Владлен Каплун

Запоздалое счастье

Продолжение

 

Миша уже неплохо изучил характер жены. Переубедить её было про­сто невозможно. Так он, повелевавший на службе сотнями людей, дома ока­зывался в подчинении одной, но властной женщины.

Перед самым уходом в отпуск, с ним произошел уникальный случай. Полк был поднят ночью по сигналу тревоги. Начались учения, проводи­мые министерством обороны. Эскадрильи были приведены в полную бое­вую готовность. Вскоре с командного пункта дивизии был получен приказ: полным составом полка отразить массированный налёт «противника» на объекты, расположенные в уральской промышленной зоне. Оснащенные ракетами, огнедышащие перехватчики попарно выруливали на бетонную полосу и, включив форсажи, разбегаясь, круто уходили в ночное небо. На­конец, взлетает последняя пара и на аэродроме воцаряется тишина.

На стоянке самолётов становится непривычно пусто. В эскадрилье Михаила остался лишь один учебно-боевой истребитель. Узнав, что после выполнения задания самолёты сядут на другом аэродроме, Крайнов решил использовать время для наведения порядка на стоянке и в служебных поме­щениях. Светало. Он шел, наблюдая за работой своих подчинённых, когда увидел приближающийся к нему ГАЗик командира полка. Машина притор­мозила. Из неё вышли двое.

– Товарищ подполковник, личный состав эскадрильи занимается на­ведением порядка, – доложил Крайнов заместителю командира полка по лётной подготовке.

– Так, Крайнов, готовь спарку, полетим на разведку погоды.

Погода была безоблачной, солнечной. Но согласно существовавшей инструкции, прежде, чем дать разрешение на возвращение полка на свой аэродром, следовало произвести воздушную разведку погоды на спарке, двухместном учебно-боевом самолёте УТИ-МиГ-15.

 

– Товарищ подполковник, а кто с Вами во второй кабине, – поинтере­совался Крайнов.

– Так вот он, – сказал подполковник, показывая на приехавшего с ним авиатехника другой эскадрильи.

– Товарищ подполковник, Вы же знаете, что техническому составу за­прещено летать во вторых кабинах таких самолётов, – напомнил Михаил

– Ну, много ты знаешь, Крайнов. Кончай разговоры, готовь самолёт к вылету.

– Самолёт уже готов, но лететь с этим техником Вы не можете. В слу­чае необходимости он не сумеет ни катапультироваться, ни управлять па­рашютом.

– Типун тебе на язык, кончай болтать.

– Извините, товарищ подполковник, но я этого человека к полёту на самолёте своей эскадрильи не допущу. Если хотите, полечу с Вами. Я не­однократно катапультировался на тренажере и 37 раз прыгал, Вы же это прекрасно знаете. И, кроме того, когда я был техником спарки, то летал во второй кабине ещё до выхода в свет запрещающего приказа.

Подполковник нервно глянул на часы, потом на «бунтаря». Он пони­мал, что инженер эскадрильи прав. Но как он смеет возражать старшему и по званию, и должности!? Его следует хорошенько проучить!

– Черт с тобой, садись, поехали. Смотри, Крайнов, как бы тебе потом не пожалеть о своём поведении.

Подчинённые, Михаила, невольно ставшие свидетелями этой необыч­ной сцены, в течение нескольких минут руками выкатывают самолёт на рулёжную дорожку, подогоняют автомобиль с электропитанием. Крайнов садится во вторую кабину, надевает шлемофон и кислородную маску. Тех­ник закрывает крышки остекления кабины.

– Товарищ подполковник, я к полёту готов, – говорит Михаил, нажав на кнопку переговорного устройства.

 

– Понял, – бурчит в ответ лётчик.

Получив разрешение руководителя полётов, он запускает двигатель, даёт команду убрать упорные колодки из-под колёс, и самолёт резво пока­тился к взлётно-посадочной полосе.

– Ноль второй, на полосе, разрешите взлёт, – слышит Михаил радио.

– Взлёт разрешаю, ноль второй, ветер у земли встречный, 2 метра в секунду.

Не останавливаясь, как это обычно происходит, лётчик сходу увели­чил обороты двигателя до взлётных, и самолёт начал стремительный разбег. Мишка почувствовал, как его сильно прижало к спинке кресла. Самолёт кру­то взмыл и быстро оказался на высоте трёх тысяч метров. Перейдя в горизон­тальный полёт, лётчик сделал круг над аэродромом и доложил на землю:

«Ноль второй, разведку погоды произвёл. Видимость в районе аэро­дрома более десяти километров. Даю добро на приём группы».

И сразу после этого началось... Самолёт, набрав высоту, переходил в пикирование и снова резко шел вверх. Михаил впервые ощутил, что такое большая перегрузка. Он видел в стёклах приборов отражение своего лица, которое в эти моменты безобразно вытягивалось. Пару раз самолёт выпол­нял петлю Нестерова, то есть «мёртвую петлю», потом «бочки», «полубоч­ки» и что-то ещё. После выхода из фигур, подполковник спрашивал:

                         «Как самочувствие, инженер?» И Мишка неизменно отвечал:

                         «Нормально, товарищ подполковник!»

 

Некоторое время эти слова соответствовали его состоянию, но немно­го погодя Крайнов начал кривить душой. Он догадался, каким образом ему хотят отомстить за проявленную дерзость. Ну, что ж, товарищ подполков­ник, не на того напали, не дождётесь. Мишка терпел. Да, конечно, его на­чало подташнивать, закружилась голова. Он покрутил регулятор, увеличил подачу кислорода, сразу стало легче.

К «счастью» запас керосина на истребителях невелик. Лётчик запро­сил разрешение произвести посадку. Мишка с облегчением вздохнул. Са­молёт плавно приземлился и подкатил к стоянке, где его встречали подчи­нённые Крайнову офицеры, солдаты и сержанты. Техник открыл крышки остекления кабины, и Михаил первый покинул её. Его синяя куртка была насквозь мокрой, хоть выжимай. Но когда на землю сошел подполковник, то все увидели, что и его форменная зеленая рубашка сухой не оказалась.

– Товарищ подполковник, я благодарю Вас за то, что показали мне эле­менты высшего пилотажа, – сказал, улыбаясь, Михаил.

– Ладно, ладно благодарить. Всыпать бы тебе как следует, мальчишка.

– Я прошу извинить меня за «настойчивость». Но я предостерёг Вас от возможной неприятности, а сам не упустил такую редкую возможность полетать с асом.

– Ну-ну, – многозначительно сказал лётчик, одарив Михаила одобря­ющим взглядом, сел в машину и умчался на стартовый командный пункт принимать летящие на родной аэродром самолёты.

 

Крайнов был просто счастлив. Совершенно случайно, он не просто по­летал на истребителе, а испытал на себе все прелести высшего пилотажа. И он снова подумал о том, что, наверное, смог бы стать неплохим лётчи­ком. Михаил посмотрел на окружавших его «технарей», проявивших, как он чувствовал, полную солидарность с ним, и сейчас, наверное, ждущих от него «отчёта».

– Всё нормально, ребята. Поверьте, что не зря лётчикам каждый день дают шоколад.

В процессе дальнейшей службы в этом полку, встречаясь с подполков­ником, они никогда не вспоминали этот случай. Ну, а Мишка запомнил его на всю жизнь. Дома ему очень хотелось сообщить о своей удаче жене, но он подумал о том, что вряд ли она разделит с ним его радость.

Время очередного отпуска пролетело как всегда очень быстро, и Край­новы вернулись к себе, в уральский гарнизон. Первого сентября они прово­дили Настеньку в первый класс. А в предновогодние дни, произошло тоже важное для семьи событие. Капитан Крайнов был назначен на майорскую должность. В соответствии с этим не так уж увеличился его должностной оклад, как возросла ответственность. Теперь он стал командиром большого подразделения, производящего техническое обслуживание и ремонт само­лётов. Будучи инженером эскадрильи, он командовал солдатами и офице­рами лишь на аэродроме, а в другое время все они подчинялись командиру эскадрильи. На новой должности он отвечал за своих подчинённых в любое время суток, где бы они не находились.

Звание майора он получил перед самыми первомайскими праздника­ми. Одним приказом повышены звания были сразу нескольким офицерам. Накануне праздника, 30 апреля, виновники торжества и командование пол­ка традиционно собрались в офицерской столовой.

После поздравлений разговор, как обычно, пошел о лётной работе. Затем, уже изрядно повеселевшим офицерам замполит предложил выпить стоя, не чокаясь, помянув их однополчанина, лётчика Сергея Сафроно­ва, трагически погибшего пять лет тому назад. Михаил, знавший об этом лишь по слухам, в тот вечер услышал эту печальную историю от участни­ков тех событий.

30 апреля 1960 года американский самолёт U-2, пилотируемый лёт­чиком Пауэрсом, нарушив воздушную границу СССР, беспрепятственно долетел до Урала. На командный пункт полка пришел приказ: поднять в воздух единственный самолёт СУ-9, который в тот момент оказался на аэ­родроме фактически случайно, в процессе перелета с одного аэродрома на другой. Лётчику этого самолёта было приказано перехватить нарушителя и таранить его, потому что ракет для самолётов СУ-9 на аэродроме не было. Полк в то время был вооружен самолётами МиГ-19.

