Анна Полибина-Полански

Цирцеина отрава

 

А*** Накрапы майского нектара

А облака свою сносили кожу,

И до просодий прежних - далеко же!

Дрожит сирени гроздь - в окне безмолвном,

И мне детали слышатся - в аморфном.

Сирень в окне - на ветре влажном - бьётся:

Вот-вот каштанным цветом - дух упьётся.

Предчуянье душой  повелевает -

Шмели гуденье в уши наливают.

В холодном сердце - майский ливень княжит:

Он наскоро нам о бессмертье скажет.

Иная боль - есть зарева на стогнах:

Сирени накипь снежная - нам в окна.

Они, накрапы майского нектара -

Бессмертия всесущая октава.

О, что-то есть - позимий вечных горше:

Из-под змеиной - светят звёзды - кожи.

Сияет ночь ещё самоупивней,

И в краткой тьме - неизъяснимей ливни.

Всего лишь май - апофеоз расцветья -

И бенефис искомого бессмертья.

***

Новое солнце восходит над птицей-душою.

Темь запетляла в домах - клобукА в капюшоне.

Ветер колышет недрёмно - солиствия-струны:

Это не просто засечки на древе, но руны.

Сны безотчётно мечтают - щедрот о погоде.

Звёздами смотрит в глаза - просвтлённый колодезь.

Всё, что дано, - лишь минутное это затишье:

Зимы - лишь миф, но нескоро ты в том убедишься.

Как заведённые - марионетки-сезоны:

Призрак зимы сторожит наши грёзы бессонно.

Вряд ли  - фантомы кулисы - возьмут и истают:

Снова в миланском театре - мистерью играют.

А за муранским стеклом - осторожные куклы.

Выцвел закат, и раздуты последние угли.

За роковую судьбу - мы грехов накопили:

Не отогреться у пламени - в старом камине.

Курят мадонны на скатах заОстренной крыши.

Осени призрак - то густо-багровый, то рыжий.

О, решено на земле всё уже - безвозвратно:

Знаю, добро нам вернётся, и тысячекратно...

Что ж, мы дотерпим до лун, абсолютных и полных:

О, не терзайтесь, подробно бессмертие помня...

Мы воспричастны нездешним и гулким легендам,

Хоть мы в воронку печалей - затянуты кем-то.

Снег дотлевает меж южных игольчатых сосен:

Тесен круг воспоминаний, узорчат, несносен.

Это всего венецийские росписи в камне -

И на финифти тончайшей - сплошное   мельканье.

Согоны здесь обживают - вновь свитые гнёзда.

Втуне апрель доверяется чувствам и звёздам.

Вьётся предгорный ручей, полноводен и вздыблен:

Он наши сны  под обрывы - без жалости сыплет.

Москва

***

1

Безбрежность - робко в сердце отдаётся.

Как силы, нескончаемость весны -

Бог в мире душам шлёт неутолённым:

В беде лишь  - бренные дотла честны.

Решимость длиться под палящим солнцем,

Копить для сирых - силы и слова...

По-венецийски - купол звёзд узорчат:

Привычку в нас к бессмертью - не сломать.

Что упованье? Состоянье духа -

На самой кромке принятых невзгод.

Муранский где-то умер стеклодувщик,

И воля к вечности - почти преступна,

Тогда как всем - темно и нелегко.

Ничтожность - приговор для смертных свыше:

Не перемочь, не нами что дано.

Что явь? Всего лишь - из забвенья вычет,

Всего - мечта назойливых тонов. 

Метаморфоза, фигляра причуда,

Пресуществленье недостижным снам...

Надежда робкая на абсолютность -

На сердце непорушна и ясна.

О силуэт простёртый - синей птицы!

Не то ли - Ибсен, Гамсун, Метерлинк?

И всё, к чему душой не возвратиться,

Луною - поминутно кажет лик.

Я упираю взор немому долу,

А незадачам - праздничней смеюсь.

О эта темень по дороге к дому!

Давно и горестно - я с той мирюсь.

Врасплох - большие истины находят,

Сны разбирают душу невпопад.

А что весна? Условие свободы -

И упованью трудная судьба.

А бытие уютно и тенисто,

Но это видно - лишь со стороны.

Расплывчата - звёзд бархатная снизка,

В потёмках - маяки растворены.

