Владимир Исаев

Клещ

 
…Робинзон не был готов умереть: случай его не устраивал.
Хотя, может быть, вполне устроил бы,
если бы представился в других обстоятельствах.
Одним словом, смерть — это вроде как бы женитьба.

Луи-Фердинанд Селин
"Путешествие на край ночи"



…печаль куда разнообразнее, чем кажется на первый взгляд.

Из статьи о творчестве Katharina Nuttall


 


Вместо пролога

Веселые шаги свободы в начале двадцать первого века уже более чем аккуратно шелестели по стране, когда их наконец-то услышали на южных окраинах нашей родины. И теперь, с мая по сентябрь, на зеленых просторах лесополос и высоких трав, невесть откуда взявшиеся клещи, спокойно пили кровь и заражали геморрогической лихорадкой кого ни попадя. Ибо с наступившей демократией тихо закончилась эра обязательно-принудительной борьбы с паразитами, антисанитарией и всякой другой ненужной белибердой, придуманной комуняками.
Другими словами, все службы по борьбе с этой заразой тихо разбрелись по углам и исчезли, как в марте снег. Одиночные, недобитые отряды бойцов, переименованные в «федеральные суперслужбы по борьбе с мировым паразитизмом и антисанитаризмом» уныло разводили руками: ни денег, ни техники, ни специалистов уже не было, а громкие названия мало помогали делу…
И все бы ничего, и не переживал бы я так за такие мелочи, не случись со мной одно гадкое безобразие в форме трех дней ожидания смерти.

I

Командировка в колхоз уездного села N для взятия образцов почвы ради улучшения её плодородия выпала на начало мая: что поделать, приказ – есть приказ. Особенно, если ты сам туда напросился, ибо рыбалка, как побочное явление после работы, победила здравый смысл.
Уазик, я и водитель лихо преодолели полторы сотни километров и прибыли в пункт назначения строго по расписанию, которого, если честно сказать, не было.
Точка прибытия представляла собой загибающееся во всех смыслах село образца начала «нулевых». Что и говорить, дешевый разбавленный спирт, льющийся рекой из южных соседских республик, делал свое дело, а родное правительство – свое. В общем получалось неплохо: что-то вроде бразильского карнавала: никто не работает и все гуляют. Только веселья поменьше и драк побольше. Ну да кто на такие мелочи обращает внимание? Я вас умаляю…
Зайдя в контору, мы тщетно пытались найти колхозное руководство или как их там теперь величали: ЗАО или МАО? Но думаю и Шерлок, из тех - из Холмсов, потерпел бы там форменный крах и фиаско в поисках: никто даже не представлял где, а главное - кто руководит, и чем.

Но такими делами нас вряд ли испугаешь или удивишь – видели и похуже за шесть лет скитаний по степным просторам. В данном случае правду нужно было искать в самых неожиданных местах. Поэтому, поймав сторожа, не успевшего свалить из конторы с ночного дежурства, мы атаковали его вопросами. Почувствовав себя Робинзоном среди двух Пятниц, он тихо поинтересовался целью нашего визита.

- Мы приехали отобрать у вас землю. – буквально на доли секунды опередил меня водитель. (И откуда только у них эта черта портить все с самого начала? )

На лице сторожа отобразился весь ужас крестьянских переживаний со времен крепостного права:
- Опять хотите последнее забрать… - опустив голову, сторож недобро покосился в нашу сторону.
Я пнул водителя, так как более безобразного вступления в переговоры трудно было представить. Русский язык – он такой русский…

- Ох, уважаемый, извините! Земляк хотел сказать совсем другое: мы приехали, для взятия образцов почвы на анализ. Мы не заберем вашу землю, ну разве что несколько килограмм. – я пытался вернуть утраченное доверие. – А после анализа мы предоставим Вам рекомендации по повышению плодородия земли. И у вас будет больше хлеба… Но! Для этого надо согласовать карту с начальством и уточнить границы колхоза, понимаете? Пройдемте в наш автомобиль.

Сторож нехотя полез в будку. Мы сели за импровизированный стол и когда он увидел в моих руках пятилитровую канистру, из которой аккуратно разливалось по стаканам что-то до боли знакомое, выдал первый секрет: границы колхоза не изменились.
После пятого полустакана Касимыч ( в тот день он так себя обозначил) выдал тайну и пострашнее: главный агроном сейчас на пятой бригаде.

А вот это нам и надо, товарищ! Попался родной!

Ну не любят в селах приезжих: ни агрономы, ни сторожа! (Интересно, а в городах – любят?) Но разбавленный спирт, как связующая нить между селом и городом, растворял без остатка даже самые черствые сердца.

Узнав ещё несколько побочных новостей, одной из которых была весть о том, что кум свата двоюродной сестры – говнюк, мы засобирались. Остаканив напоследок Касимыча выведали и последнюю тайну: направление движения к полевой бригаде.

Прощание было долгим и вязким: Касимыч не хотел покидать нашу автообитель. Он хватался за канистру, пытаясь приложиться к ней уже без помощи стакана и закуски. Он кричал, что поедет с нами хоть на край света и ещё что-то совсем уж бессвязное… Какими-то нереально-космическими усилиями и доводами нам удалось вынести его из салона и посадить на лавочку возле конторы.
Начиналось утро, и мы, наспех попрощавшись с невменяемым сторожем, двинулись в путь.

Как вы понимаете, пить за победу было ещё рано - впереди встреча с агрономом: надо же где-то ночевать и кушать! А если с ним хорошо поговорить - то все это будет, и что самое главное - абсолютно безвозмездно… Поймите правильно, ведь денег у нас никогда не было, да и особо на работе ими не баловали, и платить за такие вещи как еда и жилье в наших кругах было вершиной расточительства.

