 |
|
| ДАРЬЯНА ЛЕМТЮЖНИКОВА |
|
ПРИМОРСКАЯ ОСЕНЬ В протекающей матроске день тяжёл и неуклюж. Узелки на перекрёстках принимают форму луж. Нарастает сумрак ранний за плечами. Дико мне: Ты теряешь очертани я любви. Иди ко мне.
ТОЧКА БИФУРКАЦИИ «Я обнял эти плечи и взглянул» На вечер, что неумолимо капал Секундами, теряясь возле скул, На тени, опрокинутые на пол Сияющей ладонью потолка, И ощутил, как тает монохромность Реальности. Но дрогнула рука, Объятьем зарождая невесомость.
ДЕГУСТАЦИЯ Я полон судьбой, как гранёный стакан В дрожащих руках человека седого: Он спелым дыханием воздуха пьян, Крадётся на цыпочках, выронить слово
Боится, как будто замёрзнет оно В неопытных ласках вечернего мая. Я чувствую, как преломляется дно Минувшего времени, и понимаю,
Что зрелость судьбы проникает в стекло, Что нежно сжимает её до предела Седой человек, и его ремесло Похоже на тайный язык винодела. ЗАЗЕРКАЛЬНЫЙ ДЖАЗ Ты Скрываешь говорящие цветы На монохромных клетках суеты Настырной... Звон Зеркальных стен ворвался в сон. Я перевёл часы безумью в унисон...
В твои глаза и вниз по кроличьей норе, И страх,теряя равновесие, разбился: Шалтай-Болтай... Оставь сомнения неназванной горе, Моя смешная и несносная Алиса, Не улетай... Чай Пролился между нами невзначай, Но замирать часы не приучай Случайно... Гриб Ломай под гусеничный скрип Кальяна: сумрак к шляпке с двух сторон прилип...
В твои глаза и вниз по кроличьей норе, И страх,теряя равновесие, разбился: Шалтай-Болтай... Я перекрашу все угрозы во дворе. Моя смешная и несносная Алиса, Не улетай... Кот Улыбкой занял звёздный небосвод, Заботам в шею дышит бармаглот: Щекотно... Сны, Болтая, с каменной стены Упали на ресницы мартовской весны... В твои глаза и вниз по кроличьей норе, И страх, теряя равновесие, разбился: Шалтай-Болтай... Уже пробило пять часов в календаре. Моя смешная и несносная Алиса, Не улетай...
НЕЛИНЕЙНАЯ что случилось с моим наваждением? Вы рассыпаны по вечерам октября: я сажусь на ваш день и ем Вашу память, как Павич. и рам ок души не боюсь. они вовсе не отличают Ваш профиль от осени. АННА КАРЕНИНА медлительным поездом быть. и по фазам развратно покачивать фразами, плотно набитыми мыслями возраста разно- го, часто меняя пейзажей полотна
быть рельсами, чувствовать тяжесть состава на теле своём, параллельно звенящем, металлом тереться, скучать по усталым колёсам, вперёд убегающим чаще,
чем грохот сцеплений. быть крышей вагона, отчаянно-грустно смотреть в бесконечность, как падают спелые звёзды в ладони, как ночь отрезает от личности вечность.
«СЕЗОННЫЕ ПЕРЕОЦЕНКИ...» Сезонные переоценки устало капают в квартире. Рубиновый бокал заката полнеет вольностью небес. А май - ветвящийся и цепкий в своей безудержной сатире, А я - гранёный наизнанку твоим молчанием и без Остатка осенью пленённый в твоих запутанных глаголах, В твоих отчаявшихся буднях, и на изломе суеты, Хмельной и вечно бездорожной, среди бесчувственных и голых Несвоевременных аккордов, простором прозвучала ты - Мой камертон. Но я бессилен настроить тихую надежду, Что избранную часть Левита перепишу в мирской мольбе. Я сохраню тебя в ладонях уютной памяти и между Затерянных четверостиший в моей клинической судьбе.
