Эпиграф: "Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград..."  

                              (О.Э.Мандельштам)

Уклончив звёздный круг на северных широтах;

Сияют светляки - под росплески цикад.

Однажды, но не здесь - уверуешь в добро ты -

Над морем под ноктюрн, под царственный закат.

А родина ясна, беззвёздна, субтропична,

И лучшие гряды имён - там навека.

И навсегда оттуда - для иллюзий пища:

Вкось странствию ступней - стоводная река.

Я помню облака над взгорием и дельтой,

Как лотосом цвела над маками луна.

И княжила мечта меж бытностью и чем-то,

Что - сущее, но всё ж - не принято у нас.

Над бренностью клинок отравный - полумесяц.

Разметши волны вширь, пучина верещит.

Я вспять найду тропу - по давешней примете:

Луна не зря труху - в ночную водь крошит.

О сочная пора граната и кизила -

И верткий апельсин - над гамаком в саду!

Сегодня это всё, что я вообразила

Себе, докель дорог обратно - не найду...

О, всё не просто так: повторы и репризы -

Диктует чётче мне то имя, что взапредь.

Лишь дрейфы каравелл, и сумрачные бризы,

И детская душа, набитая на треть.

Таврических степей всетравные размывы;

Колхидианских снов тягучая печаль.

Не втуне - эти протогреческие мифы,

Не втуне - судеб тех певучая пищаль.

Очнувшийся Купид - и дети в хвойном парке;

Жирдёлов аромат - и собранный миндаль.

Прозрачный виноград, и гипсовые арки,

И солнечных террас рассеянный янтарь.

И кто-то набралсЯ под скудною лозою:

Не это ль начертал Сильвестр Щедрин - в холсте?

И медоносной вьётся - пагуба - осою:

Прошло пять тысяч лет,  и мы уже не те.

Но снова в погребках певуч бочонок винный,

И устлана дождём дорожка через сад.

О, слишком рано мы - от радостей привиты:

Сверх мер настороже - пустые небеса.

2

Преображенье. Миф горы Фавор.

Скат Елеонский. ВЕчеря апостолов.

И Гефсимань - садовой мгле в укор.

И яблоки желтеющие - пО столу.

А что важней - в Двунадесятье - всё ж?

И вправду ль будут выдавшие - преданы?

А может, непостижен и не вхож

К нам - вещий отсверк выцветшей легенды той?

А вот и лето. Троица с ветвей.

На Вознесенье - мерклый суховей -

И зелень - до Успенья Богородицы.

Ты не уйдёшь, укажут пусть на дверь,

И время, что упущено, - ворОтится.

Мне важно - раздобыть очертье слов,

Чтоб вознестись  - повторно - в том, что сказано.

Поэзия - как сущего зарок,

И незачем всё ж - будни нам клыкастые

Выводит вспять - архангел Михаил.

Роятся звери по-над поздней звонницей.

Колокола -  Варахаил калил,

И с оборота - голосА заводятся.

Об усыпальнице торжествен сон.

Нетленна под повоями материя.

В лапчатке с можжевельником - газон.

Не выжить, не обрекшись на мистерию.

Григорианский лживый календарь -

Он к миру строг - заблудшему, остатнему.

Творец страдает столь же, сколь и тварь, -

Огню сопричастившись благодатному.

***

Циничен и невышколен

Захожий почтальон;

Драматургия - искоса -

Словам диктует сон.

И дымная, загрязлая -

Присуща резь стихам.

Поэт жив с миром разностью,

Но то и по грехам.

Зазря слова раздаривать -

Отвергшим наперёд,

На трепетном настаивать,

Когда в пыль - время трёт

Сказуемое выспренне?

Тех, кто не заслужил,

Пускай обходит избранность

Всех, кто в обход их - жил.  

О, встречный норовИт тебя

Размять, распять, втоптать.

Что, всех подряд - невиданный

Застанет Бог, как тать?

И вынянчит ладонями,

Зачем-то ублажит...

А небеса бездонные -

Для всех тут - хороши...

Ни в грош судьбу не ставивший -

Зачем-то той спасён.

