Николай Ильин

Улыбка Джоконды

У меня болит сердце, и это- действительно плохо.
Я не готов закончить что только начал, я обращаюсь к Богу,
чтобы он дал мне отсрочку, чтоб ещё покоптить тут.
У меня дети, Всевышний, хоть ты и не- он с виду,

а какие-то джунгли. Не каменные, а людские!
Я бросаю туда, в дремучесть, свои куски им,
чтобы жить дальше, но не покончить с этим.
(Повторяюсь уже) У меня же- дети!

Мона Лиза (Джоконда- она же) просто
улыбается усталой улыбкой женщины, которой поздно
что- то менять! И она  устала
жить, как живём и мы- в центре зала.

Дитя свободы-вечное дитя

Дитя свободы- вечное дитя.
Неважно, сколько лет ему за сорок.
Ирискою засохшею хрустя
(уж если взять её, то лишь измором),

смотри на руки- руки твои есть-
твои глаза. Взгляни на свои пальцы.
Как их разьединить ты можешь, свесть...
Масштаб свободы- уровень скитальца.

Пустыня

Мужские беды иззабаб,
иззабаб.
Женские беды совсем другие.
В пустыне вырос баобаб, 
баобаб.
Но вырос-то он- в пустыне!
Мужские люди смотрят на,
смотрят на. 
Женские люди смотрят в.
Смотрят в.
Друг другу сказать оба могут- да.
Могут, да.
Но говорят обычно-
ПУСТЫНЯ.

Утро

Бритьё вызывает раздражение кожи?
Бритьё вызывает раздраженье вообще!
Отражение в зеркале собственной рожи
с утра, при наличии свежих прыщей

и не только их, но и мешков под глазами,
и выражение этих нетрезвых глаз,
между которыми, как меж полюсами,
торчит то, что обеспечивает нам связь

ещё одну, с нашим внешним миром,
или не нашим, или не миром вовсе-
раздражает! Неохота покидать квартиру
утром. Пусть даже не в шесть, а в восемь.

Мы от предателей одних, бежим к другим

Мы от предателей одних, бежим к другим.
И любим их, и презираем так же.
Как сладко быть великодушным к ним!
Как тошно с ними встретиться однажды!

Каждый бывал в предательской шкуре

Каждый бывал в предательской шкуре,
но шкура- животного атрибут.
А, как известно, де- факто, де-юре-
животные не предают!

ПоэтЭССЕ

Уж лучше б стала ты поэтом!
Пусть женского, кому- нетрэба
врываться в суетную муть-
"кого-нибудь, хоть как нибудь",
необходимого нам рода,-
"не воплоти в себе урода-
но- ГЕНИЯ". И Бог- судья!
Я рад тебе. Надеюсь.
(подпись)
Я.

Детишки

Узрел! Узрел в себе поэта!
Прости мне, зеркало за это!
Твой реализм собой поправ,
тебе отвечу- кто неправ.
Неправо- ты, как отраженье
несуетливого движенья
влачащего мои мозги,
из радости в пузырь тоски,
которое- вполне возможно,
но в случае со мною- ложно
и неоправдано ничем!
В тоске своей я глух и нем.
Но счастье- вытереть им жопу...
Пардон... Рекомендую всем!

Порядок вещей- не вещий

Порядок вещей- не вещий.
Порядок вещей- зловещий.
Скорее он- беспорядок,
чем то, что внушают нам.

На этих обломках быта,
истерзанных и забитых,
покрытых коростой злобы
с любовью напополам,

растут не цветы, а- колья.
Торчат, воплощенной болью,
из плоти вещей порядка.
Из плоти вещей вообще.

Меж ними желанья наши,
как змеи вокруг той чаши,
взывают о милосердии
к отсутствующей душе.

Дождись, терпеливо, когда наступит ночь

Отвернись к стене, вспомни старый славный
мультфильм про Винни Пуха, где он главный
герой происходящего с ним, почувствуй себя такой же!
И как следует выспись! Дай отдохнуть своей коже

от макияжа реальности, пускай тебя отпустит.
Я похож на тебя- в моих глазах грусти
больше, чем в глазах у бездомной собаки.
И не слушай ничьи, и мои тоже, враки.

Просто забей на все! Распахни чакры
навстречу неведомому и усни. Макро-
космос примет тебя в объятья,
как и других людей, носящих брюки, платья,

банданы, юбки, усы и проч.
Дождись, терпеливо, когда наступит ночь.

Бог ставит преграды, которые не пройдешь!

Бог ставит преграды, которые не пройдешь!
Я жил по правде, я понял, что это- ложь,
как и любая другая форма существования
человека, независимо от названия

того, чем он занимается в данный момент-
неважно кто он- рабочий, учитель, мент,
олигарх или просто урка,
целующий задницу у окурка

своей сигареты, почти истлевшей...
Философствуя, в общем- то, как и прежде, 
в своём ключе, я скажу иначе:
Бог дарит нам тех, по кому мы плачем.

Зима-лето

1

В тот миг, когда меня не станет-
если зима- пусть снег растает,
чтоб плакали по мне ручьи.
Чтоб птицы прилетели с Юга,
сойдя с привычного их круга,
и поняли: они- ничьи!
Чтоб мать-и-мачехи желтки
усыпали нагую землю,
но не тянулись к небу, внемля
тоске всемирной, вопреки

своей природе. Чтобы дворник,
очередной свершая подвиг,
с лопатой, как с копьем в руках,
остановился в изумленьи
пред неожиданным истленьем
сугробов тяжких. Полный крах
зимы, покинутою мной
в момент, когда она в расцвете
сил (я мечтал о лете!),
настал. И я тому виной.

2

А если лето будет в силе,
когда меня снесут к могиле,
наряженного, чтоб на лбу
облобызать бумажный венчик-
деревья пусть осыпят плечи
присутствующих и рабу,
когда-то божьему (теперь
неясно, кто его властитель),
вы, небеса, обморосите
костюм посмертный и капель


пусть плавно перейдет в снежинки.
И сосен утлые вершинки
восторжествуют над ольхой.
И рыбы- сонные мимозы
всех рек, закованных морозом
в холодный панцырь ледяной,
пусть повторяют, ПУСТЬ КРИЧАТ,
сквозь лунки, вмиг осиротев,
за всех немых мужей и дев-
как НЕИЗБЫВНА их печаль!

Моим учителям

Я не хотел поэтом быть.
Меня учили- "Это- плохо!
Поэтам не дано творить
сознанье, мнения, эпоху..."

И в этом Настоящем, нам,
поэтам, вроде бы как места
не уготовано. Стихам,
не покидающим насеста

внутри кипящего котла,
отдельного исчадья ада,
чей инструмент теперь- метла,
а не перо и не бумага,

жить больше негде, кроме как
лишь там, откуда они родом.
Что для учителя- пустяк,
то- гибель для его народа.

Мир без поэта потерян

Мир без поэта- потерян!
Одинокий, крохотный шарик,
несущийся во Вселенной,
до сих пор не обжитый нами,

с куполами церквей, небоскребами,
хосписами, приютами, школами,
академиями, лесными тропами
до скита отшельника, с полными

стадионами, ревущими- "ГОООЛ!!!",
знаниями, выходящими за пределы
любой, из существующих, школ,
торгующими своим телом,

наркотиками- дровами-
органами- честью, людьми,
меняющих свои призвания
на просто звания (от которых, поди,

тошнит даже обезьян в зоопарке
при виде последних),
автомобилей престижной марки
и не очень, бабьих сплетен,

пересортицы в магазинах,
воров в законе, директоров, чернорабочих...
Мир будет выглядеть сиротливо
без поэтов и прочих,

тревожащихся за то, чтобы вдохнуть
во всё это осмысленность существования-
как ребенок, ищущий материнскую грудь
в этнографических дебрях  Кунсткамеры.

Я репетирую, я тренирую слух!

Я репетирую, я тренирую слух!
Мой ангел- жжет! Я жив, как прежде! Ух!!!
Мой демон этому не рад- он против
того, что я живой... И на свободе.

Перчатки критика моего

Я готов простить вам перчатки белые, кожаные.
Я готов поверить в чистоту, простоту вашего взгляда.
Я убежден, что любите вы мороженое,
а не то, что употреблять никому не надо.

Я готов слиться с вами в вашем векторе,
который ведет к поддержке, продолжению  рода,
который гордо именует себя человеком,
хотя, частенько является его антиподом.

Я готов простить вашу необразованность.
Ваши выпады в мою сторону, эти качели,
на которых вы доказываете свою невиновность
в своих словах, в убеждениях, в своем теле,

обнаруженном мною на фотографии, 
предоставленной вами для всеобщего обозрения...
Я готов стать автором эпитафии
на  красивой могиле вашего взросления.

