Никита Николаенко

Приоритет старых понятий

    Давно обратил внимание на то, что когда действую согласно своим внутренним убеждениям, то чувствую себя легко и свободно. Хорошая фраза получилась! Можно, двигаться дальше. Особенно, если есть уверенность в своей правоте. Вот, только где бы взять силы на утверждение этой самой правоты! Но, я настроен оптимистически и не прекращаю поисков своих единомышленников. О чем это я? Ах, да – о наболевшем!    

    В этом рассказе речь пойдет о квартирном вопросе. Этот вопрос, в связи с тяжелой болезнью отца – Деда, относительно недавно остро встал передо мной. Но, не только о квартире пойдет речь. О душе еще намерен поговорить, немного. Благо, появился повод вспомнить и о ней.    

    Последний визит в онкологический центр на Каширском шоссе, куда пришлось везти  Деда на очередной осмотр, ясно показал, что теперь время коротко. Сколько старику осталось жить на белом свете? – напрямую обратился я к лечащему врачу, когда все стало понятно даже такому неспециалисту, как я. Пожилая женщина сняла свои очки и устало посмотрела на меня. Что Вы хотите от меня услышать! – начала, было, она, но осеклась, замолчала. Мы были знакомы уже больше года. Я регулярно возил к ней Деда, и мне казалось, что имею право задавать подобные вопросы.  

    Мало! – ответила врач после паузы. Очень мало ему осталось! – и назвала примерный срок, отпущенный богом. И это, при благоприятном стечении обстоятельств! – для ясности, пояснила она. Мало! – повторил я за ней, задумчиво. Очень мало!  

    Закончив визит, вышел на улицу и побрел вдоль высокого забора из железных прутьев, за которым стояло высотное здание медицинского центра. Кругом лежал грязный московский снег, стояла пасмурная погода, редкие прохожие спешили по своим делам.  Машины, как обычно, катились по проспекту непрерывным потоком. Казалось, что жизнь шла своим чередом но, определенно, уже не для меня. Скорые перемены витали в воздухе, и я физически ощущал их приближение. Если до этого момента я испытывал относительное спокойствие, то теперь мной овладела тревога. Мало времени осталось! Мало!  

    Стало понятно, что привычный размеренный быт скоро закончится, все пойдет по-другому. Я уже испытал такое чувство, когда мне засветил реальный тюремный срок за “экономические преступления”. Тогда – отбился! А, вот теперь – на повестке дня встал квартирный вопрос. А с ним – перемены! Скорые перемены!  

    Мысли, одна неприятнее другой, пронеслись в моей голове. История тяжелым плугом, разделила общество на две части, условно говоря, на “мы” и “они”, оставила глубокую борозду и в нашей семье. Отбросила нас с братом по разные стороны.

    Дождался-таки он своего часа! – с большой неприязнью подумал я о брате. Сидеть в засаде он умел – в этом ему не откажешь! Мог, всю ночь просидеть в засаде на кабана, держа палец на спусковом крючке, в надежде сделать один единственный точный выстрел! И, это ему удавалось!

    Квартира! Минуло уже двадцать лет с тех пор, как брат ушел из нее, занялся “бизнесом”. Почему он не выписался до сих пор? За это период он не бедствовал. Купил три квартиры, две из которых сразу продал, приобрел бывший пионерлагерь, и более чем, двести гектаров земли к нему в придачу. И, ему все мало! Вспомнился неприятный разговор, произошедший между нами больше года назад. Тогда, узнав о наследстве, которое оставлял нам отец – по семьсот тысяч рублей, брат сразу потребовал свою долю. Не торопись – старик еще жив! – ответил ему тогда. Все же, триста тысяч, по настоянию старика, передал ему. На два месяца.  

    Нет, тут надо было посоветоваться! Одному недолго и запутаться в проблеме! Только вот – не с женой. Она жила, хоть и рядом, но отдельно, и у нее своих забот тогда хватало! Тогда, с кем бы? Случай скоро представился. Моя давняя знакомая, которая переехала за городом вместе со своим мужем, пригласила навестить их. Солдату собраться – подпоясаться, и скоро я оказался в уютном охотничьем домике далеко за городом. Раздираемый сомнениями, я поделился своими опасениями. Что будет с квартирой после ухода старика?  

    Срочно решай квартирный вопрос, пока твой Дед еще жив! – сразу ответила она. Если не решить этот вопрос сейчас – останешься без квартиры! Неужели, брат, все-таки явится требовать свою долю! – поинтересовался я, с сомнением. Хотя, по правде говоря, особых сомнений давно не испытывал. Обязательно явится! – уверенно подтвердила старая знакомая. Явится, и снимет с тебя последнюю рубашку! - Значит, явится? – Обязательно! Он уверен, что ему все должны платить! – пояснила собеседница. Она была знакома с нашей семьей.

