция! Ты ничего не понимаешь! Это вот «боди» называется, а вот, видишь, бюстгальтер с чашечками на подкладке. Знаешь, какие это бабки! Наверное, своей девчонке купил в подарок. Я себе возьму, ладно, мамуся?

       -Еще чего? На панель захотелось? – сдвинув брови, сказала мать.- Я их сожгу.

        -А, может, это для роли? Помнишь, говорили ,что он Пышку  эту играл на фестивале, а она проституткой была. Не жги, это ведь последняя сашина роль.

         Девочка права, подумала мать. Что за Пышка такая? Взяла в районной библиотеке томик Мопассана, стала читать.

        Война. Французы разгромлены. Город Руан захватили немцы. Жизнь словно остановилась: лавки  закрыты, улица нема и пустынна. Лишь изредка какой-нибудь обыватель, напуганный этим безмолвием, торопливо пробирался вдоль стен. По улицам

 шли завоеватели, раздавались команды на незнакомом гортанном языке.

        Обыватели, торгаши и лавочники сначала со страхом смотрели из-за ставень на победителей. Но вскоре привыкли к ним, оцепенение прошло, открылись кафе, пошла бойкая торговля. Денежки заколачивать можно при любой власти. Побежденные, забыв о гордости, начали угождать победителям. Несколько человек отважилось ехать в соседний город, Гавр. В дилижансе десять человек – чванливые буржуа,  породистые аристократы, перебирающие четки монахини. И  среди них та самая Пышка, девица из борделя.

          Антонина Ивановна представляла себе   плетущийся по дорогам войны старую колымагу. этих достойных людей общества, которые, не скрывая своего презрения, бесцеремонно  разглядывали эту продажную женщину, случайно попавшую в их компанию. Конечно,  ремесло ее достойно осуждения. Но ведь она добрая, улыбчивая, предложила разделить с ней трапезу   из своей необъятной корзины.

                     Но вот дилижанс добрался до гостиницы, остановился на ночлег. А утром прусский офицер запретил запрягать лошадей. Пока мадмуазель Элизабет Руссе, т.е. Пышка, не переспит с ним. Казалось бы, для нее это дело привычное. Но…С любым другим, за деньги или без, пожалуйста! Но только не с затянутым в корсет надменным прусским капитаном. Стрелял в ее соотечественников, а теперь хочет позабавиться с ней : дескать, ему все дозволено в этой покоренной и поверженной стране.

                       Антонина Ивановна увидела вдруг Сашу. Бледное ,как маска, лицо, сжатые губы.

              -  Скажите этому негодяю, этому скоту, этой прусской сволочи, что я никогда не соглашусь, слышите, никогда, никогда, никогда!

             Книгу пришлось отложить: прибежала Светланка, взбалмошная, хип-хап, с выпученными глазищами: ура, в турпоход! На два дня с ночевкой. На озеро Лиски. Где наш спальник? Как нет?  Тогда одеяло теплое, сказали. Консервы, фанту, яйца отвари, в общем ты знаешь. Я возьму сашину сумку, ты не против?

            Утром стали  укладываться. На дне сумки, под пластиком, вдруг обнаружился небольшой потайной отсек. Светланка вытащила оттуда клеенчатую тетрадь- до половины она была исписана четким сашиным почерком.

             -Да я же все вычистила, -удивилась Антонина Ивановна.

             -Хлопушка с сюрпризом,- хохотнула дочка.- Разбирайся, мамуся. На два дня хватит. Не скучай!      

И умчалась.

        Дневник? Но Саша никогда не вел дневников. Подсмеивался над теми, кто занимался этой писаниной. Она отложила книгу, полистала тетрадь. Буквы были мелкие. Много помарок и вставок. Пришлось надеть сильные очки.

        «12 .01 .2004.

           Фестиваль! Фестиваль! Это словцо, как диковинная птица, влетела в наш театр. В гримерках, в буфете, в курилке на железной лестнице только и говорят о нем. Ради этого я и купил эту тетрадь. Вперед, летописец Нестор!