II

Дороги в полях ничем не отличались от дорог между городами и селами: те же ямы и колдобины, только пыли больше.

Полевой стан встретил нас лаем овчарок и абсолютным одиночеством. Объехав по периметру покосившиеся саманные домики и заросший бурьяном деревянный туалет, мы увидели одиноко стоявшего сторожа.

- Здравствуйте! А где все? – я высунулся из окна, ибо выйти мешали все те же собаки.
Сторож медленно повернулся, достал папиросу и закурил. Мхатовская пауза явно затягивалась и я повторил вопрос:
- А где главный агроном? Касимыч сказал, что он здесь. – я пошел с козырей. Имя конторского сторожа должно было подействовать как пропуск в этот непостижимо-замкнутый сельскохозяйственный мир.

- Передай Касимычу, что он – говнюк. – мумия в момент оживилась. – А Григорич с хозяином авиаотряда на аэродроме. Летуны должны вот-вот появиться. По клопу-черепашке работать будут. - он махнул рукой куда-то на север, показывая примерное направление аэродрома.

- Спасибо, уважаемый! – я закрыл окно и мы попылили на север.
Проехав несколько полей к ряду, стало понятно, что мы на правильном пути: на дороге обнаружились следы от протекторов. Такие полосы могли оставлять только легковые авто, а в этих местах на них могут ездить всего несколько человек, в том числе и агроном. Вот так-то, Шерлок!
Аэродромом оказалось небольшое, заросшее бурьяном поле, с частично сохранившейся лесополосой. Узнали мы этот объект по скоплению машин, коих было две: «Нива» - это наверняка агронома, и здоровенный «Крузак» - это, видимо, хозяина летчиков.

Все ждали прилета отряда. Присоединились и мы, ибо начинать разговор прямо и по делу в крестьянско-фермерских кругах считалось дурным тоном. Поэтому, поздоровавшись, и, проследив за мужественными взглядами, мы также уперлись глазами в небо.

Пауза затягивалась, но это нормальный ход в такой ситуации.
Ветер периодически поднимал клубы пыли, и они тихо оседали коричневыми пятнами на белой рубашке агронома и на велюровом пиджаке хозяина летчиков и самолетов. Небо же девственно пустовало: только птицы да облака порхали вокруг, но в данный момент они были не нужны.

- Григорич, а как далеко отсюда Кожемякино? – спросил агронома хозяин летчиков, не отрывая взора от небес.

- Да километров сто… - агроном вдруг подпрыгнул. - Вон! Летят! Соколы вы мои!!!
И правда, в дали, практически над землей, летели, дребезжали и рычали две железные, изрядно побитые ржавчиной и жизнью, птицы.

- Сигнальщики!!! Валера!!! Махай, падла!!! – Григорич орал так, что я уже практически видел, как его голосовые связки вылетают и приземляются где-нибудь там - в конце поля, около сигнальщиков. Но этого не произошло, а Валера и еще какой-то неизвестный все-таки услышали агрономический глас и принялись неистово махать красными тряпками, привязанными к держакам от лопаты. В очередной раз мы стали свидетелями слаженных действий сельскохозяйственной авиации и тружеников села.

Самолеты поочередно приземлились. Из желто-ржавых железных конструкций появились люди - здесь их нежно называли «летуны». По походке ребят можно было безошибочно угадать, что не все были трезвыми. Я бы тоже не рискнул сесть внутрь такой железки трезвым, факт.

- Вениамин Иванович, еле нашли… - сказал небритый подошедший.
Судя по выправке и наглости - это был начальник авиаотряда.
Он не спеша достал тетрадный листок из кармана и все посмотрели на изрисованную кривыми линиями и квадратиками помятую бумажку. Это была карта.
- Придурок, директор тамошний, нарисовал нам сюда лететь, - он ткнул пальцем в угол листа, - а вы вот где находитесь! – и он показал куда-то за тетрадный лист.
- Так как же вы нашли нас? – Вениамин Иванович прищурился.
- Дык, Васька ж в прошлом году здесь работал, вот и показал. А так бы искали до сих пор…

Васька и остальные стояли в стороне и молчали.

- Ладно, поехали на бригаду, помоетесь и покушаете. Там все приготовлено. На сегодня – отбой. Завтра разберемся. По машинам!
Вот так: прилетел по бумажке на драконе к избушке на курьих ножках – ешь и отдыхай! Набирайся сил! И кто мне после этого скажет, что среди летчиков малой авиации нет сказочных героев?

Оставив двух сигнальщиков за сторожей временной авиабазы, агроном, хозяин и его отряд расселись по машинам.

- А вам какого хрена надо? – Григорич, наконец-то, удостоил нас вниманием, высунувшись из окна «Нивы».
А вот это уже был наш выход на сцену!
Я резво подскочил к машине:
- Мы из лаборатории. Анализ почв.
- Поехали, на бригаде разберемся.- агроном включил первую и сорвался с места, оставив клубы пыли и сомнений.
Подождав, пока осядет сухая грязь, мы осторожно последовали за процессией…

Если бы кто прилетел из прошлого на это поле сразу после нашего отъезда и посмотрел на самолеты, то непременно подумал бы, что это братья Райт опять совершили свой полет, только немного дальше, в Россию. И за сто лет в авиастроении так и не случилось ничего стоящего…

III

- Ну как же, Григорич! Нам что, на улице спать?! – я находился в легком бешенстве. Все ломалось: два раза в день бесплатно поесть - сторговались, а вот ночлег был только для четверых, и это касалось только летунов. Для нас в полевом оазисе места не было. Т.е. не было кроватей и комнаты, а так – агроном разрешил спать где угодно. И абсолютно бесплатно.