Я готов очнуться в ваших объятиях рано утром, 
очарован местами, где мне удалось побывать.
(этот, авансом сказанный комплимент, как будто 
напоминает сказку, которую рассказывала мне мать

перед сном) Наши шансы встретится  в этой жизни
невелики. И, может быть, оно- к счастью?
В мою голову приходят странные мысли...
А из чьей кожи пошиты эти ваши перчатки?

Какая неуверенность в себе

Какая неуверенность в себе!
Какая робость в собственных желаньях-
стремление участвовать в судьбе
какого- никакого мирозданья,
запущенного чьею- то рукой,
став поп- звездой чьего- нибудь признанья,
необратимого, как хочется, увы,
всегда считать, необратимо верить, 
что время повернется- таки вспять,
пусть не совсем, хотя б в какой- то мере...
Недоиспользованный, как презерватив,
недозабытый, как исчадье ада,
скажи себе- "спасибо", что ты жив.
Прости себе, что этого не надо.

Чудовищный зритель

Горбатые рыбы в горбатых волнах рыщут.
Плавниками машут, жабрами H2O фильтруют.
Их не просто много- их там несметные тыщи!
(Дай Бог им здоровья, сохрани икру их!).

Их ноздри нюхают, постоянно, воду.
Хвосты взбивают на поверхности пену.
Среди них тоже преобладают уроды.
Но они не живут дольше, чем обыкновенно.

Страшная сила сокрыта в глубинах тёмных!
Давление вод не дает дышать, тишина бьет в уши.
Утопленники живут вдалеке от дома,
который остался где- то там, снаружи

водозабора... Водозабор заброшен.
Как неперспективный и не соответствующий экологии
нормам, из чего (отрезая ножик),
не следует никакой логики.

А на суше сидят дреды, запуская лески
с червяком на конце- эй, горбатые! Жрите!
А на самом верху, во всем своем блеске,
наблюдает за ними их чудовищный зритель.

Буревестник счастья

Давай поздороваемся за запястье- 
мои руки мокры, я только что из Оттуда,
сам себе- буревестник счастья,
произведший на свет как бы чудо,

которое смыла вода (слава Богу никто не видел).
Мелкопакостная рутина- следствие
нашего несовершенства в виде
корабля, потерпевшего бедствие,

но вернувшегося к родной пристани
без особых там повреждений...
Это как судебные приставы-
без лица, без имени, убеждений,

просто- приходят и всё! 
Отдай, то, что им нужно. Срочно!
Но теперь-то уж я спасен
на какое-то время, точно

Прометей, с момента отлёта орла,
насытившегося его печенкой.
А внутри покинутого мной санузла,
ревет озверевший бас сливного бочёнка.

Мы не играем в жизнь, увы. Увы!

Мы не играем в жизнь, увы. Увы!
В нас- жизнь играет, в обиходе- нечто,
что понимать мы приучились таковым.
И недопонимать, что все- конЕчно.

Ты можешь недозавести семью.
Ты можешь вовсе сбросить эти карты!
Не доказать, что оные семь ю
семь- сорок девять. Выйти из за парты,

чтобы покинуть класс, и ранец за спиной,
напрасно отягтяющий хребтину
засунуть в урну, и, как предок твой,
полить всезаживляющей уриной.

Апокалипсис, mon amour!

Я проснулся утром, я вышел в город.
Проходя мимо здания городского морга,
я удивился отсутствию толпы при входе- 
скоро уж выносить, а холодная полка
(которая здесь непрерывно в моде),

артиста еще не свободна... И где вообще люди?
Как- то пустынно на улицах. Жутковато
даже как- то... Гораздо жутче, 
чем торчащая, как взрыв снаряда, кровавая вата,
в голове водителя, который не крутит

баранку, но просто лежит на ней, свесив руки.
И нет никаких гудков вокруг, нет звуков.
Что непривычно. Я запачкал брюки
в чем-то то красном и липком. А ну- ка?!
Прости Господи! Я испуган!..

Я просто в ужасе! ..Что случилось?
Все было нормально вчера вечером- граждане
ходили по улицам, кто пьяный, кто в мыле
опосля трудового, целовались каждые
трое. Уединяясь, жили 

привычной жизнью (непохожей как бы
на жизнь других, прости их наивность!),
били морды друг другу, играли свадьбы,
впадали в кОму, в опалу, читай- в немилость,
думали- кто они есть, кем стать бы?

Как сжить со свету мужаженутестятёщу?
Как засудить соседа, чтоб неповадно было?
Чьи избрать (посвятее, чтоб были) мощи
для молитвы? Какое полезнее мыло
для лица, для петли? Какую площадь

покраснее облюбовать- на память потомкам,
для иконостаса- "Посмотри, это Баба
Рая!" - у мавзолея стоит в потемках
своих улыбаясь слабо,
то ли от истощения, то ли от веревки

уже накинутой на ее шею, но не затянутой
до конца. Глупо! Я считал Апокалипсис будет ярче!
А он банален, как кактус вяленый,
недостойный ни хрыча, ни мачо.
Да..Я просто разочарован. Эти районы спальные

стали районами мертвыми за прошедшую ночь.
А я и не заметил! Я ВСЁ П Р О С П А Л!
Жизнь, ушедшая прочь 
с этих улиц, набитых, как кинозал
во время премьеры фильма (где я не прочь

был бы оказаться на месте главного
героя, разделить его участь
с хэппи эндом в финале, славного
рубахи- парня, который не мучаясь
совестью, изготавливает неустанно,
фарш из своих врагов), покинула нас навсегда.

 

Такое вот нам- пше прашем
в настоящее, лишенное будущего, куда
уже никто не заглянет- ни Андрей, ни Маша,
ни, тем паче, Джон или Йоко Оно. Да...

Я разочарован. Мне, видимо тоже не долго осталось
быть свидетелем бестолковым
(чуть было не ляпнул- Иеговы), того, что сегодня сжалось
в одно слово- Апокалипсис. Конца иного
никто и не предрекал. Почему- то старость

представляется мне более романтичной,
со своим неминуемым эндом, чем то, что я вижу
во своих Куд-куда, не столько личных,
сколько уже БЕЗличных, распотрошив грыжу,
мироздания, как тот опричник

за царя в голове, за хруст в суставах,
свидетельствующий, что все ему надоело,
что его жизнь достала уже ВСЁ!.. Я смотрю устало
на Апокалипсис. И пишу мелом
на стене- "Прощай жизнь! Жаль, что тебя было мало."

Это только так кажется, что улицы станут тише

Это только так кажется, что улицы станут тише,
когда ты исчезнешь с них навсегда.
Я, как один из тех кто выжил
после инфаркта, могу это утверждать.

Ничего не изменится после нас: по-прежнему дождик 
зарядит, как он это любит- на выходные.
Так же, как прежде, некий прохожий,
спешащий с утра, вместе с остальными

на свою, осточертевшую ему работу,
будет проходить мимо окна, за которым тебя уже нету.
Так же, врач, стремящийся вызвать у самоубийцы рвоту
будет отпиваться после этого в баре. Лето

 

затянется. Или наоборот- закончится раньше
положенного, отведенного ему срока.
А ты никогда уже не станешь старше,
как сказала кукушка, глядя в бинокль.

Дружелюбие- не оружие

Дружелюбие- не оружие, 
дружелюбие- наша слабость.
снятый с предохранителя, сунутый в уши
пистолет стиха демонстрирует градус

нашего сумасшествия. Однако, прочие,
кто не готов принять это как данность-
разевают свой рот, раскрывают очи,
чтобы кричать о том, что от них осталось.

Какими мы были маленькими и смешными

Господи, ребята! Какими мы были маленькими и смешными.
Теперь у нас жены, дети, мужья. В автомобилях- иконы
от мало ли- сглазу бабки на нашей встречке, вороны,
пролетевшей и каркнувшей что-то, вроде- иже с ними,
но не обмолвившейся с кем конкретно нам предстоит попрощаться.
Жизнь подходит к концу, так и не успев начаться
для нас. А для родителей- и подавно. 
Так давайте хоть время от времени будем встречаться.

(Моим братьям и сёстрам посвящается)

Пианино, лишенное клавиш

Кусты из стали не опровергнут существование рощи.
Взгляни, что останется от тебя, на свои мощи.
Любо дорого посмотреть на это произведенье искусства
природы. Если мы говорим о чувстве

прекрасного- то вот оно, прямо перед тобою.
Живее живых и мертвее мертвого. Я не скрою-
да, я размышляю предвзято.
Мы растем на этих своих кустах, как опята

на которых нет грибника, но есть грибница.
Которая, по звучанию сходна с "гробницей"
от которой мороз по коже, однако, знаешь...
Я думаю, мы все- пианино, лишенное клавиш.

