Анна Полибина 

Кантаора Росио Басан: голосовые росплески фламенко

                               El corazon, fuente del deseo, se desvanece…

                                      («Сердце, страстям пресуществясь,  унялОсь…»)

                                           Ф.-Г.Лорка «Напоследок», русский перевод Анны Полибиной)     

 

Концерт фламенко и мастер-класс. Ведущая – сеньора Росио Басан (Испания). Испанский центр Сервантеса. Москва, 2011 г.

 

Мы ждали концерта яркой современной исполнительницы и преподавателя фламенко. В уме теснили друг друга уже усвоенные нами образы – пространственные, танцевальные, голосовые. В Москве проводится фестиваль несвядного фламенко! Торжествует бессмертный стиль. Ронда, Севилья, Кордова, Толедо. Неповторные города на подступах к Мадриду. Жемчужины фламенко. Малага в океанском устье. Портовый Кадис.  Пока это всё, что мы знаем о родине фламенко. Хотя, вероятно, этот жанр ещё неохватнее, непредставимее, богаче…

 

Филолог-гуманист Татьяна Пигарева в нескольких ёмких фразах заманчиво и чётко обрисовала мне в предварительной беседе тот жанр, с которым нам предстояло сейчас воочию соприкоснуться. Ритмы фламенко на волне свежих культурных веяний добрались и до Москвы: лингвистам, ориентированным на испанский, выпал значимый повод торжествовать. “Entonces, canta y baila”…

 

Я вошла в ещё пустой зрительный зал. В уголке сцены пронзительно, завораживающе, на многие лады рыдала настоящая испанская гитара. Я удивилась мимолётному впечатлению, про себя высекая из каждого музыкального штришка-нюанса неуловимые подробности грядущего фламенко. Репертуар обещал быть многоцветным и настоящим.

 

Мелодичность и неровный ритм возникали попеременно, чередовались в витийных, неисповедных орнаментах. Хотелось отбивать такт ногой, как делали некоторые сценические персонажи Марии Каллас.

 

Из темноты возникла кантаора – мерцающая, но естественная, чернокурая, обликом  живая. Мы, первые зрители, спешили подробнее запомнить это впечатление. Коралловые, в кованом металле этнические серьги, ажурное платье, цветастая кружевная escarpa с кистями – то ли парео, то ли шаль. Ни веера-опахальца, ни знакомых кастаньет, ни цветка в непослушных вьющихся волосах. Звонкий постук каблучков и выразительные маленькие ладони. Словно перед нами просто певица из близлежащей таверны, на которую под вечер стекается округа. Из Малаги, Барселоны, Кадиса – как скажешь, откуда именно она? «В моей Андалузии слёзной» - мерцает неповторной тональностью Лорка в переложении Цветаевой, и на этот регистр меркло срываются ранние образы Дали. В углу таверны ещё оплакивает свою участь Антонио Мачадо: он, не взирая на кантаору, лишь тянет подразбавленную мадеру…

 

Снова в моей душе звучит Лорка, в  переулках которого горел неутишный фламенко. 

«Олив раскрывается веер, смыкается веер…»

«Расходятся, шпаги тупя, мерклые люди в плащах. Замок пустеет…»

Тот же Лорка. Уже в моей ритмической интерпретации…

 

Эхом содрогается воздух. Певица тихо и проникновенно просит убавить в микрофоне звук – переходит  на совсем живой, мерцающий регистр.

О чём песни? Вот что мне самой удалось расслышать сквозь толщу звуковых образов и впечатлений. Язык-то – с этническим флёром, диалектный.

«Разбитое сердце… Извечный крах любви и надежды…»

«Последняя с тобою ночь, о всадник, кабальеро. Ты уйдёшь, карабинеро, в утреннюю дымку. Завтра тебя убьют. Дай побыть с тобой ещё хоть немного…»

 

Пока публика отбивала ногами ритмы фламенко, следуя за точными инструкциями, - я жадно вслушивалась в оттенки смысла. Голос, пронзительный, срывающийся, сильный, шёл навстречу зачарованному слушателю – изображая разные диалекты и манеры фламенко.

 

Скудость действия – лишь лёгонькая фабула, контур происходящего. Флёры испанских чувств. Гамма затейливых россверков соло.

 

Широкий жест ладонью, щелчок, выплывание кантаоры к публике из шлейфа шали, мерные хлопки. Всем этим сопровождается фламенкианское пение. Как, оказывается, разнятся ритмы и тона в различных областях! Чёткая метрика сменяется неуловимой. Море напитывает ритмом. Океан ритмику рвёт и затевает музыку пенумбры – ночного тумана. Вот он, образ из раннего творчества Сальвадора Дали! Ещё нет Галы – а лишь эта юная наездница в роскошной шляпе с оборками и бантом, которую Сальвадор обязывается перед матерью и сестрой любить всю свою  жизнь.

 

Мы дождались даже испанского танго -- невероятно. Певческие образы сходствовали с теми, которые я успела мимолётно запечатлеть в своём экранном этюде – «Танго в сякнущих сумерках» (реж. Анна Полибина, 2005 г.).