Но Пауэрс летел на такой большой высоте, что, добравшись до неё, наш СУ-9 стал практически неуправляемым. Таран не состоялся. Тогда с аэродрома Кольцово на перехват были подняты два самолёта МиГ-19. В это время U-2 вошел в зону действия нашего ракетного дивизиона С-75. Первой ракетой самолёт-шпион был сбит, а лётчик катапультировался. Но летящие к земле обломки самолёта создали на экранах радиолокаторов помехи, кото­рые не давали уверенности в том, что Пауэрс действительно сбит.

И пока шпион благополучно спускался на парашюте, поднятые в небо два МиГ-19, пилотируемые летчиками Борисом Айвазяном и Сергеем Саф­роновым, сами оказались в роли «целей». Времени на тщательный анализ ситуации не было: «цель» могла окончательно выйти из зоны расположения ракет, и уже до космодрома Плесецк ей бы ничто не угрожало. Тогда ракеты еще одного дивизиона С-75 пошли к новой «цели». Борис Айвазян, полу­чивший приказ идти на посадку, резко спикировал вниз и вышел из-под обстрела. Сергей Сафронов выйти не успел: его МиГ-19 был сбит своей же ракетой, лётчик погиб…

Михаил слушал рассказ, затаив дыхание. Он представил себе всё, что происходило тогда на этом аэродроме. Вот тебе и мирное время, и глубокий тыл страны. Хмель, почему-то, сразу улетучился.

Став майором и командиром подразделения, Крайнов не прекращал прыгать с парашютом, пользуясь молчаливым согласием своего началь­ника, заместителя командира полка по инженерно-авиационной службе. По-прежнему он радостно приносил дополнительный заработок жене, а она, как всегда, выражала недовольство размером той помощи, которую он оказывал «мамочке». Мишка избегая громких разговоров с женой. Он всё ещё терпел, не падая духом. Пытаясь урезонить супругу, Крайнов даже решил, будучи в очередном отпуске, призвать родителей Риты к «перевос­питанию» их дочери.

Новую должность Михаил освоил полностью. Всё, что касалось ре­монта и обслуживания авиационной техники, в его подразделении было налажено так хорошо, что периодически наезжавшие инженеры вышестоя­щих инстанций всегда давали хорошие оценки его работе. Хуже обстоя­ло дело с воинской дисциплиной солдат, сержантов и офицеров. Иногда солдаты умудрялись совершать самовольные отлучки, напиваться во время увольнения в город. Грешным делом, баловались и отдельные офицеры. Крайнов применял все возможные средства воздействия на нарушителей, но добиться их полного искоренения не мог. В связи с этим, от руководства полка в лице командира, начальника штаба и замполита, он сам получал дисциплинарные взыскания вплоть до предупреждения о неполном слу­жебном соответствии.

Серьёзная неприятность поджидала Михаила там, где он её никогда не ожидал. Политические занятия с рядовым и сержантским составом было положено проводить дважды в неделю по два часа. В один из хмурых зим­них дней, когда утром нужно было начать политзанятия, на площадке около своего ангара Крайнов обнаружил сразу четыре самолёта, которые вышли из строя во время ночных полётов полка. Объём предстоящих работ по вос­становлению их исправности был так велик, что Михаил решил, не теряя времени, необходимых специалистов отозвать с политзанятий. Они присту­пили к работе.

 

– Товарищ майор, Вас к телефону, – сказал дежурный по ангару, найдя начальника на площадке у самолётов.

– Майор Крайнов, слушаю вас, взял трубку Михаил

– Крайнов! Это говорю я, подполковник Велигура. Ты что же такое творишь, хулиган! Какое ты имел право срывать политзанятия? Ты понима­ешь, что нарушаешь требования ЦК нашей партии? Прекрати безобразни­чать, а то положишь партийный билет.

– Товарищ подполковник! Я занятий не срывал, вызвал всего несколь­ко человек. Понимаете, у меня очень много неисправных самолётов, я могу не успеть их отремонтировать до конца дня.

– А мне плевать на твои самолёты, понял!? Немедленно верни людей на занятия, это мой приказ!

 

– Есть, товарищ подполковник, – скрипя зубами, ответил Крайнов.

Он отошел от телефонного аппарата, как оплёванный. Отношение замполита к самолётам его поразило. Он вспомнил, как в бытность его комсомольским секретарём в таком же авиационном полку, компромиссно решали такие вопросы. Но как замполит узнал о том, что он людей ото­звал с занятий? Да, значит рядом с ним, имеется какая-то сволочь, которая сумела его выдать.

Михаил рискнул, и приказ замполита не выполнил. Он решил, что хуже будет, если не справится с ремонтом самолётов. И это, как ни странно, ему сошло с рук. Видимо тайный осведомитель всё же пожалел своего коман­дира, не выдал его. В конце дня у площадки возле ангара заурчали тягачи, прибывшие за отремонтированными самолётами, чтобы отбуксировать их в эскадрильи. Так в тот день, не «прогнувшись» перед начальством, майор Крайнов одержал очередную, хоть и маленькую, победу.

К этому времени ему уже перевалило за тридцать. Трудности воин­ской службы закалили характер офицера. Он научился отличать важное от мелкого, наносного. А совершенные им более чем полсотни парашютных прыжков придали ему особое отношение к начальству любых рангов. Он утратил чувство раболепия перед людьми, занимающими более высокое положение в обществе, понимая, насколько все равны перед Богом. Но при этом Крайнов оставался дисциплинированным офицером. В своём подраз­делении он имел непререкаемый авторитет. Его не боялись, его уважали и подчинялись безоговорочно.

Перспектива дальнейшего продвижения Крайнова по служебной лест­нице была крайне мала. Единственную в полку инженерную должность подполковника занимал майор, выпускник академии Жуковского. Поэтому, когда дивизионные и армейские инженеры убедились в том, что Михаил уже получил достаточный опыт для выдвижения на вышестоящую долж­ность, то кадровики начали искать соответствующие вакансии.

Казалось бы, живи Мишка и радуйся жизни. Удачно протекающая служ­ба, прыжки с парашютом, любимая дочурка... Но в день получки, когда Ми­хаил приносил домой все денежки, лишь за вычетом отправленных матери, Рита продолжала снова и снова его терроризировать. А он, стараясь не разду­вать пламя конфликта и не травмировать уже подросшую дочку, вновь разъ­яснял жене необходимость помощи матери, или просто молчал, что было ещё тяжелее. Как же так получилось, что рядом с ним оказалась такая властная, скандальная женщина? Она постоянно посягала на его сыновние чувства к матери. Мишкины мечты о счастливой семейной жизни рушились...

Находясь в очередном отпуске на Полтавщине, Михаил все-таки не выдержал. Родители жены были очень огорчены неприятным известием. Отец, в порыве гнева, даже намеревался схватиться за ремень. Телесного наказания Рита избежала, но родительское осуждение было жестким. Они полностью поддержали сторону своего поистине уважаемого зятя. Рита молчала, «как партизанка», и это не вселяло уверенности Михаилу в то, что его жизнь изменится к лучшему. И действительно, после окончания отпу­ска, вернувшись домой, она продолжала вести себя, как и прежде.

В один из редких выходных дней, когда Крайнов целый день проводил с семьёй, он заметил странное состояние своей супруги. Она явно плохо себя чувствовала.

                         Что с тобой, Рита? – спросил встревоженный муж.

                         Что, что?! Беременна я, вот что! – резко ответила она.

                         Ты как это узнала, была в поликлинике, что ли?

 

                        Нигде пока я не была, но и без врача понимаю, что со мною проис­ходит, грамотная.

                        Сходи к врачу, обязательно. И давай, я буду больше тебе помогать в домашних делах, – сочувственно сказал Михаил, и поспешил на кухню….

 

Но Рита ошиблась, её предположение не подтвердилось, пополнение семьи пока не ожидалось. Острота разногласий супругов по поводу ока­зываемой помощи матери Михаила, на некоторое время притупившаяся, возобновилась. Он старался во всём угождать жене, во всём, кроме одного. Помощь матери оставалась незыблемой.

О грядущей инспекторской проверке в полку стало известно менее чем за две недели до её начала. Как всегда, подготовка включала в себя при­ведение в надлежащий вид всех зданий и сооружений, окружающей тер­ритории. Происходило это в конце лета, когда трава уже теряет свой цвет, становясь рыжеватой. Но, конечно, красить её зеленой краской, как следует из армейских анекдотов, никто не собирался. В этом плане, перед Крайно­вым была поставлена задача, пожалуй, трудней… Начальник штаба полка, старый служака, хорошо усвоивший тезис о том, что «встречают всегда по одёжке», приказал Михаилу побелить всю внутреннюю поверхность огром­ного ангара, где ремонтировались самолёты.

Глаза боятся, а руки делают. Крайнов закупил сотню сапожных щёток, оснастил их длинными палками, и дело пошло. Через два дня ангар бук­вально блестел так, что самим его хозяевам эта затея начальника штаба так понравилась, что они даже перестали его «костерить».