Златокудрая девочка из Ярославля

Златокудрая девочка из Ярославля!
Ты далеко от меня настолько, насколько
вёрсты позволяют. Я тебя не прославлю-
мне нечем, но может быть эта долька

внимания, с моей стороны (и с твоей тоже),
привнесет в эту жизнь хоть немного
разнообразия... Мне довольно сложно
представить то, чем ты дышишь- пути иного,

кроме, как интернет, у меня к тебе нету.
Поэтому извини, коли что не так, если сболтну лишнее- 
не обессудь. Я не жду ответа
от тебя. Будучи на этой земле пришлыми,

практически несуществующими, мы торопимся
сделать шаг, за которым откроется бездна...
А между нами такие пропасти,
что непонятно, как вообще сюда влезла

наша личная жизнь, которой, вообще, многовато
для таких нехорОм- в тесноте и в обиде
проживаем свой краткий миг и на ртах- заплаты
у большинства, из чего видно

наше несовершенство владения языком.
Но жизнь не кончится завтра, я уверен!
Может чуть позже, когда ты назовёшь меня дураком
за моё послание, я задумаюсь, в какой-то мере

о тщете всего сущего, но, так и быть, не сегодня. 
Сегодня я обращаюсь к тебе, как к своему отражению
в далеком-далеком зеркале, вспомнив
о чем-то немаловажном, подчиняясь движению

в своей душе, всколыхнутой тобою
гладью вод во моём во пруду, стараясь пронзить пространство
пронзительным словом. Взять эту крепость с бою,
а не осадой, ведь постоянство

мне не свойственно, да- это так, это моё ноу-хау
изобретенное мной и воплощенное в масштабе харизмы-
я отдал свое предпочтение стихам,
а не местечковым своим катаклизмам.

Впрочем, о главном, закончим вступление.
Для чего я пишу все это? На что уповаю?
Да ни на что вообще. Я просто высказываю мнение
о том, что нас могло бы объединить, но "хата с краю"-

этот Дом Народа, привлекает к себе все больше
посетителей, как отдельное государство
с бессрочной визой и правом на жительство. Боже!
Положи им мозги обратно, запрети им пьянство!

Но... я опять отвлекся, молитвословие-
не мой конек- снимайте, снимайте сбрую!
Пустите его на волю- неважно, в Ярославле ль, в Ростове я,
на эту тему, может быть и простую,

распространяться не стану- сходите в церковь-
там есть всё, что необходимо для тела,
изнуренного духом, независимо от размеров
первого. Последнее ты хотела

поставить во главу угла? А есть ли у женщин на это право?
А кто будет рожать нам детей?
ДУхи, что ли? Поэтому никакой славы
я не предрекаю тебе, прости, это одна из тех нелепых затей,

которые кончаются неудачно всегда. Вопреки здравому смыслу.
Женщины созданы для того чтобы вдохновлять нас...
В том числе- и на подобные мысли.

И вот, мы встретились, дорогая. Как ты располнела

Ну вот, мы встретились, дорогая. Как ты располнела!
Тоже двое детей, в глазах интерес ко мне, не как прежде.
В своё время я был охочь до твоего тела
настолько, насколько может быть только  между

двумя, почти невинными, почти неизвестными друг другу
людьми. И ты была вся- взаимность!
До поры до времени. Я захлебнулся в  твоем испуге
за твоё настоящее, но выплыл. И кое что еще вынес

из этого для себя, на будущее, на предмет ошибок
не совершенных, но имевших бы место быть. С неизвестным финалом.
Я не в обиде, нет. И на том спасибо,
что ты вернулась, а то уж совсем пропала.

Глаза зеленые, как и раньше, но не та уже кожа.
Походка утратила легкость, волосы потускнели.
Я вспоминаю ту, на кого ты была б похожа,
и не могу найти сходства. Быть может только в постели

оно проявится, но это уже не наш случай.
Я помню твое дыхание, трепет нашей совместной плоти.
Но я закрыл эту дверь давно и выбросил ключик
туда, где мой Буратино уже не ходит.

Не надо ни во что верить, ребята

Не надо ни во что верить, ребята.
Вера приводит нас к катаклизмам.
Не ищите того, что извне взято.
Ищите внутри. (Как верх эгоизма).

Ищите внутри, вытаскивайте это наружу.
Этот мир вращается вокруг нас.
Это не мы- ему, это он нам служит,
обеспечивая нам обратную связь

с самими собой. Парадоксы мозга,
человеческого сводят на "нет"
любое намеренье говорить серьезно,
превращая сказанное накануне в бред

сивой кобылы поутру, с восходом светила.
И вчерашний день, как протуберанец
на его челе. Или как могила,
в которой лежит некий самозванец

выдававший себя за тебя при жизни.
Его имя не сохранится
в истории. Его крамольные мысли-
эта несвежая пицца,

будет выброшена хозяйкой притона
(как и всё, чего не коснулась
рука оппонента), с улыбкой Моны
Лизы, которая только- только проснулась.

Время в этой стране течет в обратную сторону

Время в этой стране течет в обратную сторону.
Эпоху упадка путают с Ренессансом, как весну и осень.
Тузики вышли в тузы, ибо все грелки порваны.
Теперь уже точно никто ни за что с них не спросит.

Будто и не было ничего никогда здесь- все карты биты,
хоть еще и не розданы, еще до начала кона.
Иван в дураках, как в тюрьме сидит, вся его свита-
Конек-горбунок, лягушка, да три иконы.


 

Не с кем выйти стенка на стенку, все заняты, все- при деле.
Но дела не идут никуда, ни в какую сторону.
Корабли, в отсутствии якорей, садятся на мели.
И мечи неизвестно на что перекованы.

В мясной лавке стоит вопрос- а стоит ли выделки
мертвячинка? Чем фаршированы лебедь, рак или щука?
Все надежды связаны с ожиданием выпивки.
И вид спорта теперь один- у кого больше штука.

А в полнолуние ведьмы слетаются на планерку.
Шабаш длится всю ночь, и заканчивается фуршетом.
После чего все расходятся по своим гримеркам.
Превращать образины в образчики доброты и света.

Гули ходят, клюют и живут, видимо, неплохо.
Их диаспора переживет любую из существующих наций.
Даже крыс, которым всё, что есть с нами- по ..й
Но время покажет, кто последним будет смеяться.

Продолжение следует или нет? Когда придет Санта
Клаус в страну, где о нем знают лишь понаслышке?
Мы выходим на Площадь Красную, мы читаем мантру
своим богам- сказку о Яйце и Мышке.


Стихотворение моментально вырезается из блога Медведева)))

На век отложенное утро

Давай- ка, сбегай в магазин,
но не бери с собой корзин,
тележек шатких и пакеты
не трать. Иди туда один.
Без дам любимых, без собачек,
друзей, которые на даче
уже вкусили все, что им
Бог предназначил- не иначе.
Дабы унять ручную дрожь,
иди туда- тебе дадут там-
на век отложенное утро,
на жизнь исправленный чертёж.

Почему у тебя такое счастливое лицо после смерти?

Почему у тебя такое счастливое лицо после смерти?
В могиле тепло? Но в голове твоей ютились черти,
которых теперь ты можешь наблюдать воочию.
Оно не похоже на то, что мы называем ночью?

Вероятно- нет. Иначе откуда такая радость?
Ты расстался с последней своей любовью. Оглядываясь
бежишь! Потому, что инстинкт самосохранения
сильнее других инстинктов, зачастую, по времени

не совпадающих с твоими желаниями. На лице улыбка
обозначает лишь то, что все настолько зыбко,
как ты и догадывался, однако, не мог проверить.
Выйти один на один, уподобившись зверю,

против стада осмелится лишь полный мудила,
который не знает той, которая ко всем приходила,
но оставила время на неизвестно что (подумай об этом позже).
Однако день, месяц, год достал уже ржавый ножик


 

и заточил его об тебя, и ты- стерся
с лица планеты, и вот, посмотри на себя, ты- мертвый.
Но не как камень (есть подозрение, что камни- живые).
И раны на твоем теле не ножевые,

а какие-то, я бы сказал... похожие на судьбу, ибо время лечит
только избранных, остальных безбожно калечит
до неузнаваемости, но дает отсрочку.
Как бы не торопится ставить точку,

чтобы- малоливдругчтослучитсясними?
Дает им шанс еще потеребить своё вымя,
но- не тебе. Твой шанс был упущен тобой же...
Но ты лежишь с улыбкой на своей мертвой роже,

не причастившись перед тем, ни в чем не покаясь...
И я испытываю чувство, похожее на зависть.