 

Говорят, что модуляции оригинального, неадаптированного фламенко ещё роскошнее и сложнее нам описанных. Меня поразило, как точно гитара предугадывает пики и спады эмоций и голоса. Струны явственно произносят всё, что набегает в душу кантаоры, нагорает, струится, мерцает, грозясь совсем исчезнуть, и всё же вновь стремительно наступает, буйственно растёт и вскипает.

 

На этот фестиваль фламенко в Москве приехали многие современные  звёзды фламенко, задающие тому и стиль, и ритм: Исраэль Гальван, Белен Майя, Фелип Мато, Хуан Агирре, Давид Лагос… Проходили мастер-классы по танцу, вокалу, гитаре, перкуссии и компасу. Постигнуть можно было основы жанра. Наш мастер-класс, непредречимый и насыщенный, поразил  исконностью и аутентичностью преподанного нам искусства.

 

Певцы фламенко основывали подчас целые традиции и школы: неизвестных нам имён – неоглядное множество. Переводчик их бережно, добросовестно воспроизводил для нашего уха, дабы и нам они если не запомнились, то хотя бы полюбились звучанием.

!

У всякого чёткого ритма – радужное, дрожащее, модулирующее голосовое окаймление – нет, претворение. У бутонов мелодического метра – гнездятся соцветья дополнительных интонаций, обертонов, придыханий.

 

Как сложна стилистика фламенко, как прихотлива и неповторна. Законы танца и пения кантаорша стремилась передать нам подробнее, краше и неискажённей: её функция была поистине велика и символьна. Мы же интуицией и разумением постигали эту многослойную музыку, идущую от глубокой испанской души. «Исполню вам со всей нежностью и лаской, от всего переполненного сердца…» - витийные, чудесные формулы обращения к аудитории изустно доносила до нас певица. Поступь, грация, магия движения сливались воедино с мелодичными, прихотливыми ладами музыкального повествования…

 

Несотленное давнее – словно струилось мотивами знакомых нам новелл и пьес. Ибаньес и Беккер, де Вега и Кальдерон. Кажется, что никто из чванливых и пышных испанских принцесс не преминул выслушать  нюансированные душевные струны звучной, голосистой народной гитары! Придворные манерные танцы, роззвуки тимпанов и тромбонов во мраморных залах – ни единожды за бытность ещё не превосходили бессонных, вскипающих и столь же дивно меркнущих ритмов фламенко.  

!

Мы для себя уяснили, что каталонцы и их соседи в ореоле фламенко – люди, причастные высшему. Это совсем не грубые нынешние обыватели, явившиеся, скажем, Бродскому «испанцами, что увлекаются боксом и танцами». В непостижном фламенко – отсверки лучших южноевропейских музыкальных жанров. На деликатной и неповторной почве кастельянского наречия произросло это дивное явление, добравшееся и до поры трагичной гражданской войны, гулко докатившееся и до «печальных улиц Лорки» в Андалусии, и до североиспанских приокеанских «гор в пелене пенумбры», выпестовавших феномен Сальвадора Дали…

 

Кантаорша-виртуоз Росио Басан вдохнула в нас частицу испанского сердца, сделала нас причастными жизни народа, простёршего свои селения начиная от самых западных малагианских земель в устье пролива, откуда рукой подать до Северной Африки.

 

Просьба, мотив вины и боли, заздравная, жалоба, плач (так и хочется сказать –причеть!), гимн, восхваление, рондо, баллада… Какие только просодики и жанры не умещаются в витиеватом русле фламенко! Собеседница-гитара чутко аккомпанирует сказующему, расточающему свои чувства женскому сердцу. Вся октава эмоций, весь спектр тягучих либо мимолётных аккордов, вся радуга жанров отлились во фламенко.

Здесь уже слышится  вязь оперных и водевильных либретто; здесь гроздья затейных фабул, соплодья волнующих тем.

 

В окончании концерта, под самый занавес (даже кулисы, впрочем, нас не разделяли), кантаорша совсем отказалась от микрофона и вся устремилась в чарующий танец. Неослабное, модулирующее пение сопровождало весь номер. Вы вбирали в душу эту стихию жизни в неукротимых и безупречно выверенных ритмах фламенко.

 

Живи, фламенко, на вертких пальцах искусных певиц, переплеском кастаньет и ропотком звенящих каблучков. Пой, фламенко, на чутком многострунии преданных испанских гитар. Оставайся с нами – росплеском дивной стихии богатых человеческих чувств.

 

Этот невероятный, доселе неслыханный для Москвы концерт состоялся благодаря Испанскому центру Сервантеса – в контексте идущего Фестиваля фламенко. Мои слова особой признательности – искушённому испанисту, переводчице-синхронисту, даровитому во многих своих ипостасях человеку – Татьяне Пигаревой, мастерски  отбирающей жанровый материал для демонстрации по принципу актуальности, полезности, культурной значимости. Татьяна предварила своим действенным и метафоричным рассказом это представлением и подготовила нас к восприятию сложного, многомерного и захватывающего жанра испанского фламенко. Moscu.cervantes.es  - на этом сайте Культурного центра Испании можно почерпнуть дополнительную информацию о прошедшем событии.