Лишь пригоршня золы в иззябших пальцах,

Лишь пепел - смыслы бренные - на пядь.

И в крылья, словно птица, закопавшись,

Скорей во мраке хочется пропасть.

Ещё грядут и сноски, и пометы:

Настроченное всуе - черновик.

Предчуя тень безжалостного лета,

В жаровнях марта - тает снеговик.

И даже эти звёздные химеры -

Наградой станутся за пыльный мрак.

Захлопнув за судьбой навечно двери,

Бог-деспот - маской скажется добра.

Что ад? Он в мире - разве горемыкой -

И втуне ищет счастья средь людей.

И ангел с незадачливой ухмылкой -

На плед пушной - стреляет лебедей.

Явь, мучась лишь неснисканным созвездьем,

Сном  алчет изукрасить нам - юдоль.

И строфы, что звучат отныне весче,

Всё ж тягостны - как никогда дотоль.

2

Вчерне живя, ты шьёшь судьбу бесшовней;

Ровней выходит, чище - сам стежок.

Пытливее ты смотришь на высоты,

В фонарный нескончаемый снежок.

А где-то вьются радугами выси...

Всё так и есть. В отвал - докучных истин,

Досужих правд - довольно на уме.

Лишь стройные парады дружных чисел -

Тебе сияют ласково во тьме.

И гороскоп твой точен и надменен,

И помыкает всем бродячий рок.

И память, словно божеский наместник,

Всему кроит на свете - толк и прок.

О, ворвалась в работу златошвейки -

Некстати рябь - на бледном полотне.

А этот мир - с изъянами от века,

Позимье дышит в руки - холодней.

Ценою многих тягостных прозрений -

Мы губим детство в сердце на века.

Впотьмах, соседней бытности на срезе -

Горит неоценённая тоска.

Печаль - о том, что навсегда избыто,

И заново - новелл тех не начать.

Пегаса выбивают звездь - копытца,

Нам мерно о нездешнем лопоча.

Разгневан Зевс - огромной злостью Крона -

И смертным пригрожает - роковым,

С триклиния - незыблемого трона -

Пускай нет  тяжких кар - как таковых.

О эти крылья, взорванные в небе!

Навечно выбит из седла - Тесей.

И грезит богоравностью планета -

На поразмытых кромках жизни всей.

Не втуне дразнят - дальние светила,

И выше крыши - пОсулов с высот.

А стрелки - в пик полночья угодили,

И разум, что ни дастся, - всё снесёт.

Явь от строки дышала - до строки ли,

Впадая навсегда - в самообман?

За нас рассудит опыт наш - стихия,

Когда плотней подступит океан.

Недолог яд заманчивой Цирцеи:

Ещё в морях постранствует Улисс.

Как жаль, что все скитания бесцельны -

И завтра ничего нам не сулит.

И дол, и высь - всё это не вотще ли?

Себе без сна стреляет небо - дичь.

Овидиевых жаждать превращений -

На свете - зря, и Бога - не достичь.

                   Апрель 2013 г.:  в поездке

***

                    "Быть, а не казаться"

                              Фраза приписывается юной Марине Басмановой

Да, я снова люблю, и любовь - неисходная тема,

Хоть мы в мир этот скудный - родИлись однажды не теми.

Мы влачим скорбных истин вериги и чтим обиходы:

Просто так, ни за что - дождалАсь я у моря погоды.

Этот мир - то и есть, во что верим мы, что осмысляем.

Если кажемся - то дурака мы затуне валяем.

Всё равно, что грядёт, - если нет в нас тоски о взапрежнем.

Пристаём мы к ландшафтам, к отмеренным нам понавзбрежьям...

Этот мир просто вещен, и жить до кулис - не начнём мы. 

Зря исполнено звёзд - это небо сквозное, ночное.

Бестолковые мысли, напрасные зренья растраты:

Всё же незачем плыть, даже если есть воля - добраться.

И кривлю я душой, и меняю контекст маскарадный.

Это просто маршрут, переменчивый, но безвозвратный.

Сердце беспрекословно - по Отнятым далям томится,

Наугад в безысходность - до чуждых пределов - стремится.

Снова нам покупать легковерность сердец - на обманы,

Хоть мы и исходили  - бессловно манЯщие страны.

