Анна Полибина
 

Стихи


В разладе с тем, что не могло,
А только обещало сбыться,
Штрихи ложатся на стекло
И превращают время в пытку.
Мангуста – крадучись – оскал –
На грани яви и безумства.
Неутолимая тоска –
И моря шёпот неизустный.
Я раздарила задарма
Всё, что пошло б с аукциона.
Луны седая бахрома –
На зимних хвоинах зелёных.
Опять штормит, опять зима.
Я с книгой на сыром балконе.
Горячей ванны кутерьма,
Воронки или что такое.
Невозвратимо. Разве вспять
Ведут натруженные вёсла?
А я всё то, что будет после.
Потом – витийные ремёсла;
Ну а сейчас – лишь спать, лишь спать.
Судилища сосуд – душа –
Мне говорит о самом главном.
Явь до чего как хороша
В своём распаде, вечно плавном.
На убыль – всё. Как контур мал
Погрешности – на пальцах функций.
Зимой окутаны дома;
Тепло прибоя – род безумства.
Ведь после небылых штормов –
Залив молочен – хоть купайся.
Тропинка меж седых домов:
К чему – в душе пустой копаться?
А жернова певучих звёзд
Близки к субтропикам тягучим.
Пусть что-то вспыхнет, позовёт:
Резвее конь – смешливей кучер.
О, лета быстрые глаза
На скромном теле гор прохладных.
И между «можно» и «нельзя» -
Лишь пепел сгинувшего сада.
На скрестье рук, в конце пути,
На схлёстках счастья невозможных,
Меня, о демон, не буди,
Когда я рай предчую кожей.
Багрянец над ключом в холмах,
И лес меняет вкус соплодий.
Здесь юг, и я ищу сама
Под стать душе своей – рапсодий.
Сочится беспрепятный свет,
У устья я хожу Эдема.
Цветёт измученная твердь,
Как лжи и правды теорема.
***
Впустив и впутав заунывье шторма
В свои едва осознанные сны,
Я удивляюсь почерку, который
Извивов полон тщетных, наносных.
От блефа не остывшие монеты;
Паскудство жизни, тщетность бытия.
Но сбросить нас отчаялась планета,
И мы летим в пространство – ты и я.
Перегорит и отштормит, проляжет
Колючи снегом – царство южных хвой.
Забористо молчанье в тихих кряжах –
Они покой накапливают твой.
С соцветий пыль – как пепел с сигареты:
Натружен, словно опыт, рдяный рай.
Когда судьбе чуть поднаскучит лето –
Ты музыку османтусов сыграй.
Порочен реквием необъяснимый,
Но я спешу гербарий свой собрать.
Перекидать в ковчег бы – тлен, и сирость,
И оскуденье мира и добра.
О, исключеньем из простых привычек
В себе я пробуждаю божество.
Ещё есть что из жизни этой вычесть,
Особенно – всё то, что прожито.
18 ноября 2011 г., Москва
***
Цыганское, как снизка, многословье;
Нежданное нашествие гостей.
А мир стоит у Бога в изголовье,
И пишет завещанье Чудодей.
Наказы, сожаленья, нервотрёпки,
Шаги в тщете – неведомо куда.
Теперь, как тайники, пусты упрёки;
Теперь снега, бураны, холода.
И загодя поймав туман вселенной,
Расслышит наперёд, что будет, - Бог.
Но я не оглашаюсь с властью тлена,
Кинжал сирийский запихнув в сапог.
Что было столь рельефным, неуклонным,
Разобрано на гайки и болты.
Измызгано наречием салонным
Души пространство. Впрочем, Бог – не ты.
А всё в щепу, всё натрое распалось –
Щемя, щадит и длит игру задир.
Предчувствие – какая, в общем, малость,
Попасть несложно, дёшев коли тир.
Не те порывы, люди – что не надо,
Не к той беде распахнута душа.
И проходя пространством вещим сада,
Я наущаюсь Бога искушать.
О, змей текучий с яблони познанья!
И брякнет ствол, в расщелины идя.
Всё здесь объемлет фабула сквозная,
Горюю я над книгой, что дитя.
Я буду плакать, тихо и надрывно,
Сорвав свой банк и избежав растрат.
Всплывает брюхом чуть живая рыба,
И остро на неё извне – глядят.
Я падаю отвесно – в пограничье
Меж временем и чутким волшебством.
И память золотая не проникнет
Во всё, что мной у края прожито.
Напрасный мускул гнева, предрассудок –
И сгоряча заметка на полях.
Я к счастью бью старинную посуду,
И пальцы в кровь, но даже не болят.
Изнанка пустоты – что гнёзда смыслов.
Отвесно рухнул ангел – с высоты.
Мешает выросшая гордость – взмыть мне
И вырастить фруктовые сады.
В итоге неповторного творенья –
Мне Бог дал переправу и ковчег.
Ещё не умер мир, и я в нём рею –
Прельщённый высшей сферой человек.
18 ноября 2011 г., Москва
***
Вспять иду я сущему – чутьём –
И осматриваюсь на развилках.
Мелкодушно – бытность мы ведём,
Слушая, гудит в степи ковыль как.
Всё в клубах беспомощной игры,
Вспитано междусобной рознью.
В потрясенье доблестный прорыв –
И у ног торжественные розы.
Хлынет пусть тщета в заветный час,
Вечное равняя с неизбежным.
Дотлевает мерклая свеча,
И стезя смеркается для грешных.
Явь, преобразясь, обуглит мгла;
Сцепится на ровную всё нитку.