       Где этот чертов Руан, куда мы должны ехать? Про Париж знаем, про Марсель тоже слышали… Кто-то принес атлас, нашли.  Ага, вот куда  мы везем нашу «Пышку»…Север, Нормандия… Городок небольшой, но с историческим прошлым.

        Рита Савельева-Панкратова ходит, как королева. Она ведь главная героиня. Она Пышка. Толстенькая, круглолицая, грудь прямо вываливается из платья. Точно как описал товарищ Мопассан, лучше не найти.  И попкой вильнет, и ножку невзначай покажет, зажигалочка, короче, мужиков сшибает на раз. Ходит по всему театру, выпендривается : «Кто вас во Францию везет, гады? То -то». В чем-то она ,может быть, и права. И критики, и отборочная комиссия  вознесли ее до небес.

           14.01.2004.

           Мы с Мишей Долматским играем Прусского капитана. В очередь. Мне кажется, что у Мишки получается лучше. Высокомерен и «хамовит», как сказано у автора.

У меня этих красок, наверное, меньше. Кто из нас  поедет в Руан? Пока темная ночь.

           17.01.2004.

          Вызывал главный. Объявил: еду я! Мишка ходит смурной, я его понимаю. Володя Барышев подарил мне дигитальную фотокамеру. Дорогущая штука. 12 мегапикселей. Чтобы я все соборы и дворцы отфоткал. И приказал вести дневник. Это мучительней всего.

           29.01.2004.

          Катастрофа! Ритка попала в ДТП. Чудом жива осталась, еще в реанимации. Руан,чувствую, накрылся. Куда же ехать без Пышки? Всеобщая паника.

           10.02.2004.

           Главный принял решение. Не поворачивается рука записать. Вчера вызвал меня и с ходу: «Будешь играть Пышку. Учи роль.».-Я?.  «Да, милый Саша. Рита выйдет через месяц, не раньше. А у нас 29 марта спектакль в Руане. Я не могу рисковать.  Перелом серьезный. Срастется, не срастется… А ведь у нее и танец, и пробежки…Ты же знаешь».

Я не знал, что сказать. Поговорил  с Мишкой. «Тут даже двух мнений быть не может. Ты же  подведешь коллектив. Народ тебе не простит». Втайне, конечно, он был рад, что теперь уже наверняка его Прусский капитан поедет в Руан. Подло, свинство…Не знаю, что делать.

           19.02.2004.

           Пошли ежедневные репетиции. Я пока что ничего не понимаю. Зато Юлий Адамович доволен, придумал новый рисунок роли.

           -Мы едем в город, где  сожгли Орлеанскую деву.  И вот… стукнуло в голову. Представляешь, если  в твоей Пышке, продажной девке из руанского борделя, проснулась Жанна д`Арк, национальная героиня  Франции. Бросившая вызов захватчикам. В тебе есть  то, что мне нужно : гордость, достоинство, готовность к самопожертвованию. Такой Пышки, Саша, еще не было.  Конечно, для Риты это травма. Может быть, посильнее той, что загнала ее в больницу. Но что делать, такова воля Божья…(Когда люди делают подлость и сами знают об этом,  они ссылаются на Божью волю.).

         23.02.2004.

              Сегодня был прогон нового варианта «Пышки». Я пригласил Володю Барышева, вернее, он сам  напросился. От комиссии из Москвы приехала критикесса в черных очках и клетчатых брюках. Она, по сути, должна была решить судьбу нового варианта и дать добро на поездку. Ничего не могу сказать о себе. Не играл, а жил. Кажется, излишне форсировал. И Жанна, и Пышка переплелись во мне, слились воедино, когда я произнес  слова, ради которых мы ставили спектакль:

         -  Скажите этому негодяю, этому скоту, этой прусской сволочи, что я никогда не соглашусь, слышите, никогда, никогда, никогда!

          «Гениальное решение!»-сказала критикесса. Ура, мы едем! Едем!

         1.03.2004.

         Из декораций везем самое необходимое. За кулисами, в коридорах стоят деревянные контейнеры с надписями на французском языке République française, Rouen.