Повзрослела душа слишком рано, но раньше - прозрела:

Купидон расточил ненапрасно - отравные стрелы.

Мне клянутся - любить. С детских уст - обещанья, посулы.

Эти щедрые грёзы иных - равнодушьем - спасу ли?

Мне давно всё равно: лишь играть увлеченье - нескучно,

Как вселенский ноктюрн. Что за прок - рассмеяться натужно?

Просто с кручи летят - незагаданно, втуне - монеты.

И грустят рубежами - летящие в бездну -  планеты.

***

1

А просто всё ушло, и я бессильна - помнить:

Однажды мир сотрёт - ветров глухая повить.

Не бросить явь со скал - и не остановиться.

С тобой - я стала глубже вглядываться в лица.

Но только новых строф - темна, невнятна сетка.

От снявшихся лишь стай - дрожит в потёмках ветка.

Итог до боли прост, но жизнь избрать - придётся.

Я многих помню, пусть воспоминанья - стёрты.

Я смею видеть въявь, коль тягче - труд забвенья:

Пылин невперечёт - на длани у мгновенья.

Я бережно несу тень веских впечатлений.

Что снится спозарань - вовек то несотленно.

Учи меня, учи - с бессмертьем обращаться,

Покуда не пробьёт - навек нам попрощаться.

Как лучше и ценней - всё наперёд ты знаешь -

И в пользу совершенств - черты мои меняешь.

2

А лучше бы смолчать, чем одарить подсказкой, -

И бытие расцветить пощедрее краской.

А в царствии тщеты - отводишь роль предзнанью -

И зыбкий свой маршрут умащиваешь снами.

Талантливо любить - твой козырь самый главный:

На что ни притязает только - богоравный.

Есть бренность в нас ценить - бессмертная свобода:

Она ведёт к досель не снисканным высотам.

Ты первого важней, последнего весомей;

Апофеоз - судьба, бессмертья на изломе.

Положена цена - за истину на свете:

Вкушаю я Эдем заведомо - на тверди.

И неумольный рок - с тобою - смотрит кротче:

Ты правд ненаноснЫх - один навечно росчерк.

Так соль писанья чтят, снов сахар раскушают:

О нет, душе  парить - соблазны не мешают.

Хоть этот тряский мир от вечности избавлен,

Стремления предел - с тобой полней мне явлен.

***

Узел гордиев стянут, и меч у Дамокла наточен.

У танталловых сплодий слой внешний - прохладен и прочен. 

Всё правдивее тянет прожить - и покаяться глубже.

Неоплатная правда - навечно сомнения глушит.

Абрис зыбче расплаты - со временем, нам отведённым:

Навсегда мы однажды кулису - за миром задёрнем.

Всё ценою обманов даётся - и благоговений,

И толчётся на паперти - дух неподкупных мгновений.

Обещаний слова: всё равно нужно ими питаться,

Как бы ни было скучно мне - парусом сирым скитаться.

Я гордынькой свои впечатленья - раз в сотый итожу:

Как парад фиглярОв всё на свете - одно да и то же.

Как же тени темнЫ перед нами разверстых урочищ:

О, себе слишком много - на свете конечном ты прочишь.

Скучных фабул размывы видны - в замечтавшихся лужах:

Просто заново взвив к поднебесью - ни хуже, ни лучше.

О, на ту же монету - сердцА скупать - неинтересно:

Всё равно ведь, что взмыв, что над омутом - сирая бездна.

***

Восторг - он лишь нескучная привычка,

Но снам - не оказаться не у дел.

Себя щедрей мы посвящаем выси -

Лишь на условьях притяженья тел.

И справеливость верховОдит зорче,

И аргументы весче и прочней.

За смертных в мире - всё решает зодчий -

Твоих бессонных в мареве ночей.

Не суесловлю, верую, сказую.

Чеканю - мне идущие стихи.

Я знаю: грех гордыни наказуем,

И разложима боль на пустяки.

По маякам я сверюсь в заполночье -

Со всем,  что в мире вытерпеть дано.

Нескоро Бог бессмертье восстановит -

Под небом нам наскучивших тонов.

И в лиге тайн - есть скороцветы правды,

Бессонная прозрачная печаль.

Витает в сердце надпрестольный праздник,

Как тихое сиденье при свечах.