Мертвы в октавах клавиши -

Две через пять. На всём -

И скорбь, и омерзение,

И распря вне заслуг.

Всё - заново. Спасению -

Мер менее, чем злу.

Стреляет взор отравнее -

Из всякого угла.

И рассужденья здравые -

Захватывает мгла.

Мотив высок? Какое там!

Зверей на всём закон.

Толпа красна изгоями,

Как избы - пирогом.

Для вас - Господня заповедь?

О право, всё вам льстят.

Разорванные зА слово -

Вас больше не простят.

Толчёные созвездия -

Воскреснут из запруд.

Достойны дивной вести кто -

Вовек те не умрут.

*** Белоночьем

Неотвратимый снег и безотпятный.

Иллюзии тугая пелена.

Отшельничают трепетные пятна

Фонарные. То ль дальним, то ли нам -

Отшепчет сны - мелодия сквозная,

Чтоб отмолчаться в рьяной тишине.

О, что-то сердцем - чую и предзнаю.

И верю. Хоть давно я больше не

Напутствую себя - самоупивством,

Гордыньку ринув камнем под откос.

Явь - ожиданье у ночного пирса

И дрейфы чаек - сонмами стрекоз -

Над трепетом залива верещащим.

Погоды дожидаясь наугад

У моря, мы испытываем счастья

Глаза пустые. А вперясь в закат -

Гораздо легче коротать вековья,

Лишь сговорясь с уступами камней.

Мы вытесаны из щедрот искомых,

Но только лишь - пришло об этом - мне.

Прибой наокеанский - неохватен.

ЧерпАют чайки рыбу на мели.

Определяет туча свой фарватер -

И морем отражается вдали.

Видны лишь шкиперов над морем тени,

И бухту обретают якоря.

Есть только миф - о будущем спасенье,

Хоть семафоры - явственно горят...

На предарктичных Балтики широтах -

Что в Беломорье - ранняя заря.

Июнь благословляют мореходы,

Изведши спички ранее зазря. 

*** Шварцвалдьский этюд

1

Заезженной пластинки

Надрывистый трезвон.

В сиреневой гостиной -

Забытый, давний сон.

Филёнчатых обоев

Та ж бархатная пыль.

Хоть розно, хоть с тобою -

Петля крива судьбы.

И мелкие раздоры,

И дрязги впопыхах.

Придуманных историй -

Лишь отмельки - в стихах.

И сыпкий мел от грима,

Клочки папье-маше.

И маски с пантомимой -

В забывшей стыд душе.

Зазря сюжет, и втуне

Событий прежних свив.

В каминных гулких трубах -

ВетрОв - не в масть - завыв.

И розы на веранде,

И вздымье сигарет.

Каких прозрений ради -

Нам - изодневный бред?

Аперитивов лёгких -

Вновь церемониал.

Нас - чёрно-белой плёнки

Сюжет - вотще снедал...

Арахис на закуску -

И ломтики сыров.

Тропа в ущелье узком -

И черепичный кров.

Обритые газоны,

Столы с набором вин.

О нет, мне незазорно,

Что душу хмель повил.

Межстрочье-недосказье,

Отсылка и намёк.

Сцепив на нитку фразы,

Я вижу: Бог - далёк.

Как грубое отточье -

Над швАрцвальдом огни.

Вот лунный серпик тощий:

В дугу - мечты согни.

Окрестности у Берна -

Прохладны и тихи.

И не дано, наверно,

Содеять нам грехи.

Вольтерианских фабул

Позволен нам абсурд.

Хоть каждый шаг коварен,

Но сердце - навесу.

Витийную мы повесть

Прочтём - наоборот.

Связуется лишь болью -

Мир, перейдённый вброд.

Уроки грозной яви,

Иллюзий тщетный свет.

Законом воздаянья -

Измученная твердь.

И соль чужих укоров,

И совесть - зол взамен.

Альпийское предгорье,

Событий робких тлен.

2

В предместье базельянском -

Уроки снова те ж.

Со змейкою альянсы -

И в гордости мятеж.

Сторонние упрёки,

Улыбка в никуда.

Гористые отроги,

Озёрная вода.