Меняем рубли на евро, закупаем консервы.  Ждем виз.

         3.03.2004.

          Все летит к чертям! Триллер какой-то, дурдом! Утром помреж Ваня собирает всех «руанцев» в кабинете главного. В чем дело?  Ждем Адамовича. Приходит, туча тучей.  По глазам ясно, что уже принял для разрядки. Молча сел за стол. Обхватил голову руками. Великий трагик. Держит паузу. Что же стряслось?

         -Друзья,- выдавил наконец,- мне стыдно глядеть вам в глаза. Убейте, презирайте, ищите себе другого худрука. Не оправдал вашего доверия, но моей вины нет. Кинули меня в министерстве. Вчера пришел факс , вот он… Эти суки…Суки! Другого слова нет! Решили послать в Руан другой театр, не нас. Какая-то вшивая студенческая группа с модерновыми штучками-дрючками.

         -Да  как же так?

         -А вот так. Звонил им, умолял. Все без толку. Спектакль у вас отличный, говорят, но традиционный. Французам нужен сюр. Ищите олигарха ,пусть спонсирует вас. Мы не против.

         -Они что, охренели? –крикнул Мишка Долматский.- Бошки им скосило, точно... Это ж тысячи баксов …да нет, десятки или даже сотни тысяч.

          -А если Барышева разжать? –вдруг предложил помреж Ваня.- Он, говорят,

водкой пол-Европы залил. Острова покупает. Для него это копейки, раз плюнуть. И Савичев, между прочим, с ним вась-вась.

           . Все на меня смотрят, ждут. Я молчу.

            - Попробуй, попитка не питка,- тихонько говорит  Мишка Долматский.          

           -Барышев мужик непоганый, в театр к нам свою дочку приводил. Мне, между прочим, бутылку коньяка от него поднесли, -сказал , сладко жмурясь, старик Рогульский.- Я из Руана две ему привезу… Знаете,из всех этих мажоров он самый немажористый.

            -Стучаться надо во все двери, -сказал главный.- Мне нравится, друзья, ваш запал. То, что  мыслите конструктивно, отступать не собираетесь.

          И, обратившись ко мне, спросил:

          -Вы действительно, Саша, дружите с этим Барышевым?

         Официальным тоном, на «вы».

          - Мы знаем друг друга, встречаемся иногда в клубе, -сказал я .-  Он приходит на мои спектакли. Но…Сами понимаете, какая может быть дружба между  актером с зарплатой домработницы и олигархом. Табачок врозь.

          -Я понимаю, Саша, что вам, наверное, неловко обращаться к господину Барышеву с такой просьбой. Сумма очень велика, можно сказать –неподъемна. Даже, полагаю, для него. Не хочу на вас давить. Сможете -  и я, и весь театр будем благодарны вам. Как говорится, по гроб жизни.

            5.03.2004

            .Меня загнали в угол. Не спал всю ночь. В театре хоть не показывайся.

            -Привет, Саша, ходил к Барышеву?

             -Что ты тянешь, старик? Еще парочку дней и писец.

             Некоторые просто молчат. Проходят мимо,  едва кивнув. Это еще хуже.

             Ритка прислала из больницы записку:

            « Старая Пышка – новой. Сашенька, милый, никаких обид на тебя, клянусь. Люблю и преклоняюсь перед твоим талантом.  Сделай, что в твоих силах. Все надежды на тебя».

          6.03.2004.

          Идти к Барышеву, как на Голгофу. Ну не привыкли мы с матерью ходить с протянутой рукой. Когда отец кинул нас, скрутило здорово, жили на одну ее зарплату. Старшая медсестра, сколько она там получала? Я еще  в школе был, а Светланка только в садик пошла. Машинка у нас пишущая была, помню, «ундервуд» допотопный. Ночами, уложив нас, мать строчила на машинке. 11 копеек за страницу. А когда в одной конторе договорилась за 13, праздник был. Так и жили. До сих пор по ночам  стучат над ухом  клавиши, звякает в конце строки каретка. Мы ведь тогда в одной комнате жили .Как мы со Светланкой спать могли!