Надоело работать, Господи!

Надоело работать, Господи!
Для чего ты все это придумал?
Мы же ведь не в твоей плоскости
обитаем. Что у тебя за юмор?

Дай нам птах небесных, пускай нам служат.
Целый день, глянь, клюют задаром.
На тебя у нас нет оружия.
А-то бы врезали тебе, старый!

Животы наши днесь наполнены,
а назавтра опять- голодные.
Жадность нас накрывает волнами.
Мы же, Господи, просто- ж и в о т н ы е!

Что за хохма- хрустеть суставами
день за днем, чтобы вырвать семечку
у судьбы членами усталыми,
а не как там его... бездельничать?

Разговор с Есениным

Пусто как-то на душе,
слушай.
Жить- желание уже-
глуше.

 

Родился, как отошли
воды.
Глухарями на току-
годы.
Жизнь прошла среди берез,
сосен.
Пил хотя бы, да и то-
бросил.
На дорогу выхожу
редко.
Птица Феникс, черт возьми,
в клетке.
Намарал стихов, пожег
больше.
Не в восторге от своей
рожи.
Осень желтая течет
в жилах.
И не финку в сердце, а
шило,
если уж на то пошло
всадят.
Кабаки уже не те.
Бляди
нынче тоже не того
крою-
матом хлеще твоего
кроют.
Из поэтов, знаю лишь
пару,
кто еще способен дать
жару.
Остальные, как сычи
зырят.
Друг у друга темноту
тырят.
Вобщем, плохо все у нас
стало.
Хлеб пекут черт знает с чем,
сало
продают, но где же те
свиньи,
от которых рот людской
ныне
отвернулся, ибо жрать-
тошно.
Как- то все у нас теперь
пошло.
Я, Серега, не скулю-
глупо.
Проживаю жизнь свою
тупо,
потому, что просто жить
надо.
Я ж родителей своих
чадо,
чем и ты был, когда был
былью.
А не то, чем стал теперь-
пылью.
Извини, Серега, я-
выжил.
На балконе у меня
лыжи.
А в квартире от детей
тесно. 
Не найдется для петли
места.
Англетеры все мои-
в прошлом.
Сам не знаю, как я их
прожил.
Суета суёт своё
рыло
даже в петлю- где интим,
мыло.
Что ж, придется видно ждать
старость.
Впрочем ждать недолго уж. 
Малость.

Все мы рыдаем, когда приспичит

Все мы рыдаем, когда приспичит.
Любим жизнь, не жалеем спичек,
чтобы разжечь не костёр- огонёк.
Согреть- не душу. Хоть пальцы ног.

В каждом из нас живет неуемный бес

В каждом из нас живет неуемный бес.
Ты пишешь- что хочешь, но вот, приходит время,
и обнаруживаешь себя одиноким. Без
времени, но в пространстве, которое тычет в темя

клювом петушьим. Хочется ласки.
Чтобы кто-то сказал тебе- "Я как в сказке
с тобой, а не как в былине!"
И поверить, что нужен ему отныне.

Творение стиха. Вите Антипину посвящается

Творение стиха, стиха творение.
Кричит младенцем в пеленах, грозит бессонницей.
Не знает- кто ты? Где сейчас? Не верит времени.
Наутро, иной раз, вообще не вспомнится. 

Разутое- зимой, весной- голодное.
По лету- босиком, читай- разутое.
По осени- уже почти народное.
А там уже, глядишь, в архив несут его.

Огромный катят ком, из нервов сотканный.
Любимый, но уже ни с кем не связанный.
Пищащий ни о чём, хрипящий нотками
мобильника с простуженными связками.

Люблю его не так, не так как все его!
Люблю его до боли, до безумия!
И тело бледное моё лежит в истерике,
о чём не ведает никто, поскольку... умер я.

Я теряю своих детей

Я теряю своих детей из виду.
Мои дети теряют меня. Я- в шоке.
Я не похож на себя, я похож на многих.
Я изменил свою суть, изменил орбиту.

И вот, наконец- то, пришла расплата.
Законы природы сильней, чем разум.
Я думал добиться всего и сразу!
Теперь мне уже ничего не надо.

И я теряю детей, и они уходят.
В направленьи известном, но мне недоступном.
Я смотрю на них искоса, как преступник.
Неуверенный ни в себе, ни в своей породе.

Поймите меня, родители виноваты
в своих детях, вся их вина есть- наша.
Пускай ноги болят, но под дудку спляшем.
Если уж не нужны, так хотя бы... рядом.

18 неправильных рифм

Не разговаривай с незнакомцами, моя девочка.
У каждого незнакомца есть своё прошлое.
У каждого кончика есть впереди веревочка.
Неважно, что выглядят они Кришнами.

Или ненужными никому (в обиходе-жалкими).
Не разговаривай с ними из чувства долга.
Отец, коли в курсе, тряхнет поджилками,
аль стариной. Каждый раз, как падает вилка

не смотри на неё- соперница рядом.
Кричи- "От винта!", кричи- "Изыди!"
Поливай водой дверь, отвечай- закрыто!
Даже если за дверью добрые люди.

Люби лишь того, кто с тобою честен.
Не отводи взгляда, пока не ответит тем же.
Не дроби целое на отдельные части.
Желай всем подругам- "ни пупка, ни грыжы".

Каждый день начинай с того, что тебе приснилось.
Наливай кофе больше, ибо в нем вся сила.
Если нет иных способов- бей на жалость.
Если хочешь попасть конкретно- бей по сусалам.

Но потом не жалуйся, что есть кто-то тебя сильнее.
Время года не зависит от твоих капризов.
Все напитки, что он пьет- спиртные.
Все бациллы, что в нем есть- зараза.

Разберись со своей "тудой", заведи тетрадку.
Отмечай в ней то, что тебе известно.
Вспомни родственника вдали, пошли открытку.
Постарайся изложить всё, хотя бы связно.

Поцелуй собаку друга, протяни ей лапу.
Опоясай себя врагами, наставь им рожки.
Но не рога- это чревато, посади липу
перед своим окном, потрать на нее излишки

своей молодости, обоняй её запах
по весне. Почувствуй опору
и её же лишись- Земля держится на рыбах,
а не на млекопитающих, как ты считаешь, дура!

Бабка верит в любовь, а дедка- в чудо

Возьми в руки своё будущее, и держи его крепко!
Как бабка за дедку, который за репку-
чтобы не потерять корней, а бабка- вагоном.
В котором едет Гегель, Кант, Хайдеггер... И чёрт в погонах.

Все- голосуют- что наша жизнь такое?
Большинства- нет. Большинство- в запое.
Бабка с дедом вообще, постоянно- в контрах.
В итоге,смысл жизни, как и её образ содран

неизвестно с кого, видимо- с миру по нитке.
В лавке внучка сидит в слезах, считает убытки.
За внучкой- Жучка с бейджиком- "Злая собака!",
глядит, как воры уносят всё, протянув им лапу.

За Жучкой- кошатина, в неизъяснимых лохмотьях.
Демонстрирует на досуге то, что нельзя показать на работе.
Строит замки из облаков, желает героев.
Герои плодятся, как мыши, внутри новостроек

и геройствуют всюду, где только возможно.
Дед относится к бабке весьма осторожно
и настороженно, как и положено деду.
Он готов рискнуть ещё на одну победу,

но не торопится- и репка в земле, покуда
бабка верит в любовь, а дедка- в чудо.

Порожняки сосут верлибр и мучают ямб

Порожняки сосут верлибр и мучают ямб.
Они знают много, в частности, что есть- штамп.
Они любуются напропалую любым смыслом.
Ты попадаешься им на пути с коромыслом,
аки баба, одетая в русский кокошник.
И они забывают о своем будущем и о прошлом.
И живут настоящим, которое ни на что не годится.
И считают, что ради этого стоит родиться.