- Григорич, я же человек с высшим образованием, как и ты, кстати! По-твоему я должен спать в лесополосе?! – из меня летели потоки сознания и давления на воспоминания о полученном высшем образовании агронома.
- Вова, ну нет у меня кроватей, пойми! Раньше все было: студенты бригадами приезжали – у нас целое общежитие работало, а сейчас – вон – поле и ветер! В конце концов, я сюда никого не приглашал! У вас есть план – выполняйте, мешать не буду!.. Я пожрать даю бесплатно два раза в сутки и двух рабочих – все! Отстань! – Григорич хлопнул дверью «Нивы» и уехал…
Вот так наука опять не договорилась с практикой. Ну, или договорилась, но не совсем…

Посмотрев на удаляющуюся «Ниву», и поматерившись на всякий случай, я пошел к уазику - туда, где ждал водитель, обед и канистра… Настроение было безнадежно испорчено.

- Ребята, если вы не против нашей компании, то присоединяйтесь! – к нам подошел один из летунов.
Мы с водителем переглянулись. Не сказать, что нам не приходилось выпивать с летчиками. Как раз наоборот: практически каждую поздевесеннюю командировку пересекаешься то с одним отрядом, то с другим. Дело в другом: не каждый выдерживает. Но нам-то, с нашей практикой, чего бояться?

- Ща подойдем, только продукты зацепим. – я полез в сумку.
- Увольте, господа. Нам повариха оставила кастрюлю мяса, ведро вермишели и четыре булки хлеба. Думаю, этого будет вполне достаточно. – нового товарища немного покачивало. – Вот только с «горячим» слабовато. Если есть что – не сочтите за наглость – захватите, пожалуйста.
Я взял канистру, водитель – шмат сала и мы пошли навстречу неожиданному празднику и приключениям.

Летчики расположились под навесом: огромный, длинный, деревянный стол и такие же лавки предлагали достаточно места для праздника. Мы поздоровались и заодно – познакомились: три летчика – Владик, Миша, Леха и механик Вася. Мы представились как Вова и Петя. Хотя, припоминая прошлую практику таких встреч, это было совершенно необязательно: все равно на утро никто никого не вспомнит.

- Братишка, а водитель ещё не пил? – ко мне обратился тот, что был на поле с картой - Леха. – Давай в село сгоняем, пива и рыбы возьмем. Деньги – с нас.
- Давайте, поезжайте, конечно. – я посмотрел на водителя, который понимал, что сейчас не то время, чтобы выпендриваться или ныть о недостатке бензина. Всё окупится. Летчики всегда при бабках.
- Поехали. – прокряхтел водила и они пошли к машине.

Мы же начали резать ножом вермишель. Не знаю, из чего она была сделана, но выглядела потрясающе: ведро серо-бурого унылого желеобразного монолита. Умеют же готовить для гостей!
Это вещество постоянно прилипало к ножу, к рукам, ко всему на свете. В конце концов, у нас ничего не получилось, и летчик по имени Владик отнес ведро подальше и вывалил под дерево сие произведение кулинарного искусства.
- А чё так далеко ходил? – я вытирал стол от липкой смеси.
- Да вдруг повариха увидит. Ещё обидится, что не съели. – он плеснул воды в ведро.
- По-хорошему эту вермишель ей на голову надо было вывалить. – сказал механик Вася. – Ну да ладно, собак ночью отпустят – сожрут. Сильно не переживай, не увидит.

Что там говорить, а вся надежда была на кастрюлю мяса, но и здесь нашу братию поджидал небольшой сюрприз: когда Вася снял крышку, на нас вдруг тупо уставились огромные кости старого барана с ошметками вареного сала в подозрительной серой жидкости.
- Ну что за твою ж ты мать?! – механик со злости запустил крышкой от кастрюли в дверь домика отдыха.

После недолгих раздумий, кости и вареное сало добавили к тихо лежавшей у дерева вермишели. Получилось красиво. Собакам понравится.
Я задержался у спонтанной продуктовой инсталляции: куски вермишели и кости лежали в густой траве под корявой акацией и вопрошали: «за что?! Что мы делаем здесь, в этой траве?! Почему именно здесь, в этой глуши нам помирать?!»
Да, вопросы…вопросы…
Меня и водителя колхоз собирался кормить только с завтрашнего дня, но я уже прекрасно понимал, что салом и яйцами мы затарились дома не зря. Пригодится.

Все сели за стол, налили из канистры, порезали сало и хлеб.
- Надо было Лехе сказать, чтобы колбасы купил! – убивался Вася. – Пойдем, посмотрим, что за ночлег нам приготовили. А то уже пообедали! Если такое и жилье будет, то на хрен улетаем отсюда! Сегодня же!
Как по команде летчики встали, в том числе и я: у нас-то ночлега вообще не было, но посмотреть на чужое счастье всегда полезно.

Чистая, уютная комната и четыре кровати, аккуратно заправленные белыми простынями, предстали нашему взору незамедлительно. Вася громко выдохнул:
- Нормально. Это нормально!
Я же тихо вздохнул и представил, как мне всю ночь корячиться в уазике.
Но мои мысли прервал звук приехавших с пивом и рыбой. Мы вышли из комнаты: в это время из машины выходил Леха. В руках он держал огромную картонную коробку с полуторалитровыми бутылками «Балтики №9»:
- Ничего другого у них нет. Да так может и лучше – быстрей уделаемся. Рыбу возьмите там, в салоне!