Процесс технического обслуживания и ремонта самолётов у Крайнова был налажен четко. Это было установлено уже не один раз. Вот и сегодня, закончив проверку, главный инженер авиации Уральской армии ПВО, при подведении итогов на собрании офицеров полка дал высокую оценку его подразделению.

– Крайнов, останьтесь, – сказал после окончания разбора полковник.

Михаил послушно сел, недоумевая о причинах внимания к нему тако­го высокого начальства.

– Михаил Григорьевич! Мы давно поняли, что тебя пора выдвигать на более высокую инженерную должность, тем более, срок прохождения службы в майорском звании у тебя уже скоро истекает. К сожалению, в на­шей армии пока вакансий не предвидится. Недавно позвонил мой коллега из Архангельской армии и попросил подобрать инженера на должность за­местителя командира полка по инженерно – авиационной службе. Правда, не удивляйся, инженерную службу нужно возглавить за полярным кругом, в Амдерме. Ты, конечно, понимаешь, что это место, – не сахар. Два дня тебе на обдумывание, позвонишь моим инженерам о принятом решении, – при­казал полковник.

По дороге домой Михаил обдумывал предложение. Оно было заман­чивым во многих отношениях. Ведь не зря говорят, что тот не солдат, ко­торый не мечтает стать генералом. Звание подполковника было бы ему, сравнительно молодому офицеру, очень даже к лицу. А вместе со званием и должностью возрастает денежное содержание. И, кроме того, Амдерма на­ходится за полярным кругом, где платят раза в два больше!... Ну и, конечно, романтика крайнего Севера, с его сиянием, оленями, и белыми медведями.

На пороге дома Михаил оказался уже с твёрдым желанием принять пред­ложение.

– Рита, скажи честно, тебе не надоело житьё-бытьё здесь, на Урале, в этом гарнизоне? – вкрадчиво спросил он.

– Спрашиваешь, конечно, надоело, осточертело. Нам бы к теплу, к Черно­му морю, погреться. Нас что, переводят куда-то, – с интересом спросила она.

– Пока не переводят, просто предложили одно местечко у моря. Прав­да, не у Черного, а у Карского, в Заполярье. Это посёлок Амдерма.

– Ты что, сдурел? Заморозить нас хочешь!? Никогда не соглашусь, вплоть до развода!

– Но там я стану подполковником, а денег буду получать более, чем в два раза.

Услышав эти слова, Рита задумалась. Материальная заинтересован­ность женщины действовала безотказно.

– Станешь больше получать, так и своей мамочке будешь больше вы­сылать? – спросила она. – Хоть бы и так! Но, успокойся! Сколько посылал, столько и буду, – сказал Мишка, снова задетый за живое.

– Хорошо, тогда я соглашусь при одном условии: будешь меня с дочкой отпускать к моим родителям, когда я пожелаю.

 

– Согласен, – сразу ответил Михаил, понимая обеспокоенность жены.

На следующий день он сообщил в штаб армии о принятом решении. Потянулись дни томительного ожидания приказа. Прошло полгода, а его всё ещё не было. Михаил уже начал сомневаться в том, что он вообще когда­нибудь будет. А Рита, в связи с предстоящим переводом, начала настойчиво убеждать его в том, что пришла пора отвезти её с дочкой к родителям. В этом был резон. Михаилу очень не хотелось оставаться одному, но он был вынужден оформить краткосрочный отпуск по семейным обстоятельствам и выполнить желание супруги.

Тесть и тёща одобрили перевод зятя в Заполярье.

                        Ничего, Мишенька, послужишь, денежек заработаешь. А о семье не переживай, есть у тебя крепкий тыл, это наш дом. Рита будет у нас столько, сколько потребуется. Конечно, в летнее время Настенька должна быть у нас, – сказала тёща.

                        Да, Миша, как говорят, из огня да в полымя, с Урала на крайний Се­вер, но не навечно же, – успокоил тесть.

 

– Для меня главное, чтобы Рите с Настенькой не было плохо. Я же ни­

чего не боюсь, мне даже интересно послужить «на краю» земли. Михаил уехал с лёгкой душой. Семья была оставлена в надёжном ме­сте. Поступивший в полк приказ о назначении майора Крайнова на выше­стоящую должность прозвучал, как гром среди ясного неба. Дело в том, что в тот момент он имел несколько «служебных несоответствий», наложенных на него за нарушения дисциплины его подчинёнными. Налицо сложилась парадоксальная ситуация: без предварительного согласования с командова­нием полка, на вышестоящую должность был назначен офицер, имеющий серьёзные взыскания. Командование полка, поняв, что теряет грамотного инженера и хорошего организатора, решило воспрепятствовать выполне­нию «несправедливого» приказа. Каково же было их изумление, когда офи­церы вышестоящего штаба объяснили, что если бы Крайнов имел взыска­ния, связанные с работой на авиационной технике, то такой приказ никогда бы не появился.

Крайнов сдавал должность и готовился к дальней дороге. Ему было очень жаль расставаться с людьми, вместе с которыми больше пяти лет за­нимались трудным и очень ответственным делом, выполняя техническое обслуживание и ремонт самолётов. Но, в то же время, было радостно осо­знавать, что он больше не будет видеть своих ненавистных начальников, особенно этого, полкового замполита Велигуру.

Аэродром Амдерма. Наконец, лопасти винтов замерли, шум двигате­лей стих. После многочасового перелёта в ушах звенело, побаливала голо­ва. Михаил глянул в иллюминатор, хотелось скорее увидеть «край земли». За бортом самолёта его ждали не только особые условия жизни в Заполя­рье, но и новое начальство. Правда, теперь он и сам будет служить на вы­сокой должности, заместителем командира полка, и только ему он будет подчиняться.

Спускаясь с трапа самолёта, Михаил глянул на часы: 10 вечера. Но на безоблачном небе ярко сияло солнце, занимавшее непривычное для этого времени суток место на небосклоне…. Его встретил дежурный офицер и солдат – водитель. С их помощью он получил свой скромный багаж, и был препровождён в гостиницу.

Устроившись на ночлег, Михаил, перед тем как лечь, подошел к окну. Спать не хотелось, в комнате было светло. Он некоторое время стоял, на­блюдая удивительное для него явление. Солнечный диск медленно, как буд­то бы нехотя, приблизился к линии горизонта, коснулся его своим нижним краем и отправился в обратный путь. Так несостоявшийся закат солнца пе­решел в его восход. Михаила поразило увиденное. Был второй час «ночи», когда он прикрыл окно светонепроницаемой шторой и лёг спать.

Имевший солидный опыт работы в авиационных полках, Крайнов бы­стро вошел в курс дела его новой службы. Коллектив полка оказался уди­вительно дружным. Командовал полком первоклассный лётчик, умный и на редкость спокойный человек, полковник Левицкий, с которым у Михаила сразу сложились прекрасные отношения. Как принято только в авиации и морском флоте, с первых дней, Крайнов обращался к нему не по уставно­му, «Товарищ полковник», а просто, «Товарищ командир», а он называл его чаще всего по имени и отчеству, или «Инженер».

Двигаясь по служебной лестнице постепенно, без перескоков, не один год побывав в «шкуре» своих подчинённых, Михаил со знанием дела при­ступил к руководству ими. Оставалось дело за «малым», он не знал кон­струкцию и особенности эксплуатации самолётов, которыми был вооружен полк. Здесь он впервые увидел красавцев ТУ-128, тяжелые сверхзвуковые перехватчики, близкие по размерам к пассажирским лайнерам ТУ-134. Они были созданы в конструкторском бюро Андрея Николаевича Туполева. В отличие от всех ранее созданных истребителей, эти самолёты могли со­вершать полёты продолжительностью более двух часов и нести на борту ракеты, пуск которых можно было осуществлять на очень большом уда­лении от цели. Управление этими гигантами осуществлялось летчиком и штурманом-оператором. И назывались они, под стать их внешнему виду, кораблями.

В один из дней, через пару недель после прибытия Михаила в полк, окончив совещание руководящего состава, командир остался наедине со свом заместителем по инженерно – авиационной службе.

– Михаил Григорьевич, я звонил в Архангельск, посоветовался с глав­ным инженером нашей армии. Мы решили отправить тебя на переучива­ние. Даю тебе дней десять для изучения самолёта на Воронежском авиаза­воде, и недельку в Москве, на моторостроительном. Пока поживём без тебя, оставь за себя инженера первой эскадрильи, он парень толковый, надеюсь, справится, – с уверенностью сказал полковник.

Михаил понимал правильность принятого решения. Хорошо изучить сложную конструкцию самолёта и двигателя в полку, конечно, было невоз­можно. Поэтому, ему ничего не оставалось, как сказать:

– Есть, товарищ полковник!