Мое детство

Мое детство- читает стихи у окна в духоте плацкарты.
Мое детство- лежит на пляже пузом кверху, либо играет в карты.
Мое детство- ковыряет в носу на старом выцветшем снимке.
Мое детство- в синих трусах с завязанною узлом резинкой.
Мое детство- чертополох, полный чертей, потому и прекрасный.
Мое детство- не знает, как это- прожить день напрасно.
Мое детство- несется с горы на ржавом листе железа.
Мое детство- засыпает средь бела дня совершенно трезвым.
Мое детство- след ящерицы на песке в раскаленных дюнах.
Мое детство- катящееся само по себе колесо Фортуны.
Мое детство- огурец, посоленный собственными слезами.
Мое детство- палка, концы которой связали.
Мое детство- тоска о местах, где цвело годом раньше.
Мое детство- спит и видит- когда, наконец, станет старше.
Мое детство- жует жвачку, редкостную в ту пору.
Мое детство- как крот в снегу роет норы.
Мое детство- стесняется показать- что у него в штанишках.
Мое детство- готово променять на мультфильм любую книжку.
Мое детство- прижимается к маме, когда очень уж стало страшно.
Мое детство- путает день сегодняшний с днем вчерашним.
Мое детство- зажимает рот, если у взрослых- проблемы.
Мое детство- делает правой то, что все делают левой.
Мое детство- учится целоваться в сыром подьезде.
Мое детство- хохочет, когда говорят про тычок и пестик.
Мое детство- боится гусеницы- мохнатой и неуклюжей.
Мое детство- принимает внутрь то, чем обычно мажут снаружи.
Мое детство- готово позвать всех кошек в свою квартиру.
Мое детство- не даёт спуску никому, даже сортиру.
Мое детство- отвечает на все вопросы сотней других вопросов.
Мое детство- ночью испробует все возможные позы.
Мое детство- мечтает стать летчиком, а космонавтом- не очень.
Мое детство- не знает- где сердце, легкие, печень, почки.
Мое детство- может съесть все- карандаш, авторучку.
Мое детство- получит, что хочет, иначе- взбучку.

Друзья мои, любимые друзья!

Друзья мои, любимые друзья!
Мы столько не поведали друг другу,
в свой, жизнью каждый загнанные угол
медвежий, памяти, которую нельзя
реанимировать без риска для здоровья,
чтоб рассказать все, чтоб истечь любовью
(увы, постфактум), милые друзья!

Когда придет пора держать ответ
перед всевышним, что скажу ему я?
Что много времени я проводил в раздумьях,
какой и кто из вас оставил след
в моей судьбе? Да, нет. Навряд ли, право.
Скажу- пожил и погулял на славу,
спасибо Господи тебе. Претензий нет.

Навряд ли я произнесу слова
о том, что, в сущности, ему не нужно-
откуда он знаком с понятьем "дружба",
живя один на небесах? Едва ль.
Однако, вам- признаюсь! Было время,
когда клевали жареные в темя-
и вы спасали. Благодарен вам!

И это- нет, не голый формализм-
ведь степень благодарности бывает
различно велика - кто жил, тот знает,
каков масшаб, иной раз, катаклизм
происходящих с нами- ты в беде,
и не найти спасения нигде!
Но друг тебя вытаскивает из.

Ну, а пока, хорошие мои,
года, как поезд набирают скорость
и ничего для нас уже- не в новость,
и за окном мелькают фонари
полночных станций, освещая душу,
изнанкой вывернутую наружу-
я точно знаю, кто за мной стоит.

Никто не придет Оттуда

У тела- свои пределы.
У слова- свои причуды.
Никто не придет Оттуда,
чтоб рассказать нам, где мы.

Кто поведал тебе, что жизнь- игра?

Кто поведал тебе, что жизнь- игра?
Жизнь- прыжок из ниоткуда. Прыжок в никуда.
Просто свободный полет, который надо прожить хоть как-то.
И каждый живет его как умеет. Либо, как ляжет карта.

Одиночество в чистом виде

Твое тело- растение,
которое умеет есть.
Если убрать всё- везение,
быть свободным, осесть
вдалеке от родины,
с которою ты не дружен-
то только на теле родинки
знают, что ты им нужен.

Правдоискателю

Купи себе чего- нибудь покушать.
Испей немного легкого винца.
Взгляни в окно, узнай, что там, снаружи?
Далёко ль до всемирного конца?

Хлебни чайку, свари яичко в смятку,
покакай, выспись, постирай белье...
Оно полезнее, чем резать правду-матку,
чтоб вытащить младенца из нее ^)

Русский мат

У мата есть своя, подспудная стязя-
он отвлекает, от чего отвлечь нельзя
обычной пропагандой- это дело
еще в века иные нашумело,

но было властью сведено на нет.
Матюг, как есть - эквивалент конфет
для взрослых- скушай и заткнись.
Пока не кончится эпоха, силы, жизнь.

Вот вам!

Переплети свое стихоплетение плотно.
Посыпь его пылью дорог, промокни рубахою потной.
Обращайся с ним нежно. Наоборот, обращайся грубо!
Выковыряй его на ходу языком из дупла зуба.

Обдуй его северным ветром, не чурайся и южным.
Покажи, что не стоит того, и то, что считаешь нужным.
Разверни панораму заброшенного детского сада.
Объясни, куда делись дети, растолкуй теорию ада.

Покажи на срезе березы кольца Сатурна.
Покори Эверест, потуши горящую урну.
Матюкнись, помянув, что было минувшей ночью.
Намекни на чью-то любовь. Как бы между прочим

передай крепость водки. Под соленый огурчик
расскажи смешной, страшный, нелепый случай.
Опиши поле маков- коварных степных растений.
Ужаснись, проснувшись с чертом в одной постели.

Убеги из дома, вернись домой, не имей его вовсе.
Перепутай утро  и вечер, весну и осень.
Восхитись тишиной у костра, громом дюз самолета.
Ударь сам себя по щеке, спроси себя- кто ты?

За недостатком деталей, немедля подставь другую.
Пойди вместе со всеми, радуясь и ликуя,
на верную гибель. Стань эпизодом драмы.
Окропи блокнот своей кровью, слезами мамы.


 

Просуши его на крыше сарая и начни все сначала:
объясни, почему твоя корова мычала,
когда остальные лишь делали вид? Где живет чувство меры?
Чем занимались в антракте Суок с Просперо?

Выдвини идею о том, что все люди- братья.
Перепутай слова о любви со словами проклятья.
Расстреляй всех неверных ядрами грецких орехов.
Водрузи свой флаг над местной комнатой смеха.

Щелкни пальцами рук- это необходимо,
чтоб обернулись те, кто уже прошел мимо.
Обрати их вниманье на то, что ржа ест железо.
Объясни, как избавиться от лишнего веса.

Или от худобы. Вернись к теме позже.
Найди семь отличий на одной пьяной роже. 
Сунь голову в пасть проходящему тигру.
Начни с новой строки. Подбери эпиграф.

И когда бумажный пустырь заполнится чем-то новым-
значит, твое стихоплетение уже готово.
Оно стало вполне осязаемым, оно стало плотным.
Теперь- брось его! Брось в огонь, и скажи- ВОТ ВАМ!

Крики чаек- они ведь не просто- крики

Крики чаек- они ведь не просто- крики.
Они могут выдернуть наших мертвых с той стороны света.
Но никто об этом не знает. Нет ни одной улики
на сегодняшний день, подтверждающей это.

Мы ели тошнотики на Мосбане

Мы ели  тошнотики на Мосбане,
нас винтили менты на вонючих сквотах.
Пришло время, когда от нас все устали.
И мы сами тоже. И теперь- вот мы:

такие же, как и все, с лицом очень общим.
С прикипевшим к нему выраженьем скуки.
Эта жизнь оказалась гораздо проще,
чем хотелось бы думать. "И флаг в вам руки!"-

предлагали иные. (Примечание для потомков.)
Но не под одним мы не шли в атаку.
И когда траншеи зарыли, многие
отказались вообще от каких- либо флагов.

Лучше уж ничего, чем настолько много-
порешили, и оградили себя забором.
Не оправдано это никаким итогом,
на наших, уже не жилых, просторах.

Вот- вид поколения на сон грядущих!
Просыпающихся лишь для того, чтобы вспомнить,
что жизнь не кончилась. В обыденной гуще
вряд ли найдешь кого, нас бездомней.

Остатки счастья

Вороны обкаркали зелень лета.
Сглазили. Листья ли? Просто падаль?
Останки ли солнечного света
ты собираешь? Оно тебе- надо ль?

Остатки счастья. Прожиточный минимум. 
Вот оно, как бывает, однако.
Люди истину ищут свиньями.
Ты ищешь то, что стерпит бумага.

Необитаемый остров

Недалеко, однако, ушел. Хотя и старался.
Шаги были слышны за многие, многие версты.
Ты многое понял, постиг. Со многим расстался.
Теперь твое тело- необитаемый остров.

Посмотреть на него- так хочется там поселиться.
Завести пару-тройку жен, нарожать детишек...
Океан сотрет твое прошлое, как и мое. Очистит их лица
от черт их отцов, хранящих печать излишеств.

Остров примет тебя, поскольку ты сам и есть- он.
Капитаны придут сюда, чтобы найти ответы.
Но тебя здесь нет, ты убрался отсюда с честью.
И, теперь, никто не скажет точно - где ты. 

Даже шум прибоя, для некоторых приятный,
олицетворяющий плавный их переход в ущелье ушлых,
никогда не вернет для тебя эти дни обратно,
превратив в недоступную кораблям, часть суши.