    И, что посоветуешь? – захотелось услышать ее дельный совет. – Что посоветовать? Свяжись с ним сейчас – попробуй откупиться! – предложила она. Ты говорил, что год назад он уже приходил за деньгами? – напомнила собеседница. Приходил! – подтвердил я неохотно. Тут, в памяти и всплыл наш последний разговор. Сказал, что выпишется, за семьсот тысяч рублей! Вспоминать об этом было крайне неприятно, но пришлось. Ответил ему тогда резко. Вот и скажи – что теперь ты  согласен! – подсказала знакомая. Он, между прочим, идет тебе навстречу. Конечно, можно сказать, что благодетель! – прокомментировал ее слова, с иронией. Подумай - квартира много дороже стоит! – парировала она. Кстати, он не вернул деньги, которые тогда взял у Деда? – Нет, не вернул. Как взял, так и пропал. И, не вернет! – последовал ответ.  

    Значит, откупиться! От родного брата откупиться! – усмехнулся я про себя. А то, что  помогал ему, в свое время, он уже и не помнит! – Конечно, нет! Ты же сам говорил – что, уже оказанная услуга, не стоит и гроша! – напомнила, тут, собеседница. Я тебя предупреждала, в свое время! Ты еще скажи, что мне и в партию не следовало вступать! – нашелся я, в ответ. Помолчали. Саша, ее муж, в разговоре участия не принимал, лишь, сидел на диване, с отрешенным видом, чистил свое охотничье оружие.   

    Ладно, как раз, есть повод с ним связаться! – нехотя, вернулся я к разговору. Повестка ему пришла намедни, вызывают, за просроченное разрешение на оружие! В любом случае – сообщить придется. Вот, и сообщи! – согласилась хозяйка. Вот, и воспользуйся случаем – переговори! Поинтересуйся, на каких условиях он согласен уступить свою долю. Продать, значит? – уточнил я. Конечно! – подтвердила она. Без денег он не отступится! Деньги! Родственник, называется!  

    Почему мы им должны платить! – воскликнул я, риторически. По-моему, это они должны платить за каждый свой шаг, за каждый вздох на земле, которую “приватизировали”. Оставь! – махнула рукой она. Помолчали. Подошла охотничья собака. До этого дремавшая в углу, подставила свою холку. Потрепал, для порядка!  

    Впрочем, ответ мне известен наперед! – добавила собеседница. Надо заметить, что к подобным заявлениям я стал относиться на полном серьезе, поскольку она редко ошибалась.

    И, что же это за ответ? – тут я с интересом посмотрел на собеседницу. Наперед ей все известно! Миллион он с тебя потребует – на меньшее не рассчитывай! – просто ответила она. Но, он, же взял уже у старика деньги, триста тысяч рублей, на два месяца! Взял, и пропал – год уже не появляется! Об этих деньгах даже не вспоминай! – последовал совет. Кстати, не забудь сказать своему старику, что тебя предложение брата устраивает, а то он возражать будет! – подсказала, еще она. Эх, разными мы с ним дорогами идем, разным богам молимся! – риторически воскликнул я, напоследок.

    Хватит вам спорить! – вмешался в разговор Саша. Ты ружье с собой взял? – обратился он с вопросом. Взял, в багажнике лежит, - последовал ответ. Поехали тогда, зайчиков постреляем! – предложил заядлый охотник. Здесь недалеко, в свете фар, так и прыгают! А, поехали! – охотно согласился я. Развеюсь, на природе, от мрачных мыслей!

    В тот вечер подстрелить зайцев не удалось. Наверное, Саша просто так выехал на природу. Собак выгулять. Но, поездка того стоила. Я пристально смотрел на заснеженные поля и леса вокруг. Вот откуда буду черпать свои силы! – без всяких прикрас, подумал  тогда.   

    Через пару дней, повертев в руках письмо из УВД, я набрал номер брата. Повестка тебе  пришла, насчет оружия! – объявил ему, и продиктовал контактный телефон, указанный в повестке. Он все записал.

    Да, есть еще один вопрос, - тут, я сделал над собой усилие. Ты говорил, что тебе нужны деньги? Так, определись, сколько, и реши, наконец-то, вопрос со своей пропиской! – предложил я ему. Ничего не ответив и не поблагодарив, даже, за сообщение о повестке, брат повесил трубку. Пообщались.

