– Сынок, как жалко, что ты уже уезжаешь. У нас так много домашних проблем, которые ты мог бы помочь нам решить. Крыша уже давно проху­дилась. Перекрыть бы её шифером или черепицей, которую недавно начали делать тут недалеко. А ещё, погреб хороший в сарае бы вырыть, – пожало­валась тёща.

Мишка сразу понял, что не иначе, как жена уже «доложила» родителям о его трудовых подвигах, совершенных в Калуге. Понял и обрадовался. Он принялся бы за работу немедленно, чтобы помочь родителям жены, к кото­рым успел проникнуться глубоким уважением. Да, в его понимании иначе и быть не могло.

– Конечно, Ольга Петровна, я с удовольствием сделаю всё, на что спо­собен. Не волнуйтесь, вот поступлю в училище, и мы во время летних ка­никул приедем к вам. Так что, припасайте материал, – уверенным тоном заявил он.

И вдруг он ощутил холодок в своей душе, появившийся от внезапно нахлынувшего неприятного воспоминания. Она, Рита, отказалась написать пару строчек его матери, а он перед её родителями «стелется». Но Мишка быстро отогнал прочь эти печальные мысли. Он считал, что ни тесть, ни тёща не были виноваты в поведении их дочки.

На следующий день, утром, тёща с крыльца перекрестила полюбив­шегося зятя, который в сопровождении Риты направился к автобусной остановке.

На прощанье расцеловались, но расстались легко, без слёз. Автобус тронулся, Мишка помахал рукой провожающим и сел у окна. Уезжая, он не ощутил того трепетного волнения, которое каждый раз испытывал, остав­ляя Свету.

В Киеве, к великой радости матери и всей семьи, Мишка остановился дома. Успешно пройдя медицинскую комиссию, которая ни в какое срав­нение не шла с теми, преградившими ему путь к лётной работе, он был допущен к сдаче экзаменов.

Первой была письменная работа по математике, после которой ряды абитуриентов поредели. Крайнов заработал тройку и был безмерно рад тому, что мог продолжать «борьбу». Затем последовала тройка на устном экзамене по математике, но четверка по физике. Сочинение Мишка написал на «хорошо», чему был немало удивлён. К моменту сдачи последнего эк­замена обстановка полностью прояснилась. Видимо, на предыдущих экза­менах приёмная комиссия переборщила, «срезав» так много офицеров, что оставшиеся уже просто обязаны были получить положительные оценки. Так Михаил, только по счастливой случайности преодолев «конкурс», был зачислен слушателем на инженерный факультет училища. Он прекрасно понимая, что ему, через «пень – колоду» получившему образование в школе рабочей молодёжи, просто повезло. Будь конкурс более серьёзным, так не видать бы ему высшего училища, как своих ушей.

До начала учебного года Михаилу нужно было вернуться в полк, сдать должность и комнату в гостинице. Он сделал это так быстро, что у него оказалось в запасе целых пять дней. Конечно же, он поспешил к своей мо­лодой жене и её родителям. Мишку встретили поздравлениями и устроили вечером настоящий праздник. А перед этим состоялся семейный совет, на котором единогласно было принято разумное решение: пока, до появления малыша, Рита останется у родителей, а Мишка за это время найдёт под­ходящее жильё в Киеве.

– Ты молодец, сынок! Я в армии прослужил немного, всего три года, но представляю себе, что значит для офицеров их образование. Желаю тебе успехов, расти до генерала! – сказал Георгий Всеволодович, подни­мая тост. Утром у Мишки болела голова, тошнило. Предложенная тёщей стопка водки была им категорически отвергнута. И тогда у него появилась идея, которая очень обрадовала Ритину маму.

– Ольга Петровна! Я знаю, что для поправки здоровья мне сейчас нуж­но физически поработать. Если Вы четко знаете, где нужно вырыть погреб, то я готов начать эту работу, – предложил зять.

– Ой, сынок! Да разве ж можно так, в таком состоянии. Тебе же отле­жаться нужно, головку полечить.

– Я должен поработать, это будет только на пользу моему здоровью.

Тёща больше не сопротивлялась. Предложение зятя было очень мило её душе. И через полчаса Михаил приступил к работе. Грунт был твёрдым, он долбил его и лопатой, и ломом. Довольно быстро в кровь, натерев ладо­ни, попросил рукавицы. К концу дня ему удалось достичь только половины «проектной» глубины погреба, зато здоровье восстановилось полностью.

Ольга Петровна ликовала. Наблюдая, с каким упорством её зятёк вы­полняет ею задуманную работу, она поняла, какого надёжного мужа нашла себе Рита. Теперь за дочь можно было не волноваться. Свою благодарность она выразила в деревенских гостинцах и письме, которые просила Михаила передать его матери.

                        Рита, может быть, и ты черкнёшь пару слов моей маме, ей будет при­ятно получить весточку от тебя, – спросил Мишка перед отъездом.

                        Нет, Миша, не проси. Не хочу я никому ничего писать, – упрямо за­явила она.

Это оказалось той «ложкой дёгтя», которая обычно портит «бочку мёда». Ведь всё в молодой семье Крайновых складывалось так прекрасно. У них впереди было светлое будущее. Упрямство Риты могло их поссорить, но Ми­хаил опасался расстраивать беременную жену. Уехал с тяжестью на сердце.

С первых дней занятий сразу проявилась его слабая школьная подго­товка. Он очень внимательно слушал преподавателя высшей математики, всё успевал конспектировать, но в этой абстрактной науке никак не мог понять многое. Домашние задания «студент» был вынужден выполнять с помощью товарища, для которого освоение высшей математики, с её инте­гралами и дифференциалами, не представляло больших трудностей.

С Ритой Мишка разговаривал не реже одного раза в неделю, обычно по воскресеньям. У неё было всё хорошо. И вот, в один из дней, когда Михаил вернулся с занятий, мама с торжественным видом вручила ему телеграмму:

«Родилась девочка, Настенька. Вес два девятьсот, рост 51 сантиметр, глазки и носик твои, приезжай скорее, Рита».