           Позвонил Барышеву. Вечером, говорит, жду тебя в клубе. Заливной судачок, шампанское, креветки, легкая беседа. Ни о чем, все вокруг да около.

            -Скучать буду по тебе, Саша.

            Положил на мою руку  свои холеные тонкие пальцы, блеснув бриллиантиком  в перстне.  Долгим  взглядом смотрит прямо в глаза. Улыбается.

             -А ты? – глядя  на меня с прищуром, руку не принимает. – Забудешь меня в этом Руане.

             - Можете не волноваться, Володя, не забуду. Мы никуда не едем.
             Он опешил.

             -Вот так новость. В чем же дело?

             Я в двух словах объяснил ему ситуацию. Он расхохотался:

             -Так и сказали –ищите олигарха? Мыслители! Дельный совет: их же, как зайцев в лесу, этих олигархов. И каждый норовит в рагу попасть. Вот один из этих зайчат насупротив тебя сидит .Ты же за этим сюда притаранил? Не виляй, Саша.

              -Да.

              - И надеешься, что я отстегну пару миллиончиков?

               -Иначе не пришел бы.

               -Правильно. И знаешь, что я тебе отвечу? Дам, Саша. Но не театру. Мне на него с высокой колокольни, понял? А тебе лично. Александру Савичеву. Чтобы ты свою «Пышку» показал миру. И еще потому, что я тебя люблю.

                Не первый раз я слышу от него подобные слова.  Шутит или всерьез?

                -Может, и ты меня полюбишь?- добавил он тихо.

                Я вскочил, не помня себя от ярости. Рука потянулась к бутылке с шампанским. Моя миролюбивая рука! Я бы убил его, клянусь. Не Барышев был передо мной, а наглый  прусский  офицер с самодовольной усмешечкой на тонких губах.

              Он побледнел, ловко схватил меня за руку.

                -Но, но! Я еще жить хочу! Остынь, Саша. Шуток не понимаешь? Поставь бутылку.Таким напитком  грех облить мою голову. Не шампунь ведь, а шампань, Саша.  «Вдова Клико», девятьсот восемнадцатого года. Это лучший, по их летописям, год сбора винограда.

                Я сел.  Он налил мне шампанского,

                 -Пей, Саша.  Поговорим как деловые мэны. Люблю -не люблю- это фантики. Обертки от конфет. Поговорим о сути. О конфетке.  Вы поедете. Но… Мы, как тебе известно, живем в век капитализма. Как ни печально, Саша, но благодетелей нет, есть только взаимная выгода. Я нужен тебе, вернее, не я, а мои деньги. А ты нужен мне. Я хочу предложить тебе выступать в моем клубе «Холидэй», в ночной программе, для серьезных пацанов. Ты артистичен, красив, великолепная пластика. Работа после 12, театру не помеха. Мой человек подготовит контракт. На полгодика, а там поглядим. Ну как? Руан не Париж, но стоит мессы? А, Сашок?

              В тот же день.

              Театр ликует. Меня целуют. Актеры как дети. Починили испорченную игрушку, вот и праздник. После утреннего спектакля, когда закрыли занавес, вдруг начали петь: «Мы едем, едем, едем в далекие края!» Чего мне это стоит, никто не знает. Я улыбаюсь.

              Пришел человек от фирмы Барышева, принес на подпись контракт с клубом Холидэй. На восемь месяцев. А говорил, кажется, о шести? Ладно, черт с ним!

Не буду мелочиться.Театр поучил официальное подтверждение, авизо, о перечислении трех миллионов нанаш счет. Адамыч тут же отправил в Министерство факс: «Вопрос с финансированием решен. Ускорьте высылку виз».

             -Как же ты его уломал, старичок?- допытывается Мишка Долматский.-  Ну ты и дипломат!

             О контракте с клубом молчу».

             Антонина Ивановна отложила сашину тетрадь, сняла очки. «Молчит потому ,что вляпался». И у нее было предчувствие чего-то непоправимо тяжелого, неминуемого, которое вот-вот должно случиться и придавить ее своей тяжестью. 