(из судового журнала)

"...мое судно было вблизи, мы искали бухту,
чтобы пополнить запасы того, в чем нуждались остро:
иссякли запасы воды, кончились мясо, фрукты...
Пришлось заселить собой необитаемый остров."

Рожь над пропастью

Рожь над пропастью реет знаменем.
Знаменосец- веселый ветер.
Пионерским приветом пламенным
солнце в небе над нами светит.

Мы поднимем носы курносые!
Высоко, как ракеты, вздернем их!
Закидаем пропасть вопросами.
Перепашем всю рожь саперами.

Сядем ноги болтать над бездною.
Анекдоты травить со смыслами.
Развенчаем таланты в бездари
и подальше отсюда выселим.

Напридумаем новых гениев!
По команде научим строиться!
Жизнь пройдет, как одно мгновение...
Надо ли о нем беспокоиться?

Зачастят в поле наши  крестики.
Обсидят их, обгадят вороны.
Хорошо было жить нам, весело.
Молодые были. Задорные.

Земля, Земля, я - Птица

-Что значит: красиво до безобразия?
Красота имеет предел? 
Все конечно? - Конечно. Но разве я 
именно это сказать хотел?

Безобразие- суть отсутствие 
красоты- без лица, без образа.
-Ты имеешь ввиду бесчувствие?
-Его тоже. В масштабах глобуса

очевидно его наличие.
Концентрация превысила нормы.
И на мой взгляд, с полета птичьего,
не грядет никакой реформы.

40

Итак, мой поезд отошел
от равнодушного перрона.
Что потерял я, что нашел
на этой части перегона?

Оглядываясь, в корень зря,
как сладко выбросить из песни
слова, из головы- царя, 
из поля- ветер и-все вместе,

чтобы придти к тому, что есть.
Ввалиться в собственную хату
татарином. И в ней осесть,
как будто не жил здесь когда- то.

Как будто не было меня
все сорок лет со мной, как будто,
отдав пол- царства за коня,
я возвратился в это утро

иным... и тем же, что я был!
Не растеряв и не растратив
того, чем Бог меня снабдил
для созидания и ради


 

своей, неясной никому,
непостижимой высшей цели.
Как шар, катящийся во тьму.
Как свет, невиданный доселе.

Мухомолодец

Крыльца быстрые
в воздух выпростал.
Звонь да гуд завел-
песнь басистую.
Взмыл в прохладную
синь небесную.
Подкрепиться чтоб
найти место где.
В животе урчит
от томления-
что дерьмо ему,
что варение!
Выбирать не след,
коли голоден.
Ой ты, гой еси, 
мухомолодец!

Моему другу, художнику И. Конакову с любовью

Ведь ты же художник, друг мой, вот тебе и кисть в руки!
Если ты с кем- то, когда- то и был в разлуке,
то только не с ней, в зенки тебе палитру!
Давай посидим с тобой, разопьем поллитру,

поставим фильмец про Баския или Рембо,
сгоняем еще за одной, не снижая темпа.
Посмотри - распогодилось, может быть - на природу?
Там ветрено, да. Там полно народу.

Зато демократия, глянь, в самом её разгаре.
В наичистейшем виде её, в чаду, в угаре
нескончаемых выходных. Давай-ка от них подальше.
От этой дремучести, хамства, фиглярства, фальши

и прочих ингридиентов дарованной им свободы,
одобренной государством. В иные годы
мы бы сидели в тюрьме, как выпавшие из контекста
тунеядцы. Ну, и так далее, как там по тексту

Уголовного Кодекса? Так что, у нас теперь, понимаешь- фора.
Теперь  у власти, в Кремле,  у её светофора,
другие люди стоят. Пути неисповедимы.
И мы все еще, Игорюха, целы и невредимы.

Что, впрочем не есть наша с тобой заслуга.
Революцию делают люди отнюдь не нашего круга.
Это всегда нужно помнить и с этим надо считаться.
Поясню, не вдаваясь в подробности, так сказать, вкратце:

человечество в общей своей серой безликой массе 
не в состоянии отличить красоту от банальной грязи,
размазанной по холсту и облаченной в раму
из золота. Последнее измеряется в граммах

на душу населения и является абсолютным
мерилом счастья. Видишь, летящий спутник
вызывает гораздо больший восторг, чем точно
переданный оттенок неба, его непрочный,

ускользающий от тебя, от твоего взгляда
цвет, эманация Бога. Поэтому и награда
достается тому, кто удовлетворяет потребности
большинства, невзирая на  спорность крепости

мироздания, видимую невооруженным глазом.
Оттого все сильнее становится перекос. С каждым часом
мы приближаемся к своему концу, который не за горами.
Стремительней, чем комета. Стремительнее, чем пламя

пожирает бумагу. Но... революционеры 
не дремлют. Они на чеку, они принимают меры
необходимые для отвлечения своей паствы
от этих мыслей: "Пускай лучше склеют ласты,

чем подумают о душе, помыслят о чем то большем."
И ей это нравиться. Она восклицает: "Боже!
Как ты милосерден!" - не отдавая себе отчета
в том, что на самом деле имеется кто-то,


 

имитирующий его необычайно искусно.
Вот это, друг мой, я считаю, и есть искусство
в глазах миллионов. А не то, что ты там малюешь.
Впрочем мы увлеклись- иной раз угли раздуешь,

так, что и сам не рад, что коптить затеял.
Жизнь- она хороша тогда, когда есть идея.
И в избытке- сил, и в избытке- всяческих планов.
Хорошо их строить, к примеру, в тени платана,

наблюдая вдали, у купален,  толпу наложниц.
А не этот трусливый сброд, до того порожний,
что сказав им слово, слышишь в ответ лишь эхо,
словно в бочке пустой, откуда мудрец уехал

много лет назад, перебравшись поближе к звездам.
Я не ставлю диагноз, нет, но говоря серьезно,
впечатленье такое, как будто мы ломимся в двери
за которыми нет ничего. Которые отсырели

так, что они как бы заперты. В этом то и загвоздка.
Утомишь до предела тело, и доступную тебе часть мозга
пока не окажешься в абсолютно пустом помещении.
Пустом абсолютно. Но каждое его посещение

тобой ли, другим, фиксируется специальной службой.
И ты слышишь голос извне: "Ну, что ж, победила дружба!" 
И гомерический хохот, следующий за этим.
И хочется посрывать все эти двери с петель,
 
чтобы добраться уже до источника, чтобы заткнуть ему глотку.
Для чего ты опять идешь в магазин за водкой
и напиваешься вместе со мной или с кем-то в зюзю.
Приползая в родные пенаты, как говорят, на пузе

и, с трудом сняв ботинки, падаешь в обьятья дивана.
Вдали от людей, от дверей. Вдали от платана.

За широкой спиной беззакония

За широкой спиной беззакония,
где законы царят иные-
индивиды глядят иконами.
Но помазаны? Прощены ли?

Кто последний? Я встану в очередь.
Не чтоб морду набить-  покаяться.
За спасение сына и дочери
денег дать. Все забыть. Проставиться.

Никто не может ответить за всё на свете

Никогда не встречал уродства, большего, чем здесь.
Безрукий, безногий. Безухий... Но бездухий???
Знак вопроса- есть символ крюка, на котором держится весь
мир- "У меня болит сердце, но думаю я о брюхе?"

Хочется верить, что всё это- далеко не так.
Что кошка не станет срать там, где играют дети.
"Успокойся. Забудь обо всем. Приляг.
Никто не может ответить за всё на свете."

ПЫК-МЫК

         Пык- мык,
       явился мужик.
  распахнул дверь в хату,
  лег на кровать не мяту.
Не снял ни сапог, ни картуза.
 Развалился, выкатил пузо.
Схватил мою Маньку за косу,
  выбил ей юшку из носу,
сделал с ней всё, что след.
   Встал, съел мой обед,
  плюнул на пол и вышел.
А я ничего и не слышал...
         Пык-мык.
         Пык-мык.

Колодец

Не плюй в колодец, еще пригодится.
Не то, чтоб испить из него, а чтобы слиться
со своим отражением в нем, неискаженным
ничем, даже плевком. Встань, обнаженный

на самом краю, качнись, с непривычки
смотреть с такой высоты на самого себя. Держись за кавычки
существования, ибо оно - условно.
Неважно, в каком созвездьи твоя звезда- Тельца ли, Овна-


 

подумай об этом позже, когда будет время.
Когда будет возможность подойти к проблеме
со всей серьезностью, а не так, с наскока.
Сейчас ты один из тех, кого вокруг много.