Мишка помчался на переговорный пункт поздравлять жену, лишь по дороге сообразив, что, скорее всего, она ещё в родильном доме. Это так и оказалось. Он поговорил с родителями Риты и просил их передать поздрав­ление и привет жене. И ещё, он сообщил, что приехать в ближайшие дни никакой возможности не имеет…

После этого сообщения Михаил в полной мере почувствовал своё се­мейное положение, ответственность перед женой и дочуркой. Ох, как ему захотелось быстрее их увидеть. Но пока это было совершенно невозмож­но. Зато поиском жилья он занялся вплотную. Вскоре нашлась комнатка в доме, расположенном в десяти минутах ходьбы от инженерного факультета училища. За семьей он выехал в период короткого перерыва в занятиях, во время ноябрьских праздников. К этому моменту Настеньке уже было чуть больше месяца. По дороге Михаил размечтался. Он подумал о том, что те­перь Рита, сама, став матерью, возможно, изменит отношение к его маме и ко всей его родне...

По мере приближения к дому родителей жены, Михаила охватывало всё возрастающее волнение. Войдя в дом, с порога, он услышал детский плач, доносившийся из спальни. Поздоровавшись с тёщей, приветливо встретившей его, он сбросил шинель и распахнул дверь спальни. Михаил увидел Риту, пеленавшую маленькую девочку, похожую на куколку. В при­ливе нежных чувств он приблизился к Настеньке, намереваясь взять её на руки, но сделать это не решился. Молодой папаша просто побоялся своими сильными, но грубыми руками, причинить хоть малейший вред этому ма­ленькому дорогому существу.

Но радость Михаила от встречи с женой и дочуркой вскоре была омра­чена самым неожиданным образом. Он привёз свёрток с подарками, ку­пленными перед отъездом в киевском универмаге. Среди них был красивый тёплый платок.

                         А это кому? – спросила с недоумением Рита.

                         Твоей бабуле, не сидеть же ей всё время за печкой.

                         Ты, Миша, опять за своё. Ну, не нужно её приучать.

– К чему приучать? К нормальному человеческому отношению? – го­рестно спросил Михаил.

Всё это происходило на глазах у Ольги Петровны, матери Риты. Опаса­ясь ссоры зятя с дочкой, она решила прервать их диалог.

– Не переживай, сынок. Ты человек новый в нашей семье. Поверь, Ри­точка знает, что говорит. Не нужен твой подарок столетней старухе, пусть доживает спокойно, – сказала она.

Михаил почувствовал себя загнанным в тупик. Перевоспитывать тёщу он не собирался. Теперь ему стало более понятным отношение Риты к его матери.

«Воссоединение» семьи пока не состоялось. Тёща и тесть в один голос стали его уговаривать отложить переезд Риты с дочкой до зимних каникул. Доводы их были столь убедительными, что Мишке пришлось согласиться. Кстати, это облегчало подготовку к зимней экзаменационной сессии, при­ближение которой его сильно волновало.

Вернувшись в Киев, он переехал в снятую комнату, чтобы больше не стеснять маму и сестру в их коммунальной квартире. Да и комнатку нужно было обживать, подготовить к приезду семьи. Временное «холостяцкое» житьё было так плотно занято делами, что скучать Мишке совершенно не приходилось. Часто в его комнате собирались товарищи, готовясь по наи­более сложным предметам экзаменационной сессии, которая была уже не за горами. В те дни он, не прекращавший мечтать о небе, подружился с одним из однокурсников, Павлом, в прошлом пилотом, летавшим на истре­бителях. Ему было очень интересно общаться с человеком, совершившим немалое количество полётов на самолётах с реактивными двигателями, но решившим по какой-то причине стать авиационным инженером. На ките­ле этого офицера кроме лётной эмблемы красовался значок парашютиста с цифрой, соответствующей количеству совершенных им прыжков. Мишка с нескрываемой завистью смотрел на этот довольно редкий знак отличия.

Очень скромно, но, в общем успешно, сдав все зачёты и экзамены зим­ней сессии, Михаил, наконец-то отправился за семьей. Своё дитя он снова увидел, когда девочке было уже около трёх месяцев. Молодой отец теперь уже сразу решился взять на руки свою дочку. К концу короткого канику­лярного отпуска Крайновы вернулись в Киев. Вполне естественно, Миша захотел показать свою дочку маме, её бабушке.

– Рита, я хочу показать Настеньку своей маме, своим родным. Как ты думаешь, мы съездим к ним в гости или пригласить их к нам? – спросил он, дружелюбно положив руку на плечо супруги.

Она нервно отдёрнула плечо, демонстрируя своё отношение к пред­ложению мужа.

– Лично я никуда не поеду. Если тебе уж так сильно хочется, позови своих сюда, – сказала она раздраженно.

– Рита, объясни мне, пожалуйста, почему ты продолжаешь так отно­сишься к моим родным, к моей матери? Может быть, они тебя чем-то оби­дели? Скажи, я должен об этом знать. Ты же видишь, как прекрасно сложи­лись мои отношения с твоими родными, так почему же у тебя к моим такое неприятие? – с надеждой спросил он.

– Не дави на меня, Миша. Я же не запрещаю тебе общаться со своими родными, даже не препятствую оказанию денежной помощи твоей матери, хотя, в связи с рождением нашего ребёнка, сумму отдаваемых денег можно было бы уменьшить, – равнодушно сказала она.

Визит мамы и сестры Михаила всё же состоялся. Они принесли краси­вый набор для новорожденной, торт и шампанское, но ничто не могло сло­мить стену отчуждения, воздвигнутую невесткой. Как ни старался Миша хоть как-то сблизить двух любимых им женщин, ничего из этого у него не получалось. Его мама, умная женщина, понимая переживания сына, не про­являла никаких признаков обиды, держа её в себе.

– Удивляюсь твоему отношению к моей маме. Как можешь ты, если действительно любишь меня, так относиться к женщине, которая для тебя воспитала супруга? – печально спросил Мишка.