Что - каменная вязь тысячелетий,

Мел-известь с непогасших берегов?

Утерян в вечность выцветший билетик -

С теченьем позаспоривших веков.

Не канет то, что в чувствах отбродило, -

И признак жизни заново подаст.

Мы в мир сей были счастливы родиться -

На поприще, сгубившее всех нас.

Утешенные гулким снеговеем,

Уходят души на ночной восток.

Не то чтоб помним, но благоговвем;

На свет стремимся, словно бы росток.

На вёрсты - пусть вальсируют туманы,

Мы видим солнце выспренней - в окне.

От распрей страсти едкой - без ума мы,

Хоть выше сил - томиться на огне.

О, я не прекословлю абсолюту,

Считаясь с ясным рангом божества.

Не на тщету -  извёл Господь минуты,

Ловя рыбёшку истин - на живца.

Пусть мир горючих правд и зарешёчен -

Я достучусь до дат в календарях.

О, хронотоп весом, бессменен, точен,

Как облик жертв - на скудных алтарях.

Стихов частА пусть сетка на альбомах,

Свобода есть - и от растраты слов.

Могло бы быть вполне и по-другому,

Но нет иных маршрутов, как на зло.

И в опромети тщетных избежаний -

Немеркло вьётся верная стезя.

Быть может, многих в этом мире жаль нам,

Но  жалость к ним - растить в себе нельзя.

Впредь эти стрелки крутятся жестоко -

На лике заведённых встарь часов.

Волхвы придут с бессонного востока,

Но тщетен к ним покуда - смертный зов.

И по сирени рикошетит ливнем,

И набивает цветь тугой каштан.

Мы в мире все ютились сиротливо,

Под облаками нераскрытых тайн.

Жасмин не полыхал - в пылу акаций,

И розно с Богом - Отбыли мы явь.

О этот век, гораздый лишь смеркаться!

О демиург, уснувший - мир сваяв!

О тщетные напевы Ариоста,

О лютни, не чинённые взапредь!

На скудном свете парадоксов острых -

Дано разжечься - и впотьмах сгореть.

И только голоса виолончелей

Очнутся - причащённый дух задуть.

Капелла, что украсил  Ботичелли, -

Для нас наверх необъяснимый путь.

Да, я была в эглизах и костёлах -

И исповедь держала по samedi.

О, неспроста написан ангел тёмным:

Он тоже Бог, но с префиксом "почти".

*** Хронотопическое

Она, пора роскошеств и щедрот:

Знать не желаю я, что будет после.

И снятся звёзды ясные - вразброд,

И я всех перекрестий звёздных - возле.

О, многого нам видеть не дано:

Что зренье, что обман - не всё ль едино?

И ночью с садом шепчется окно,

С луны перенимая - паутину.

И хочется печать с бессмертья снять,

Томясь о невозвратности маршрута.

Очнёшься от - урывкой мерклой - сна -

Да и решишь: вспять добираться - трудно.

Сиреной пролепечет самолёт

В ночи, лишь соберётся робкий ливень.

Бессмертье навсегда ушло под лёд,

Прогрохотав в занебии - пугливей.

Тому и статься ж. Стрелки на оси -

Полночие беззвёздное покажут.

Тебя не заберут, как ни проси, -

Да и не позовут за смертью - даже.

Когда кулиса - дела не твоё:

Наказан - кто с конца читает пьесу.

Осанну мы неправедно поём -

И не по совести - справляем мессу.

Но на разломе выспевших надежд -

Я буду твёрже знать о непоправном.

Всё, как взапредь, но мороки - всё те ж:

О, лунные - столь изумрудны  - травы.

Так просто - время посвятить любви -

И обознаться в правильности линий.

Иди, наперекор ветрАм - живи

И дней на полотнах - в свой вживайся ливень.

И в ребусах словесной нищеты -

Навек живёт - непознанное имя.

Серей, чем ни взыскательней, - мечты;

Постылей дни, чем ни привычней - с ними.

Сказать я строчкам вверю от себя:

Прочувствовано время, миг распознан.

Есть святость - даже если не судьба

Тем истинам, зачем в мир каждый - послан.

Отстрочие. ДистОпия. Тщета.

Не вчуяться - в затверженные спектры.