Стремящиеся в Альпы -

Не знали цену им.

Сиреневые дали,

Что в сердце мы таим?

А мир - на сваях розни,

Согреший да страстей.

Домой бы нам, но поздно.

Очнуться б, да не здесь.

Озёрец мелких волны,

В былой мотив игра.

И заверть патефона -

От ночи до утра.

И ничего нет свыше,

И в зАмках тёмен миф.

Зову, да не услышу:

Лишь эхо за дверьми.

В исслеженной вселенной -

Дорога в никуда.

Нет смерти - только тлена

Сыпучая слюда.

С германских порубежий -

Лишь затхлые следы.

От боли сердце весче,

Как от цветов - сады.

Всё наперёд расчислив,

Мы при чём уже.

Затверженные мысли -

И скука на душе.

В полночье выйди в сумрак -

И отмолчись - пред тьмой...

Ты даже новым утром -

Не угодишь домой.

Пророк Еклезиастис -

За смертных всё решал...

Под смех раблезианский -

И ты зубришь скрижаль.

Хоть здравый смысл загублен,

Но здесь и я, и ты -

Апостолами скуки,

Цинизма, правоты.

По Брюгге в "Ламборджини" -

Кварталами тоски.

И сонный небожитель -

КроИт явь - на куски.

Цветочный сирый рынок -

В тени "Труа руа".

Вернулось всё отныне -

На ветхие круга.

Омшелые затоны -

ГолУбят холодцУ.

Старьёвщик сбыл Мадонну

Заезжему глупцу.

О, ничего нет кроме,

Будь граф ты иль виконт...

Лик искажает домик

В канале - пять веков.

А что неутолимо -

Не вхоже то сюда.

Напрасных тягот лики -

Стянула прочь - вода.

В окне всё те ж герани

Свежеют, что ни год.

Ни ангел ни нагрянет,

Ни чудо ни сойдёт.

Гортензии, пионы -

Балкона на клочке.

Напрасное пижонство -

И башмаки в лачкЕ.

За всхоленный - стремимся

Мы волей  - буерак.

И эфемерны мифы

Недавних передряг.

***

Всё проверяется любовью к братьям,

А выше той - лишь неузримый Бог.

От малых дел - к большим - не стОит рваться:

Колодец яви - хладок и глубок.

Всех тех, кого в тщете спасти забыла, -

Я буду видеть в неисходных снах.

В копёшках сена сушится рябина,

И брага зреет дОхмеля - в сенях.

И снЯтых яблок чистое дыханье -

Блуждает по затЕмию веранд.

Их аромат сказуется стихами:

Кто угодил в село под осень - рад.

...Не отстояла и не отмолила,

Не выпросила - чадам Божьим - жить.

И сушится на скатерти малина,

И суд паук над мухами вершит.

Премного я пред Богом виновата,

Тем малым сгинуть дав - невесть куда.

Под осень благодати многовато,

Зато чуть меньше - сельского труда.

Страда ушла, и холод прОнял реку,

И северный темнеет виноград.

На свете испытаний человеку

Всё ж меньше - чем на тщетное растрат.

Они, до срока крылья что сложили, -

Могли бы благоденствовать меж нас.

О, в мире роковом - ни в грошик - жизни,

Но наперёд то не даётся знать.

Когда бы - загодя о скорой смерти...

Досадуй, бейся, руки опускай.

Скорее, жизнь - наследье, не химера,

И от добра добро - не ты ль искал?

Недвижный камень - обрастёт травою:

Мох прыснет - лишь пригрянут небеса.

И вспыхнет в крыльях - данная им воля

Стремиться в рай, как в море паруса.

Мы не отринем Божии заветы,

Пойдём на миф, что искони горит.

Мы призваны к бессмертию на тверди:

Блажен, кто, истину ценя, парит.

Тому печаль, в гордыньке кто отвергнул

Всё, возмогал напрасно что - взапредь.

Жизнь - лишь на правду рьяная проверка,

Но сущему - вне нас - до Бога зреть.

О да, темны - садовые аллеи,

И вдовий мир - тосклив, заглУшен, пуст.

