El corazon, fuente del deseo, se
desvanece…
(«Сердце, страстям пресуществясь, унялОсь…»)
Ф.-Г.Лорка
«Напоследок», русский перевод Анны Полибиной)
Концерт фламенко и
мастер-класс. Ведущая – сеньора Росио Басан (Испания). Испанский
центр Сервантеса. Москва, 2011 г.
Мы ждали концерта яркой современной исполнительницы и
преподавателя фламенко. В уме теснили друг друга уже усвоенные
нами образы – пространственные, танцевальные, голосовые. В
Москве проводится фестиваль несвядного фламенко! Торжествует
бессмертный стиль. Ронда, Севилья, Кордова, Толедо. Неповторные
города на подступах к Мадриду. Жемчужины фламенко. Малага в
океанском устье. Портовый Кадис. Пока это всё, что мы знаем о
родине фламенко. Хотя, вероятно, этот жанр ещё неохватнее,
непредставимее, богаче…
Филолог-гуманист Татьяна Пигарева в нескольких ёмких фразах
заманчиво и чётко обрисовала мне в предварительной беседе тот
жанр, с которым нам предстояло сейчас воочию соприкоснуться.
Ритмы фламенко на волне свежих культурных веяний добрались и до
Москвы: лингвистам, ориентированным на испанский, выпал значимый
повод торжествовать.
“Entonces,
canta y baila”…
Я вошла в ещё пустой зрительный зал. В уголке сцены
пронзительно, завораживающе, на многие лады рыдала настоящая
испанская гитара. Я удивилась мимолётному впечатлению, про себя
высекая из каждого музыкального штришка-нюанса неуловимые
подробности грядущего фламенко. Репертуар обещал быть
многоцветным и настоящим.
Мелодичность и неровный ритм возникали попеременно, чередовались
в витийных, неисповедных орнаментах. Хотелось отбивать такт
ногой, как делали некоторые сценические персонажи Марии Каллас.
Из темноты возникла кантаора – мерцающая, но естественная,
чернокурая, обликом живая. Мы, первые зрители, спешили
подробнее запомнить это впечатление. Коралловые, в кованом
металле этнические серьги, ажурное платье, цветастая кружевная
escarpa
с кистями – то ли парео, то ли шаль. Ни веера-опахальца, ни
знакомых кастаньет, ни цветка в непослушных вьющихся волосах.
Звонкий постук каблучков и выразительные маленькие ладони.
Словно перед нами просто певица из близлежащей таверны, на
которую под вечер стекается округа. Из Малаги, Барселоны, Кадиса
– как скажешь, откуда именно она? «В моей Андалузии слёзной» -
мерцает неповторной тональностью Лорка в переложении Цветаевой,
и на этот регистр меркло срываются ранние образы Дали. В углу
таверны ещё оплакивает свою участь Антонио Мачадо: он, не взирая
на кантаору, лишь тянет подразбавленную мадеру…
Снова в моей душе звучит Лорка, в переулках которого горел
неутишный фламенко.
«Олив раскрывается веер, смыкается веер…»
«Расходятся, шпаги тупя, мерклые люди в плащах. Замок пустеет…»
Тот же Лорка. Уже в моей ритмической интерпретации…
Эхом содрогается воздух. Певица тихо и проникновенно просит
убавить в микрофоне звук – переходит на совсем живой, мерцающий
регистр.
О чём песни? Вот что мне самой удалось расслышать сквозь толщу
звуковых образов и впечатлений. Язык-то – с этническим флёром,
диалектный.
«Разбитое сердце… Извечный крах любви и надежды…»
«Последняя с тобою ночь, о всадник, кабальеро. Ты уйдёшь,
карабинеро, в утреннюю дымку. Завтра тебя убьют. Дай побыть с
тобой ещё хоть немного…»
Пока публика отбивала ногами ритмы фламенко, следуя за точными
инструкциями, - я жадно вслушивалась в оттенки смысла. Голос,
пронзительный, срывающийся, сильный, шёл навстречу зачарованному
слушателю – изображая разные диалекты и манеры фламенко.
Скудость действия – лишь лёгонькая фабула, контур происходящего.
Флёры испанских чувств. Гамма затейливых россверков соло.
Широкий жест ладонью, щелчок, выплывание кантаоры к публике из
шлейфа шали, мерные хлопки. Всем этим сопровождается
фламенкианское пение. Как, оказывается, разнятся ритмы и тона в
различных областях! Чёткая метрика сменяется неуловимой. Море
напитывает ритмом. Океан ритмику рвёт и затевает музыку пенумбры
– ночного тумана. Вот он, образ из раннего творчества Сальвадора
Дали! Ещё нет Галы – а лишь эта юная наездница в роскошной шляпе
с оборками и бантом, которую Сальвадор обязывается перед матерью
и сестрой любить всю свою жизнь.
Мы дождались даже испанского танго -- невероятно. Певческие
образы сходствовали с теми, которые я успела мимолётно
запечатлеть в своём экранном этюде – «Танго в сякнущих сумерках»
(реж. Анна Полибина, 2005 г.).