              После этой записи сразу пошли руанские впечатления. Торопливые, беглые заметки. Саша впервые был за границей, все его интересовало. Времени для дневника, видимо, не оставалось. В первый день им устроили экскурсию по городу.

            «Готика Собора Руанской Богоматери – какое величие!  Устремленная в небеса узкая стрельчатая башня ,была, оказывается, долгое время  самой высокой точкой земной постройки.

               На площади Старого рынка церковь святой Жанна д´Арк. Место ее казани.Я будто стоял рядом с костром, меня обдавал его жар,-записывал Саша.Закрыл глаза и увидел ее. Бумажный колпак на голове, на нем одно слово: «Еретичка». Факел с огнем, вспыхивает сухой хворост, Жанна, вся в языках пламени, кричит епископу: «Я вызываю вас на Божий суд». Страннное чувство охватило меня- я был ею. Быть может, это только мои актерские фантазии...».

          «29.03.2004.

            Отыграли! Вызывали 12 раз. Отмечали у главного. Расслабиться не дал- завтра в 7.30 отъезд.Посидели чисто символически .Везем диплом фестиваля и я лично приз зрительских симпатий.В Париже, в аэропорту Charles de Gaulle, в киосках сувениров,  поспешно спускаем оставшиеся еврики ,наскоро покупали подарки близким и знакомым.                             Огромный город, стекло и металл, залитый  ослепительным светом. Тут запросто можно заблудиться. Что и произошло со мной – я ведь совсем не ориентируюсь в пространстве:  попал не в свой терминал. Адамыч чуть не рехнулся: уже регистрация на рейс закончилась, а меня нет. А вдруг я решил просить здесь политическое убежище? Представляю себе заголовки газет : « Русская Пышка возвратилась на свою историческую родину»!

           5.04.2004.

           Дома! Можно было бы подвести черту в моем «Руанском дневнике». Но привык уже царапать. Что ж,как говорится, продолжение следует.

           Сразу же привычные проблемы. Банковский счет театра закрыт. Зарплату  задерживают. Главный решил послать «Королевство» на выезд, заработать бабки на «горшочниках». А Барышев сразу же после нашего приезда из Франции приставил нож к горлу: «Холидэй» готовит новое шоу,я вызвал из Москвы постановщика, ничего не хочу знать - немедленно приступай к работе. С театром я все улажу.

         11.04.2004.

         Всесильный человек этот Барышев! «Бульдозеры б делать из этих людей!» Вместо меня на Принцессу ввели молоденькую девчонку из массовки. И ничего, представьте себе!

          13.04.2004                                                                                                                                                          Барышев познакомил меня с Димой,  шоуменом из Москвы.Гаденький, бородастый, презрительная  снисходительная усмешка, как у любого говна из столицы, приехавшего  к нам в провинцию. Кинул на стол мятый замусоленный сценарий. «Завтра на репетицию.В 10 вечера.»

          Ну и ну! Куда меня, идиота, занесло!  Листаю захватанные липкими пальцами страницы.Этот Дима,видимо,возит сценарий по городам и весям.  Эротическая программа под названием «Волшебные страсти», рассчитана  на 60 минут. Для людей, как сказано в аннотации, желающих увидеть   интригующее театрализованное, костюмированное стриптиз-шоу.

         Пляж где-то в Таиланде, «Патайа отель». Экзотика, пальмы, земной рай. Обнаженные миниатюрные тайки пляшут на берегу. Их задача – расслабить зрителей. «Это яркое эротическое лесби-шоу,  полное страсти, дурманящих поцелуев, волнующих движений, пика эмоций и обострения чувств. Зажигательные  страстные девушки задерживаются  на каждой открываемой части тела, лелеют и ласкают ее.  В продолжение этого захватывающего представления – приватный танец   для желающих лучше разглядеть все самые впечатляющие особенности современной любви, не признающей различия полов. Это уже, как я понял, касается меня! « ОН – неотразимый мачо, ОНА – женщина вамп. Страстный танец пары с медленным стриптизом. Оба обнажаются до тех пор, пока становится ясно, что  Он- на самом деле она, а ОНА…»

        Дальше читать не мог, помчался к Барышеву.  Кинул ему сценарий.