Нам недосяжный рай - едва белеет -

Скупой мелодией из Божьих уст.

Синастезия веры и пространства,

Невозвратимых песен и чудес.

Не ведаем, за что нас покарают,

Ударят где, а где обнимут - здесь.

Зато на вёрсты - пегие туманы -

И путаные вбитые столбы.

Что истинно, возвышенно, гуманно -

То гибнет в рослом топоте толпы.

И отсверк ниспроверженных патетик -

Всё ж долго резонирует во снах.

И Божии разбредшиеся дети

Не знают, где настигнет их - блесна.

Нам вехами - и каверзы, и плахи.

Кощунствия мерещатся продаж.

То сгинет, что в парче, в блескучем лаке,

Зато у крАя музыка - всё та ж.

БравУр и траур - схожая тональность:

Не скупишь на химеру - миражи.

Но правота рубежная дана всё ж -

Как повод отыграться - для души.

МоралитЕ. Поверженные смыслы.

Развязки дух, законченность реприз.

Не ждёт тебя судьба на дельнем мысе:

Лишь неуёмный ослепляет бриз.

Отрава, горечь, ядоносный корень,

НенАдолго надежда, зуб змеи.

Отшельники, свержЕнцы и изгои -

Мечты неразделённые мои.

Нет одного на всех светлосердечья:

Маршруты - в розной яви - под обрыв.

Крыл пламя - навсегда обуглит плечи:

Мир жив, лишь истин всход - навечно скрыв.

Ни за пятак - загубленные жертвы,

Вам долго искуп - из темнОт - взыскать.

Чужие руки - жар гребут усердно,

Да у костров полярных - не согреться:

Зазря каштаны - из огня таскать.

Дух к миру ненадёжному припаян:

Разлезлась нитка, уязвима ткань.

Старатели - завалы разгребают;

Глядятся в море звёзды, как в лохань.

Бессмертье жИво - трудною судьбою,

И то  ли впредь ещё произойдёт...

Блажен - распоряжается собой кто;

Тот обречён - кто у себя крадёт.

Не всем даётся испытать прозренье,

Но прав - кто ходит с вечностью в глазах.

Когда в небесных ульях мёд  дозреет -

Осиный нас не устрашит азарт.

*** Парастрофика

1

              Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала…

                               (О.Э.Мандельштам)

Цемента вязь и непорушный камень -

Идут необойдимые слова.

Жива явь непоправными стихами,

Непресечим хоть - боли котлован.

О, было б так: бе слово - Богу в уши.

Устами мёд - дошло бы начерпать.

Идём прибой - к ночному морю слушать,

Хоть берег - намелован и щербат.

"Вином" к нам тянет, "уксусом и краской",

Но "Пенелопа шьёт" платки зазря.

А где-то в городах - не к месту дрязги -

Под значимостью строк календаря.

О, берег далеко золоторунный:

Напрасно столько сгублено - во прах.

А выживать - невероятно трудно -

В не прояснённых памятью мирах.

И много неосознанного - в яви,

Чернильцами ведущей в облаках.

Разверзнутся вразмах - нескоро хляби,

Ковчегом бытность - верящим - пока...

Расступятся ущелья, сгинут скалы,

Луна загаснет - но уже без нас.

Всё совесть торкалась бы, попрекала -

В ночах беззвёздных - кипятком из фраз...

"Поэт сказует так, а не иначе", -

В экранном обронила я эссе.

Отсчёт забвениям вселенским - начат,

Покуда кофе студится глиссе...

Топорщится в фарфоре снежном - пенка,

И подан золотой тирамисУ.

Мы перейдём в бессмертье - постепенно,

С душой неутолённой - навесу.

И Хрон докажет, что первичней Зевса, -

По грань сию скрипучего песка.

К нам океан на дланях вынес сердце:

Контрастность неба с данностью - резкА.

О абрисы иного идеала!

Нам в сердце те голУбить - не впервой.

Я руки в запределье простирала,

Черпнув из бездны вещего - с лихвой...

Не замолить, не упросить, не сдобрить

Абстракцией - вещественность судьбы.

Чем всхожи - океанские просторы?