После этого не прошло и двух суток, как Крайнов оказался уже в Мо­скве, добирался на метро из аэропорта Внуково до Павелецкого вокзала, откуда поездом должен был выехать в Воронеж. Прикрыв глаза, он в по­лудрёме сидел, покачиваясь в мчавшемся через всю Москву вагоне метро­политена. В его сознании то возникали картины, увиденные в Заполярье, то жена и дочка. В какой-то миг ему показалось, что едет он на Киевский вокзал, а значит, скоро увидит своих родных...

Выйдя из метро, он довольно быстро получил билет в воинской кассе, предназначенной для старших офицеров, и вскоре сел в поезд «Москва – Воронеж». Когда состав, быстро набрав скорость, оказался за городом, Ми­хаил, не переодеваясь, пошел в вагон-ресторан. Голод давал о себе знать. Там уже были посетители, сновали две официантки. Он сел за свободный столик и стал читать меню.

                        Товарищ майор, разрешите составить вам компанию, – весело об­ратился к Крайнову морской офицер, капитан-лейтенант, держащий под ручки двух молодых женщин.

                        Присаживайтесь, пожалуйста, – вежливо ответил Михаил, вопреки своему желанию.

 

Моряк, следующий в отпуск с Балтики, представил Михаилу своих спутниц, с которыми он познакомился в Москве, на вокзале. Он заказал ко­ньяк. Мишке не хотелось выпивать, но, как говорится, чтобы авиатору «не ударить в грязь лицом» перед моряком, пришлось заказать тоже. Завязал­ся непринуждённый разговор. Дамы, слегка захмелев, уже посматривали на офицеров многообещающими взглядами. Моряк оказался холостяком и нуждался в напарнике. Михаил понял ситуацию. Одна из женщин, которая постарше, уже не сводила с него глаз. Он только на миг представил себе, что сейчас произойдёт, если он не «включит аварийное торможение». Со­славшись на плохое самочувствие и рассчитавшись, Михаил покинул ком­панию, к их глубокому разочарованию. Такая ситуация у Михаила возникла впервые в жизни. «Атака» была отбита успешно. Несмотря на неуважи­тельное отношение Риты к нему, соблюдение супружеской верности для него всё ещё было делом чести.

Попав в незнакомый город, он без проблем узнал, как проехать к авиа­ционному заводу, потому что место нахождения этого крупного предприя­тия было известно, пожалуй, любому жителю города. Но время было уже вечернее, и Крайнов решил сразу найти ближайшую к заводу гостиницу. Там он встретил офицеров других воинских частей, начавших переучива­ние на заводе лишь неделю тому назад.

На следующий день Крайнов встретился с полковником, старшим представителем военной приёмки, который обещал найти консультантов по наиболее трудным темам, чтобы он смог взять максимум знаний всего за 10 дней. Всё складывалось успешно.

Обедали офицеры в заводской столовой, а ужинали в гостинице, где был вполне приличный буфет. Прошло всего несколько дней, когда Михаи­лу показалось, что буфетчица Вера уделяет ему слишком много внимания. Вид у неё, конечно, был привлекательный: пышная прическа, большие чер­ные глаза… Ставя поднос на стол, она наклонялась к Михаилу так близко, что казалось, её пышная грудь вот-вот вырвется наружу из-под белоснеж­ного передника…

В один из вечеров, когда Крайнов оказался в буфете один за столиком, Вера, принёсшая ему, как всегда, сосиски с тушеной капустой, присела рядом.

– Миша, не надоело ли, каждый вечер есть одно и то же? Через минут сорок я заканчиваю смену, приглашаю тебя в гости. Накормлю такой едой, о которой ты и не мечтаешь. Посидим, посмотрим телевизор, расслабься воин, – мягко проговорила она. Ему очень не хотелось обидеть эту симпатичную женщину.

– Вера, спасибо за приглашение, но я просто очень занят. У меня много работы.

– С Вами всё ясно, товарищ майор, всё понятно, боимся изменить жене, не так ли? – спросила она, покраснев.

 

– И это тоже, – коротко ответил Михаил и удалился.

Вторая, за последнее время, «женская атака» была также успешно от­бита. Михаил почувствовал, что управляет собой в таких «экстремальных ситуациях» не хуже, чем куполом парашюта.

Вскоре после возвращения Крайнова в полк, началась полярная зима. И даже для него, попавшего в Амдерму не из Ташкента, а пережившего не одну уральскую зиму, она оказалась необычайно трудной.

Суровое Карское море, прежде, чем почти на восемь месяцев укрыться ледяным панцирем, порой так штормило, что грохот его волн, разбиваю­щихся о прибрежные скалы, мог заглушить лишь шум двигателей взлетаю­щих самолётов. Но у инженерно – авиационной службы полка проблемы были земные. Начались снегопады, снежные бураны. В этих условиях нуж­но было обеспечивать постоянную боевую готовность, непрерывно очищая от снега самолёты, рулёжные дорожки и взлётно-посадочную полосу. Вы­сота снежного покрова достигала крыш одноэтажных зданий. Тогда в снегу прорубались коридоры, по которым ходили люди. Кстати, наружные двери зданий и сооружений были устроены необычным образом, они открыва­лись внутрь.

Каждое утро громкоговорители, установленные во всех квартирах «аборигенов», оповещали их о так называемых «вариантах», которые пре­подносила им зима. Так, первым вариантом назывались условия, когда бы­вал мороз минус 10 градусов Цельсия и ветер 10 метров в секунду. Второй вариант, соответственно 20 градусов и 20 метров в секунду и третий, самый страшный для людей, зверей и техники, когда мороз в 30 градусов сопрово­ждался ураганным ветром, дующим со скоростью 30 метров в секунду.

Каждый метр в секунду ветра добавлял примерно один градус моро­за. Проникая под плохо приспособленную для севера специальную одежду тех, кто обслуживал самолёты, ветер приносил страдания. Находясь вне помещений, на открытых стоянках самолётов, люди старались забиваться в любые «щели», укрываясь, например, по десятку человек в кабинах ав­томобилей, рассчитанных только для троих. А ведь нужно было готовить самолёты к полётам! Поэтому, порой, Михаилу приходилось буквально вы­гонять людей из их укрытий Конечно, занятие это сопровождалось далеко не ласковыми выражениями…

И всё же, офицеры и солдаты самоотверженно выполняли свои обя­занности. Авиационная техника работала так, что лётчики не боялись на ней летать. Они и днём, и ночью выполняли боевые стрельбы, осваивали аэродромы Заполярья на дальних подступах к воздушным рубежам страны. Михаил, никогда не забывая свою юношескую мечту, им завидовал. Не­сколько раз ему удалось подняться в небо вместе с командиром полка на учебно-боевых самолётах для проверки работы авиадвигателей в воздухе по специальной программе. Делалось это контрабандным путём, невзирая на то, что полёты инженерно-технического состава на истребителях уже давно были запрещены.

Приказ о присвоении майору Крайнову очередного воинского звания «подполковник» пришел без задержки, хотя Амдерма и удалена от Мо­сквы более чем на 2 тысячи километров. В тот день повысили звания ещё нескольким офицерам, поэтому было решено, как всегда, отметить это радостное событие в лётно-технической столовой. Именно там, во время весёлого застолья, Михаил услышал о происхождении названия их город­ка. Предание гласило, что когда-то, проплывавший вдоль побережья Кар­ского моря, ненец-охотник увидел огромное лежбище ластоногих. Вос­хищенно воскликнув: «Амдерма!», что в переводе означало «лежбище моржей», он привел сюда своих сородичей, которые поставили на берегу чумы, образовали стойбище. С той незапамятной поры это местечко так и стали называть.

Итак, служба Михаила шла вполне успешно, он был всем доволен. И лишь холостяцкая жизнь омрачала его душу. где-то там, вдалеке его жена, его дочурка. Возвращаясь с аэродрома в свою квартиру после долгих часов, проведённых на морозе и ветру, ему так хотелось семейного, женского теп­ла. Чем больше времени проходило с того дня, когда он расстался с Ритой, тем чаще она посещала его во сне. Жена являлась такой нежной, такой до­брой, какой в жизни он её никогда не видел. Ему снилось, как всей семьей они гуляют по прекрасным Киевским паркам вместе с его мамой и сестрой. Просыпаясь, он очень жалел, что всё это было лишь во сне.

В начале июня, наконец, кончились надоевшие всем метели. Исчез снежный покров, началось короткое заполярное лето. Теперь стали часты­ми дни, когда плотные туманы не давали возможность производить учебно­боевые полёты. И командир полка решает отправить своего заместителя по инженерно-авиационной службе в очередной отпуск.

Михаилу здорово повезло. На аэродроме оказался самолёт АН-12, при­летевший из Москвы с каким-то важным грузом. Отказать такому пасса­жиру, молодому подполковнику, экипаж, естественно, не смог и вскоре он оказался на борту этого «грузовика», взявшего курс прямо, минуя Архан­гельск, на один из подмосковных аэродромов.