Вася принес вяленую воблу - вроде всё. Сели за стол, налили, зазвенели стаканы, тихо зашуршали пластиковые кружки с пивом.
Вдруг мы услышали шум мотора:
- Да что сегодня за день такой, братаны?! – Вася опять вскочил.
Действительно, все эти движения начинали немного надоедать.

Из-за поворота появились «Нива» агронома и «Крузак» Вениамина Ивановича. Праздник безнадежно ломался – это понимали все, даже вермишель с костями возле акации…
Весь красный и потный, Вениамин Иванович был вне себя:
- Алексей, Василий! Жопа полная! – хозяина самолетов-летчиков трясло. – Срочно собирайтесь! Быстро борт в Кожемякино! Сейчас звонили, там Колян с какой-то телкой разбился… Опять, видимо, нажрался и девок катал на самолете… Провода помешали… Вот же сука-а-а!!! – Вениамин Иванович взвыл. Не понятно только, чего ему больше жалко - Коляна или угробленный самолет.

Было видно, что он на гране срыва, тем не менее, держал себя в руках:
- Нам уже заплатили за работу! Осталось три поля - срочно надо закончить! Вася – ты как механик нужен! Ща с ментами надо общаться – без тебя не получится… Всё, давайте на борт и вперед, туда, откуда прилетели! Вопросы – потом! Я на машине через час буду! Карта у вас есть! – Вениамин Иванович прыгнул в «Крузак» и укатил в сторону Кожемякино.

Вася и Леха стояли как вкопанные.
- Ну что за хрень собачья! – не выдержал Владик.
Это, видимо, вывело летунов из ступора и они, в гробовом молчании, выпили по стакану водки и закусили.
- Григорич, подбрось до борта. – Леха смотрел куда-то в даль. Вдруг часто-часто заморгал и вытер глаза рукой. – Поехали, Вася…
Они встали и пошли к машине. Григорич пошел следом.

IV

Мы сидели за столом и молчали: Владик и Миша опустили головы, казалось, что они спали. Так прошло минут пятнадцать, пока не вернулся агроном.
Григорич присел с краю:
- Да, мужики, беда… соболезную. – он похлопал Владика по плечу. – Все там будем…
Владик поднял голову:
- Григорич, давай помянем Кольку, а?
Все засуетились, словно вынырнули из воды: Миша начал резать хлеб, водитель – сало; я наливал спирт…
- Не, мужики, я зашился… Мне нельзя пить… - Григорич как-то стеснительно заерзал на лавке.
Я впервые разглядел его: абсолютно седой мужик, лет сорока, коренастый, с вызовом такой – настоящий хлебороб, как сказал бы министр сельского хозяйства.
- А чё так? – Владик поставил стакан на стол. – Если не секрет, конечно…
- Да какой уж тут секрет… - Григорич встал. – Пил я, мужики, так, что чертям тошно было. Долго пил, жестко. Всем доставалось: жене, соседям да и детям… иногда. Только под Новый год попал в аварию: пьяный был в хлам… Младший-то сын – так и умер, не приходя в сознание, в больнице… Я же – вот он – перед вами… Хоть и не виноват был – тракторист уснул и не уступил дорогу – так кому от этого легче?.. После всех разборов и больнички поехал и зашился… Лучше сдохну теперь – но пить не буду… Такая, в общем, песня…

- Да, «синьку» может победить только ещё большее горе… или смерть. По-другому не получится… - я решил присыпать философией мрачную речь агронома.

Возникла неудобная пауза.
- Ладно, давай за Колябу. – Миша встал и выпил залпом полстакана. За ним, как по команде, выпили все остальные, кроме Григорича.

- А где обед? – агроном огляделся вокруг. – Я ж привозил… Маруся готовила, вроде…
Владик неуверенно встал из-за стола:
- Пошли, покажу. – он взял Григорича за руку. – Привезли, конечно… порадовали гостей…
Все поднялись из-за стола в бесконечно сотый раз.
- Вот это ты предлагаешь нам есть? – Владик махнул ногой, указывая на куски вермишели и кости.
- Ухты! А это что ещё за такое? – Григорич нагнулся, чтобы рассмотреть поближе. – Я ж в долг на кашаре двух баранов взял: одного для вас, другого – для трактористов… Ах ты, Маруся… мать едрит!
Он повернулся к нам:
- Мужики, я конечно разберусь, но и вы поймите: у нас люди три года не получают зарплату… И долгов у нас около двадцати миллионов… Сейчас везде так, у крестьян… Вы же сами видите, что с нами, да и с вами делают… Во что превращают… А Манька, видимо, решила, что денег у вас и так хватит – как никак – летуны, и мужикам нашим мяса-то и напилила… А то последние калеки разбегутся – с кем хлеб выращивать прикажете?.. С министрами и мэрами?.. Ай да что я опять завожусь… - он повернулся и пошел к машине. - А вермишель мы только в этом году начали выпускать. Наверное что-то с технологией не так. Скажу, чтобы картохи пожарила в следующий раз. Нечего судьбу испытывать…

Уже садясь в потрепанную «Ниву» подозвал меня:
- Вова, там две кровати свободные – ложитесь, будьте как дома. И не нажирайтесь, вы ж все-таки наука… - он хлопнул дверью и уехал.
Я стоял и смотрел на уезжающую машину, но уже не матерился – все получилось, хотя и не совсем приятным образом…