– Я тебе уже сколько раз говорила, ну не пытайся ты меня изменить. Вот какая я есть, такой и останусь, пойми это, Миша. Вспомнив отношение тёщи к «бабушке, живущей за печкой», Михаил убедился в справедливости того, что «яблоко недалеко от яблони падает»…

Учеба была столь напряженной, что семейные неурядицы не могли долго оставаться на переднем плане. Будучи убеждённым оптимистом, он всё же надеялся, что отношение жены к его матери когда-нибудь может из­мениться к лучшему. Пока же, Михаил, был бессилен что-нибудь предпри­нять. Но, вопреки недовольству жены он регулярно навещал материнский дом, а в день получения денежного содержания, приносил маме деньги в том же количестве, которое высылал, будучи холостяком. Сын рассказывал матери об учёбе, но ни слова о семейных неприятностях.

После успешного окончания первого курса, наступил долгожданный отпуск. И, конечно же, Крайновы поехали к родителям Риты, где их ждали с нетерпением. Тесть и тёща, очень обожая свою дочь, полюбили и её мужа, Мишку. А уж как им хотелось увидеть Настеньку!

Появление в доме зятя дало возможность начать очень важное для ро­дителей Риты дело. Во дворе ровными пачками лежала красная керамиче­ская черепица и гора древесины, из которой нужно было изготовить жер­ди. Не теряя времени, на следующее утро после приезда, Михаил решил взяться за работу, справедливо полагая, что перемена вида деятельности уже есть отдых. Первый день ушел на получение навыков изготовления жердей из брёвен с помощью топора, которого Мишка в руках ещё никогда не держал…

Он вставал рано утром, завтракал и работал без устали до вечера, де­лая перерыв лишь на обед. А в первый же выходной, тесть устроил ему «королевскую» рыбалку. Такого удовольствия Мишка ещё не испытывал. Они наловили, наверное, рыб всех видов, обитавших в реке. Мишка ловил, купался, загорал и немного выпивал, как принято на рыбалке, вкушая уху. Георгий Всеволодович, несомненно, старался угодить зятю, оказавшемуся таким ценным работником.

До конца отпуска у Мишки оставалось ещё несколько дней, а работа в основном была завершена. Потемневшие на солнце деревянные дощечки, покрывавшие крышу дома Марченковых, были заменены красной черепи­цей. Дом стал таким нарядным, что проходящие по улице люди останавли­вались, подолгу стояли и рассматривали это «произведение искусства», в основном созданное руками молодого офицера. А тёща уже строила планы на будущее. Она мечтала обшить сруб досками и покрасить его белой кра­ской, как принято в украинских селах.

Накануне отъезда Крайновых, тесть снова истопил баньку, подвергнув натруженное тело зятя оздоровлению с помощью всё тех же берёзовых ве­ничков. Прямо там, в предбаннике, не дразня женщин, слегка выпивали. Они были наедине, и это можно было использовать, чтобы поговорить с тестем по-мужски о том, что так волновало Мишку. Но проявлять свою сла­бость так не хотелось... И он промолчал, не решившись посвящать родите­лей Риты в его семейные дела.

Учиться на старших курсах стало намного легче. Изучаемые науки те­перь стали более «приземлёнными» и доступными для понимания, менее абстрактными. Да и втянулся Мишка в учебный процесс. Однажды, после окончания занятий, он нежданно – негаданно, был вызван к начальнику курса, розовощёкому подполковнику.

– Товарищ подполковник, старший лейтенант Крайнов прибыл по Ва­шему приказанию, – доложил Мишка, теряясь в догадках о причине вызова к начальству и потому слегка волнуясь.

– Присаживайся, и послушай меня внимательно. Даю тебе очень пи­кантное поручение, связанное с твоим другом, Павлом. Недавно меня на­вестила его жена, слёзно жалуясь на поведение её мужа, нашего офицера. Заявила, что он пьёт, гуляет, ругается, не приносит всех денег, которые по­лучает. Одним словом, – ведёт себя аморально.

– Этого не может быть, товарищ подполковник. Я знаю Павла, он не такой человек, – убедительно сказал Михаил.

– Мне тоже не верится. Но я обязан уточнить обстановку, прежде, чем принимать меры. Прошу тебя, Крайнов, посети эту семейку, устрой им оч­ную ставку, разберись и мне объективно обо всём доложи. И сделай это как можно быстрее, – потребовал начальник курса. Михаил на следующий день рассказал о полученном поручении Павлу, которого это совершенно не удивило, не взволновало.

– Приезжай в воскресенье, сразу всё увидишь, услышишь и всё пой­мёшь.

Внешний вид жены Павлика был просто «потрясающим». Огненно­рыжая, очевидно не отроду, с огромными от красок глазами, с глубоким декольте, из которого казалось, вот-вот вырвутся наружу два «футбольных мяча», жена Павла вежливо усадила гостя за стол и предложила на выбор чай или кофе. От напитков Михаил отказался. Сидя напротив супругов, он начал задавать нелицеприятные вопросы. Оказалось, всё с точностью нао­борот. Павел ревновал свою Эллочку, и, наверно, не без оснований. А она просто предпочла самой хорошей «обороне» «яростное нападение».

Михаил доложил начальнику курса свои выводы и снял все претензии к Павлу. После этих событий отношения между двумя офицерами стали по-настоящему дружескими.

– А что, Паша, скажи только честно, страшно ли прыгать с парашю­том? – спросил однажды он друга.

– Те люди, которых прыгать заставляют, конечно, боятся. А те, кто на это идут по своему желанию испытывают лишь волнующие чувства, кото­рые, наверное, нельзя назвать страхом. А ты бы сам попробовал, испытал бы, ни с чем не сравнимую, радость прыжка с парашютом, – предложил Павел.

– Так я бы с удовольствием, но меня же снова «зарубит» невропатолог из-за отсутствия этого Ахиллова рефлекса, черт бы его побрал, – с сожале­нием произнёс Миша.

             Сколько лет прошло после того, как тебя «забраковали»?

             Семь, кажется.

                        – За это время в твоём организме могло произойти столько изменений, что стоит попробовать. Давай для начала съездим в городской аэроклуб и там всё разузнаем, – предложил Павел.

– Давай, – загорелся Мишка.

В один из дней, после окончания занятий, на пороге Киевского аэро­клуба появились два офицера в авиационной форме. Они сразу обратились к его начальнику.

                        Здравствуйте! Чем обязан таким редким гостям? – удивлённо спро­сил совершенно седой, но с моложавым лицом, украшенным несколькими шрамами, мужчина.