Посетив несколько столичных магазинов и приобретя подарки всем, кто значился в его списке, Михаил купил билет в кассе Аэрофлота на бли­жайший рейс, улетающий в Полтаву. Предвкушая скорую встречу с род­ными и близкими ему людьми, он на такси помчался в аэропорт. Но, там удачно начатое «путешествие» затормозилось. К великому сожалению, рейс Москва – Полтава задерживался на неопределённое время в связи с метеоусловиями. На Украине шумели грозы. Михаил, нервничая, ходил по залу ожидания, боясь пропустить информацию о судьбе его рейса. Его успокаивала лишь мысль о том, что там, куда он так стремился, о его ско­ром приезде, к счастью, пока никто не знает. Наконец, полтавчан пригласи­ли к выходу на посадку

Полтавский аэропорт встретил прилетевших всё ещё продолжающим­ся, но уже мелким дождичком. Михаил устремился к автостанции, не всег­да обходя попадающиеся на его пути лужи. И очень скоро ему повезло. Маленький, повидавший виды автобус, отправился в Котельву, конечный пункт его путешествия из далёкого Заполярья.

К дому родителей жены он подходил, волнуясь значительно сильнее, чем перед выполнением затяжного прыжка с парашютом. Так долго он не виделся с женой впервые с начала их совместной жизни. Открыв скрипнув­шую калитку, Михаил сразу был встречен Шариком, с лаем бросившимся из конуры к нежданному гостю. Но, удивительно быстро признав в вошед­шем «близкого родственника», пёс льстиво завизжал и завилял хвостом так резво, как только умел. Вот так, хоть этот меня не забыл, – подумал Михаил и решительно вошел в дом...

– Папа, папочка приехал, – закричала Настенька, бросившись навстре­чу отцу.

Эмоции жены и её родителей были выражены не так бурно, но доволь­но восторженно. Сюрприз удался. Тесть с явным интересом поглядывал на новенькие серебристые погоны зятя, на которых теперь красовались по две большие звёздочки.

– Ну что ж, сынок! Поздравляю тебя! Думаю, что такое высокое звание в твоём возрасте, наверное, офицеры получают не так часто.

 

После официальной части встречи, включавшей в себя вручение подар­ков, начался ужин, проходивший в лучших украинских традициях. При этом тёща проявила завидную способность быстро и хлебосольно накрывать стол. Запасливая женщина извлекла из погреба и солёные грибочки, и ква­шеную капусту и многое другое, что в магазинах купить было не просто.

– Миша, а давай мы с тобой будем ночевать в сарае, на сеновале, – ти­

хонько шепнула на ухо мужу Рита, когда застолье подходило к концу. Михаил сразу по достоинству оценил фантазию жены.

– Конечно, Риточка, конечно, – обрадовано ответил он.

Родители жены с пониманием отнеслись к удалению «молодых». Ночь супруги провели так, будто бы она была первой. В доме они появились лишь к обеду. Прошло несколько суток, в течение которых их не покидало эйфорическое настроение. Михаил не затевал с женой разговоров, способ­ных её омрачить. Всё было так хорошо, как там, в Амдерме, во сне. Но, наконец, он решил поговорить о том, что его волновало всегда.

– Рита, давай хоть на недельку съездим в Киев, навестим моих род­ных, погуляем по столице, прокатимся на теплоходе по Днепру, – сказал он вкрадчиво. Услышав эти слова, выражение лица супруги сразу изменилось, став суровым.

– Зачем предлагаешь то, что мне неприятно. Ты же прекрасно знаешь, что я не хочу встречаться с твоими и не буду, – сказала она, направив свой опустошенный взгляд куда-то мимо мужа.

– Но почему? Что они тебе плохого сделали? Почему ты так относишь­ся к моей матери? Ты же видишь, как я уважаю твоих родителей. Это же несправедливо!

– Справедливо, несправедливо, но я к твоим в Киев не поеду. Съезди туда один, как всегда, на недельку. Настеньку с тобой не пущу, не дам.

 

Эти слова, хоть и услышанные не впервые, больно ударили в самое сердце Михаила. Он понял, что, скорее всего причина такого отношения супруги к его матери кроется в недовольстве той материальной помощью, которую он ежемесячно ей оказывал.

Что же делать? Быть может, положение изменится, когда он станет по­лучать денег ещё больше. Но не разводиться же из-за этого?! – подумал опечаленный супруг.

За ужином тесть, желая ублажить своего зятя-отпускника, да и само­му расслабиться, предложил Михаилу выпить. Зять не только не отказался, но пил больше обычного. Алкоголь притуплял его душевное страдание. А уйдя на сеновал вместе с женой, он уже не думал об их размолвке и был готов к взаимной страсти снова, как и вчера, и позавчера. Его руки потяну­лись к супруге.

– Остынь, отстань от меня, – воскликнула она, грубо оттолкнув мужа.

Она отвернулась от него. В ту ночь он, «без вины виноватый», был наказан. Рита лишила его женского тепла, о котором он так долго мечтал, находясь там, на далёком Севере.

Несмотря на желание дочки побывать в Киеве с отцом, уехать Михаи­лу пришлось всё же одному. Щадя родителей Риты, в этот раз он не стал посвящать их в конфликт, хотя они наверняка снова бы приняли сторону зятя. Они были людьми справедливыми, так в кого же уродилась Рита? – недоумевал Миша.

Неделя в Киеве пролетела как всегда быстро. Михаил встречался со своими товарищами, а в один из дней, будто бы случайно, забрёл на склоны Днепра и оказался у той самой скамьи, на которой столько раз сидел в об­нимку со Светой, его первой любовью. Ностальгические воспоминания на­хлынули на него, как штормовые волны на беззащитный берег. Да, не обрёл он счастья в семейной жизни. Как нестерпимо больно оказаться «меж двух огней», меж двух самых близких людей, но таких далёких друг от друга. Неужели все жены так относятся к матерям своих мужей?

Взяв себя в руки, Михаил вернулся в обычное состояние. Ведь не всё у него плохо, не каждому дано стать авиационным инженером, спортсме­ном – парашютистом и подполковником в свои неполные тридцать пять. Купленную пачку папирос «Беломорканал» он смял и выбросил в попав­шуюся по дороге урну. Решив в квартире мамы ряд мелких проблем, тре­бовавших «умелых ручек», он тепло распрощался со своими родными и уехал к жене.

Рита встретила мужа холодно, как будто бы вернулся он не из роди­тельского дома, а от другой женщины, её соперницы. Оставшуюся часть отпуска Михаил посвятил помощи родителям жены. Почти каждый день он что-то ремонтировал, колотил. Вместе со всей семьей несколько раз по­бывал на рыбалке. Отпуск уже подходил к концу, когда Михаил снова за­думался о перспективах их семейной жизни.

– Рита, послушай меня внимательно. Продолжать так жить больше нельзя, – обратился он к жене

– Что ты имеешь в виду, моё отношение к твоей мамочке? – ехидно спросила она.

– Нет, сейчас я не об этом. Думаю, что если мы ещё годик будем жить отдельно, то это может привести к разводу. Короче, семья должна жить вме­сте. Собирайся, полетим в Амдерму. Там есть всё, что необходимо для жиз­ни, есть хорошая школа для Настеньки и даже военторг, где ты сможешь работать, – твёрдо заявил Михаил.

– Ты знаешь, Миша, а я и сама об этом подумала. Мне даже интерес­но побывать на Севере, мишек белых посмотреть. Так, я согласна, а На­стенька вообще будет счастлива, – сказала, улыбаясь, Рита, моментально умиротворив мужа.

 

Выезжали Крайновы от родителей Риты нагруженными разнообразны­ми продуктами, которыми их щедро одарили, как будто бы они ехали не в цивилизованный городок, а на необитаемый остров. Тёплая одежда для жены и дочки без проблем была приобретена в Москве, для чего денег у «северян» было вполне достаточно.

Квартира Рите понравилась, а Настенька обрадовалась, побывав в школе, в которой ей предстояло учиться. Вскоре кончилось короткое заполярное лето, зима начала быстро вступать в свои права. Закружились снежные вихри, ударил морозец. Нужно отдать должное жене, она довольно быстро и, главное, без ны­тья адаптировалась к новым, суровым условиям жизни на севере. А дочка, вся в отца, вообще, как будто бы родилась и всю жизнь жила в этом городке. Можно было лишь радоваться такой жизни, но отношения главы семейства с женой по­прежнему осложнялись, особенно в дни получения денег.

– Рита, но ведь теперь я намного больше получаю, почему ты продол­жаешь выражать своё недовольство, всё пытаешься урезать мою помощь матери, – спрашивал опечаленный супруг.

– Моим родителям мы не высылаем, да и вообще, ну, сколько можно?

– отвечала она.

– Можно и нужно. Это святое дело, и я обязан выполнять его до конца. Да, твоим родным не высылаем, но ведь они и не нуждаются в этом. Слава Богу, ведь твой отец жив. Я стараюсь им физически помогать во время от­пусков, но если ты пожелаешь отправить родителям деньги, то запомни, что я никогда не буду возражать против этого.

 

На этом разговоры обычно заканчивались. Выражая своё негодование, Рита «наказывала» непокорного мужа, часто отсылая его спать на диван. Однако, не прошло и двух месяцев после прибытия Крайновых в гарнизон, как Риту начало подташнивать. Однажды, поздно вечером, Михаил вернул­ся домой со службы, когда дочка уже спала.