ПестрЫ заката нити и грубЫ.

А из окна виднеются ландшафты -

Те, водные, с чем - плохо кончит мир.

Пред гибелью - мудрёно надышаться:

Зев смуглой бездны - прямо за дверьми.

Невесть куда - уходят в тучах будни.

И мы, как вещных упований трутни,

Невесть отколь - душой произросли.

И морок, интуиций рой подспудный, -

Ты не щетинь и пОпусту не зли.

Решаешь волей ты - за всё на свете,

В гнездо сажая - сирого птенца.

И плещется неугомонно ветер,

И отдаётся чисто - в бубенцах.

За просто так - раздарены порывы

Вселенной, всё же мОгущей - без нас.

Ах, отсидеться мирно - до поры бы! -

Но мир блажит, однажды нам приснясь.

Как в смерть, мы верим в окончанье мира,

Строча строфу бессонную в тетрадь.

Чужих страданий раз душе не мИнуть -

Мы будём грёзу в вечность отпирать.

И есть нам, чем пред Богом оправдаться, -

Не отмолчась - и о вселенском зле.

Покою - страшно на сей век продаться,

А Воскрешенье - праздник не в числе.

2

С чем перейдёшь за кромку ты Творенья,

За век не сделав веского добра?

Пернатые не даром гнёзда греют:

Лишь тот, кто от зимы спасёт их, - прав.

Сиротства в мире больше, чем уюта,

И пудру мифа - совестно вдыхать.

А отрешаться в пользу абсолюта -

Душе дано лишь изредка - в стихах.

Чем эти свитки, кипы и рулоны -

Важней глаза спасённого птенца.

В долгу пред болью мира непреклонной -

Мы все, творцом лишённые венца.

И напускные вихри пропаганды -

Отстрянут в космос, вышедши вразбег.

Отпущенное кем-то нам угадкой -

Всего лишь кратковечный - вспышкой! - снег.

О нет, нельзя набыться нам  друг с другом:

Стирает цифры - время на часах.

Мы скоро канем под фонарным кругом -

И растворимся в мудрых небесах.

Ещё лишь-лишь - и сахарные тучи

ПоглОтит недопитый кем-то чай.

Всем правит на земле стихийный случай:

Ты смерть свою - решимей - повстречай.

О синтаксис затверженных эмоций,

Морфемный - упования - состав!

Синтагмою всё вечности займётся:

Мы канем, в мир проснуться - опоздав...

ЗарОненная наскоро надежда -

Наведается бЕз вести во мглу:

Скоропостижно, мЕльком, быстротечно,

Как к гибельному - бабочка - стеклу.

В том и прогресс, чтоб быть готовым к тяжбе

С непоправимым;  в том и авангард.

О, многие впустую в мир родятся,

Приемля поздно - соль финальных кар.

О ты, беспрекословная кулиса!

Спасенья полог - зыблется не тут.

Затверженные, памятные лица -

По тот рубеж - живых бессонно ждут. 

Последними, увы, смеются черти:

Потухнет даже солнечный янтарь.

Всё это праздник коннотаций тщетных,

Просрочен аллюзивный календарь.

НенАдолго - те вещие пометы,

Что водят нами не смыкая глаз.

Рождённые на приалтарье смерти,

Уж сколько отробело в мире вас.

Тому как неизвестно даже сколько -

Созвездья гасли, млечный чтя острог…

Всё правит: крохи, вЫшметки, осколки -

Нет, не свирепый - отрешённый  - рок.

3

            Si Dieu n’existait pas, il faudrait l’invinter…

                       F.M.A.Voltaire       

Любовь сильна, как смерть, да воля тщетна.

Всё соткано - по образу мечты.

Богоподобны вскинутые ветви,

И купол звёздный непересочтим.

Юдоли те ж - пестрЯщие пелёнки,

Но то - большой от бренности секрет.

О высоты несмертные шаблоны,

Неукоснимо правый трафарет!

Мечта нагрянет к нам, тысячелика:

Кто натерпелся - пусть же отдохнёт.

А там и дёрн, и плющ, и повилика,

Тщеты ослаб там - как навечно - гнёт...