    Тем временем, заботы о больном старике поглощали все больше внимания. Даже, на творчество оставалось все меньше времени, и темп работы заметно снизился. Я даже стал позволять себе не отвечать на замечания уважаемых редакторов из разных стран, переписка с которыми, до этого, шла полным ходом. Просили показать свежие фотографии – некогда было фотографироваться. Предлагали прислать новые рассказы – не хотелось заниматься их правкой. Напоминали, что, хорошо бы, прочитать рукопись и оставить отзыв – не оставалось ни сил, ни желания. К тому же, при отправке писем, компьютер постоянно зависал, и отвечать на одно письмо приходилось по пять раз. Может быть, отстанет брат, выпишется по-тихому, не станет предъявлять претензии? – думал я иногда. Верилось в это, почему-то, с большим трудом. Только воображение рисовало радужную картину.  

    Между тем, за мелочными заботами время летело незаметно. До нового, две тысячи двенадцатого года оставалось всего ничего, неделя, кажется. В один из предновогодних дней, поставив машину на стоянку, я возвращался пешком к дому, привычно меся мокрый снег под ногами. Вечер давно наступил, вокруг было темно, сыро и промозгло. Радоваться было особо нечему, да и погода не способствовала. Но, на Новый Год так хотелось праздника!  

    По дороге я прикидывал успехи, с которыми подходил к Новому Году. Скромные оказались успехи, надо признать! Из четырех журналов с моими рассказами, выхода которых, с нетерпением, ждал к Новому Году, прислали только один. Да, вдобавок, жена приболела, немного, что тоже не добавляло веселья.

    Неожиданный и противный писк мобильного телефона отвлек от мрачных мыслей и вызвал немалое удивление. Сообщения я получал, по большей части, только тогда, когда мой баланс был ниже двух долларов, или, пятидесяти центов. Но, нет - не звонил я никому за последнее время! Не должны были мне слать очередное напоминание о необходимости пополнить счет. Что за новости? Надо посмотреть!

    С недоумением, я вчитывался в полученное сообщение – “продам свою долю за один миллион рублей без торга”. Пожав, от недоумения плечами, уже собрался было, удалить текст, за ненадобностью. Показалось, что это очередной рекламный трюк – мало ли объявлений висит на столбах о продаже доли в квартире! Устал я, к вечеру, чтобы читать всякие глупости! Да вот, номер что-то, показался очень знакомым!

    Я еще раз перечитал сообщение, вникая в его смысл. Да, сомнений больше не оставалось. Сообщение прислал брат, и все точки над “и”, были расставлены. Этим поступком он окончательно перечеркнул родственные отношения. Значит, деньги для него превыше всего! Может быть, я что-то не понимал? Это ведь, была не какая-то квартира на стороне, которую действительно, надлежало бы поделить. Эту квартиру я, по наивности, считал своей. Минуло больше двадцати лет, как брат ушел из нее! И вот – вспомнил! Моя знакомая оказалась права – даже сумма соответствовала ее прогнозу! Впрочем, подсчитать ее особого труда не составляло. Это были все деньги, которые старик оставлял нам с братом.

    Доля, значит! – усмехнулся я про себя. Доля оценивается, ведь, не только в стоимостном выражении. Бывает еще и горькая доля! Да, поневоле, а вступать в борьбу придется!

    Возмущение во мне нарастало медленно, но верно. Откуда взялась эта идеология? Кто сказал, что деньги – превыше всего? Думал я про брата, но невольно, охватил взором все общество. Выделил из него жирующую братию. Откуда взялась эта сволочь?

    В это время, по проспекту, мигая огнями и ревя сиреной, пронеслась блестящая черная машина. Я проводил ее ласковым взглядом. Давно ли они почувствовали свою силу? Кто так успешно насаждает новые понятия о нравственности? Неужели, дела и речи полупьяного бывшего второго секретаря обкома партии привели к такому результату? Второй секретарь любой партийной организации отвечал, как раз, за идеологию. За марксистско-ленинскую идеологию, разумеется. Хороша идеология! Быстро добились успеха! Только вот, идеология стяжательства и раньше мне не очень нравилась, а теперь и вовсе стала неприемлема! И, ясно, как божий день, что ситуация изменится в лучшую для меня сторону только тогда, когда по этой идеологии будет нанесен сокрушительный удар.

    Ладно, это все теория, - напомнил я себе. А, пока же мне предстоит решать практические вопросы. Поскольку дело требовало решения, то задался вопросом – а, не откупиться ли, действительно, от родственника, как и советовала моя знакомая? Выиграю время для спокойной работы. А, окончательный расчет произведу потом, когда найду ту силу, к которой примкну безоговорочно. Тут, правда, много юридических тонкостей, никак нельзя ошибиться, а то легко окажусь на улице. Примеров прошло перед глазами достаточно.