«ДОЖДИТ...» Дождит. Организм стремится познать четверг: Сознание явственно путает дни недели, Точней имена пространства... Творец низверг Гекзаметры жидкости. Улицы окривели.
На улице хризантемами расцвели Зонтов колпаки, акварельные a priori. Асфальт изобрёл колёсные корабли, Неспешно себя приучая к подводной роли.
ТИБЕТСКИЙ ТРИПТИХ 1. сиреневый мир разбирает на части соцветие клейких пергаментных слов. я знаю, как светится ветер в вечерней ещё молодой тишине января. смотреть и дышать изоморфными мыслями с тенью, умеющей воду мешать, туго и тонко своим перепончатым счастьем слагать ощущения таинства... знаешь, как плачут навзрыд облака на завалинках, плавится осень от дыма ночей, разгоняющих свет, разрывающих болью пространство? окуклиться, стать мотыльками, остыть... очнуться в четверг хромосомой одной вместо многих и жить на созвездиях Древней Собаки под лапой Слепого Дракона... 2. рассыпался путь в одиночестве алом и стонет трёхцветная флейта. мираж нарисован жемчужиной моря, точнее её перламутром. мера твоя клиновидна и стёрта. твой свет отражается чаще в нетронутом зеркале нотами истины, страхами древних сокровищ из жизней чужих, неприкаянно-спаянных, спрятанных в такте скрипичном, из жизней, нанизанных около памяти, спрятанных в ритме руинном... утренний свет раздевает пространство хрупких весенних предчувствий мир остаётся пристанищем сказок - снежных морских одиночеств. сны уползают по мягкому небу и забираются в складки Сна промежуточных старых галактик - тайны твоих троезвучий... 3. я знаю, как было вчера и сегодня. как станет сегодня и завтра. буквы бегут по периметру жизни, выпрыгивая из историй... я знаю как будто в малиновом Будду. сиреневый мир лепестковый.
МГНОВЕНИЯ В ТЕЛЬНЯШКАХ
Чувство печали прочитанным "Ч" Робко скребётся на левом плече, Мочку клюёт уходящему дню: Золото ищет в портовом меню Знойных молчаний. Рисуя маршрут. Переливается волн изумруд. Страх между строк зажимает билет На неустойчивой палубе лет.
ОКНО Настежь меня распахни Лёгким оттенком небрежности. Тёплыми каплями нежности Спелые летние дни Катятся вниз по щекам. Взгляды небес бесстекольные Мчатся путями окольными И, припадая к рукам, Тянутся к тайне. Они Искренни в рамочной резкости. Спрятавшись в межзанавескости, Настежь меня распахни.
«Я ДО БЕЗМОЛВИЯ…» Я до безмолвия боюсь твоих шагов: Они разгадывают Лунную сонату. Твоё отсутствие подобно циферблату, Где каждый час вмещает прозу вечеров,
Но обессилен ожиданием и юн. Молчанье ночи, утопая, ищет сушу: Я беспричинными дождями мою душу И допиваю в одиночестве июнь.
МИНУТОВЫЙ ПЕРЕВОДЧИК Медузность страха плещется в аквариуме завтра, Вмещая абортированность времени из нас... Я знаю, что сомнения наполнились внезапно Тревожистой* виной и вызревают в декаданс
Апрельской одинокости. Минуты на пороге Вечернего созвучия толпятся и гудят. Не уходи: разлуки солоны и босоноги, И в складках сытой занятости прячут звонкий взгляд
Взаимного молчания. Я нем и обездвижен. Каскад предчувствий держится рассветной полосы. Мы медленно становимся на восемь мыслей ближе: Планета переводит нерождённые часы.