        -Порнейшее порно! Мерзость! Я артист! Как вы могли подумать,  что я… буду участвовать в этом борделе?

          -Это не порно, Саша, -спокойно, осаживая мой пыл, произнес Барышев.- Даже депутаты Госдумы не могут провести границу между эротикой и порнографией. Это во-первых. А во-вторых…

           Он вынул из сейфа наш контракт.

           -Вот, милый мой…это твоя подпись? Можешь почитать… Здесь оговорены часы работы и длительность нашего сотрудничества –восемь месяцев. А про твои роли…кем ты будешь в моей программе – Бабой ягой или стриптизершей – молчок. Значит, это мои проблемы, за это я три лимона выложил вашему так называемому театру. Иди, Сашенька, трудись. У меня, к сожалению, через несколько  минут важная встреча. «Адью!», как говорят в Руане!

           14.04.2004.

         Это была его месть. За бутылку шампанского, которую я хотел разбить об его башку. За то, что позволил себе так отреагировать на признание в любви. Восемь месяцев рабства - как раз до Нового года. Все предусмотрел, подлец!

          Каждый день после вечернего спектакля тащусь в клуб на репетицию. В театре, конечно, никому. Шоумен Дима учит меня искусству мужского стриптиза. Забраковал мои носки и обувь. Будешь выходить босиком – это само по себе сексуально. Наденешь рубашку с драконом. Во, супер!

          Появилась моя партнерша. Она побрита наголо.

          -Мне сожгли волосы в парикмахерской, -хриплым прокуренным голосом сказала она.- Но ты не волнуйся, мальчик, на программе я буду с шикарной головкой. Зови меня Сирена. Это мой псевдоним».

        Дима начал ставить наш первый танец.

        -Подойди к ней в ритме музыки, прикоснись к ней. Она постепенно входит в экстаз. Пусть расстегнет у тебя пуговку на брюках. Сирена, прикасайся к нему в танце. То ручкой, то попкой.Активнеее,наглее! Саша, освобождай брюки, пусть падают к ногам. Теперь важно избавиться от них, не запутавшись.  Так, молодца! Все время покачивай бедрами, демонстрируй свою сексуальность. Пошел танец! Смелее, разнузданнее. Подходим к самому главному. На глазах зрителей происходит перемена полов. На Саше стринги и тряпочка на груди. Сирена изменяется пластически- движения резкие, грубые Она госпожа. Бросает Сашу на пол, избивает его.

        Я присел на край сценической площадки. Меня тошнило.

        –В чем дело? Давай работай. Тоже мне, принцесса на горошине.

         Я надел джинсы, куртку и, не прощаясь, ушел. Будь что будет- штраф, тюрьма,что угодно. Только не это дерьмо, в которое меня окунули с головой.

          20.04.2004.

          И все же я сдался. Два раза в неделю в клубе собирались крутые пацаны, были среди них и иностранцы - очевидно, водочные партнеры Барышева. И мы с Сиреной и тайскими малолетками  выделывались перед ними.

           В тот же день.

           В театре стало известно о моей ночной жизни. Мишка Долматский наткнулся в интернете на страничку клуба «Холидэй», где были наши с Сиреной фотографии. И рассвистел всем и каждому.

          -Так ты, Саша, оказывается, в стриптиз - баре подмолачивашь? – с ехидцей сказал старик Рогульский.- Может, и я меня там приткнешь в пидоры? А? Да меня бы ни за какие бабки не затянули  в этот бордель. Артист ты или не артист?

           22.04.2004.

           Сегодня выдали зарплату за полтора месяца. На радостях скинулись на банкет- ведь еще не отмечали наши французские гастроли. Меня не вспоминали, будто и не было за столом. Потом Ваня ,помреж, сказал :

            -За  господина Пышкина! Виват!