Говорят, что модуляции оригинального, неадаптированного фламенко
ещё роскошнее и сложнее нам описанных. Меня поразило, как точно
гитара предугадывает пики и спады эмоций и голоса. Струны
явственно произносят всё, что набегает в душу кантаоры,
нагорает, струится, мерцает, грозясь совсем исчезнуть, и всё же
вновь стремительно наступает, буйственно растёт и вскипает.
На этот фестиваль фламенко в Москве приехали многие современные
звёзды фламенко, задающие тому и стиль, и ритм: Исраэль Гальван,
Белен Майя, Фелип Мато, Хуан Агирре, Давид Лагос… Проходили
мастер-классы по танцу, вокалу, гитаре, перкуссии и компасу.
Постигнуть можно было основы жанра. Наш мастер-класс,
непредречимый и насыщенный, поразил исконностью и
аутентичностью преподанного нам искусства.
Певцы фламенко основывали подчас целые традиции и школы:
неизвестных нам имён – неоглядное множество. Переводчик их
бережно, добросовестно воспроизводил для нашего уха, дабы и нам
они если не запомнились, то хотя бы полюбились звучанием.
!
У всякого чёткого ритма – радужное, дрожащее, модулирующее
голосовое окаймление – нет, претворение. У бутонов мелодического
метра – гнездятся соцветья дополнительных интонаций, обертонов,
придыханий.
Как сложна стилистика фламенко, как прихотлива и неповторна.
Законы танца и пения кантаорша стремилась передать нам
подробнее, краше и неискажённей: её функция была поистине велика
и символьна. Мы же интуицией и разумением постигали эту
многослойную музыку, идущую от глубокой испанской души. «Исполню
вам со всей нежностью и лаской, от всего переполненного сердца…»
- витийные, чудесные формулы обращения к аудитории изустно
доносила до нас певица. Поступь, грация, магия движения
сливались воедино с мелодичными, прихотливыми ладами
музыкального повествования…
Несотленное давнее – словно струилось мотивами знакомых нам
новелл и пьес. Ибаньес и Беккер, де Вега и Кальдерон. Кажется,
что никто из чванливых и пышных испанских принцесс не преминул
выслушать нюансированные душевные струны звучной, голосистой
народной гитары! Придворные манерные танцы, роззвуки тимпанов и
тромбонов во мраморных залах – ни единожды за бытность ещё не
превосходили бессонных, вскипающих и столь же дивно меркнущих
ритмов фламенко.
!
Мы для себя уяснили, что каталонцы и их соседи в ореоле фламенко
– люди, причастные высшему. Это совсем не грубые нынешние
обыватели, явившиеся, скажем, Бродскому «испанцами, что
увлекаются боксом и танцами». В непостижном фламенко – отсверки
лучших южноевропейских музыкальных жанров. На деликатной и
неповторной почве кастельянского наречия произросло это дивное
явление, добравшееся и до поры трагичной гражданской войны,
гулко докатившееся и до «печальных улиц Лорки» в Андалусии, и до
североиспанских приокеанских «гор в пелене пенумбры»,
выпестовавших феномен Сальвадора Дали…
Кантаорша-виртуоз Росио Басан вдохнула в нас частицу испанского
сердца, сделала нас причастными жизни народа, простёршего свои
селения начиная от самых западных малагианских земель в устье
пролива, откуда рукой подать до Северной Африки.
Просьба, мотив вины и боли, заздравная, жалоба, плач (так и
хочется сказать –причеть!), гимн, восхваление, рондо, баллада…
Какие только просодики и жанры не умещаются в витиеватом русле
фламенко! Собеседница-гитара чутко аккомпанирует сказующему,
расточающему свои чувства женскому сердцу. Вся октава эмоций,
весь спектр тягучих либо мимолётных аккордов, вся радуга жанров
отлились во фламенко.
Здесь уже слышится вязь оперных и водевильных либретто; здесь
гроздья затейных фабул, соплодья волнующих тем.
В окончании концерта, под самый занавес (даже кулисы, впрочем,
нас не разделяли), кантаорша совсем отказалась от микрофона и
вся устремилась в чарующий танец. Неослабное, модулирующее пение
сопровождало весь номер. Вы вбирали в душу эту стихию жизни в
неукротимых и безупречно выверенных ритмах фламенко.
Живи, фламенко, на вертких пальцах искусных певиц, переплеском
кастаньет и ропотком звенящих каблучков. Пой, фламенко, на
чутком многострунии преданных испанских гитар. Оставайся с нами
– росплеском дивной стихии богатых человеческих чувств.
Этот невероятный, доселе неслыханный для Москвы концерт
состоялся благодаря Испанскому центру Сервантеса – в контексте
идущего Фестиваля фламенко. Мои слова особой признательности –
искушённому испанисту, переводчице-синхронисту, даровитому во
многих своих ипостасях человеку – Татьяне Пигаревой, мастерски
отбирающей жанровый материал для демонстрации по принципу
актуальности, полезности, культурной значимости. Татьяна
предварила своим действенным и метафоричным рассказом это
представлением и подготовила нас к восприятию сложного,
многомерного и захватывающего жанра испанского фламенко.
Moscu.cervantes.es
- на этом сайте Культурного центра Испании можно почерпнуть
дополнительную информацию о прошедшем событии.
|