– А я, кажется, «немножечко» беременна, – тихо объявила мужу Рита

– Нужно сходить в поликлинику, провериться, – спокойно сказал он улыбаясь.

– Чему ты улыбаешься, Миша?

– Знаешь, я сейчас вспомнил те ночи, которые мы с тобой провели на сеновале. Так что нечего удивляться.

– Поняла я, поняла...

– Так, значит роди мне сына, и будет наша семья полностью укомплек­тована, – попросил он.

 

 – Ладно, постараюсь, – полушутя, полусерьёзно ответила она.

Предположение Риты в этот раз подтвердилось, и теперь Крайновы жили в ожидании пополнения своей семьи. В те дни и произошло взволно­вавшее их событие. Началось с того, что однажды, Михаил пришел домой настолько озабоченным, что это не осталось незамеченным женой.

– Что случилось, Миша? – участливо спросила Рита.

– Да пока ничего. Просто, сегодня стало известно, что к нам из Мо­сквы едет «Ревизор» в лице летающей лаборатории. В составе этой орга­низации ушлые ребята. Всё, что «нароют», попадает прямо на стол генера­лу, Главному инженеру всей авиации ПВО страны. Короче, по результатам проверки возможны неприятности. Я знаю, что техническое состояние на­ших самолётов вполне нормальное, но ведь комиссии бывают такими не­объективными...

Успокойся, всё будет хорошо, я знаю, что служба, которой ты руково­дишь, всегда в порядке, – сочувственно сказала жена.

Проверка состояния авиационной техники полка прибывшей комисси­ей была всесторонней. При этом использовалась контрольно-измерительная аппаратура, находившаяся на борту прилетевшего самолёта-лаборатории АН-12. Бригада московских специалистов проработала в полку пять дней. К счастью, результаты проверки оказались хорошими.

Уже на аэродроме, когда Михаил с нетерпением провожал «го­стей», полковник, начальник лаборатории, отозвал его в сторону для разговора тет-а-тет...

Глава десятая «Бес в ребро»

– Ну, что, Михаил Григорьевич, не надоело ли тебе «ласковое» Запо­лярье? – неожиданно, по-дружески спросил полковник, положив руку на плечо Крайнова.

Пульс Михаила зачастил. Он сразу догадался, с какой целью задан этот вопрос.

– Мне надоело не Заполярье, а долголетняя жизнь вдали от цивили­зации. До Амдермы я успел послужить в Уральской армии. А родом я из Киева, – ответил Михаил, скрывая волнение.

 

– Значит так, подполковник, в моём хозяйстве в скором времени осво­бодится должность инженера в отделе самолётов и авиадвигателей. Мне нужен инженер, хорошо знающий самолёты ТУ-128. Мы тут посоветова­лись с командиром полка и инженером дивизии, они характеризуют Вас положительно, и результаты проверки это подтвердили. Предлагаю долж­ность, пока майорскую. Но перспектива роста будет, гарантирую, – пред­ложил начальник Центральной лаборатории.

Михаил знал, что эта, в своём роде, уникальная организация, базиру­ется в одном из подмосковных городков. Так что, не согласиться с полков­ником было бы просто глупо.

– Товарищ полковник, я благодарю за оказанное мне доверие. Я согла­сен на майорскую должность, ничего страшного… – Вот и ладненько, хорошо. Тогда жди приказ, готовься к отъезду, – сказал полковник, пожимая руку своему будущему подчинённому. Через несколько минут воздух Амдермы потрясли звуки взревевших на взлёте четырёх двигателей АН-12, взявшего курс на юго-запад.

Рита восприняла новость неоднозначно. Ей, конечно, понравилась перспектива жизни вблизи Москвы с её магазинами. Да и до Полтавы легче добираться. Но, при этом, муж станет меньше получать денег, ведь долж­ность лишь майорская и «северных» не станет.

– В общем-то, перебраться в такое место неплохо, но так как денег ты там будешь получать меньше, ты должен будешь и матери своей меньше посылать, – резюмировала она.

– Бог с тобой, Рита! Ты опять за своё. Ну, не могу я уменьшать помощь маме, пойми меня.

– Ладно, поедем. Лишь бы нам снова повезло с квартирой, как это было в Кольцово, – снисходительно согласилась она.

– Будем надеяться, – сказал Михаил, радуясь скорому решению своей строптивой супруги.

 

Тепло распрощавшись с холодным северным краем, Крайновы ока­зались в подмосковном городке, который им сразу пришелся по душе. В нескольких минутах ходьбы, рядом с гарнизоном начинался настоящий, дремучий лес, изобилующий грибами и другими дарами природы, а до сто­лицы можно было добраться менее, чем за пару часов.

Командование Центральной лаборатории встретило нового сотрудни­ка с распростёртыми руками. Таких опытных офицеров в отделе, куда его приняли, просто не было. Но пока он занял лишь вакантную, майорскую должность инженера отдела.

– Михаил Григорьевич, я уже говорил, что в этой должности Вы долго не задержитесь. У тебя хорошая перспектива роста, – доверительно сказал полковник, перейдя на «ты».

Крайнов покинул кабинет командира в радужном настроении. Всё складывалось хорошо. В первый же день, изучив свои новые обязанности, он приступил к работе в качестве ведущего инженера по самолётам ТУ-128, особенности эксплуатации которых, знал отлично. Привыкший к постоян­ной ответственности за боевую готовность полка и к борьбе со снегопа­дами, Михаил почувствовал себя необыкновенно легко. Теперь у него не было ни одного подчинённого, рабочее место за письменным столом, а не на аэродроме. Правда, при этом уменьшился оклад, и жена сразу «пошла в атаку». Михаил по-прежнему отбивал нападки супруги, стараясь делать это спокойно, тихо, чтобы повзрослевшая дочь Настя ничего не слышала. Но его душевные переживания были так сильны... Он, волевой человек, способный преодолевать экстремальные нагрузки, был бессилен что-либо изменить.

Начальник лаборатории был верен своему слову. Когда освободилась должность старшего инженера, Крайнов сразу занял её. Теперь он снова стал приносить жене больше денег, однако, она продолжала скандалить. Михаил сильно переживал, но терпел, постоянно отгоняя появляющиеся мысли о разводе…

Вскоре бюджет семьи Крайновых начал заметно пополняться ещё из одного источника. Михаил возобновил прыжки с парашютом и в этом гар­низоне. Причем, здесь они проводились регулярно, так как на этом аэро­дроме базировался военно-транспортный полк, имевший на вооружении кроме больших самолётов и вертолётов, маленькие АН-2, предназначенные для десантирования парашютистов. В те дни произошло знаменательное для Михаила событие. Когда он выполнил более полусотни прыжков, ему было присвоено звание «Инструктор парашютно-десантной подготовки», и теперь, за каждый прыжок, он получал ещё большее денежное вознаграж­дение. Но она, супруга Миши, и этого не хотела замечать.

А вскоре, случилось до слёз обидное. Крайнов старался совершить по нескольку прыжков с парашютом до начала рабочего дня лаборатории. Зная, что времени у Михаила мало, два прапорщика взяли над ним шефство. Они укладывали ему парашюты. Он был очень рад, потому что делали они это, надёжно, уменьшая долю риска, которому всё же подвержен парашютист. Так получилось, что Михаил в течение месяца, выполнил более 10 прыж­ков и, в соответствии с этим, получил солидное денежное вознаграждение. Вполне естественно, что у него возникло желание отблагодарить прапор­щиков за их труд. Он пригласил ребят к себе домой, купив всё необходимое для дружеского ужина. Но Рита оказалась очень недовольной этой затеей мужа и учинила при гостях скандальчик. Михаил был готов сквозь землю провалиться...

Итак, дома неприятности по поводу и без повода, а на службе почёт и уважение. Михаил со знанием дела принимал информацию из воинских ча­стей расположенных в разных уголках страны. Он вырабатывал предложе­ния, направленные на повышение безопасности полётов и боеготовности полков. Крайнов вообще оказался способным выполнить любые задания, связанные с эксплуатацией авиационной техники. Когда начальник отдела по каким-то причинам отсутствовал, то ему поручали руководство всем от­делом, и тогда приходилось решать вопросы, касающиеся всех типов само­летов авиации ПВО страны.

Рита родила мальчишку, обрадовав и его отца, и сестру. По её просьбе сына назвали Георгием, в честь её отца. Маленький Егорка был очень по­хож на Михаила, те же глаза, тот же носик. На некоторое время в семье во­царились мир и тишина. Но не надолго. Теперь жена снова потребовала от Михаила сокращения суммы денег, отправляемых матери.