* Тревожистый – тревожный по знаку и творожистый по консистенции
NOCTURNE На простынях не ночь, а партитура. Движение - замедленная мука. В трёх плоскостях дрожит твоя фигура: Кричишь. Фотографируемость звука Не в фокусе. Размытое пространство Свободно тонет в вязкости триптиха. Молитвенно-земное пуританство В моих ладонях обладает тихой Неузнанной возможностью перечить Канонам бытия и равнозначно Внезапному падению на плечи Шального ветра, говоря иначе Похоже на умение касаться Реальности, слоёной и строптивой, Во время упоительного танца На краешке линейной перспективы.
ИНТЕРМЕЦЦО В вакууме гореть, как минимум, тяжело - Души заболевают без доступа кислорода. Пламя, что в январе уютно в тебе жило, Сделалось веществом совершенно иного рода К лету, что выявляет капризную суть тепла: Вспышками разряжается солнечное пространство. Милая, я вчера догадался, что ты - стрела И улетаешь в сон беспробудного постоянства.
Я превращаюсь сам в неисповедимый путь, Тот, что хранит твой образ на краешке перспективы. Лающих мыслей бег на пороге не развернуть. Прячет улыбку ночь в маскарадном тумане гривы. Время остановилось и мелко дрожит в узде, Небо из звёздных душ варит пламенные подковы. Милая, помолчи: ты разбудишь вчерашний день. Тише. Реальность спит. Мы присниться ей не готовы.
ПОТУСТОРОННИЕ ВИТРАЖИ 1 На другой стороне главы Я с абзаца встречала поезд... Зажимая в гортани «Вы», Поцелуем писала повесть На дрожащем изгибе лет... Каллиграфия напряжений – Со словами, которых нет, Просыпаться в одном спряженьи.
2. На другой стороне Москвы Под украшенной лапой ёлки, Как куранты, прощались Вы С умирающим годом. Сколько Оставалось в бокале дней От судьбы, на двоих распитой? Мир в квадрате окна бледней: Ночь уходит с его орбиты.
3. На другой стороне Невы Я ласкала рассвета профиль, Но смеялись уже не Вы, А отчаянный Мефистофель Разводил за собой мосты... Ночь была прописной, винтажной И рассыпанной на листы В переплёте судьбы бумажной.
4. На другой стороне зимы, Покидая перрон уставший, Я столкнулась с составом «Мы». Новый год есть вагон, отставший
От пространства. Я вижу вспять Сны со знаками препинаний. До рассвета осталось пять Переулков – воспоминаний.
5. На другой стороне молвы, Где слова прорастают в годы, Я храню прописное «Вы» Вопреки новостям природы, Как забытую Вами брошь На седом уголке дивана, Словно завтра я брошусь в дрожь Из окна своего романа.
«ИСКУССТВО ПЕРЕЖИТЬ НОЯБРЬ» Пережевать ноябрь До январского белого хруста, Ежедневно кидая монеты В закатное море. Переживать ноябрь: Просыпаться с оранжевым чувством Воплощённого взглядом рассвета В расщелине моря. Пережидать ноябрь Расцветать обнажённым искусством. В конопатых объятиях лета Рождаешься морем...
СОКОЛИНСКИЙ ВЕРЛИБР Костёр свернулся калачиком в камине, Мурлычет томно, вылизывая с треском Дрова и просит порцию добавки... А на субботу наступает полночь.
Ты засыпаешь на джинсовой подушке, Как будто пламя на моих коленях. Я превращаюсь в каменную кладку: Хочу сберечь тепло и запах дыма...
Твоя любовь сегодня равнокровна Душе огня на комнатных ладонях: Ты согреваешь внешнее пространство От перспективы уличного ветра.
ИГРОК Четверг отступает молчание круглое катится в пространстве межрёберном замер рулеткой в руках Лас-Вегас, огнями пульсируя чёрное/красное... на выдохе летит по параболе падает падает старинной монетой у ног. NEFT Страх Белой чалмой Окутывал мир Крах: Люди с чумой Затеяли пир Взмах Эллипс земной – Охотничий тир РАССТАНОВКИ Сегодня ты – время, я – пятница, Перрон между нами – реприза, Наш жребий – от зимних капризов У года за пазухой прятаться.
|
 |