    В памяти услужливо всплыла картина, свидетелем которой стал прошлой зимой. Я возвращался тогда домой, по проспекту, среди белого дня, и увидел мужчину, который, раскинув руки, лежал на снегу, лицом вверх. Плохо стало человеку, или – пьяный?   

    Подойдя ближе, я взглянул на его лицо и понял, что он не пьян, а просто лежит и смотрит на небо широко открытыми глазами. И, такая таска угадывалась в его глазах! Отчаяние! Наверное, человек попал в тяжелую жизненную ситуацию, может быть, даже, лишился квартиры, и никому до этого не было, ни какого дела! Нет, никак нельзя ошибиться! Запросто окажусь на его месте! Мало ли, прохиндеев развелось вокруг!

    Тем временем, идущий впереди в темноте мужчина, оглянулся, пару раз, остановился, сделал шаг в сторону и пропустил меня вперед. Дожили! Друг от друга шарахаемся! – покачал я головой, обгоняя его.

    На следующий день, поразмыслив, утвердился в мысли, что наступила пора обратиться за помощью к специалисту. Послушать, что добрые люди посоветуют. Одна голова – хорошо, а две – лучше! Была у меня такая знакомая – Надежда. Она могла просветить насчет юридических тонкостей, поскольку работала помощником нотариуса. Позвонив ей, договорился о встрече.  

    Надежда встретила меня радушно, при входе в контору. Мы обнялись, и через толпу людей в приемной, прошли в ее кабинет. Ну, рассказывай! – сразу перешла она к делу, взяла в руки карандаш и подвинула ближе блокнот, лежащий на столе. Мне оставалось только рассказывать, а она делала пометки в блокноте. Похоже, что через пару минут женщина уяснила ситуацию.

    Как твой Дед? – перебив, поинтересовалась она. Плох он, - последовал ответ. Врачи говорят, что недолго ему осталось. Надо торопиться! – озабоченно произнесла Надежда. У моего знакомого – ты его знаешь, брат тоже предъявил права на долю в квартире, так, такая нервотрепка была! Вот, интересная новость для меня! Вот, обрадовала!  

    А, твой Дед не будет возражать против выкупа доли? – поинтересовалась помощник нотариуса. Не знаю, не говорил с ним еще! – без всякого энтузиазма, ответил я собеседнице. Да, видимо, придется поговорить – все равно нет другого пути!    

    Ладно, записывай, какие бумаги необходимо собрать, - и, подвинув листок бумаги, Надежда продиктовала перечень необходимых документов. Не так много их и оказалось. Как соберешь, сразу ко мне, я быстро подготовлю договор! – добавила она. Все понятно! – с документами ситуация прояснилась. Я поднялся со стула, не желая больше отвлекать ее от дел, тем более, что в коридоре сидели посетители. 

    Подожди, не уходи! – остановила меня Надежда. Расскажи о себе – как ты сейчас живешь? Осталось очень немного людей на белом свете, с которыми я мог бы быть откровенным. Вот тогда и наступил тот самый случай. Лукавить было ни к чему – знали мы друг друга, наверное, больше двадцати пяти лет.

    Ничего! – ответил я просто, опускаясь на стул. В целом – ничего! Забот, конечно, хватает но, занимаюсь своим делом, пишу потихоньку, становлюсь известным писателем. Здесь, конечно, поскромничал – следовало сказать – очень известным! Тут я задумался – а, может быть – даже народно любимым? Нет, пока это определение, увы, не подходило. Может быть – потом! Ничего, лиха беда сначала! Печатают, вот, в Германии, в Казахстане, в Америке скоро публикация должна выйти! – скромно похвалился я заслугами, и это была сущая правда.

     Еще хотелось добавить, что одно издательство в Голландии, “Андерсвал”, называется, даже назначило членом жюри международного конкурса, но промолчал, из природной скромности. - А, живешь-то, на что? С этого, разве, деньги идут? – улыбаясь, спросила собеседница. - Нет, конечно! Хорошо еще, что с меня денег не берут, впрочем, требуют постоянно! – и здесь, я не слукавил. Ничего, как учили древние мыслители – слава приносит доход! Разбогатею, еще! Гульнем, тогда! Мы немного посмеялись. Да, нелегок писательский труд!  

    А, живу кстати, на подножном корму, - добавил я, уже серьезно. Переводы, репетиторство – когда есть, то выручают. Привык, уже! – тут я махнул рукой, не желая больше обсуждать эту тему. Принеси мне какой-нибудь свой журнальчик почитать, а то, с экрана компьютера плохо читается! – попросила Надежда. Просьба озадачила – нести-то, особо, было нечего. Больше одного экземпляра мне не присылали. Ладно, подберу, что-нибудь! – нехотя согласился я, напоследок. Озадачила-таки! Зато, помощник нотариуса до выхода проводила дорогого гостя.  