Скорее, страсть совладывает бренность,

Чем миф всеповелительных щедрот.

Мы глина. Не даёт та разве трещин?

Смерть во грехе - обещана. И вот.

Застигла правда мир - порабощённым,

А мотылёк - подцеплен на иглу.

И крылышком, до пепла обожжённым,

Дух робко пересиливает мглу...

Бессмертьем Бог людей вотще пытает:

Прейдёт труха зазывчивых страстей.

На ярусе дух сотом обитает,

Но нет оттуда - зримых новостей.

На маквице прочуянного счастья -

Ты ощутишь разгадок полноту.

Когда бы чаще с ангелом встречаться -

В сомлевшем от бессмертия саду!

Элементарно, выспренне, безлико,

Вослед природе, но и внаугад:

Вот золота некромсаные слитки -

Взыскующая запросто рука!

О горечь свежих разочарований -

Циничности в тенётах вековых!

О молния бессмертья шаровая!

Препонов, каверз лава, заковык!

Мне нечего сказать - до срока сгибшим:

Под кожу загнаны - остружья зла.

Лей филигрань ночных четверостиший!

Чернильные вей гранки ремесла!

Что ж, оттиски божественной печати -

Диктуют за шаблонами шаблон.

С конца - весь обещает мир начаться -

И в поединок свой - вступить со злом.

И наперёд рассказанная вечность -

Бесцельно ухмыляется в строфах.

Поэзия на истину клевещет,

А после слов - хоть не расти трава.

Там хоть потоп. Бумага - что ни стерпит.

Epistola non erubescit - впрямь.

Что смыслов нам захоженные дебри?

Поэт - циничная мирская дрянь:

Он всё на тщетный лад - перевирает.

С высоким назначение сверяя,

Он вскармливает ложью - что ни шаг.

Но бабочка трепещет, умирая, -

Как сложенная за весь свет душа.

Наперечёт - друзей здесь у пиита -

И пальцев хватит загибать рукИ.

Мы от соблазна накрепко привиты,

А искушенья - что, как не враги?

В межстрочье, недосказье и лакунах -

Есть много боле, чем в узоре фраз.

О, что ни доведётся на веку нам -

Испытанному сердцу всё как раз.

Прискучила соль изодневной прозы -

Но мудрость навостре и начеку.

Нет, косо чехарда свой знак вопроса -

Над всем не вывесит - нам на веку!

И кризисом не угрожает жанра -

Идей идущих ясная волна.

А демон на тебя взирает жадно,

Когда душа в поступках не вольна.

Но всё равно, что впредь, а что попятно -

С жар-птичкой расторопненькой в груди.

И что ни миг - то полный рай трубят нам:

Зря флот холстину в море натрудил.

С такой моралью в сердце несогнивной -

Тщета нам дух не разберёт до дна.

Так, жизнь скорей брошюрка, а не книга,

И явь весьма на истины бедна. 

Ты обомрёшь: толкнётся откровенье,

Назначив край - беспомощной судьбе.

Закат над морем тухнет, багровея:

Привиделись взабрежия - тебе.

Вспять снегу - ты рукой сваяешь имя

Господне - в запредельной полноте.

Иди по трОпам - в вечность - всеприимным,

Гадая звёзды - эти или те.

                                         20 июня 2013 г., Москва

Дорога в гору

Поэтический перевод из Кристины Россетти (поэтессы-прерафаэлита)

Всё в гору и в гору. Когда под уклон?

Боюсь, что, мой друг, никогда.

Когда ж разберут меня усталь да сон?

До ночи – холмов  череда.

А есть на пути верстовом – нам ночлег?

Вон кровелька – тихий погост.

Снурится к ночИ, так и знай, человек –

Придётся кровать ему в рост…

А путники есть ещё в этих холмах?

Лишь те, что в земь прежде легли.

Стучаться-то принято в эти дома?

Спроси у матёрой земли!

А если вдруг немочь меня разберёт?

Тебе отдохнуть там дадут!

Стремится за кряж – человеческий род:

Равнинная пажить лишь – тут.

                   Переведено в июне 2013 г.