                        Мы слушатели инженерного авиационного военного училища. Хо­тим стать членами Вашего клуба, чтобы одновременно с учебой в училище можно было прыгать с парашютом, а может быть и летать, – сказал Павел.

                        В мою бытность начальником этого клуба, с такой просьбой офице­ры обратились впервые. Так, извините, но в соответствии с инструкциями, ваше желание осуществимо лишь наполовину. Могу принять вас только в секцию парашютного спорта, – сообщил начальник клуба.

Офицеры, не говоря ни слова, переглянулись.

– Да, согласны, – в один голос радостно заявили они.

Тотчас написав заявления, они предстали перед руководителем пара­шютной секции, тоже немало удивившимся появлению офицеров.

– Я рад такому пополнению, а то ведь работаю с одними пацанами да девчонками, – сказал Валентин Алексеевич, атлетического сложения при­ветливый мужчина.

Он рассказал о порядке подготовки, которую можно было начать сразу после прохождения медицинской комиссии. Возвращаясь домой, Мишка решил жене пока ничего не говорить, ведь шансы на успешное прохожде­ние медкомиссии он считал ничтожными.

– Миш, что-нибудь случилось? – спросила Рита, сразу заметив нео­бычное состояние супруга.

– Да нет, ничего, – ответил он.

Поужинав, прежде, чем сесть за выполнение домашних заданий, он беззаботно поиграл с Настенькой, а, открыв свои книги и конспекты, никак не мог заставить себя что-нибудь выучить. Его мысли витали в облаках, он парил над землёй, он уже представлял себя под куполом парашюта...

Медкомиссия, к счастью, располагалась не в том месте города, где были те две, злополучные. Как и прежде, Мишка успешно «пробежал» по всем кабинетам и остановился у двери с табличкой «Невропатолог». Пер­вым туда вошел Павел, его друг. Крайнов стоял и думал о том, что не сбы­лась его мечта стать пилотом, как видно, неудачно женился, но может быть, Господь Бог, осчастливит его, дав возможность бывать в небе хотя бы на парашютах.

На сей раз, врачом оказался маленький старичок с копной седых ку­дрявых волос, ну, копия Эйнштейна. Традиционно проверив вестибуляр­ный аппарат Мишки, прокрутив его на специальном кресле, он посадил его на стул и взял в руки тот самый, резиновый молоточек. Мишка вздрогнул. Сейчас всё решится. Доктор потребовал закинуть ногу за ногу и ударил молоточком чуть ниже коленной чашечки. И случилось чудо, нога отпрыг­нула так, что носком туфли он чуть не угодил старику в живот. После это­го, его поставили на стул коленями и проверили злополучный рефлекс. Он появился, этот рефлекс!!! Мишка готов был расцеловать старика, когда в медицинской карте увидел запись:

«К парашютным прыжкам, годен».

– Ну что ж, Мишка, поздравляю! Теперь сбудется твоя мечта, ты уви­дишь небо во всём его великолепии и ощутишь упругость воздуха! – сказал, улыбаясь, Павел.

– Спасибо тебе, друг! Ты заставил меня поверить, казалось бы, в не­возможное! Я не подведу тебя, Паша! – заверил друга Михаил. По дороге домой Крайнов решил, что говорить жене об аэроклубе пока всё ещё не будет. Дома Рита снова обратила внимание на странное состояние мужа.

– Миша, скажи честно, что с тобой происходит в последнее время? Ты как будто бы чем-то возбуждён и сегодня. Уж не влюбился ли в какую­нибудь дивчину? – пыталась пошутить она.

– Да ничего особенного, Рита, всё нормально. А насчёт того, чтобы я влюбился в кого-нибудь, то будь спокойна. Запомни, что я однолюб, как моя мама, которая, овдовев ещё молодой женщиной, на всю жизнь осталась верной своему мужу, моему отцу, – с пафосом сказал Мишка, отложив на время признание в истинной причине своей эйфории.

Наземная подготовка к предстоящим прыжкам проходила в выходные дни. Она не была продолжительной, но дала полное представление о кон­струкции парашюта, о правилах его укладки и действиях парашютиста в воздухе. Для Павла, совершившего около двух десятков прыжков, будучи лётчиком, всё это было знакомо, но формальность требовала такой под­готовки от любого человека, начинающего прыжки в аэроклубе. Наконец, сдав экзамен руководителю секции, друзья были допущены к прыжкам.

Ранним утром, тихонько, чтобы не разбудить жену и дочку, Мишка вышел на улицу. Общественный транспорт ещё не работал. Редкие такси, зелёными глазками сигнализируя о готовности принять пассажиров, не привлекали внимания офицера, потому что в его бумажнике лежали лишь деньги на скудный обед в столовой училища. Он бодро шел по направлению к бульвару, более десятка километров от которого, за городом, находился аэродром. Погода просто улыбалась ему, настроение было прекрасным.

Услышав странный шум, Крайнов обернулся. Разбрызгивая фонтаны воды, и шурша подметальной щёткой, медленно двигалась поливомоечная машина. Он вскинул руку. Автомобиль, приблизившись, остановился, гася фонтан.

                        Доброе утро! Не выручите ли, мне бы до бульвара добраться, – об­ратился он к пожилому водителю «чудотехники».

                        Садись, служивый! Давно война закончилась, а я, бывший сержант, до сих пор уважаю людей в офицерской форме. Куда в такую рань, сынок?

                         участливо спросил шофер.

                        На аэродром «Чайка», на парашютные прыжки, – не без гордости признался Мишка.

                        Понял, товарищ старший лейтенант, будет сделано, – весело сказал водитель и нажал на газ.

И замелькали весенние, нарядные улицы города с расцветающими каштановыми деревьями, визитной карточкой Киева. Не было ещё и ше­сти утра, когда Михаил добрался до места назначения, незаметно оставив в кабине все имевшиеся у него деньги, которые наотрез отказался принять водитель.

Он с нетерпением ждал, пока приземлится первая тройка опытных спортсменов, поднявшаяся в небо для выполнения «пристрелочных» прыж­ков. Валентин Алексеевич, руководивший прыжками, знал, что военных нужно отпустить с аэродрома как можно раньше, чтобы они успели уже в 9-00 оказаться в строю офицеров своего факультета.