    После такого разговора, по идее, следовало скорее заняться сбором необходимых документов, но как-то не торопился я приступать к этому важному делу. Почему-то тогда уже показалось – пустая это затея!

    Я чувствовал, что предстоит непростой разговор с Дедом. Возможность того, что сам могу распорядиться деньгами, даже не ставя его в известность, мной не рассматривалась.  Хотя, повторюсь, все рычаги управления финансами находились тогда в моих руках.  

    В ушах стояли слова Деда, которые он любил повторять, – я оставляю вам наследство поровну! Поровну! Однако, как ни откладывал я разговор, а все-таки, пришлось его начинать. Сколь веревочке ни виться….

    Улучив момент, когда Дед находился в добром здравии, я попросил его устроиться за столом, для разговора. Издалека начал речь, о наследстве, о том, что неплохо бы решить мой жилищный вопрос, как мог, попробовал разъяснить ему ситуацию  с квартирой.

    Какой такой квартирный вопрос! – не понял, поначалу, отец. У твоего брата есть своя квартира, да усадьба еще в придачу, огромная! А, ты живешь здесь, в нашей квартире, худо-бедно, есть крыша над головой!

    А, ты не задумался о том, почему он до сих пор не писался от нас? – спросил я Деда. Старик ничего не ответил. Тогда я взял заранее приготовленный листок, карандаш, и нарисовал круг, который, для ясности, разделил на три части. Его доля! – показал Деду одну из частей. Вот, денег он и попросил за свою долю! Потому и не выписывался все двадцать лет – все ждал случая! Каких денег? – не понял отец. - Обычных денег – рублей! Миллион рублей потребовал за то, чтобы избавить нас от своего общества! Сообщение, вот, прислал об этом! Словом, давай отдадим ему этот миллион, и снимем вопрос с повестки дня! – обратился я к старику, посчитав, что все объяснил достаточно ясно. Да, навстречу мне он идет! – добавил тут, вспомнив наставления своей знакомой. Его доля много дороже стоит!

    Не верю – покажи сообщение! – хмуро попросил отец. Достав телефон, я продемонстрировал текст. Без торга, значит! – усмехнулся старик, прочитав сообщение несколько раз. Помолчали. Так, как – отдадим? – повторил я. Навстречу ведь, идет!   

    Тут, Дед снова пустился в рассуждения. Я оставляю вам с братом, по семьсот тысяч рублей! – в который раз, завел Дед свою шарманку. Триста тысяч он уже взял! - Да, не семьсот тысяч ты ему оставляешь, а половину трехкомнатной квартиры! А это – больше шести миллионов! – воскликнул я эмоционально, даже немного повысил голос. Что ты все заладил – семьсот тысяч, семьсот тысяч! Не хочешь понять элементарных вещей! Старик, с недоумением, посмотрел на меня.  

    Стоп! – тут же, остановил я себя. А, почему он должен что-то понимать? Дед всю жизнь прожил по своим правилам, убеждениям, понятиям. Воевал, между прочим – служил юнгой на корабле, в Севастополе. Сам разглядывал много раз старые, пожелтевшие фотографии. С какой стати, на склоне лет, он должен менять свои взгляды на жизнь? Что такого, так уж, сильно, изменилось в обществе? Разве, сын не обязан заботиться об отце? Разве, члены семьи не должны поддерживать друг друга? Должны, конечно, но это все на словах, а вот, на деле…. Разве кто-то удивится тому, что брат судится с братом, муж с женой, дядя с племянником…. Сутяжничество сплошь и рядом!  

    Старик, тем временем, опять завел речь о наследстве. Слушая его, я думал о том, что у него своя, правда, но новое время принесло новую идеологию. Кучке жирующих подлецов удалось изменить психологию всего общества. Да, надо признать, что, почти так, оно и произошло. Почти, потому, что они, конечно, попытаются довести дело до конца. Навязывают, сволочи, свои новые “принципы”, да только вот, общество, все больше противится этому. Принцип вора, по крайней мере, мне, стал давно понятен – безнаказанно вор будет красть до тех пор, пока его воровская рука не будет отсечена! Я допускал, что это не только мое мнение. Значит – есть единомышленники? Что-то, пока не видно!  

    Даже мне, крепкому мужчине средних лет, постоянно приходится учитывать “новые реалии”. А, каково приходится старику? Надо ли, ему перестраивать свое мышление? Тут мне припомнились слова старого рабочего, во времена присной памяти Горбачева. Я всю жизнь честно работал – зачем, я должен перестраиваться? – бросил он назойливому корреспонденту. И, в самом деле – зачем? В чью угоду? Тем временем, Дед монотонно бубнил свою речь, в который раз повторяя одно и то же. 