V

- Вообще, вам не кажется странным, господа: Коляна водка сгубила, а мы его поминаем ею же? – Владик полулежал на лавке и пытался поймать рукой двоившееся сало.
- Как умеем, так и поминаем. – пробурчал Миша и упал головой на стол…
Стояла тихая ночь и только тучи комаров летали, кусали, пили и умирали от редких хлопков людей – одним словом действовали во всю; человек же вокруг был унылым и пьяным…
Я, хоть и криво, но с достоинством, двинулся к белоснежным простыням. Спать за столом мне никогда не нравилось.
По храпу водителя я безошибочно нашел комнату отдыха и рухнул на свободную кровать…

Проснуться мне помогли все те же комары. Облепив руки и лицо, они упивались моей беспомощностью. Размахивая руками, я сел на кровать: остальные койки были пусты – значит летуны уже брызгают ядами черепашку, а водила где-то бродит в ожидании. Надо переодеваться, и в путь!
Настроение было нормальным: все-таки кровать – это намного лучше, чем на полу в уазике. А все остальное – поправимо за счет бесцветной жидкости.
Я вышел во двор, взял из машины сумку и вернулся. Достал рабочую форму – ходить по полям, ребята, в белой рубашке не получалось. Жена ругалась сильно, понимаете. Я снял трико, почему-то все обляпанное вермишелью, и аккуратно кинул в угол - потом заберу.

Вдруг я заметил что-то черное на правой ноге: то ли грязь, то ли комок шерсти, у самой кромки семейных трусов. Машинально провел рукой… комок начал медленно шевелиться и расправлять кривые, уродливые лапы… Они как-то неуклюже помахали мне, типа, привет Вова и все такое:
Клещ… – прохрипел я. Сразу вспомнились новости по телевизору, где рассказывалось, что в этом году в нашем районе уже была пара-тройка случаев со смертельным исходом.
Утренний энтузиазм испарился, а заменило его мрачное понимание происходящего:
- Вот так, наверное, и приходит смерть… - я сидел и смотрел на черную жопу насекомого, торчавшую головой у меня в ноге. – Тихо и ночью, пока ты спишь… А потом смотришь: все уже сделано за тебя – осталось только красиво умереть…
- Тебя как звать, придурок? – я подергал насекомое, и оно опять помахало мне всеми лапами сразу.
- Интересно, в этом тоже алкоголь виноват? – вспомнив вчерашний разговор, я задал себе риторический вопрос.
- Ты с кем там базаришь? – в проеме показался водитель. – Поехали уже в село. Рабочие наверное ждут. А то у них и так праздник сегодня - Первомай же – до обеда бы хоть удержать в поле… - он подошел ближе.
- Это ч-ч-что у тебя?! – его глаза округлились. – А-а-а-а-а!!!!Клещ!!!

Петя с криком вылетел из комнаты и начал срывать с себя одежду. Он крутился как юла, осматривая каждый сантиметр своего тела. Запрыгнув в уазик, достал пустое ведро и куда-то скрылся.
Нашел я его возле колодца: он мылил себя и смывал водой, опять мылился и смывал. Я же сидел рядом и тупо смотрел на происходящее…
- Ладно, хватит тебе… Всех клещей смыл уже, не переживай… – я встал и пошел к машине.
Петя схватил полотенце и начал энергично вытираться.
- Вов, надо масло срочно! Я сейчас налью стакан – у меня есть! Клеща срочно надо убить!!! – Петя уже летел к машине.

Я сел за стол. Летуны немного прибрались, оставив самое необходимое: пиво и хлеб. Спирт выпили – канистра уныло валялась возле вермишели... Ну да там после вчерашнего вряд ли много осталось, не жалко.

- Петя, сало захвати! – я полез в картонный ящик. Пива было довольно много. Это радовало, но не сильно. Плеснув в большой пластмассовый стакан почти до краев – выпил, но вкус не почувствовал. Странно. Это страх, страх перед тем, что наверняка все уже свершилось, и счет пошел на дни.

- Да как же это так! – его руки дрожали: стакан ходил ходуном, и масло летело во все стороны веселыми черными густыми каплями. – Давай, снимай штаны! Ща будем заливать маслом – сдохнет сразу! У нас масло отличное! Русская отработка - слона убьет, не то, что насекомого…
- Убийство насекомого уже ничего не решит: все, что у него было для меня – он мне залил. – я снял штаны и начал спичкой капать вокруг клеща. – Что делать будем?

- По-хорошему, домой надо срочно. – Петя замялся. – Но тут такое дело: я с бензином уже поработал – поделимся потом; да и командировочные просадили уже… Если вернемся без образцов – не оценят подвига…

- Нет, домой нельзя… - я понимал ход его мыслей. – Да вроде и температуры нет… Хотя, это не показатель… В течении трех дней может проявиться…
Я опять наполнил до краев:
- Так, бери пару-тройку пива и стакан. Поедем в село за рабочими, заодно поищем какой-нибудь медпункт. Как-то же люди здесь лечатся?

VI

Через полчаса мы подъехали к конторе: вокруг стояла гробовая тишина. Первомай, или праздник Весны и Труда (наверное, интересно отдыхать в праздник Труда) плавно переходил в День Победы и, как мы узнали от уборщицы, на работу люди выйдут не раньше одиннадцатого числа. Сегодня же было только первое.
Но двое мужиков с лопатами, выделенных нам в помощь, все-таки дожидались на лавочке.