И, наконец, друзья заняли места в самолёте, готовящемся к выполне­нию второго «залёта». Короткий разбег, и «Аннушка», уже повидавший виды самолёт АН-2, взмывает в небо.

– «Зацепить карабины»! – Валентин перекрикивает шум мотора и про­веряет, как выполняется его команда.

Михаил сидит рядом с Павлом, беззаботно улыбается, ничем не выдавая своего волнения. Он твёрдо знает, что не струсит и уже совсем скоро, хоть частично, свершится его заветная мечта. Над пилотской кабиной зажигается желтый фонарь, звучит сирена. Валентин Алексеевич, «выпускающий» или попросту «вышибала», открывает дверь. В салон врывается прохладный воздух и усилившийся шум мотора. Валентин жестом поднимает первую тройку. Михаил первым занимает место у открытой двери. Он двумя рука­ми держится за дверной проём, а правую ногу ставит на порог. Загорается зеленый сигнал, прерывисто завывает сирена. Лёгкий шлепок «вышибалы» по Мишкиной спине и он, оттолкнувшись от самолёта, летит в «бездну». И сразу исчезает шум мотора, наступает абсолютная тишина.

Всего две-три секунды беспорядочного движения в плотном воздуш­ном потоке. Громкий хлопок и, одновременно, как будто бы кто-то рванул за шиворот. Михаил бросает взгляд вверх. Купол, встряхнувший пыль, попавшую в него при укладке парашюта, раскрыт нормально, перехлёста строп нет! Восторженные чувства переполняют Мишкину душу! Выше и левее себя он видит друга.

– Павлуша-а-а, – закричал Михаил и удивился необычно звонкому зву­ку, изданному им.

– Мишаня-я-я, – услышал он в ответ.

Крайнов уселся удобнее в подвесной системе, определил направление движения. Он не управлял куполом, предоставив ветру нести его туда, куда ему заблагорассудится. Но его как раз несло к обозначенному на траве ме­сту приземления. С высоты 800 метров добираться до земли всего-навсего пару минут, но за это время Михаил успел полюбоваться красотой раски­нувшейся под ним местности.

Почувствовав стремительность приближения земли, он приготовил­ся к встрече с ней. Как учили, вытянул вперёд сдвинутые вместе ступни ног, а оказавшись на высоте второго-третьего этажа, успел подтянуть за­дние стропы. Удар был таким слабым, что, даже не стараясь, он устоял на ногах. Павел приземлился рядом и, освободившись от парашюта, сразу поспешил к другу.

– Мишка, от души поздравляю с первым прыжком! В нашем возрас­те редко кто решится начать заниматься этим непростым, адреналиновым видом спорта. Ты настоящий мужик и, конечно, с тебя бутылка, – сказал Павел, крепко пожимая руку друга. Когда офицеры, уложив парашюты в сумки, прибыли к месту, откуда шло управление прыжками, к Михаилу подошел Валентин.

– Ну – с, молодой человек, для первого раза неплохо, поздравляю и вручаю вот этот значок, – сказал он, пожимая руку улыбающемуся Мишке.

– Спасибо, Валентин Алексеевич! Мне очень понравился прыжок. Сбылась мечта моей юности.

– Лучше позже, чем никогда, – сказал Валентин.

Тогда Михаил решил «брать быка за рога».

– Валентин Алексеевич! У меня есть, наверное, нескромное желание. А можно ли в течение этого весенне – летнего периода добиться получения второго спортивного разряда по парашютному спорту? – задал он дерзкий вопрос. Валентин сразу не нашел ответа, переглянулся с Павлом.

– Понимаете, я открою тайну своего друга. Его давнишней мечтой было небо, хотел стать лётчиком, но, по независящим от него причинам, ему это не удалось. Поэтому, сейчас, дорвавшись...

– Можешь не продолжать, Павел. Я всё понял. Миша! Я постараюсь тебе помочь. Тебе нужно выполнить 25 прыжков, в процессе которых в основном достичь определённой точности приземления и двадцати секунд­ной задержки раскрытия парашюта... Как видите, задачи сложные, но, в общем-то, выполнимые.

             Не знаю, как Вас благодарить, Валентин Алексеевич!

            Цыплят по осени считают, вот тогда и отблагодаришь нас с Павлом!

                        – сказал Валентин, прощаясь.

Быстро сняв спортивные костюмы, в которых друзья прыгали, обла­чившись в свою офицерскую форму, они устремились в училище. В 9-00 «парашютисты» уже стояли в строю факультета. На лекциях Михаил боль­шим усилием заставлял себя сосредотачивать внимание на том, о чем гово­рили преподаватели. Он продолжал парить в облаках.

После небольшого перерыва на обед, который Мишке пришлось «про­игнорировать» в связи с отсутствием денег, началась строевая подготовка к военному первомайскому параду. Он шагал голодный, машинально вы­полняя команды, и думал о том, стоит ли, рассказать о своём успехе Рите. Думал, думал и решил, что пока этого делать не следует. Крайнов не хотел волновать жену, да и не знал, как она отнесётся к его затее. А вдруг начнёт чинить препятствия, или пожалуется начальству, которое вполне может за­претить заниматься делами, отвлекающими от учебы.

Так и явился он домой, счастливый, усталый и очень голодный, крепко спрятав свои восторженные чувства в душе, а значок парашютиста на дне портфеля.

Крайнов старался поспевать везде. После занятий забегал в магазины, покупая заказанные женой продукты, по воскресным дням помогал сти­рать бельё. В учебе он не допускал отставаний. И вместе с этим Михаил неуклонно осуществлял задуманный им, в немалой степени авантюрный, план парашютной подготовки. Ни жене, ни своей матери он об этом пока не сообщал, стараясь их не волновать. Рита узнала о его «тайных» занятиях совершенно случайно, когда он уже прыгнул добрый десяток раз.

Это случилось после выполнения очередного прыжка. При подходе к земле, внезапным порывом ветра Мишку отнесло от места приземления, а при касании земли парашют не погас, и потащил «несчастного» волоком по полю. Пока он подтягивал нижние стропы, стараясь погасить купол, боком зацепился за торчащий из-под земли острый конец корня, некогда росшего в этом месте дерева. В результате был порван спортивный костюм, а на теле появилась солидная царапина.