    Почему я наседаю на старика? – все больше охлаждал я свой пыл. В конце концов, это мои проблемы. Пока Дед жив, братец с дележом не сунется. А дальше – видно будет! Только вот, времени у меня осталось мало!

    Пока Дед говорил, я смотрел на листок с кругом и испытывал боязнь от того, что если проявлю небрежность, то вполне могу остаться и без квартиры, и без денег. А, там – иди, жалуйся, куда хочешь! Возразить старику, попробовать переубедить его? Объяснить, что времена изменились, что возврата к прошлому не будет?

    Отогнав мрачные мысли, я перевел взгляд на отца. Окинул взором его фигуру. Тяжело приходилось ему за последнее время! Железными клещами сжимала его неизлечимая болезнь.

    Говорил Дед медленно, с трудом подбирая слова, но твердо и решительно. Он казался немощным только физически, но был в ясном уме, и в рассудительности ему отказать было нельзя, это точно! И, в твердости духа – тоже! В прошлом – разбитной матрос с военного корабля, а ныне – доктор педагогических наук! Сплав получился отменный! Сплав науки и отваги…, - слова взводной песни вызвали легкую улыбку.

    Подавшись вперед, к столу, что свидетельствовало о большом нервном напряжении, Дед навалился на правую, здоровую руку. Левая его рука висела на привязи. Тяжелый недуг, мучавший старика, почти лишил ее подвижности.

    Так, каков будет твой окончательный ответ? – устало перебил я собеседника, хотя ответ его стал уже понятен. Дадим ему деньги, или – нет? Да, ответ был понятен, но я немного напрягся.  

    Так вот, продолжил отец. Ты волен распорядиться тем миллионом, который, и так находится под твоим контролем. Волен распорядиться, как тебе заблагорассудится!  Можешь даже, отдать ему. Но, если ты это сделаешь, то я поставлю на вас обоих крест, и вы перестанете для меня существовать. Шкурные отношения в семье, пока я жив, не приемлю!  

    Тут старик, для ясности, с трудом взял лежащий перед ним карандаш, и нарисовал на листочке с кругом небольшой, но жирный крест. Эх, Дед! – только и вздохнул я. Обрекаешь ты меня со своими старыми понятиями на большие трудности! Да, что там – чему быть, того не миновать!

    Все! – произнес я, поднимаясь со стула. На этом, разговор и закончим. Забудь то, о чем я просил тебя. Пока ты жив, больше не вернемся к этому вопросу. Потом, каким-то очень уж, медленным движением, взял со стола листок с кругом и жирным крестом, посмотрел на него, внимательно, так. Запоминал, наверное!

    Затем, сложив листок, принялся рвать его на части, снова и снова, с каждым разом ощущая, что избавляюсь от тревоги, и напротив, испытываю прилив свежих сил. Даже, дышать стало легче! Подумаешь – дольщик объявился на мою голову! Еще посмотрим, на чьей улице будет праздник!  

    Затем, уже без особых усилий, подошел к мусорному ведру, и с силой швырнул туда обрывки и вздохнул, с облегчением, словно избавился от чего-то очень неприятного. Крест, нарисованный стариком, остался, но уже – в душе только. 

    А, что ты ему ответишь? – медленно задал вопрос старик, и кивнул на мобильный телефон, лежащий на столе. А, ничего не отвечу! – последовал ответ. Он поймет, он сообразительный! Это ведь – тоже решение! - Ну, а если позвонит? А, если позвонит, так и объясню – что мы решили руководствоваться старыми понятиями о семейном долге, о нравственности, вообще. Без долгих пояснений. Это и будет ответом.  

    Я вижу, что ты чего-то боишься? – тихо произнес отец. Я не ответил – это стало уже неважно. Не бойся - не бойся перемен! Ты столкнулся с подлостью, постарайся выйти из этой ситуации достойно. Я каждый день сталкиваюсь с подлостью! – хотелось, ответить старику. Держать удар достойно! – легко сказать! Да я постараюсь, Дед! – усмехнулся я невесело. Силу вот, только, пока не вижу, к которой примкнул бы, безоговорочно. Ту, которая переломит хребет этим шкурным понятиям! Старик ничего не ответил.

    Одна к тебе просьба! – обратился я тогда к отцу. Постарайся как можно дольше прожить на белом свете, покопти еще, небо! Может быть, за это время мне удастся решить и квартирный вопрос. То, что я подразумевал под решением этого вопроса, лежало очень далеко от юридической плоскости. С трудом, поднявшись, и тяжело опираясь на палку, старик вышел из комнаты. Отдохни, отец! – подумал я, глядя ему вслед.  