            Все заржали. Забыли, как увивались вокруг меня, как упрашивали, как умильничали .Нет, не  так я сыграл Пышку, как нужно было. Не Прусский офицер, с которым она переспала,  был ее врагом. А те, кто в дилижансе, продолжавшем свой путь.

«Никто не смотрел на Пышку, не думал о ней. Она чувствовала, что ее словно захлестнуло презрение этих честных негодяев, которые сначала принесли ее в жертву своим интересам, а затем отшвырнули как грязную, ненужную ветошь».

            23.04.2004.

         На двери моей комнаты кто-то старательно и четко написал черной краской:  «Господин ПЫШКИН!»

                                                                            --оо--

         На этом кончались сашины записки. Несколько последующих страниц были вырваны под корешок. Что-то написанное перед самой смертью. О чем он  еще хотел сказать? Может быть, эти последние слова были адресованы ей?

       Беззвучные слезы катились  по темным с морщинками щекам Антонины Ивановны. Она заставила себя встать, открыла нижний ящик комода и вынула шкатулку палехской работы с лакированными богатырями. Все ценное, что у нее было: старинные бабушкины серьги белого золота с бриллиантами, родительские обручальные кольца, кулон с янтарем и еще кое-какая бижутерия. В скупочном пункте драгметаллов ей предложили 625 зелеными, за все, вместе со шкатулкой. Она согласилась –даже не ожидала такой суммы. В рублях это сразу превратилось в тысячи.

         Перед отъездом написала Светланке записку : «Уезжаю в Болотинское, к дяде Мите и тете Наде. Приеду во вторник - среду, суп и жаркое в холодильнике, на второй полке. Мама».

                Поминали Сашу с соседями. Ее приезд пришелся на сороковины. Многие в Болотинском помнили покойного еще мальчонкой, приезжавшим из города на лето с удочкой и сачком. Про то, что он сам свел счеты с жизнью, Антонина Ивановна никому не сказала. Ехал с другом на мотоцикле и попал в аварию. Обоих на месте.

              Пили щедро. Разглядывали Сашины фотографии  из ролей. Тетя Надя все время беззвучно всхлипывала и утиралась кухонным полотенцем. Потом попели песни, печальные, вполголоса, и к ночи разошлись.

             Утром занялись делами. Дядя Митя примерил сашины туфли «саламандра»- пришлись впору, немецкая работа, крепкая. Он был доволен, ходил по дому, не снимая их. А каблук, не волнуйся, Тоня, стачаем – у нас тут такой фасон не пройдет. Племянники, Сережа и Кирилл,  обрадовались рубашкам, даже чуть не подрались- кому с павлином, кому с драконом.

            Оставшись одна с дядей Митей, мать как бы ненароком завела разговор о Пашке Громове.

            -Блукал, блукал по белому свету, сей момент дома сидит, лапу сосет,- сказал дядя Митя.- На нарах-то миску с баландой всенепременно поднесут, а на воле, брат, шалишь, попотей сперва.

          -У меня, дядя Митя, к нему разговор есть. Съезди за ним.

          -Ты что, Тоня, какой такой разговор? Он же за мокруху девять лет отдубасил.

          -Прошу тебя, дядя Митя.

         Старик сел на велосипед и умчался. А вечером явился Пашка Громов, с прежней презрительной ухмылкой на темном цыганском лице. В густых черных кудрях его , памятных ей с юных школьных лет, уже настырно пробивалась седина. Антонина Ивановна дала знак дяде Мите,  тот вышел в сад, оставив их вдвоем.

      Антонина Ивановна вынула из сумочки пачку денег. Достала визитку Барышева, положила ее сверху.

     -Этого человека надо. Кончишь дело - получишь столько же. Понятно?

     -Чего ж не понять? И дурному яснее ясного.

    Он положил деньги в карман старых обтрепанных брюк и вышел. Зашел дядя Митя:

    -Ну? Поговорили?

    Антонина Ивановна кивнула. И улыбнулась. Впервые за несколько последних недель.