Иллюзии в виньетках - мне читать

Судьбу - на грани темени и ветра.

Не будет ничего - бессмертья сверх:

Мир полнокровен, как ни иллюзорен.

Солят моря - измученную твердь,

И взор  бродяч, и дух загрязнул в соре.

***

Я не пекусь, чтоб сны рок осенил:

Всё краше без приглядок и оценок.

Идут мечты в кромешный свой зенит,

Меняя после - разве что оттенок.

Не то чтобы отравно: лишь смешно.

Нет выбора, но то-то и дороже.

Не нами всё - навек предрешено,

И божества - ни мягче и ни строже.

И пифии не снилось записной

То, мне теперь о чём помыслить - страшно.

В тетрадке - только абрис прежних снов -

Да описаний сплеть многоэтажных.

Под корешком - безмолвие страниц,

Для сносок небывалое отчертье.

Юдоль - без осязаемых границ:

Я обживаю новый смысл вещей тех.

Себе ни в чём не верю и не вру,

Но сомневаюсь: то на свете - дар ли?

Мне ломкий контур притчи -  по нутру,

И веховЫе ленты - светозарны.

Слова и мысли - исстари вразмен:

Весомы лишь поступки и примеры.

Я вижу силуэты по-на тьме,

И кто-то зренье - зря возьмёт на веру.

Не даром всё, коль снова торжество

Вершится в сердце, выплаканном настежь.

Как страшно - быть себе за божество -

На эту пору и на временА те.

Нет,  ничего не значит чистота -

На ясном небе, боязном к помаркам.

Под снегом - коридоры от зонта -

В аллеях непогибнувшего парка.

Но о бессмертье  ли - проговорюсь -

Я в жухнущих в сознанье диалогах?

Хоть будничности зря в соку варюсь -

Есть мудрость в пасторалях и эклогах.

По тот рубеж раскисшего жнивья -

Есть лето чувств, даруемых стремглавно.

Но кажется, что это и не я -

На дне зеркал - текучих, мерклых, плавных.

Цинично страждешь, истово смеясь:

Здесь требуют отдачи - не по счёту.

И явь уходит, змейкою виясь:

Вином обжегшись - дуешь и на воду.

***

Много на свете - коварных сплетений в судьбе.

Я не скажу, что стихи мне пришли - о тебе.

Просто не знаю, не ведаю, темью томлюсь -

И божеству невзначайному молча молюсь.

Остановиться б на главном, но сто мелочей -

С нашей зарвавшейся воли не сводят очей.

То ли ошибки мои, то ли он, то ли ты -

С плоских таврических гор собирают цветы.

Много на свете - шагов непроверенных вспять:

Декалькоманий с судьбы быстрохожей - не снять.

То ли твой бог, то ли ангел сумнящийся мой -

Мне наторили путей невозвратных - домой.

Да, я стремилась, но к освобожденью ль ведут -

Тропы, на коих напрасно любимые - ждут?

Просто, как маки со взбрежий, сцветают слова:

Кто-то во сне в лоб меня тихо поцеловал.

Я бы мечтала, чтоб главным и первым ты стал,

Только чужие - заманчивей светят уста.

Просто погода над морем не та, и штормит.

Рвутся зарницы, чтоб разом сгореть, в свой зенит.

Крым - как проверка для подлинных мыслей и чувств,

И не идут ещё долго мелодии - с уст.

Третья в году - от османтусов брезжит весна:

Будет рыбёшка - коль с пирса сбегает блесна.

Но на тебе ль - всё сошлось в этот трепетный раз?

Нет, обиход слишком тёмен - назойливых фраз.

Не перед тем -  столь нечаянно не устояв,

Я ухожу, и на мне - клином сходится явь.

Грецкий орех ещё горек, миндаль не поспел.

Знаешь, тщета - притяжение мыслей и тел.

Приторен мОрок, но черт твоих омут и даль -

Словно итог, сколь в иных облаках ни витай.

Кубик подбросит - ревнивый божок - наугад:

С мыса ночного - до срока отчалит фрегат.

Крымские сосны - топрощат иголки в окне:

Если дождёшься -тебе будет лавров вдвойне.

Я не достанусь не тем - это просто мораль:

Будет игре окончанье, сколь в ту ни играй.