    Было, над, чем задуматься после такого разговора! Что меня ждет в дальнейшем? Различные варианты, прокрученные в сознании, сулили мало хорошего. Но, нарушать волю тяжелобольного старика я, конечно, не собирался. Придет время, и брат придет за своей долей, как только старик уйдет. Раньше не осмелится! Да, произойдет это очень скоро, но немного времени еще есть.

    Однако, нашлись и другие аргументы. Ну, допустим, я последую своим нравственным принципам, и квартиру, скорее всего, потеряю. И, что получу взамен? Верность тем принципам, о которых сказал отец? Кому они нужны, эти принципы! Мне нужны! – твердо напомнил я себе, усмехнувшись. Назвался груздем – полезай в кузов! Правильно сказал Дед – чего бояться! На войне, как на войне! А то, что за возрождение духовных основ предстоит повоевать – это и так уже давно понятно! Не даст мне эта жирующая сволочь спокойно дышать – не даст! Ладно, бог не выдаст – свинья не съест!  

    Потянулись ничем не примечательные московские будни. Незаметно наступил Новый Год, а там, и зима подошла к концу. Привычная размеренная жизнь быстро поглотила мое внимание. Забот со стариком хватало. Я привлекал все новых и новых врачей, пытаясь, облегчить его участь, и радовался каждому новому дню, когда видел его в относительном здравии. Ну и, своего распорядка старался придерживаться – творчество, прогулки, тренировки, переводы, занятия с семьей – фасон надо было держать! Каждый день оказался расписан, буквально, по минутам. О разговоре по поводу доли мы больше не вспоминали – точка была поставлена. Что воду в ступе толочь!

    Заботы, заботы! По складу своего характера, я привык отвлекаться от текущих дел, хотя бы, ненадолго. Наверное, это вошло в привычку во времена занятий боксом. Тогда, во время боя, между раундами был небольшой перерыв, и можно было отдышаться, привести в порядок себя и свои мысли. Короткой паузы вполне хватало. Худо-бедно, а можно было бороться дальше. Однако, это в спорте – а, в жизни? В жизни, такой отдушиной для меня стали поездки за город. Там, хоть и, ненадолго, но отвлекался от бешеного ритма московской жизни.

    Там, за городом, я любил выходить один на дорогу, смотреть на поля, покрытые снегом, на леса в зимней спячке, и, наверное, а скорее – наверняка, черпал силы из величия родных полей и лесов. Врачевал старые душевные раны. Готовился к новым испытаниям.  

    Ждали меня за городом только старые знакомые и, не мудрствуя лукаво, я направился к ним. Там, в охотничьей избушке, сразу нашлось, чем заняться! Охотно поиграл с охотничьими собаками, осмотрел оружие Саши, послушал его красочные рассказы об удачной охоте и рыбалке. Поинтересовался – много ли, наловили, рыбки? Тянул, словом, время. Как то не хотелось мне обсуждать свои дела, проблемы, и я все радовался жизни за пустыми разговорами.

    Много наловили рыбки, много – и, тебе дадим! – перебила, наконец, старая знакомая мои оживленные расспросы. Расскажи лучше – как твой Дед, что вы решили с квартирой? Состоялся с ним разговор? – Да, состоялся! Что тут решать! – тяжело вздохнул я, в ответ. Старик категорически возражает против передачи брату денег за его долю. Он твердо сказал, что между родственниками такие отношения неприемлемы. Совсем с ума сошел твой Дед! – эмоционально ответила старая знакомая. Оторвался старик, от реальности! – Да, говорить с ним стало трудно, не спорю. Утомил он, своими старыми понятиями о нравственности. Но, вместе с тем, в душе я с ним согласен. Смотри – без квартиры останешься! – просто констатировала хозяйка охотничьей избушки.

    Кстати, ты, же можешь решить вопрос и без его участия! – тут, же подсказала она. Ты же говорил, что деньги под твоим контролем – вот, и передай их своему брату! Я задумался, лишь, на мгновение. А, как я посмотрю потом Деду в глаза? – задал я ей вопрос. Ты же знаешь - он сейчас больной немощный старик! Сказал, что проклянет меня, если я так поступлю! Зачем мне проклятие старика – и так, без особой на то нужды, много греха взял на свою душу!  

    Сидящий за столом Саша, при этих словах отвлекся от рюмки коньяка, которую дегустировал, и одобрительно закивал головой, - правильно! Кстати, сам виноват, что допустил такую ситуацию! – продолжил я, ощутив поддержку. Виноват тем, что еще тогда, в начале девяностых, не наступил каблуком на голову выползающей из щели гадины! Конечно, я имел в виду не брата. Но, это и так было понятно. Смотри! – просто предупредила старая знакомая. Смотри – не смотри, а передай Надежде, чтобы больше не ждала меня – не приеду! – для верности, я махнул рукой. Надежда, помощник нотариуса, была ее сестра.  

