 |
|
|
Юлиан Фрумкин-Рыбаков Юбилей Юлиана Фрумкина-Рыбакова
|
|
Юбилейный творческий вечер Юлиана
Фрумкина-Рыбакова состоялся 19 апреля в «Старой Вене».
Известному петербургскому поэту исполнилось 70 лет. Он печатался
в различных журналах, альманахах и сборниках, выпустил шесть
книг стихов.
Юлиан Фрумкин-Рыбаков
Ъ
Милике Павловичу
Вода течёт! Не течь она не может. Когда поверхность сковывает лёд, Когда тебя отчаянье гложет – Вода течёт!
По трещинам земной коры, в глубинах, Внутри осадочных парод, Под наждаком пустынь, в кембрийских синих глинах Вода течёт!
Когда от жажды трескаются губы, Когда такая сушь, что переходишь вброд И Ахеронт, и Стикс… Что ты Гекубе, что тебе Гекуба?
Вода течёт!
Стала водка не такая…
Стала водка не такая, Не такая колбаса. Нет тушёнки из Китая. У Косой - не та коса.
Всё не то, не так, не эдак. Как случился сей компот?.
Добрались до яйцеклеток, Что там, впереди идёт?
То ли девка, то ли парень, То ль невиданный зверёк…
Если б знал Ю.А. Гагарин, Где же там Господень блог, Он бы выяснил на месте: Будет ли снижение цен? Жить поврозь всем, или вместе? Кто, когда в пустынном месте Явит Книгу Перемен?
Время метит всех и крестит. И, смотря поверх очков Взглядом, полным белой жести, Говорит в TV известьях: - 21 век! Очко!
Полигон
Умом Россию не понять... Ф.И. Тютчев
Над вечной мерзлотой армейского порядка. По воробьям палит «сорокопятка». И, по уставу ставшие, во фрунт, Равняются на правый фланг шеренги пушек, А Пущин с Пушкиным, набрав медвежьих ушек, Заваривают чай, и чай под бражку пьют.
Они в наряде здесь, и что с того? Один за всех и все за одного. В огнетушителях ходила бражка долго. Под флагом вечной мерзлоты страны Снарядами все закрома полны. А Пущин с Пушкиным полны любви и долга.
На КПП влетает Мандельштам. И Пушкин в кружку бух: ему сто грамм И рядовому Кюхле. Выпив с Блоком И Дельвигу нальют, и Пильняку, И Галичу, и так, глоток к глотку, То под курантов бой, то под «ку-ку» - Поговорят о вечном и высоком …
Витражи
О Мандельштаме виражат стрижи, О Зощенко, Багрицком, Пастернаке. Я в доме сделал витражи, Чтоб солнце освещало этажи Мне светом домотканым утром, днём, во мраке.
Сквозь Беллы лик, Булата профиль сквозь, На сквозняке, на лестничной площадке Мы никогда не будем врозь, Но только вместе, потому как гроздь Стихов растёт лишь там, где мужества в достатке…
Сквозь Хармса, сквозь Галчинского, Рембо, Сквозь Аронзона, Пушкина, Марину Мне радоваться вовсе не слабо, Что жизнь не белоснежное жабо, Но ворот тесный из петли и сплина.
Март 12 года
Журнальный зал библиотеки – Стихов, эссе, статей тома. Кредитов нет по ипотеке. Кредит, по горю от ума.
В библейской тишине пророчеств, Сверчки дисплеев, власти блеф, Вселенский хаос одиночеств И банкомат. Не Герман Греф, Здесь Герман с Пиковою дамой. Спам подсознанья. Знаний яд. Ночь встала за оконной рамой, Чтоб драхму бросить в банкомат И плыть под звёздами с Хароном Туда, туда, где вечный бой – В Журнальный зал, во время оно, Где, как всегда, во время гона, Ты можешь быть самим собой…
Ъ
и вот теперь, и вот опять, и давеча читаю, перечитываю Павича идя по кромке осени, по краю я, в Милораде Павиче, души не чаю, шуршат страницы, осень под ногами мне, Павич, - слоган, Логан* меж горами. и я не знаю, что мне делать с ними: вот, слоган «Милорад», вот слоган «Ми», вот слоган «Лор», вот слоган «Ад», вот слоган «А», вот, слоган «Па-вич» - птичье имя… а вверх тормашками, мне слышится «чив-аП» и очепятки, в небе, птичьих лап…
Логан – горная вершина в С-З Канаде, сложенная из гранитных пород.