Просто ль всё так? Наугад - тянет карту рука.

Омут нам брезжил ночей южных - издалека.

Много сюжетов, но неукосним - персонаж:

Этот маршрут нескончаемый - ужто ли наш?

Эти несвядные звёзды - ужели про нас?

Это - горячий песок, а не северный наст.

Мы зарядили ружьё, и обойма - в запас:

Просятся черти - в прострелянный, затхлый лабаз.

Что мы забыли - в щетинистой, злой темноте?

Наши следы - то ли эти впотьмах, то ли те?

*** Александруполис

Всему виной - лишь случай в слепоте,

Лишь карта наугад - ничуть не больше.

О контуры бессмертья на воде!

О в сердце злая заповедь безбожья!

Давно ль мы - на фруктовых островах,

От родины - за тщетными морями?

Но нам судьба всё стелет покрова -

И награждает новыми мирами.

А Греции мелованы холсты;

Кресты на пляже, станы колоколен.

У сфинксов и загадки-то просты,

Но разгадать их влёт - не всякий волен.

На то и жизнь, свирепый рок на то -

И мелкие подневные химеры.

Дешёвая рулетка и лото;

Дотошные, уставленные меры.

Амбиций скудных глупая игра -

И мелочь предъявляемого счёта.

О белый столик мой - над входом в рай,

И в руки водопад - со скал течёт мне.

Ты с виду больше турок, а не грек,

Но нрав твой медлен, верен и манерен.

Уходит за пещеру - утлый трек,

И солнце - алый башмачок Венерин.

О, греков я люблю - за красоту,

За верность, за покрность и радушье.

Куда с земли имперской ни уйду -

Бог возвратит меня в природу ту же.

Мой завтрак - в кавалькадах белых стен

С единственным балкончиком-терассой.

О, роз с рассвета - ароматный плен! -

И разве что на пляж - нам собираться.

В пещеру арка, мелкая вода,

Трепещущие камни в сежной пене.

Когда бы много раньше мне сюда! -

Но в прошлом нет условных наклонений.

Грот Афродитин. Кружит Хрон круги,

И тучи - громовержец Зевс насупил.

Я помню миф со школы - до строки.

ONEIPA. GLYKA. И до встречи в клубе.

Мой самый лучший греческий ди-джей -

Он скажет : KALI NIXTA, PSYCHE, - робко.

Я рождена - с Афинами в душе,

Владений греческих на синей кромке.

О сколько их, таврических графинь,

Пришли сюда - чтоб тут осесть, меж греков.

Я тут - всего одна из них, увы, -

На отплесках кочующего века.

Гречанка? Нет. Мой севернее - дом.

Что мне  - сертаки - в рослом винограде?

Его мопед заслышав за углом,

Я  ловко убираю в косу пряди.

Мы этих нот не знали отродясь -

На рубчике страны перерождённой.

Арабский кофе, вин  крутая вязь -

И в цитрусовом соке здешнем - зёрна.

И даже перейдя сто рубежей,

Ты здесь - на кромках непонятной тайны.

Всё отдаётся многажды в душе:

Конец тут  Одиссеевым скитаньям.

Душа тут от повторов отреклась,

И смотрят смугло - радостные лица.

Глубок же - непрестанный лунный глаз,

Нам указующий, где - поселиться...

О, морем всё сказуемо ночным:

Я рождена - на стыке волн со степью.

И где на сиром свете ни очнись -

Повсюду неизведных странствий дебри.

Нельзя вглядеться - в греческую ночь,

Пройти вне омута - едва ли можно.

Лишь памяти внутри -не перемочь,

И о простом - душа сказует сложно.

2004 - 2013 гг.

***

И первые шмели, и бабочки-лимонки.

Полёвки и скворцы затеивают хор.

Закат бодрящ и спел, как маки-анемоны,

И клеверным листом затянут весь бугор.

Ручьистые канавы - в жёлтеньких накрапах,

И верба отряхает золотистый цвет.

И раздаётся май в лугах тысячекратно,

И первый звон цикад - в щетинистой траве.

И полдень бирюзов на облаке жемчужном;

Ночные петухи - чуть пробуют гортань,

И хлопают крылом, в сарае пылью вьЮжат,

И приучают всех - очнуться споразань.