- Здорова, братва! – сказал я как можно веселее.
- Здорова. Это с вами ехать? – мужики недоверчиво посмотрели на меня.
- Да, мы не надолго. – (самое главное не говорить, что работа будет долгой по времени и тяжелой. Это золотое правило из практики и психологии общения. Иначе, ничего не получится…)
- Слышь, а у вас в селе есть какой-нибудь медпункт? – я резко сменил тему, избегая дополнительных и ненужных вопросов о работе.
- Да есть, только санитарка приезжает из соседнего села, а сейчас праздники. Так что вряд ли и там будет работать… а что надо?
- Да клеща поймал… - в этот момент мне прям себя самого стало жалко.
- Ух-ты! Покажи! – мужики побросали лопаты.
- Да он в таком месте, что здесь, в центре села, сразу и не покажешь…
Один из них вдруг затараторил:
- Да приезжали тут… доктор и две девчонки… Буквально недели две назад. На таком же уазике, как у вас. Перед приездом объявление дали, чтобы всю скотину на окраину привели. Сделали уколы и уехали… - они печально смотрели на меня. – Слышь, братан, а больно?
- Неа, нормально. Пошли. Обед уже скоро, а мы ещё не выезжали… – я встал, и мужики нехотя поплелись за мной.

Темнело. Рабочие, злые как собаки, вернулись с очередного поля с образцами почвы, мы с Петей пришли раньше. Я вытащил пиво:
- Мужики, ну не в обиду, сам не знал, что так долго получится… - и налил в поллитровую пластиковую кружку.
Увидев такой разворот событий, мужики сменили гнев на милость, но на всякий случай сказали:
- Поехали в село, командир… Хватит…
Не сказать, что мне и водителю нравилось ковыряться с утра до ночи в земле, просто у нас не было другого выхода.

Уже в селе Петя вдруг спросил у мужиков:
- А где водку можно купить, братва?
Мужики оживились:
- Поехали, ща покажем. Только вам не продадут – чужие вы. В последнее время менты дюже драконят… сами понимаете.
- Да не вопрос! Возьми бабки: четыре нам, да себе пузырь возьмете… - Петя вытащил из кармана сотню и отдал мужикам. – И сдачу не забудьте принести!
Я смотрел на Петю практически в упор и не узнавал. Чтобы водитель! Сам! И такое!
- Что я сейчас услышал?
- Ну, Вова, тебе же сейчас тяжело… да и продезинфицировать надо бы. Сейчас на бригаде выпьем – все лучше, чем в трезвом уме… будет… - водитель тщательно подбирал слова.
- Ого! - только и мог сказать я.

Наступил глубокий вечер моего первого дня ожидания геморрогической лихорадки. Под навесом собрался консилиум, состоящий из Пети, Владика и Миши. Температуры и недомогания у меня не было. После осмотра моей ноги консилиум однозначно постановил: клещ умер. Ибо по многочисленным наблюдениям ногами-лапами он уже не болтал. (Конечно умер! Стакан масла на него за день вылили!) Все остальные вопросы решили перенести на завтра.
А сейчас мы решили устроить отдых после трудного дня. Для этого нашей компании понадобились четыре бутылки водки с нашей стороны и четыре со стороны летного состава. Заглянув в кастрюли, мы с удивлением обнаружили жареное мясо и картошку. Жизнь налаживалась! Но посмотрев на ногу, я в этом опять сильно засомневался…
Бывает же такое: смотришь и видишь, как одна часть улучшается, в то время как другая безнадежно катится к чертовой матери и тянет за собой все хорошее…

- Первый тост я хотел бы выпить за здоровье! Причем стоя! – Владик взял стакан и приподнялся.
Мы последовали его примеру, стукнулись и выпили. Пойдет.
Далее было за друзей, за родителей, за детей и за тех, кого с нами нет…

Утро было плохим.
Но это состояние знакомо, главное, что симптомов лихорадки не было. Клещ безжизненно торчал на прежнем месте. Нарушать целостность насекомого категорически нельзя. Вынимать его рекомендовалось (совет врача на плакате, прочитанный мною в поликлинике год назад) только вместе с башкой, которая находилась сейчас в моей ноге. Но для этого нужен был специалист.
Можно, конечно, вырезать и ножом, но я предпочел подождать.

День же прошел с рабочими и в трудах, с помощью которых мы закончили взятие образцов в этой непростой части земного шара. Оставались формальности: подписать некоторые документы и карты. Назавтра мы запланировали отъезд.
Вечером Петя опять совершил маленький подвиг, и у нас на столе появилась водка. Т.е. то, что через два часа превращало клеща в мелкое недоразумение, а мир - в яркое и полное красками чудо…
Летуны привезли свою часть праздника, и ночная феерия в очередной раз удалась: расположившись там же, под навесом мы пустились в философские рассуждения и споры.
- Вот мой дед, - Владик даже привстал, как бы подчеркивая всю важность момента, - сидит целый день в кресле, пялится на свою библиотэку и причитает: «вот раньше поэты и писатели были сплошь бескорыстными и правильными! А сейчас?! Куда катится этот мир?! Что за поколение выросло?! Кому я доверю мозги моего внука?! Вот этим гадостям, которые они пишут?!»
Я, пацаны, не выдержал один раз, подошел к нему и выпалил: «да, одно дело рассуждать о бескорыстии и правильности мысли, сидя в удобном кресле и смотря на расчудесную библиотэку. Другое дело, как Достоевский, катиться к черту на каторгу и писать, что по-другому, коли как во Христе, жить невозможно...
И ни тому и ни другому некогда ждать ответа. Не потому, что он кому-то из них нужен, нет! Каждый знает ответ, ибо уже выбрал свой путь и идет! Просто Достоевскому не важно, что скажет тот, полный здоровья и денег, сидящий в мягком кресле - он все равно не поймет. А сидящему в теплой, уютной библиотэке - зачем понимать горечь утрат и лишений тяжелобольного заключенного?
Самое интересное, дед, в другом: в том, что встретившись, вы вместе задаёте один и тот же вопрос: «Куда катится общество?.. Все святое превращается в пошлость и обыденность. И мой внук смотрит на все эти проявления. И что откладывается в его головке – непонятно. Приходится с малых лет бороться за его правильность мысли.»
И только История, повернувшись к ним спиной, улыбаясь во весь рот, говорит: господа, люди делятся на две категории - одни катят мир, другие бегут рядом и кричат: куда же катится этот мир?!»