    Ладно, понятно, а как твой Дед? – поинтересовалась собеседница. Жив, еще? Плох, он, очень плох! – продолжил я свой рассказ. Недавно привлек врачей из Хосписа, они помогли немного снять боль! – и, вкратце, поведал о последних новостях, о том, что сделал для Деда.  

    К моему удивлению, говорил я легко и непринужденно. Куда-то ушло напряжение последнего времени. Так бывает, когда человек уверен в своей правоте, и не сомневается в правильности своего выбора. Подобное я испытывал в Англии, когда принял непростое решение вернуться на Родину, в распростертые объятия УБЭПа. Ох, и хорошо же я почувствовал себя тогда! Смотри, читатель, мои “Английские впечатления”!

    Ладно, и с этим все понятно! – устало махнула рукой подруга. Горбатого могила исправит! Держи меня в курсе! Баньку тебе истопить – попаришься? А, истопи, пожалуй, попарюсь! – отказываться от столь заманчивого предложения не было никакого смысла. Дальше, наш разговор снова переключился на охоту. Мы с Сашей принялись спорить о необходимости замены охотничьих билетов, снова заговорили о рыбалке, об охотничьих собаках. Я, конечно, большой специалист в этом деле! Зато, свернули квартирную тему. Ну ее к богу – и так, все стало понятно!   

    Время в гостях, как всегда, пролетело незаметно. Меня вкусно накормили, истопили баньку, где я, от души, попарился. Жаль только, что выпить не мог, по-настоящему – за рулем не попьешь!

    Возвращался домой уже поздно вечером. Хорошо же, после баньки! Дышалось легко и свободно! И, мысли были – четкие и ясные! Я осторожно вел машину и смотрел на однообразную знакомую картину за стеклом. Монотонно накатывался черный асфальт под колесами, темная стена деревьев тянулась по обеим сторонам дороги, виднелись вереницы огней от машин, едущих в обе стороны.

    Противоречивые чувства испытывал я тогда. Да, выбор сделан! На компромиссы, пока жив старик, я не пойду, а после того, как он уйдет, выбора, скорее всего, уже и не останется. Пока, я проигрываю. Но это – пока!  

    Идеология той, другой стороны, не знает пощады! Но, и мне, есть, что им противопоставить. Давно уже, что греха таить, я ощущаю себя не только писателем, но и идеологическим бойцом. Работаю в этом направлении. Осознаю важность стоящих передо мной задач, и стараюсь действовать осторожно, но решительно. Да, придется нелегко – и, это понятно! Скорее всего - даже очень нелегко!

    Но, на память тут, же приходили слова старика – не бойся! И, в самом деле – что мокрому воды бояться! Чему быть – того не миновать! Захотелось выйти, развеяться, собраться с мыслями. Прижавшись к обочине, я остановил машину. Затем, вышел из нее, и принялся глубоко дышать, наслаждаясь свежим морозным воздухом. Эх, Русь – матушка – выручай! Огни машин, между тем, по-прежнему, катились по трассе нескончаемым потоком. У всех были свои заботы.

    Минуло несколько дней после поездки. Я уже поставил, было, жирную точку в конце этого рассказа, как вдруг, обнаружил в интернете обращение некоего протоирея под названием “Непраздничные мысли”.

    “Нужно переходить к диктатуре совести…”, - бросилась в глаза, фраза. Что же, это определение понятно для меня. Давно пора! Очевидно, что общество забурлило, протестные настроения стали выплескиваться наружу. Тут, еще на память пришли многочисленные акции протеста, имевшие быть, за последнее время. Труженики офисов дружно выразили свое недовольство. Это, конечно, не та сила, которая изменит ситуацию в обществе, на мой взгляд. Но – лиха беда начало! А, что же думаю я, какую силу ищу в союзники?  

    Уже более двадцати лет мародеры, залезшие в карман к обществу, ведут себя, подобно бешеным собакам, продолжают терзать тело общества своими ядовитыми клыками. А, разве, с бешеными собаками ведут переговоры? Как с ними следует поступать – в этом, я не испытывал ни малейшего сомнения. Где те люди, которые думают так же?

    Да, за возрождение нравственности в обществе, за духовные основы отечества предстоит побороться. Тогда, может быть, и вопрос с “долей”, отпадет сам собой. Очень надеюсь на это. А, пока же, я намерен выполнить волю старика. И, не беда, что пока его слова воспринимаются, как старые понятия о нравственности! Время расставит все по своим местам.     

                                                                                                               26 февраля 2012 года