И дождалась весла - развилистая речка,

ГолУбя глубину - воронками тепла.

О, это всё весна - лопочет по скворечням,

И сухостоя гибнет первая копна.

О первые костры, дымкИ в буграх провявших.

Приуготовит пашню к севу - рой селян...

По пажитям межа просохла, и для вящих

Веселий - гонит сон опрявшая земля.

И на крылах грозы багровой - зреют ливни:

На порубежье вЕсей - рОзмети зарниц.

О этот цвет в садах, о пряный май гудливый!

А зоркий лунный серп - алеющ и зернист.

И в кадках первый мёд, и семьи пчёл всё шире,

И сеточкой - жнецов скрывают  овода...

Заветом  сколько их - в май неутишный жили!

Но рябь взапрежних тайн - исчезла навсегда.

О Бог застал как тать - и выловил  чутьё им,

Поддел их на соблазн, как как рыбу на живца.

В подводный Китеж грёз - лишь Отбыли ладьёй те,

И звёздные глаза - теперь навродь пшенца.

И больше ничего, и эхо в чёрных склепах,

И синие глаза снующих вкось медуз.

И память впопыхах - о несказАнном лете,

Добытые птенцы - в потУгах и в поту.

И изгнанный Адам в оленьей тяжкой шкуре,

И Евина печаль - ковчегом ностальгий.

Распятий дружных кровь - да лживые авгУры -

И сонная борьба неистовых стихий.

И небо без души, и тверди пыл конечный,

А если что и сверх - то в чувствах не дано.

Монетку наугад подбрось - и выйдет нечет,

И больше ничего нам ангел не донёс.

***

Можжевельних взапрИнялся пыльче -

На горячих ладонях весны.

И лопух - слюдяной нетопЫрчик -

К повиликам склонился резным.

ОдувАнец - узорами листья;

Канарейками - вОсцветь канав.

Туч косых поисполнены близи,

И зарничкой - встревает весна.

Это синяя маквица мая:

С бирюзИнами почки - тучней.

Я на веру - судьбу принимаю,

Словно нет мне предвестья точней.

Интерлюдия встрянувшей вести,

Наподобье Эдема - пора.

Верстовых синь дорог деревенских -

И биенье надежды на рай.

Это прогнанных темь упований -

Снеговую затеяла дрожь...

О, ненАдолго мир оживает -

В сердце с образом будущих рощ.

Ничего-то уже не случится...

Никогда? Ни на миг? Ни за что ль?

Так и гибнут рождённые птицы,

Воспрельстясь чужедальней мечтой.

***

Любви - я изменила с своершенством.

Как знать, уйти придётся ль - в никуда?

На грани эйфоричного блаженства

И мглы - есть оттиск вещего стыда.

О сожаленье. О мечты распятье.

Не выплачешь из сердца немотУ.

И свод неупречимый позапятнан:

ПрожИли явь, да видно, что не ту.

Есть след на камне, призрачность ракушки.

Есть с берегов бессмертья - валуны.

Проходят втуне знобкие секунды -

По тот рубеж отверженной луны.

Я больше не скажу, чем доведётся.

Зря смертные - рачуют пажить грёз.

Луна и звёзды корчатся в ведёрках:

За гроздью - та ж фиалковая гроздь.

Осмыслен, наотрез решён, заверен -

Автографом свободы - бренный мир.

Уходит жизнь, и остаётся ветер -

Верстой неутолённой - за дверьми.

Ничком спят крылья в утлом позаплечье,

Доколе Отнят голубиный рай.

Свернулись сны о пройденном - колечком:

Любить двоих - прегнусная мораль.

Весь пёстрый мир - на золото не скупишь,

И жизнь сюжеты странные кроит.

И если ты, мечась, двоих полюбишь -

Будь счастлива сполна, что - не троих.

***

В лохани неба - отмельки созвездий.

Полнее в сердце - сущее сбылОсь.

О Боге запоздалое известье -

В кольцо ракушки гулкое - свилОсь.

Качает шхуну на бугристом море,

И преисполнен парус - бАгра зорь.

Что жизнь? Чудес священная каморка,

Меж небылым и сущностью - зазор.

О, княжит страсть - беспошлинно-безданно;

Возмездье гордость позднее - вершит.

Я б поменялась с Господом местами,

Да бренные чаруют миражи.

