Стихи

Мы не Запад, не Восток,

Мы Россия - это рок.

Это фатум и планида

Воровать свои обиды.

Это темная судьба

Искушать в себе раба.

Это нечто без названья:

Синей бездне предстоянье

В окружении теней

Хоровода ночедней.

МЕСЯЦ БЕЛЫХ НОЧЕЙ

Белые ночи - чьи?

Отблеск теней оробелых.

Питер пропах в ночи

мелосом, мрамором, мелом,

водорослями небес,

сном фонарей-жемчужин.

Но проникает бес

в город, мечтой завьюжен.

Тени бледны, как воск,

тают, переступая,

в рай серебристых звёзд

парус плывёт, мерцая.

Рай отворяет Пётр* -

ключник, впуская нежных

в Санкт-Элизийский порт

душ, с островов мятежных.

Белые ночи для

ради прозренье свыше,

чтоб обрела земля

саван, где вечность дышит.

* Апостол Пётр, в честь которого назван Санкт-Петербург.

ИСТИНА СТА

Истина это боль -

Точка мировоззренья,

Родинка, где юдоль

Вдруг обожглась мгновеньем.

Это уставший лист

Над родником в чащобе

Вдруг простирает свист,

Ветром пронзён в ознобе.

Истина как стена,

Пола, прозрачна, тленна

Здесь, где обломки сна

Храма всея Вселенной.

Подлинное нельзя

Прикосновеньем мерять,

Подле креста сквозя,

Змей проплывает в девять.

Тайна - она одна,

Над перекрестьем лезвий,

Список прочла луна

И оглашает в бездне.

ОКРЕСТНОСТЬ ПАЛИМПСЕСТА

Под Нарвой - полночь. В Приозерске грозы.

А розы? Их еще не подвезли.

В Рождествено нетающие росы,

в пещерах окровавленной земли.

Малина притаилась. Спит Марина,

ей не восстать до Страшного Стыда.

Над пустотой расстрелянных невинно

слагают стансы вечного труда.

Набоков - миф. Он облако живое,

перетекая то в печаль, то в сны,

приотворяет небо над Невою,

стеклянными ступенями волны.

Зам Петербург уходит в неизбежность,

ломая контуры, вздымая ложь.

Мятежность, нежность, и порой - безбрежность

в вине Фонтанки наполняют дрожь.

*   *   *

Заместо бога

Поставь любого -

И каждый бог

Не так уж плох,

Когда он выдох

Даст и вдох.

ОБРЕТЕНИЕ ПОТЕРИ

Любая вещь грозит исчезнуть,

как в фантастическом кино:

испепелиться, лопнуть, треснуть,

врасти в пустое полотно.

Уже готовые к побегу,

к переступанию в ничто

шлагбаум, лошадь и телега,

а с ними - кучер заодно!

За дверью, в сумерках опасных,

гомункулы других теней -

материи почти бесстрастной

и духов отреченья в ней.

МАСКА ПОЭТА

Ни капли лжи под пеленой:

теперь ты - мел.

Ложится маска глубиной

на твой пробел.

Под гипсом плавятся черты -

восстанет лик!

Проступит крик из немоты -

там жив двойник.

Но Вечность жаждет навсегда

запечатлеть.

Забудешь ли стихи тогда, 

в ночи - ответь.

Где мыслей невесомый ток

в глазницах сна.

Лиловый принесла цветок

твоя весна.

БЛИК ПЕТРА

Я лик Петра увидел в тучах -

Кумир на вздыбленном коне

грозою тёмной, неминучей,

внезапно двинулся ко мне.                   

Мосты и люди - всё исчезло;

лишь он клубящейся рукой

занёс, как меч, подобье жезла

над окровавленной рекой. 

- Зачем пришёл ко мне без спросу? -   

изрёк он грозно в вышине...

Но был пронзён молниеносным

разящим словом на коне.    

1999 – 2013

КРОВЩИК  

- Кровельщик призрачный, что ты там чинишь?

- Разве не видно? Ничто.

- Жесть жестяную ты слова накинешь,

или уйдешь в решето?

- Я не имею для жеста причины.

Я - размываюсь дождем. -

Бог безымянный в безумии чинит

крыши бездонный проем.

*     *     *

На клавишах рассохшего рояля,

зимой продрогшего – на даче, у реки,

два ангела Бессмертие играли,

сонату, где смятенья глубоки.

Хозяин этих мест, наместник Бога,

мелодии преддверия был рад.

Из города вела людей дорога,

судьбе вослед сочился листопад.

Сносили дачу, и рояль беспечный,

исторгнув в муке нерождённый стих,

как тот сверчок невидимый, запечный,

пред музыкой беспамятства затих.

И в новостройки выплакалась местность,

и небеса бледнели от тоски,

два ангела не узнают окрестность,

и крылья их тревожны близ руки…