Среди которых не отыскать лишь того, кто как воздух нужен
именно в это мгновение. И ты это знаешь. Ну же,
сосредоточься на земном притяжении!
Начиная стремительное движение

к самому себе, не сожалей об оставшихся всуе.
И не закрывай глаза, наоборот- разуй их!
Чтоб отвечать любому из тех, кто над тобой смеется:
"Только моя звезда видна днем из колодца!"

Да какие там стихи, уважаемый?

Да какие там стихи, уважаемый? 
О чем поем? Кого обмануть пытаемся?
Время - не то. Флаги обвисли, кругом безветрие.
(Не говорю- "безверие" - и так оскомина.) Геометрия
судороги пера, по отношению
к чистым листам бумаги, непродолжаема

по отношению к нравам. Такое мнение
необходимо выстрадать - и это не просто слово.
"...Посмотри, каждый раз, как взлетает птица,
ты видишь лишь то, что она готова
через мгновение удалиться
из твоего поля зрения."

Как правильно сказал один человек

Как правильно сказал один человек-
«Преврати свою жизнь в ковчег
и плавай лишь там, где нужно.
Все остальное- придет. Все остальное- окружность

того, что находится в центре, где, собственно, ты...»
В силу природной своей слепоты,
невозможности распознать пределы
своего существа - где кончается тело


 

и начинается его продолжение
(независимое от притяжения
Земли ли, Луны- неважно)-
мы, как в фильме краткометражном,

оставляем на волю Бога
не то, чтобы совсем ничего, но и не так уж много,
чтобы ходить у него в фаворитах. Это – закон природы.
Ты приходишь к нему, он вопрошает- «Кто ты?»,

и утомленно откидывается на спинку
вращающегося кресла. Вечеринка
окончена. Грядут трудовые будни.
Мозги уподобляются студню

к концу недели
и начинают попахивать. На самом деле
это - лишь видимость течения жизни,
которой нет уж давно. Дороги раскисли,

и никто не рискнет продолжать попытки
продвинуться дальше. Цыган в кибитке
раскурив цигарку, повернет налево-
туда, где пахнет жильем, где пахнет хлевом.

На чем и закончится всё, не успев начаться.
Лишь маятник продолжает качаться,
как горизонтальная гильотина.
Отсекая мгновения. Производя рутину.

А образы, словно птицы

..А образы, словно птицы
парят на каждой странице,
садятся на каждой строчке,
клюют семя каждой точки.

На каждом листе их метки.
Кто выпустил их из клетки?
Какой-то поэт из местных,
великих, но неизвестных?

Скорее всего великий,
известный, но многоликий.

Друзья умирают глупо

Друзья умирают глупо.
Иначе сказать - нелепо.
Ничто не сулило вроде
беды, было ясным небо.
Но грянула, разразилась,
расстроив дела и планы.
Друзья умирают глупо.
Обидней всего- что рано.

Друзья умирают больно.
Как будто сдирают кожу
с того, кто остаться должен 
без них эту жизнь продолжить.
Мучительнее намного,
когда не вдали, а рядом.
Друзья умирают больно.
Их в этом винить не надо.

Друзья умирают молча.
Без стонов, без слёз, без жалоб,
когда смерть вонзает в тело
холодное своё жало.
И время теряет свойства
растягиваться и длиться.
Друзья умирают молча.
Но продолжают сниться.

Друзья умирают быстро.
В нетвёрдой руке хирурга,
подрагивающий скальпель
торчит наподобье окурка.
Отмычки от чьей-то жизни.
От чуждой ему вселенной.
Друзья умирают быстро.
Но не всегда-мгновенно.

Друзья умирают просто-
как будто звезда упала.
Как будто твой скорый поезд
промчался мимо вокзала,
а ты стоишь на перроне
и смотришь вослед безмолвно.
Друзья умирают. Просто
нет смысла искать виновных.


 

Друзья умирают часто. 
В полвека один - довольно, 
чтоб осознать, как глупо. 
И чтобы понять, как больно. 
Природа молчит, немая, 
вниманья не обращая. 
Друзья умирают, часто  
не веря. И не прощаясь. 

Друзья умирают честно. 
Бесхитростно, безвозвратно. 
Они присягают в этом 
на холмике аккуратном. 
На птицах, клюющих крошки, 
оставшиеся от тризны. 
Друзья умирают честно.
Раздвинув пределы жизни.

Прощание с возлюбленной

Я разучился ездить на велосипеде.
Навсегда. Тебе этого не понять.
Каждый из нас для кого-то вреден.
У каждого из нас этого не отнять.

Наши ноги завязли в общем гнилом болоте.
Мы как цапли торчим на виду у всех.
Но ты молчишь, и на этой ноте
невозможно сосредоточиться. И слышен смех.

Иной раз кашель. Снег падает мимо
окна, за которым происходит действо.
Вероятно- драма , судя по жестам мима.
Все те же актёры, все то же место

и время. Действие затянулось
на сорок лет и норовит продлиться
до бесконечности. Я встаю со стула,
чтобы сделать хоть что-нибудь. Хотя бы слиться

с толпой. Стать одним из многих.
Не скучать больше в компании собственного эго.
Я устал отвечать за твои пороки.
Я хочу почувствовать себя человеком,


 

а не  ошибкой природы, извини за образ.
(Не изысканность в наших словах, но сытость).
Возможно, это и внушает робость,
но тут я сознательно впал в немилость

к Эвтерпе, чтобы подступиться ближе
к Истине, той, о которой впрочем,
ты догадывалась давно. Вот она здесь- смотри же:
задрала своё рубище и хохочет

обнажив для наглядности сразу оба
полушария нашего с  тобой общего мозга.
И теперь она будет с нами до гроба.
А то и дольше. Но менять что-либо поздно.

Действие затянулось. И снег валит гуще,
чем час назад, когда пробило восемь.
Сейчас уже девять. Занавес опущен.
И до сих пор неясно- кто кого бросил..

Старая сказка

Наконец-то дождь объявил войну пыли,
взметенной северным нездоровым ветром.
Одинокие долгие километры
дорог, извиваясь как змеи, пили,

чтоб превратится в грязь. Пролетевший сокол
прошляпил увязшую в ней полевку.
Баба, освобождающая от веревки
кальсоны мужа, нервно дует на локон,

прилипший к лицу и застлавший ей перспективу.
Шум дождя заглушает иные звуки…
В тот же самый час, далеко на юге,
рыбак, выйдя в море, навстречу приливу,

в надежде поймать золотую рыбку,
освежая прохладной морской водою
лицо, обрамленное бородою,
глядя в небо, прячет в нее улыбку.

Памятнику В. И. Ленина

Когда посредине природы всей
стоишь на руинах своих идей,
не в силах отречься от этой доли,
пребывая в вечной своей неволе,

с рукою, в знакомом по фильмам жесте
застывшей, к стране, как к своей невесте
протянутой, воплощённый в бронзе-
какая разница, в стихах ли, в прозе

тебя воспевают? Тебе до фени
какие и кто получает пени
на этом поприще благодатном,
не обладая порой мандатом,

ни даже маузером. Напротив,
продав, по случаю, пару родин,
торгуют телом твоим, лежащим
вдали от кладбищ, в которых пращур

благополучно истлел до пыли,
где отказали тебе в могиле,
соорудив над тобой трибуну.
Зачем же было дразнить Фортуну

ради такого конца? Крестьяне
не оценили. От этой пьяни
и в те времена было мало проку-
внемлют не Господу, но пороку

ввиду бесплатного угощенья.
Стоять до полного истощения-
как завещал ты- у нас в природе.
Это единственное, чем, вроде,

мы еще можем гордиться. Ныне
мысли о дочери или сыне,
пред коими будущее маячит
подобно заду советской клячи

той, на которой ты въехал в вечность,
явив неслыханную беспечность
в глазах стареющего потомка:
отравленье консервами или ломка?-


 

являются главными, ключевыми.
Иной раз проскакивает меж ними
крамола вроде- да где же бомба?
И сердце стучит в ожиданьи тромба,

как прежде - пули. Твои идеи
обобщить можно фразой подобной «Где я?»,
озирая с твоей высоты окрестность,
людей шагающих в неизвестность,

предметов, в которых ты не нуждался 
при жизни, где, впрочем, не задержался
дольше, чем нужно было прочим
рядом с тобою идущим зодчим

новой империи. Металл во взгляде
не даст ответа- чего же ради?
Неужто в отместку за брата? Это
и есть пресловутая масса нетто

ненависти в каждом отдельном вздохе
перетянувшая вес эпохи
в пропасть бессмысленного террора?
Но ты молчишь, что твоя Аврора.

Оно и понятно- скажи ты слово,
все это, возможно, начнется снова,
а это, ясно, недопустимо.
Так что, смотри, как ты смотришь- мимо.