Мы бы так и остались сидеть с открытыми ртами, если бы не Петя:
- Владик, ты это сейчас с кем разговаривал?
Я тихо разлил по стаканам. Мужики переглянулись. Владик молча выпил и пояснил:
- Та дед у меня философ в третьем поколении… и что я мог дома читать по-вашему, если самое детское и смешное в нашей библиотеке – это Кьеркегор со своим «Страхом и трепетом». Я-то и летчиком стал им на зло, чтобы подальше от философии улететь.
- Но, как мы поняли из монолога, далеко не улетел... – я выдержал паузу, насколько мог, и дико заржал. Через секунду все лежали вокруг стола, схватившись за животы, и дико гоготали. Собаки сидели возле акации и тоже улыбались.

Утром, подписав документы, решили закинуть удочки: с вечера заморосил дождик – настоящая рыбацкая погода!
Но рыбалка, обещанная нам, и так широко разрекламированная коллегами по работе на деле оказалась банальной фикцией. Ибо поймать что-либо в грязной, высохшей луже, громко именуемой озером, нам не удалось. Да и как такового азарта уже не было, зато вдоволь хватало Ожидания и Мрачного Настроения. Мы смотали удочки и вернулись на бригаду.
Под навесом сидели Владик и Миша. Такое впечатление, что они ещё не ложились.
- Все гуляем… А как же клопы-черепашки? Сожрут ведь урожай! – я подсел к ним и развернул газету с салом.
- Дождь… Отраву смоет… Нельзя сегодня брызгать… Так что, братан – выходной… – Владик был уже изрядно «в хлам». – Ты тоже присаживайся и послушай!
Водитель принес остатки водки, а Миша достал из ящика последние три бутыля «Балтики».
- Вот Мишаня спрашивает: почему то, что так хотелось раньше, сейчас не только не радует, но даже и противно иногда? – Владик пил водку уже без тостов, просто для поддержания разговора. – Это, господа, время… Всё дело в том, что есть жизнь и время... Время – это, как бы, измеритель отрезка под банальным названием «жизнь». Так вот жизнь – это не совсем прямой поток. Она, жизнь, в своем продолжении, с помощью нашего Свободного Выбора настолько часто меняет вектор направления и смысла, что время вдруг превращает её в нить, которая наматывается на клубок, где сердцевина – сам человек. Она петляет и кружится: иногда против, иногда - по направлению, но всегда вокруг нас. И порой то, что когда-то вызывало у нас дикий восторг, вдруг становится тусклой обыденностью: сделано огромное количество витков в одном и том же месте; слишком много. Со временем большой слой нити постепенно закрывает от нас красоту и прелесть мира, но в тоже время, оставшись в темноте - мы начинаем понимать её смысл и значение…
- На хрен тебе эти клопы-черепашки, Владик? – я пригубил пиво. – Тебе к деду, к отцу надо, на кафедру. Докторские с кандидатскими строчить. А ты тут, в этой дыре нам про смысл жизни рассказываешь…
- А может это и есть мое призвание: не профессорам доказывать, что я не осёл, а вот таким как вы - про смысл жизни и время вещать… – Владик интеллигентно уронил голову на стол и захрапел.
Мы же засобирались домой: третий день мне, как никогда, хотелось к врачам и санитарам. Инстинкт самосохранения, господа!


VII

Мы практически летели.
Проезжая Новоквашено Новоквашенского района я вспомнил:
- Петя, ща помедленней… Помнишь, в прошлом году мы ночевали здесь у Юрия Ивановича, в ветлечебнице! Ну как же я забыть-то мог!!! А ну давай, следующий поворот и по выгону слева – домик будет! – я подпрыгивал от счастья.
Да как же я мог такое забыть?! Юрий Иванович – начальник районной ветлечебницы! Он точно поможет с клещом!!!
Петя, после продолжительной борьбы с лужами и ямами все-таки вывернул к невзрачному домику, стоящему посреди заросшего поля. Что-то уж больно много людей и животных вокруг бродило и паслось…

Я вылетел из уазика и через пару секунд уже бежал по белоснежному коридору лечебницы.
- Молодой человек, что вам здесь нужно?! – женщина в белом халате выскочила из боковой двери.
- Мне Юрия Ивановича!
- Да кто вы такой вообще? И почему вы бегаете здесь, как у себя дома?!
- Ох, извините… В прошлом году мы здесь ночевали… Праздник ещё был, мы выпивали немного… - я пытался найти слова и хоть что-то вспомнить из того вечера…
- Подождите… вы – Володя?.. Точно - Володя! Вы ещё песни на гитаре пели! – женщина сразу как-то изменилась в лице.
- Ну да… Я с гитарой был… Орал песни – точно… - какое-то смутное воспоминание промелькнуло в голове и сразу же испарилось. - А Юрий Иванович где? Мне он срочно нужен! – я буквально прыгал на месте.
- Ох, как это там было: «и все идет по плану-у-у!!!» - с хрипотцой протянула тетка.
(Ого! Вот это я, видимо, уже невменямый был…)
- Так где ваш начальник, подруга!
- Это… мы ж его вчера на пенсию проводили… Сегодня он уже дома, коровам хвосты крутит… наверно… Вот. – теперь я понял, почему она такая веселая – проводы на пенсию продолжались, только без пенсионера. – А ты что-то хотел?
- Да клеща поймал… - я повернулся и пошел к выходу.