Мечты Крайнова о счастливой семейной жизни неумолимо продолжали рушиться. Безысходность разрывала его сердце. Он очень любил детей, хо­тел сохранить семью, но, в то же время, не мог изменить сыновнему долгу. Шло время, многочисленные попытки урезонить супругу не имели успеха. Дело принимало опасный для него оборот. Порой, поднимаясь в небо для совершения очередного прыжка с парашютом, стал задумываться. Нет, он никогда бы не решился свести счеты с жизнью! Но, привычно дёргая за вы­тяжное кольцо, уже не ощущал ранее испытываемого, такого естественного для человека, волнения. Его измученная душа стала безразлична к тому, от­кроется ли купол парашюта над ним в этот раз. Как жить дальше, когда судь­ба оказалась такой жестокой, несправедливой? Он испытывал глубочайший душевный кризис. Однако, мрачные мысли, вспыхнув, всегда проносились и гасли. Оптимист по натуре, он умел управлять собой и, в глубине его души снова и снова начинала появляться надежда на что-то лучшее.

Переживать семейные неурядицы в какой-то мере помогала служба. Он работал очень увлеченно. Его имя уже стало известным в аппарате глав­ного инженера всей авиации ПВО. Иногда Михаила стали направлять в ко­мандировки для решения особенно сложных проблем. И он всегда успешно справлялся с поставленной задачей, а домой, жене и детям, привозил то, что нельзя было приобрести в их городке. Так, возвращаясь в середине марта из Ташкента, он вёз ранние помидоры, а из Астрахани рыбу. Его поведение вдали от семьи всё ещё оставалось безукоризненным...

Неудивительно, что когда начальник отдела, ушел на пенсию, подпол­ковник Михаил Крайнов, снискавший к этому времени безупречную репута­цию и в верхах и у коллег, занял его место. Работать Михаилу стало тяжелее, но зато оклад снова увеличился, на некоторое время, умиротворив Риту.

Специфика службы офицеров лаборатории заключалась в необходи­мости выезда в строевые части, на аэродромы. Став начальником отдела, Крайнов посещал не только полки, вооруженные самолётами ТУ-128, но и другие, когда там возникала обстановка, требующая присутствия очень опытного авиационного инженера. Его посылали для расследования авиа­ционных катастроф, аварий и серьёзных отказов авиатехники в воздухе. Такие командировки бывали очень трудными, требовавшими максималь­ного напряжения. Ведь участвовавшие в расследовании специалисты при­надлежали разным ведомствам, каждое из которых пыталось всеми силами открещиваться от причины, вызвавшей происшествие, даже если, объек­тивно, они были виновны.

Возвращался Михаил из таких поездок усталым и физически, и мо­рально. Но и тогда, жена не одаряла его женским теплом и лаской, в кото­рой он, в таких случаях, так нуждался. Отрадой были детки, в которых он души не чаял. Пытаясь всё ещё как-то уговорить жену прекратить «домаш­ний террор», он прибегал к разным способам убеждения.

– Рита, ты всё время пытаешься заставить меня уменьшить сумму де­нег, посылаемых моей маме. Но ведь я сейчас уже достаточно много по­лучаю, приношу домой «прыжковые», не курю, не пью, не гуляю, – не раз напоминал он.

– Я тоже не курю, не пью и не гуляю, – неизменно твердила она.

Внешне семья Крайновых казалась вполне благополучной и выглядела даже счастливой: двое здоровеньких детей, глава семьи на солидной долж­ности, подполковник. «Благодаря» характеру жены, Крайновы не дружили с другими офицерскими семьями, поэтому никто и не мог предположить, какими непростыми были взаимоотношения супругов. У Михаила были друзья, но он, человек с открытой душой, уже долгие годы держал в себе переживания, никого не посвящая в дела семейные. Так было до тех пор, пока, выполняя специальные задания командования, он не стал ездить в ко­мандировки с одним офицером из другого отдела лаборатории. Майор был чуть моложе Михаила, красив собою и разведён лет пять тому назад.

Они оба были грамотными авиационными инженерами, но очень от­личались своим моральным обликом, отношением к слабому полу. Находясь в командировках, всё свободное время, вечерами и в выходные дни, Михаил читал, знакомился с местными достопримечательностями, избегая женского общества. Он всё ещё свято хранил супружескую верность. А его напарник не упускал случая хоть на несколько ночей сблизиться с понравившейся ему молодой женщиной. Снимая вместе с ним двухместный номер в гостини­цах, Крайнов часто ночевал в одиночестве. Так было до поры, до времени.

Однажды, после очередного скандала, устроенного Ритой всё по тому же поводу, Михаил отправился в командировку. С горестными мыслями он сидел у иллюминатора самолёта, уносящего его и Юрия Петровича на Дальний Восток.

                        Что ты голову повесил, что сегодня так невесел? – спросил напарник Михаила.

                        Да так, Юрий Петрович, что-то неважно себя чувствую, – ответил Михаил, не глядя в глаза товарищу.

                        Ладно, ладно, вижу, что болезнь твоя не физическая, Григорич, уж немного знаю тебя. Так, берусь поправить твоё здоровье, – сказал майор.

 

Он остановил проходившую мимо стюардессу, многозначительно ей улыбнулся и попросил принести по сто граммов водки и что-нибудь заку­сить. И очень скоро в руках у офицеров оказалась и выпивка, и закуска в виде двух небольших бутербродов с красной икрой.

Замысел Юрия Петровича удался. Под благотворным влиянием вин­ных паров, язык у Михаила развязался, и его переживания вылились нару­жу. Впервые за долгие годы, он начал «исповедоваться», открывать тайну своих семейных отношений человеку, который пока был лишь его товари­щем. И делал он это, невзирая на то, что совсем не разделял взглядов Юрия на женщин.

– В общем, Юра, у меня семейная катастрофа, не знаю, что мне делать, не знаю, как жить дальше, – начал исповедь Михаил.

Он подробно рассказал майору о том, что творится в его семье, как от­носится супруга к его родным, к его матери.

– Я тоже пережил, как ты выразился, семейную катастрофу, в резуль­тате которой мне пришлось семью оставить. У меня тоже есть сын, я его люблю, но пока помощь оказываю только материальную, отправляя еже­месячно бывшей жене денег намного больше, чем это требуется по закону. Жениться второй раз не спешу, боюсь снова ошибиться. Но, как ты пони­маешь, живу не скучая, встречаясь только с молодыми женщинами, не тре­бующими никаких обязательств. Может быть, тебе тоже следует разойтись, раз она такая твердолобая, не может тебе уступить.

             Думал я уже об этом, но решиться на развод пока никак не могу.

            Миша, тогда есть другой вариант. Ты представительный, сильный

 

мужик, ты можешь осчастливливать хорошеньких женщин и сам иметь ра­дость жизни от них. Раз жена к тебе так плохо относится, то почему ты должен соблюдать супружескую верность? Жизнь так коротка, зачем же ли­шать себя радости, которую ты не получаешь от жены, но можешь сполна брать на стороне?!

Искренние высказывания Юрия глубоко запали в душу «однолюба». Он, проживший в несчастном браке уже больше семнадцати лет, ещё ни разу пальцем не коснулся другой женщины. Но ведь Рита ни в грош не це­нит его верность, измеряя всё рублями. Так, может быть, и вправду «сняться с тормозов?» Сколько раз он ловил на себе взгляды женщин, оценивающих его привлекательную внешность.

Вернувшись из этой командировки, Михаил как будто бы другими глазами посмотрел на жену, а когда возникло очередное «нападение», то воспринял его совсем по-иному, без сердечной боли. Правда, в таком со­стоянии он пробыл недолго, и совет его товарища стал забываться.

В последние зимние дни 1976 года Михаил снова попал в командировку вместе с Юрием Петровичем. В этот раз судьба забросила их в предместье столицы Мордовии, города Йошкар-Ола, где базировался один из авиапол­ков истребительной авиации ПВО страны. На аэродроме было очень холод­но даже Михаилу, многие годы прослужившему на Урале и в Заполярье, а о бедном Юрии вообще говорить не приходилось. От тридцатиградусного мороза и сильного ветра не спасала спецодежда, которой снабдили их мест­ные авиаторы. Но на то она и воинская служба, чтобы выполнять задания в любых условиях. Солидно намерзшись за день, Михаил и Юрий решили, минуя офицерскую столовую, добраться до гостиницы, где они ночевали, и там поужинать в буфете.

Они приняли душ, привели себя в порядок и уже собирались идти в буфет.

– Михаил Григорьевич, а давайте я, как младший по званию и долж­ности, сбегаю в буфет, и мы поужинаем в номере, не спеша. А ещё я пред­лагаю, если не возражаете, прихватить бутылочку винца, так, для про­филактики, чтобы не простудиться, – сказал Юрий, не сомневавшийся в положительном решении подполковника.

– Не возражаю, конечно, не возражаю, – обрадованно ответил «на­чальник».

Не прошло и двадцати минут, как в дверь постучали. На пороге оказа­лись две женщины, подталкиваемые Юрием, держащим в обеих руках всё, что было куплено в буфете. Михаил с недоумением посмотрел на них.

– Знакомьтесь, девчата, это мой друг и начальник, – весело сказал Юрий.

 

Познакомились. Это были студентки-заочницы Марийского Госу­дарственного Университета, приехавшие в город для сдачи экзаменов зимней сессии. Ту, что моложе, звали Татьяной, а другую, даму лет тридцати, – Антониной. Обе, ещё не успевшие раздеться, разрумянен­ные морозом, даже в верхней одежде выглядели привлекательно. Юрий тотчас озвучил свой замысел.