Как просто статуя. Вот уж вечер.
Пернатые гадят тебе на плечи.
Что неприятно, но в то же время,
все лучше, чем если б клевали в темя.

Рыбачья

На отмели дремлют лодки.
Желтеет пустынный пляж.
Посудина из-под водки,
поросший травой шалаш.

Задворки природы. Тихо.
Ничто не тревожит взгляд.
Деревьев наразбериха.
Ни лешего, ни наяд.

Запущено все и глухо.
Паучьи бега у ног.
Наживка прокисла, муха
уселась на поплавок.

Ни капли дождя. Ни капли.
Прибрежный тростник шумит.
И только две белых цапли
слегка оживляют вид.

Это не веко подёргивается. Разговор с портретом И

Это не веко подёргивается, это- век
подёргивается внутри века,
пережившего изгнание человека,
можно считать, почти калеку,

оторванное от своих корней
дерево, и пустившее корни снова,
распахнувшее ставни слова
в головокружительность наших дней,

изготовленных из самого себя
(о чём никто не может дотумкать),
легкий росчерк пера, рисунка
жидописи, как ты говорил, слепя

из всего этого сердце (оставьте моё!),
и, приделав к нему крылья,
ты отпустил его, чтобы сделать былью,
то, что оно поёт.

По своим мотивам

Не разбуди во мне вампира!
Я жил, как жили все. До мира.
После него  я стал не тот.
Войди в меня туда, где рот

я испещрил клыками твари
злопамятной, забытой вами,
металлостойкой к жалам жал,
известных людям, как кинжал


 

или заточка. Ты- во мне!
Чеснок, исполненный в Луне-
твоя погибель. Извини.
Я мало жил все эти дни.

Но эти ночи- моё время!
Просеянные, словно семя
какой- то небывалой ржи-
возьми её и подержи

в своих руках- ты не протянешь,
в отсутствие набора клавиш
зубов во рту, а не рояля.
И в поросли найдешь едва ли

своих детей. Лишь сам себя.
Как сгнивший остов корабля.

Хайям 2000

Зачем тебе надеяться на то,
что осень будет теплой и пальто
не пригодится? Слушайте прогнозы!
Метеорологи правдивы, как никто.

Зачем тебе учиться языку
в чужой стране? Молчи и ни гу-гу!
Шпионы всюду! Говори по-русски.
Не стань находкой ушлому врагу!

Зачем тебе кого- то ревновать
к кому- то. Ночью лазать под кровать,
на свет извлечь мечтая эту сволочь?
Хлебни вина. Скажи- "А... Наплевать!"

Зачем тебе стремиться на юга
подобно птицам? В недрах червяка
ползущего по раскаленным  рельсам,
ты проклянешь любые берега.

Зачем тебе раздоры и разлад
в семье, где всяк прав на свой лад?
Копни червей- и срочно на рыбалку!
Ловить чертей, русалок и наяд.


 

Зачем тебе, чтоб было как у всех?
Не всем, увы, сопутствует успех
на этом поприще. Когда настанет время
удача треснет, как гнилой орех.

Зачем тебе стараться угадать 
Ногою не в дерьмо, а в благодать?
Ведь первое повсюду, а второго
Не то чтоб нет, а как-то  не видать?

Зачем тебе устраивать погром
В домах у тех, с кем даже не знаком.
И называть жидами- коммунистов?
И состоять в их партии притом?

Зачем тебе огонь? Или вода?
Иль жерла медных труб, чья пустота
Давно уж стала притчей во языцех,
Прошедших это все туда-сюда?

Зачем тебе участок-огород
В краях, где постоянно недород?
Где глинозем, удобренный навозом,
В конце концов забьют тебе же в рот?

Зачем тебе таскаться по утрам
На службу? Что хорошего есть там,
Где сам себе теряешь принадлежность?
Иль делишь оную с другим напополам?

Зачем тебе задумываться о
Том, что есть добро, а что есть зло?
Когда тебя на сдвинешь с середины,
Как все, что не тонуло, но плыло?

Зачем тебе недвижимость? Она
Недвижима. К тому же лишена
Сочувствия к судьбе своих владельцев!
(Тихонько, чтоб не слышала жена.)

Зачем тебе расстраивать других
Своими мыслями, заботами о них,
Надеясь (ну, конечно) на взаимность?
В ответ рискуя получить под дых?


 

Зачем тебе подыскивать слова,
чтобы поведать то, о чем едва
ты можешь лишь догадываться? Солнце
все еще светит. Есть вино, жратва.

Зачем тебе нужна святая ложь?
Ты лжешь во благо? Хорошо. Ну, что ж.
Желанье это кажется похвальным.
Но за него никто не даст и грош.

Зачем тебе, настроивши дуду,
дразнить змею у прочих на виду?
Риск не оправдан, слава- быстротечна.
Зачем идти у ней на поводу?

Зачем тебе печалиться по дням,
когда ты молод был, был дерзок, был упрям?
Когда ты истину мог отличить от фальши?
Жизнь пролетела, слава журавлям.

Зачем тебе желать, чего здесь нет?
Как мотылек, стремящийся на свет,
Не знает, что свет- есть его погибель,
Ты думаешь, что есть на все ответ?

Не прощай никому

Не прощай никому, потому,
что это не нужно ни тебе, ни мне, никому.
Однако, эта игра продолжится
и после нас. Как волосы переживают ножницы.

Как ястреб переживает жертву,
падая на неё сверху,
аки некая кара, за то что она есть.
Ты говоришь- я против? Я слышу- шерсть!

И она встает дыбом у меня на загривке.
Что не сулит ничего хорошего ни Сивке,
ни, тем более Бурке.
Распространяя окурки

от сигарет везде, где ты побывал,
оплакивая цветы, которые рвал
для возлюбленных, так и не ставших
твоими, становясь всё старше

и старше с каждым годом,
с трудом отделываясь от дремоты
после обеда, дабы не заплыть жиром,
ощущаешь себя уже не Багирой,

а жалким скунсом в кирпичной норке.
Не прощай никому, даже чёрствой корке
хлеба! У выродка обезьяны 
болит даже там, где ещё нет раны.

Желание ребёнка

Лиманы жаркого Юга
обложили наш хладный север.
Погрузившись задом, подруга,
забывает о том, что клевер

есть- истина, в тех широтах,
откуда её только изъяли.
И таскает в просторных шортах
свои прелести и изьяны,

которые здесь не надо
никому, потому, что и так- жарища.
Даже сидя в маршрутке, рядом,
из окна,  в коем ветер свищет-

развевается из подмышек
запах юного ещё тела.
И урчанье мотора слышит
тот, кого ты всегда хотела.

На западном фронте без перемен.

На деревьях висели мертвые.
На мертвых висели деревья.
Какая разница- кто они?
И они не спросят- «Где я?»

Деревья растут оттуда,
куда зарывают трупы.
Мы живем в ожидании чуда,
хоть это смешно и глупо.

Наши дети висят на деревьях.
На деревьях висят наши предки.
Спроси их однажды- где я?
И услышишь, какой ты меткий.


 

Возвращение- воз вращения.
У армейской кобылы, скудной,
нет конкретного ощущения
этой местности, столь безлюдной,

что уже никого на вынос
не осталось. На вывоз тоже.
Взрыв снаряда из кожи вырос
у того, кто до нас не дожил.

Деньги, слава, престиж и пиар

Деньги, слава, престиж, пиар...
Жизнь ставит сети, а ты- комар,
попавший в тенета
благополучия, как некая дева,
перепутавшая, где- лево,
где- право. И чья планета

вращается под её ногами.
Мир превращается в оригами,
и сгорает быстро,
если его поджечь.
Ты не успеешь схватить свой меч,
даже будучи магистром

мечехватания. Взрастив ребёнка,
и постирав сотни раз пелёнки,
понимаешь, как это глупо-
возжелать дома ближнего своего
или дальнего- до него пешком
не дойти никогда. Рупор

обиды гремит словами:
ЗАЧЕМ БЫЛО БЫТЬ НЕ НАМИ?
А КЕМ-ТО ДРУГИМ? ПОХОЖИМ НА ТО, ЧТО ТЕПЕРЬ НЕ НУЖНО?!
И... умолкает.
Молчание длится веками,
пока не становится скушно

молчанию. И оно поднимает голос.
Сперва он вьется, как волос,
тонко- тонко, почти неслышно,
затем, поднимается на крыло
и возопиет, чего могло
добиться бы, разрешили б свыше.

Но ты стоишь, как стена- забором.
Никто из нас не вернётся скоро
оттуда, где мы погрязли.
Веревки сгнили, и эти петли,
уже не держат. А мы всё медлим
оставить нашиненаши ясли.