- СТОЯТЬ!!! ТЫ КУДА?!! – она схватила меня за майку.
- Домой.
- ТЫ В СВОЕМ УМЕ?! БЫСТРО К ДОКТОРУ!!! – женщина вцепилась и практически потащила меня на выход. – ТЫ Ж СДОХНУТЬ МОЖЕШЬ, БАЛБЕС!!!
Оказалось, что мобильная лаборатория, о которой когда-то говорили рабочие, сейчас была именно здесь, в этом районе. И стояли они около ветлечебницы: вот почему столько скотины организованно бродило вокруг. Люди в белых халатах делали прививки животным от всякой заразы, в том числе работали и по клещу.

- Василич! У него клещ!!! – женщина, оставив меня в относительном покое, подбежала к человеку в милой шапочке и белом халате.
- Понятно. Сейчас. – доктор бросил что-то писать в журнале и подошел ко мне. – Покажите.
Вот она – минута славы! Вокруг меня стояло практически все село, и с интересом наблюдало за происходящим. Это, ребята, почище всякого НТВ будет!

- Доктор, понимаете, для этого нужно снять штаны. Можно ли сделать это в другом месте? – спросил я, озираясь вокруг.
- Конечно.
Мы подошли к нашему уазику и открыли дверь, закрыв обзор доброй половине смотрящих. Я снял штаны. Доктор посмотрел:
- Стой здесь, сейчас Валя придет и все сделает. Давно торчит?
- Третий день.
Он внимательно посмотрел на меня:
- И как… настроение?
- Не очень…
- Понимаю. Сегодня двоих тяжелых увезли в краевой центр… - сказал он и ушел.
Я же стоял в трусах и смотрел на коров. А на что ещё было тратить, возможно, последние дни жизни?

Валя появилась неожиданно, чем спровоцировала небольшой переполох: я не ожидал встретить такую девушку, стоя в одних трусах.
- Ну и где он? – она улыбнулась, и я почему-то покраснел.
- Вот здесь. – я ткнул пальцем чуть ниже семейных трусов, в мертвое туловище насекомого.
Она присела на корточки и стала макать ватной палочкой вокруг клеща каким-то бесцветным раствором из пробирки.
- Да мы этого клеща завалили ещё два дня назад! Можете эту дрянь Вовке не лить! – Петя подошел и встал справа, тем самым прикрыв меня от любопытных взоров с подветренной стороны.
- А вы, извиняюсь, кто будете? – Валя подняла голову и посмотрела на Петю.
- Я – водитель! – Петя расплылся в улыбке.
- Вот идите и проверьте уровень масла и тормозной жидкости пока есть время. – она поставила пробирку в железный чемодан и достала другую, тоже с каким-то раствором.
- А что это вы, дама, указываете водителю, что ему делать?
- Ну, вы же указываете, что делать медицинскому работнику, правильно? Так от чего же медработнику не указать, что делать водителю? – она достала пинцет.
Петя превратился в Монумент Молчания. Такое с ним бывает, когда он понимает, что дико лоханулся.

- Сейчас я его вытащу и отнесу на экспертизу. Василич определит – заразный или нет. – она аккуратно зацепила насекомое и вытащила его вместе с головой.
Кожа вокруг образовавшегося отверстия была черно-фиолетовой, а из самой дырки капала черно-красная кровь: не самое приятное зрелище скажу я вам. Особенно, если это твоя нога.

А дальше были одни из самых интересных минут в моей жизни: доктор с помощью насекомого определял, какой билет я вытащил: счастливый или не очень.
Хотя, что такое счастье жить? Нам просто страшно умирать. Страх перед неизвестностью порождает любые ужасные формы существования.
(Владик отдыхает.)

Через не помню сколько минут (я опять смотрел на коров) Валя подошла с пробиркой и сказала:
- Это клещ (дальше следовало название по-латыни, состоящее из двух предлиннющих слов), десять процентов которого заражают человека. Соответственно, девяносто – тихие уроды, сосущие кровь… По всем параметрам вы попали к тем, что девяносто… Поздравляю с днем рождения! Как вас зовут?
- Вова. – я не знал что делать и говорить в таких случаях.
- Вова, поздравляю… - она повернулась и пошла к своей передвижной лаборатории.

Петя кивнул на мои штаны, лежавшие у ног, и я судорожно схватил их, пытаясь быстро одеть.
- Слышь, надо хоть доктору спасибо сказать… - Петя улыбался. Видно, что у него с души груз упал ничуть не меньше, чем у меня.
- Да знаю, дай хоть штаны одену...

- Доктор! Доктор! – я подбежал и протянул свою руку. – Огромное Человеческое Спасибо! Вы спасли мне жизнь!!!
Я тряс его и тряс. Доктор немного дергался и улыбался, но это не могло продолжаться бесконечно:
- Да, что вы… Я тут ни причем… Вам просто повезло, вот и всё. – он выдернул свою руку и отошел на шаг. – До свидания. Извините, у меня работа…
А вот теперь мне стало ясно, что я перебарщиваю с благодарностями. Постояв ещё немного, я повернулся и медленно пошел к нашей машине.

- Подождите, Владимир! – спотыкаясь и путаясь в траве, ко мне подбежала Валя. – Это, конечно, не мое дело… Однако Господь зачем-то оставил вас в живых… Если будет время, подумайте над этим, хорошо?..