Акварель
В прозрачном воздухе, прозрачное «ку-ку». И колонковой кисточкой берёза, Пожившая лет сорок на веку, Кладёт мазки. Закат, по-детски, розов, Меняется рисунок не спеша. На нижнем облаке, похожем на вершину, По нижней кромке проступает ржа, Багровая. Уже наполовину Промытая прохладой даль Становится плотнее как-то, что-ли. Вот, по просёлку неба, едет Даль За словом Божьим. Едет Божьей волей… Гроза и свет, страстей метаморфозы. Прозрачное «ку-ку», собачий лай, В округе - ни надрыва и ни позы. Июнь. Восьмой десяток. Иван-чай.
Ъ
…что в ноль часов? – всем. ru привет! безвременья характер крут, коль времени в помине нет, свихнулись стрелки – не идут
сошлись, как будто в рукопашной и встали насмерть, хоть убей со всей амбицией вчерашней, позавчерашних новостей
вчерашний день, фронду жующий, тень наводящий на плетень, глядит из Беловежской пущи на всю сегодняшнею хрень…
Ъ
Всю жизнь стоял в очередях: За мылом, спичками, за гречкой. Жил тихо, как сверчок за печкой, И лаптем щи хлебал в гостях.
Всю жизнь стоял в очередях. К дантистам не было талонов. И я вставал, во время оно, В ночи, при первых петухах.
Всю жизнь стою в очередях: За пивом, пенсией, стихами. Пе-дант, хожу, хожу кругами В Со-бесе, на семи ветрах.
Скрипит мозгами третий Рим. На менеджеров нынче мода.
А я, духовной жаждою томим, В очередях. Всегда с народом…
Ниже уровня земли
Внуку Серёже 1
На Фонтанке дождь и лодки. На Фонтанке катера. Выпью в рубке рюмку водки Не добитую вчера.
Барабанит дождь по крыше. Дождь на палубе стучит. Тишиной Фонтанка дышит, Хитро в тряпочку молчит.
С кнехтов я швартовы скину. Под мотора мерный стук Отвалю и тихо двину К Пряжке, стало быть, на юг.
В створе Крюкова канала, Заложу направо руль. По каналу рябь погнало… За бортом уже июль.
Здесь, на Крюковом канале, Между небом и землёй, От Голландии в квартале, Чокнусь снова сам с собой
В тишине, вдали от споров, От безумия вдали. Близ Никольского собора, Ниже уровня земли…
2
На дебаркадере, в протоке Кронверкской, Где утки плавают и Тюлькин флот, На дебаркадере, от суеты мирской К воде истории народ идёт.
На дебаркадере, на дебаркадере Счастливый Случай, драматург, И на борту, как будто в хедере, Расскажут мальчикам про Петербург.
Проточная вода истории – Переливается в слова…
Читай застывшие мемории: Каналы, реки, острова, Мосты, решётки, сфинксов, храмы. Плоть окружающей среды – Санкт-Петербург, одетый в раму Гранита, неба и воды…
3
Над нами Лоджии Рафаэля Я не смотрел на них с воды. Они, слепые, в небо верят И этой верою - горды.
В них неба синева такая, Что в Ватикане нет такой. Ультрамарин – предвестник рая, В них прописался на постой.
И там, в Библейской галерее, Ветхозаветные отцы, Ведут беседы с Моисеем В вечерний час под хруст мацы.
По водам Северной Пальмиры, Ходя на утлом катерке, Я вижу выражение мира: Барокко, классицизм, ампир, а Соцреализм, он что квартира, Хрущёвская, что кот в мешке.
Какой же нужен угол зренья, Чтоб видеть так, как Рафаэль Тогда, в эпоху Возрожденья От нас за тридевять земель?
4
Часы Никольского собора Стоят над Крюковым каналом. Стоят и созерцают город Внутри гранитного пенала,
Где, как в волшебной табакерке, Сегодня тоже, что вчера.
Где белой ночью, с Канонерки, Выходят в Мойку катера.
Часы молчат на колокольне. А колокол, меняя тон, Бубнит, потеряно, как школьник, Что время, в стрелках, вышло вон…
Ъ
я б хотел как Марк Шагал чтобы я перемешал грусть еврейскую с весельем похороны с новосельем и на скрипочке, на крыше, так сыграть, чтоб Мойше вышел, в небо голову задрав, чистя щёткою рукав сюртука ли, лапсердака от прилипших крошек мрака…
я б хотел как Марк Шагал чтобы я … шагал, шагал… |
 |