Костюм Мишка зашил сам, находясь в училище, а ране, которая его практически не беспокоила, не придал значения. Но дома, когда он переоде­вался, жена заметила неладное.

– Ну-ка, ну-ка, покажи, что у тебя за отметина, – спросила, встрево­

женно она. Мишка, не привыкший говорить неправду, растерялся.

– Да это на занятиях по физической подготовке, в спортивном зале, вот прыгал через «козла» и навернулся.

– Миша, ты врать не умеешь. Какого «козла» ты выдумал? Что слу­чилось? И, по-моему, эта царапина не обработана. А ну, говори, подрался с кем-нибудь, что ли? Если не признаешься, сообщу твоей матери о твоём ранении, понял? – грозно спросила она, не жалея зеленки. Царапина защипала. На душе стало тоскливо, попался, значит, нужно сознаваться…

– Ты только не волнуйся, Рита, я начал прыгать с парашютом в аэро­клубе. Понимаешь, сбылась моя юношеская мечта. Но я всё равно соби­рался рассказать тебе обо всём, смотри, – виновато сказал он и достал из портфеля значок парашютиста.

– Юношеская говоришь, мечта? Но ты же давно вышел из этого воз­раста, ты, что же творишь? Женатый, имеешь ребёнка. Рискуешь жизнью, не думая о нас. Так вот, куда ты по утрам шастаешь. Сегодня царапина, а завтра голову сложишь там, на своих прыжках! До такого додуматься мо­жет только эгоист, настоящий эгоист! Так, по-хорошему, прекрати ты это безобразие, не то пожалуюсь твоей любимой мамочке. Уверена, ей это тоже не понравится, – со злостью проговорила она. Убитый горем, Мишка долго молчал, подыскивая слова оправдания, слова убеждения в том, что это не так уж опасно. И вдруг, он вспомнил то, о чём рассказывал ему Павел.

– Ты знаешь, Рита, а ведь я не только реализую свою, пусть даже эгои­стичную мечту. Я для семьи, для тебя и Настеньки стараюсь.

             Вот ещё, придумал, для нас значит стараешься?

            Да! Именно для семьи. Скоро закончу учебу, и пошлют меня в строе­

вую часть, в авиационный полк. Так вот, там я буду прыгать с парашютом вместе с лётчиками, и мне будут за это платить деньги, причем немалые, – сказал Мишка правду надеясь, что это успокоит жену.

– Что, действительно будут платить за это баловство?

– Да, будут. Это не баловство. Стране, а тем более армии, нужны люди разных профессий, которых при необходимости можно было бы сбросить с парашютом туда, где они могут остро потребоваться.

– Но ты же не доктор?

– Не доктор, но без пяти минут авиационный инженер. А главное, ни­когда не забывай, твой муж офицер, – убедительно сказал Крайнов.

Его доводы оказались убедительными. Инцидент был мирно разрешен. Он даже смог полностью открыть ей свой «прыжковый» план и получить молчаливое согласие на его завершение.

Весенне-летний семестр подходил к концу. Приближались экзамены и сдача курсового проекта. Каждая минута для Михаила теперь была «на вес золота». Валентин Алексеевич знал об этом и старался, как мог, содейство­вать дерзким замыслам своего воспитанника.

Теперь был редким день, когда Михаил, приезжая на аэродром, вы­полнял лишь один прыжок. Руководитель секции старался дать ему воз­можность совершать по два прыжка, а однажды это удалось сделать триж­ды. Результаты таких интенсивных тренировок вскоре начали сказываться. Михаил научился управлять куполом парашюта и приземлялся всё ближе и ближе к центру посадочной площадки. А, покидая борт самолёта, он теперь не кувыркался беспорядочно, как это происходило вначале, а сразу «ложил­ся» на поток воздуха, разбросав в стороны руки и ноги. Так Михаил мог свободно падать заданное ему количество секунд.

Не желая перечить жене, да и не имея особого желания прыгать, Па­вел прекратил занятия парашютным спортом. Он был рад тому, что вывел своего друга на «парашютную орбиту». Михаил заканчивал программу, в основном, успешно. За всё время интенсивных занятий произошел лишь один неудачный случай.

В тот день он выполнял уже второй прыжок. Михаил сидел, глядя в иллюминатор, ещё и ещё раз продумывая предстоящие действия. Нельзя сказать, чтобы он был абсолютно спокоен. Но его волнение было связано не с опасностью самого прыжка, а с его новизной. Ведь в течение каждой се­кунды в свободном падении парашютист пролетает примерно 50 метров!

Покинув самолёт на высоте около 1500 метров, он должен был рас­крыть парашют через 15 секунд. Свободное падение началось стабильно. Михаил чувствует себя птицей, сложившей крылья и камнем несущейся к земле. В ушах привычный свист ветра. Его взгляд направлялся то вниз, к земле, то на стрелку секундомера, которая, казалось, очень медленно пол­зёт к заданной цифре.

Есть, пятнадцатая секунда, нужно открывать парашют! Привычным движением руки Михаил пытается взяться за вытяжное кольцо, чтобы его дернуть. Но где оно? Рука шарит по тому месту, где оно должно быть, но не находит его! Изменение положения одной руки быстро нарушает состояние равновесия. Воздушный поток переворачивает его на спину, и Михаил на мгновенье увидел синеву неба и белизну высоких перистых облаков. За­тем, поток начинает непонятным образом вращать парашютиста. А земля стремительно надвигается! И вдруг он услышал стрекотание парашютно­го страхующего прибора, который автоматически вступает в работу на за­данной ему высоте и принудительно открывает парашют. Через несколько секунд, Мишка ощутил сильнейший рывок и закачался под нормально рас­крывшимся куполом. Высота была настолько маленькой, что он успел лишь развернуть парашют в сторону площадки приземления и, не долетев до неё больше обычного, благополучно приземлился.

Все происшедшее с ним в воздухе было столь стремительным, что он просто не успел испугаться. Зато сейчас, стоя на земле, Крайнов явно на­ходился в стрессовом состоянии. Его волновала реакция инструктора, на­блюдавшего с земли в бинокль за действиями спортсменов в воздухе. Сразу пронеслась мысль о возможном отстранении от дальнейших прыжков. А это было бы для него настоящей катастрофой...