-Я предлагаю, уважаемые дамы и господа, совместный ужин в нашем прекрасном номере, хоть он и не «люкс». Тем более это возможно, потому что завтра у нас выходной день.

Возражений не последовало. Женщины пошли переодеваться, приво­дить себя в порядок.

                        Миша, твой час настал. Возражений не принимаю. Уверен, что Ан­тонина, эта роскошная женщина, тебе понравится, и ты не посрамишь офи­церское звание, ведь ты же «настоящий подполковник», – провозгласил Юрий, накрывая на стол.

                        Но ты не забыл, Юра, что мы собирались завтра знакомиться с го­родом, посетить Национальный музей республики Марий Эл, – вспомнил Михаил.

                        Ты что, недостаточно намёрзся сегодня на аэродроме? Отложим му­зей до следующего посещения этого города. Кстати, чтобы ты знал, в пере­воде с марийского Йошкар-Ола означает Красный город, это я только что услышал в буфете, пока стоял в очереди, – убедительно сказал Юра.

 

Женщины не заставили себя долго ждать. Михаил ещё не успел со­браться с мыслями, оценить обстановку и принять решение, как двери от­крылись и в номер вошли благоухающие дамы. Они принесли, наверное, привезенные из дома продукты, которые в гостиничном буфете, конечно, не продавались. Стол получился богатым. На нём красовались две бутылки вина и такая шикарная закуска, как сало и домашняя колбаса.

«Командовал парадом» Юрий. Он усадил Таню рядом с собой на сту­льях, а Михаила с Тоней на кровати. И он же провозгласил первый тост.

– Дамы и господа! Я предлагаю выпить за знакомство, которое, я уве­рен будет приятным всем, сидящим за этим прекрасным столом!

Все дружно выпили, причем, по-русски, до конца. Потом прозвучали тосты и второй, и третий. Михаилу стало жарко и от выпитого вина, и от пышущей жаром соседки. Он видел её красивое лицо, длинные, черные как смоль, распущенные волосы. В такую даму немудрено было влюбиться…

Оставив компанию всего на несколько минут, Юрий вернулся в номер с небольшим магнитофоном в руках. Зазвучала тихая музыка. Мужчины перенесли стол к окну, освободив место для танцев.

– Белый танец, дамы приглашают кавалеров! – объявил Юра, немного увеличив громкость зазвучавшего вальса «Дунайские волны».

Дальнейшие события развивались, как по нотам. Антонина подошла к Михаилу, улыбнулась и подала ему руку, на которой блеснуло золото об­ручального кольца. Они закружились, сталкиваясь со второй парой танцу­ющих. Михаил крепко держал свою партнёршу, которая снизу вверх смо­трела на него так обворожительно. Он молча улыбался, не находя слов для разговора.

– Миша, Вы не боитесь прыгать с парашютом? – спросила она, рас­сматривая знак инструктора парашютно-десантной подготовки на его ки­теле.

– Нет, наверно, опаснее танцевать с такой привлекательной женщиной, как Вы.

             Почему? – как будто бы удивляясь, спросила она

             Потому что можно попасть к ней в плен.

            Ну и что же, это совсем не страшно, – многозначительно заметила она.

 

Продолжая танцевать и чувствуя благосклонность дамы к нему, он бес­совестно поглядывал сверху вниз на её грудь, казалось рвущуюся из-под бархатного тёмно-синего платья.

Танцевали недолго. Посмотрев на часы, «командующий» выключил магнитофон

– Так, дорогие мои, время позднее, а стены тощие. Не будем мешать от­дыхать постояльцам этой прекрасной гостиницы. Да и нам пора на отдых. Вот мы тут с Танечкой посоветовались и предлагаем вам остаться в этом номере, а мы перейдем в другой, – предложил Юра

Наступила тишина. Михаил перекинулся взглядом с Антониной. Она молча опустила глаза.

– Молчание – знак согласия. Спокойной вам ночи, малыши, сказал

Юра, закрывая дверь с той стороны. Немного времени прошло в оцепенении.

– Для начала наведём порядочек, – повеселев, сказала Тоня.

Всего несколько минут потребовалось, чтобы всё убрать со стола и по­ставить его на прежнее место. Затем женщина подошла к нему и неожидан­но поцеловала в щечку.

– Знать судьба такая, Мишенька, я схожу, переоденусь и приду, – ска­

зала она ласково. Михаил снял форменную одежду, надел свой синий спортивный ко­стюм. Ну, что ж, подумал он, Рита сама виновата. Видит Бог, я этого не хотел. Она сама бросила меня в объятия другой женщины.

Тоня вошла тихо, без стука. Она выглядела так привлекательно! На ней был красивый шелковый халатик, тапки на босу ногу. Заперев дверь и выключив свет, они сели на кровать. Михаил обнял женщину. Его ладонь обхватила её грудь, она вздрогнула. Такого он давно не ощущал. Казалось, что там, под халатиком, находится что-то необыкновенное.

– Всё, я больше не могу, давай ложиться, – взмолилась она и, сбросив халат, оставшись в «костюме Евы», юркнула под одеяло.

Кровать была всего лишь односпальной, так что Михаил был просто обречен. Поэтому, уже через мгновенье, он оказался над своей «соврати­тельницей». И она, с нетерпением ожидавшая начала любовной ласки, при­няла его в своё лоно. На поцелуи времени не оставалось. Прижавшись к её упругой груди, Михаил, начал то, на что способен здоровый, сильный мужчина. Вначале она не громко застонала, обхватив его своими руками...

– Ой, ой, как хорошо, – вдруг громко вскрикнула она, и, задрожав, ещё сильней прижалась к любовнику.

 

Михаил не сразу понял, «до чего довёл женщину» причем, так быстро. Может быть, она очень давно не была в постели с мужчиной, подумал он. Но, похоже, что она замужем. Впрочем, это сейчас уже не имело никакого значения.

В ту ночь Тонечка ойкала не один раз, но к утру оказалась вполне здо­ровой, лишь сильно утомлённой. Она была в восторге от своего партнёра, а Михаил осознал, что открыл для себя нечто новое. Такого блаженства он не испытывал ни с Катей, ни со своей молодой женой даже в медовый месяц.

– Ну, я надеюсь, ты осчастливил прекрасную даму, – спросил товари­ща Юрий утром, когда они встретились.

– Всё нормально, Юра. Думаю, что в оставшееся до конца команди­ровки время, я с Тоней встречусь ещё не раз, если ты этому посодейству­ешь. Вот только не знаю, что со мной будет дома, когда вернёмся.

– Так, во-первых, наш гостиничный номер в полном твоём распоряже­нии до самого отъезда, а о доме пока не думай, живи сегодняшним днём!

Последующие встречи были такими же страстными, похожими на пер­вую. Наступила последняя, прощальная ночь. Уже перед утром она легла на Мишкину грудь, поглаживая его кудрявую голову.

– Тоня, мы так стремительно с тобой сблизились! Ты мне очень по­нравилась. Только я не могу понять, почему ты, как я понимаю, замужняя порядочная женщина, изменяешь супругу?... Она приподнялась на локтях и посмотрела на Михаила. В её глазах он увидел слёзы.

– Такие вопросы, Мишенька, обычно дамам не задают, они не совсем тактичны. Но ты предоставил мне столько счастливых минут, что я просто не могу быть перед тобой не откровенной. Так вот, Миша, я люблю своего мужа, отца моей десятилетней дочурки, люблю его как человека, но, к со­жалению, не как мужчину. В течение нашей совместной жизни постепенно он полнел, заболел диабетом, и, как следствие, стал импотентом. А я, как видишь, женщина, которой Бог не пожалел женских достоинств, требую­щих хоть изредка прикосновения крепких мужских рук. Но мужа своего не брошу. Возможно, он догадывается обо всём, понимая, что я не железная. И я уверена, что он даже не будет возражать, если я забеременею. Но поверь мне, Миша, я не кидаюсь под любого. Ты сильный, здоровый, и вообще хороший человек. Я хочу второго ребёнка, хочу от такого мужчины, как ты, потому и не предохраняюсь, предоставив всё воле Божьей.

Михаил внимательно слушал. Он ни в чем не мог обвинить эту женщи­ну, которой в жизни так не повезло. В отличие от него, она нетактичных во­просов не задавала, хотя ей и было интересно узнать о любовнике больше. Он сам решил рассказать о себе и о своей беде.

– Клянусь тебе, Тонечка, что ты первая, с кем я согрешил за весь мно­голетний период своей супружеской жизни. Говорят, что в моём возрасте так бывает, мол «бес в ребро» попадает. Но это не так. Судьба свела меня со своевольной, глупой женщиной, которая лишает меня женской ласки, женского тепла только за то, что я помогаю своей матери материально. И Михаил рассказал печальную историю своей жизни. Она слушала, не перебивая его.

– Я всё поняла, и мне очень жаль тебя, Миша. Как видишь, наши судь­бы не могут быть соединены в одну. Сегодня мы расстанемся и никогда не сможем даже позвонить друг другу или переписываться, – сказала она и заплакала.


Продолжение следует