Императивы истовых иллюзий:

Всё постижимо, что впотьмах дано.

И разрубая пресловутый узел,

Не наблюдаешь неба ты в окно.

А счастье длится - и без уговоров:

Домысливать мне нет нужды - пейзаж.

И летом холодок бежит за ворот,

Как из зимы невобранной пассаж.

Мир - приключенье, а не обречённость,

Не заточенье в мраморной стене.

Стряслось с душою в нём - невперечётно,

А разбирать всю эту повесть - мне.

Защитой - смена лиц и фарисейство,

Доколе бреный мир конечен твой.

А исповедь - не глубже потрясенья,

Не шире счастья, данного с лихвой.

***

Три самолёта в час - и много птиц,

И пажить клевера, и всходь тюльпанов.

И трудно песню в сердце уместить,

И до зазимия - ещё судьба нам.

Волшба мелодий - в копоти сенЕц,

Дом тихий дровяной - весны на пике.

И тянет жизнь перепахать сильней -

ВзлемЕшьем щедрой памяти - в опилки.

Мелодия зазывчивых шмелей -

Над жимолостью и грядой черешен.

Нет ничего взапрежности милей -

Под населённым клёкотом скворечен.

И снова май. Цветь вишен, всхохлых груш,

И алычи, и завозных магнолий.

Я с этим впечатленьем соберусь -

Куда-то в даль взапрежнюю, в  иное.

О северные скудные сады!

Идёт прохладца вечно от реки нам.

Бахромчатые летние зонты,

Утоптанная намертво мякина.

Весенняя на пашнях красота,

Посевы нескончаемой картошки.

Я помню замять снежную в садах -

И запахом пыльцы - судьбу итожу.

Всё будет снова, даже пусть без нас,

Нальются по сезону урожаи.

Священны всклубья бархатного сна,

Что верить в явь  столикую мешают.

Домодедовский р-н

***

То зимородки, а то смоль скворцов.

То иволги, то пегие сороки.

Мы созданы с замашками творцов,

Но дорого встают - тщете оброки.

Не знаю я - в завьюжье долгих зим, -

ЧтО мне мешает уповать и чаять.

Я вижу яд возмездия - вблизи,

И темень - настигает и встречает.

О долгие завывы снежных вьюг -

По два неостывающих сезона!

На севере - не оды соловью,

А гимны звёздной темени бессонной.

И холодам изустна пастораль,

И заморозкам тянется эклога...

История сама - как мир, стара,

И нет для счастья - веского предлога.

Зима всесильна на календарях,

И самолёт без сна стремится к морю.

Маршрут в ландшафты дальние торя,

Я верю в соль пороков незамольных.

О фабулы витийная петля!

О персонажи, выдумке что вровень!

В пушкЕ невнятном - майская ветла -

На скудном пепле голубых жаровен.

Лазурь сойдёт, и встрянет хладкий час,

Очнётся мир - при небывалых звёздах.

От неузримых горестей  мечась,

В мехИ ты селишь - райский самый воздух.

В коротком благолепии весны -

Я слажу с мифом о несовершенстве.

И обнадёжат зяблики-клесты -

Пусть ветром непорушного блаженства.

О, ненасытные птенцы ревут

КукУшечьи - в упругих гнёздах чуждых.

А кратких вёсен абрисы зовут -

В ночах беззвёздных, предарктичных, вьюжных.

Не столь уж много нам отведено

Прочуять - зябких замятей на стогнах.

О мир заиндевелый, ледяной!

Ты кажешь яви будущей - исток нам.

О, горячатся вещей тишиной -

Холодных рек колючие размывы.

И серп-благовеститель очинён -

Острее лезвиЯ - радетель мифа.

И ком у горла - памятью плывёт

О нераспознанном, невозратимом.

Меняет русло мысль, а ветер - ход,

И в зИму - нам доводится родиться.

О память недоУзнанных колен,

ШевЕлишься ты мелосом под кожей.

Остервенела будущности тень -

На свете, в остальном ужЕ - безбожном.

Налипы грязи кОмистой - в мозгу,

И тЯгота вериг, и оскуденье.

И люди  в ступах - сор да прах толкут,

И переходят сами тихо - в тени.

Ступинский р-н

2013 г.