В этот момент Мишка увидел, как с площадки приземления к нему бежит Лена, спортсменка, имевшая на своем счету прыжков во много раз больше, чем он.

– Что случилось, Крайнов? – запыхавшись, встревоженно спросила она. Он не стал обманывать девушку.

– Я не смог найти кольцо, парашют открыл автомат. Не могу понять, что со мной случилось? Она быстро осмотрела детали распущенного парашюта, но не нашла ничего подозрительного.

– Миша, ты просто не нашел кольцо, такие случаи мне известны. Они происходят обычно в начале освоения затяжных прыжков. Ведь у тебя это был только первый прыжок с 15-ти секундной задержкой. Ты жив и здоров, и это самое главное, – сказала она, стремясь приободрить товарища.

Эти слова немного успокоили Михаила. Теперь его интересовало на­казание, которое он должен получить от руководителя секции.

– Лена, меня могут отстранить от прыжков? – спросил он девушку.

– Да, конечно!... О, если бы Валентин видел, какие кульбиты ты выде­лывал! Но об этом известно лишь мне, – обрадовала она Михаила.

Оказалось, что Валентин, по счастливой случайности, не заметил, как Мишка «просвистел» лишних метров 300 к земле и как его «кувыркал» поток. За его прыжком наблюдала, правда невооруженным глазом, лишь Лена, которая была, по меньшей мере, неравнодушна к судьбе этого сим­патичного офицера. Она помогла «пострадавшему» уложить парашют в сумку и они медленно пошли к месту сбора парашютистов. Лена взяла его под руку.

– Миша, мы уже третий месяц вместе прыгаем, вместе бываем в небе, больше, чем на земле, – сказала она, заглядывая в его глаза.

Он понял, к чему клонит эта красивая, статная девушка. Это было при­ятно осознавать, но...

– Я сейчас заканчиваю четвёртый курс, еле успеваю сюда, на аэро­дром. И ещё, Лена, я ведь женат, имею дочку, – сказал он, боясь обидеть девушку.

– А я тоже завершаю четвёртый курс университета, скоро буду педаго­гом. Я желаю тебе счастья, Миша, – сказала она и сразу отошла в сторону, скрывая набежавшие слёзы.

Он ехал в училище, уже не думая о случае, который с ним только что произошёл. Лена, эта мужественная девушка, перворазрядница, явно хоте­ла с ним подружиться. Она красивее его жены, намного привлекательней. Как бы сложилась его жизнь, если бы он встретил эту девушку раньше, женился бы на ней? Как бы она относилась к его матери, к его родным?... И, наверное, он не позволил бы ей прыгать с парашютом. Так, впервые в своей неудачной супружеской жизни, Михаил отказался от связи с другой, очень привлекательной женщиной, пожелавшей с ним дружить...

Этот и последующие прыжки убедили Михаила в том, что с задержкой раскрытия парашюта способны прыгать только достаточно хладнокровные и хорошо натренированные спортсмены.

Крайнов полностью выполнил намеченную программу. Ему был при­своен второй спортивный разряд по парашютному спорту. Почти одновре­менно с этим закончился и летний семестр. Впереди был месячный отпуск. И это было очень кстати, потому что здоровье Михаила пошатнулось, не выдержав чрезмерных нагрузок. Видимо, силы его организма уже были растрачены в стрессовых ситуациях, пережитых в те три незабываемых ме­сяца его парашютной эпопеи.

Они втроём сидели в уютном ресторанчике на берегу Днепра. Дебар­кадер слегка покачивало, дул приятный, освежающий ветерок. Звучала ти­хая музыка. Рядом с Мишкой был его друг, Павел, и Валентин Алексеевич, мастер парашютного спорта международного класса, обеспечивший успех его фантастического замысла. Миша прощался с клубом, ведь впереди был выпускной курс, дипломное проектирование.

– С давних пор существует представление о том, что мужчина может считать прожитую жизнь полноценной, если он вырастил сына, построил дом и посадил дерево. Но есть ещё одно событие, которое, хотя бы од­нажды, должен испытать мужчина: это парашютный прыжок. Миша, ты прыгнул уже 26 раз! Я уверен, что в строевых частях, будешь продолжать прыгать с парашютом. Любовь к небу, однажды возникнув, никогда не про­ходит, – сказал на прощанье Валентин.

Итак, в своё время, начитавшись книг известного русского педагога Антона Макаренко, а также американского писателя и психолога Дейла Карнеги, Михаил Крайнов продолжил совершенствование своей души и тела. В этом важном деле парашютные прыжки сыграли не последнюю роль. Они оказали сильное воздействие на его характер, придав ему больше смелости, решительности и способности брать на себя ответственность в трудных, опасных ситуациях.

Месячного отпуска, проведенного Михаилом вместе с семьёй в доме родителей жены, вполне хватило для полного восстановления его здоровья. Он рыбачил с тестем, купался и загорал вместе с Ритой и дочуркой. Успел Михаил, как всегда, и оказать помощь тёще в решении разных проблем, которые без конца у неё возникали.

Пятый, последний курс учебы, оказался самым интересным. Он вдох­новенно работал над дипломным проектом, как будто бы по его чертежам действительно будут изготавливать проектируемый им самолёт верти­кального взлёта. Защита дипломного проекта прошла успешно и капитану Крайнову была присвоена квалификация военного инженера – механика. Он был назначен инженером авиационной эскадрильи в один из полков ПВО, базировавшийся не далеко от Свердловска (Екатеринбурга). Мишке посчастливилось снова оказаться недалеко от большого областного центра с его театрами, выставками, учебными заведениями и магазинами. А его другу Павлу не повезло. Вместе со своей Эллочкой он уехал в какую – то «дыру», расположенную в жарком Туркестане, причем, на ту же должность, как и он...

Но главное «везение» Крайновых оказалось даже не в удачном назна­чении. Они сразу въехали в двухкомнатную квартиру только что сданного в эксплуатацию дома в гарнизоне. Счастливая Рита ходила по квартире, ещё пахнущей краской, планируя расстановку мебели, а Михаил с балкона лю­бовался пейзажем окружающей местности.

С первых дней службы Михаила в полку, на него навалились трудности, которых он не ожидал. Полк был вооружен сверхзвуковыми истребителями­перехватчиками СУ-9, о которых в училище слушателям было дано лишь общее представление. А времени на подготовку к приёму должности Ми­хаилу предоставлено не было, так как прежний инженер эскадрильи уже был уволен в запас по состоянию здоровья. Выход из трудного положения был найден. Молодой инженер в текущей работе был вынужден временно опереться на старших техников авиационных звеньев, «матёрых технарей», но не имеющих высшего образования.

Пригодился Крайнову и опыт работы с людьми, приобретенный в те времена, когда он был политработником. Изучая самолёт без отрыва от текущей работы, Михаил освоил его довольно быстро. Лётчики с явным интересом посматривали на значок парашютиста, красовавшийся на груди нового инженера эскадрильи.

Первая уральская зима с её суровыми морозами, ветрами и снегопа­дами была серьёзным испытанием для Михаила. Нужно было, преодоле­вая причуды погоды, держать эскадрилью всё время в готовности к боевым действиям. Заставлять людей на тридцатиградусном морозе и ветре, каче­ственно готовить самолёты к полётам было непросто.

Намаявшись, намерзшись за день на аэродроме, Мишка возвращался домой, но не находил в нём душевного тепла, в котором нуждался. Забыв обещание, данное ему перед выходом замуж, теперь Рита проявляла недо­вольство той суммой денег, которые Михаил ежемесячно отправлял своей матери в Киев. Он же по-прежнему считал помощь матери святым делом и продолжал её осуществлять, невзирая на недовольство жены. Она злилась на мужа и выражала это всеми доступными ей средствами. Мишка очень пере­живал, всё ещё не теряя надежду на то, что со временем Рита образумится.

Когда Крайнов полностью вошел в роль инженера эскадрильи, его снова потянуло в небо. Заручившись разрешением своего командира эска­дрильи и старшего инженера полка, он решил попытаться начать прыгать с парашютом в армейских условиях. Ему удалось успешно пройти военно -лётную комиссию и получить в своей медицинской книжке заветную за­пись: «К парашютным прыжкам годен».

Вскоре на аэродроме приземлился самолёт АН-2, специально оборудо­ванный для выброски парашютистов. Каждый лётчик должен был ежегод­но совершить не менее трёх тренировочных прыжков. Майор, начальник парашютно-десантной службы дивизии, проверив документы Михаила, выданные ему в Киевском аэроклубе, был доволен.

– Что ж, будем считать, что в нашем полку прибыло. Давай, капитан, прыгай по мере возможностей, показывай нашим соколам пример. А то уж с таким нежеланием они это делают, как будто бы умение прыгать нужно мне, а не им.

Михаил с большим удовольствием выполнил несколько прыжков, лучшим образом проявив свою аэроклубную подготовку. И вскоре его при­гласили в финансовую часть, где он получил немалое материальное возна­граждение. Радостный, возбуждённый, он пришел домой.

– Вот, я же говорил тебе, что в армии мне будут за прыжки платить, – сказал Мишка, вручая деньги жене.

Она пересчитала деньги. На её лице не появилось ни тени удовлетво­рения, ни радости.

                        Лучше бы ты убавил помощь своей мамочке, чем вот так зарабаты­вать. Неровен час, свернёшь себе шею, как мне тогда с дитём жить придёт­ся!? – заявила Рита.

                        Не сверну, не бойся. Люди тысячи прыжков совершают и, ничего, остаются живыми и здоровыми. А насчёт моей мамы, не нужно, прошу тебя. Ты пойми, что я помогаю матери, но зато не курю и не пью.

– Я тоже не пью и не курю, ну и что из этого следует? – спросила Рита.

Михаил ничего не ответил. На душе «заскребли кошки», радостное на­строение стало горестным. Он заставил себя немного почитать Настеньке, которая, к счастью, пока не понимала смысла родительских разговоров. Ему захотелось, чтобы скорей наступил следующий день, да уехать бы на аэродром. Там Михаила, грамотного инженера и просто порядочного чело­века, уважали и подчинённые ему люди, и его начальники.

Однажды он случайно оказался возле ангара, где лётчики трениро­вались в катапультировании на тренажере. Понаблюдав несколько минут за этим не совсем приятным процессом, инженер попросил начальника парашютно – десантной подготовки, который руководил занятиями, раз­решить ему разок сделать то, что делают лётчики. И он получил на то разрешение.

Михаил сел в кресло, примерно такое же, как на истребителях, и привя­зался ремнями. Немного волнуясь, он привёл в действие систему катапуль­тирования. Прозвучал выстрел. Пороховые газы с такой силой толкнули кресло с его седоком, что оно понеслось по направляющим рельсам вверх. Движение мгновенно остановили упоры тренажера, ограничивающие по­лёт кресла. Так, получив немалую порцию адреналина, очень довольный, Михаил на себе испытал процесс катапультирования.

Дела в эскадрилье, в которой служил капитан Крайнов, шли хорошо. Лётчики осваивали полёты и днём и ночью в любых метеорологических условиях. Но в одну из ночей, на аэродром не вернулся самолёт, пилотируе­мый командиром звена капитаном Нарышкиным. Техническая документа­ция самолёта, на котором он вылетел, была сразу изъята офицером особого отдела. К утру стало известно, что произошла катастрофа. Летчик, моло­дой, физически крепкий человек погиб. Началось расследование причины трагедии. Комиссия установила, что лётчик в полёте допустил ошибку в технике пилотирования. Претензий к техническому состоянию самолёта предъявлено не было, но всё это время Михаил сильно переживал.

Заканчивался первый год службы в полку. Приближался отпуск.

                        Рита, давай отпуск начнём с Киева. Хоть недельку побудем у моей мамы, покажем Настеньку, сходим в театры, в кино, – предложил Михаил.

                        Нет, Миша. Отвези меня с Настей к моим, а потом можешь на недельку съездить в Киев. Вернёшься, поможешь отцу достроить сарай. Настеньку пока тебе не дам, малая она ещё разъезжать без матери, – твёрдо заявила она.

Продолжение следует