Ах, куда ты, верткая игла?
Зренье не запомнило страничку.
Что добавить к бытности простой?
Слог зернист, исполнен зазеркалий.
Что за церемониал пустой?
Мы себя встречаем – вне регалий.
Выдумаешь что-то, отмолчась:
Правда есть в мороке скоротечной.
Неизбежности колючий час
Обнимает тьму Дорогой Млечной.
За отрог стремимся бытия:
Жизнь есть сон, она ему по росту.
Я богам препоручаю явь,
Ну а те умеет делать скостку
На стихи, на значимость ролей.
Сплю и вью куплетов силуэты…
Числа грёз – понятны до долей,
И бесснежье переходит в лето.
Выпростать бы волю, что крыло,
Из-под спуда ясного, робея.
О, вовсю – пришёл стихов улов;
Дух кружит соблазном – эпопея.
Вызволить ли вещую мечту –
Мёд не раскусившими губами?
Сказано не всё хоть, предпочту
Скудость доли в мерклом прозябанье.
5 октября – 18 ноября 2011 г., Москва
***
На сердце – смесь свободы и химеры.
А жизнь дарует нужные примеры.
Не отдышаться, смявшись на минуту:
Дано, приняв всю явь, в ней обмануться.
Всё скудно, тщетно. Образ поутрачен
Того, с чем избежать бы незадачи.
И я ревную крылья к развороту,
И мне невмочь – затеять снов свободу.
На скрестье рук – от Бога впечатленье;
Но я в себе мир взращиваю тленный.
Пусть всё обманно, но горит неясно –
Мой не в числе, неуловимый Праздник.
И я молчу у пламени камина:
Несбыточность светла и непреминна.
На пламя глядя, как на сад, на море,
Я сердце вещим оживлю, омою.
Я цепенею в вековых растратах:
О, это счастье – стройно лишь с фасада.
В обманчивой затее мирозданья –
Моих надежд беспрекословных стая.
Дано двоим, что есть в столпотворенье.
Пресуществляться незачем – горенью.
Во имя Бога у огня собравшись,
Мы вновь у края мира, как на страже.
***
Куда ушёл тот иллюзорный мир,
Где на окошке кисточки герани?
Зачем меня зовёт он, и томит,
И разверзает солнечные раны?
А там кустится тополь до небес,
Там дебри созревающей малины.
А мне ту явь уже не перепеть,
Во мне теперь и воли нет – молиться.
А серые вне смысла дни текут,
Но от душевных снов спастись едва ли.
В себе я, как мозаику, тоску
Разглядываю: право, той жива я.
Затуплены мои карандаши,
И я кладу мазки неясным цветом.
Я наблюдаю за судьбой души –
Какое уж зашоренное лето.
Я найденного не хочу терять
И крепко дорожу любой пропажей.
И где-то на излуке бытия –
Я вижу очерк дней ушедших, спящих.
Скитанья тщетны, спутники глупы,
Дороги запетлявшие неправы.
И солнце незаходное судьбы
Растит для глаз совсем иные травы.
Единство мне дано предугадать
Со всем, что душу жжёт неотвратимо.
А если я и следую куда –
То мне дано там заново родиться.
Опять стираю с циферблата сны
Круг споро обежавших, ржавых стрелок.
Мне время ещё много прояснит,
И обоймёт, и мёдом отогреет.
О, только не потом, а в этот раз,
Как раз сейчас, в лихой момент надрыва,
На пике затевающихся фраз,
На глубине прозревшей воду рифмы!
Да, панорама, окоём, обзор,
Приверженность мелодиям невнятным.
Всё в правде, и в сплетенье ложном зол,
И в том, за чем весь век дано гоняться.
Всё в мере зла, и в пламени щедрот,
И в гибельном, крамольном возмущенье.
Мне светит несказанный небосвод,
С которого и горесть, и прощенье;
С которого бессмертье и запрет,
Растрава чувств и одолений взмывы.
Не то любовь, что лишь раздутый бред:
Дано лишь то, с чем совладали мы бы.
И то в затемье преподнесено,
С чем хочется сойтись и расквитаться.
А счастье – только ставка в казино
И взятый банк. Лишь предстоит – метаться.
Мир – просто обещанье с Божьих уст,
Посул того, чему вовек не сбыться.
В любви немое сердце – начеку,
И в море негде странному напиться.
***
Нагроможденье страха и страданий,
Иллюзий с непоправною тщетой.
Всё на земле меняется местами.
Дух высоты – исчерпан высотой.
В кредит берём, но долг не возвращаем:
Игра в монету, решек чехарда.
Напрасно данность чувств мы укрощаем
И кораблей отбывших ждём в портах.
Коль перед Богом суждено раскрыться,
Себя на миг короткий победив, -
Больнее будет от колдобин-рытвин,
А штиль смертельный – вечно впереди.
Мы обойдёмся, выждем, перебьёмся:
На то и век, чтоб всё на нём пройти.
И кто во тьме угадкой крутит вёсла –
Тот чует ясность неба впереди.
На поводу у тягостных догадок –
Мы мелочь ангелам даём на чай.
Пригрезятся уплывшие фрегаты –
И в сердце бросят якорь невзначай…
И эти перевёртыши-загривья
Идущей, вроде, по прямой волны –
Дадут момент нащупать верный риф нам,
Хоть мы причалить сами не вольны.
На солнце щедром – мачты пообсохнут.
Бодрей расправив паруса и снасть,
Придём мы в гавань упованья – к сроку:
Быть вровень Богу – бриз научит нас.
18 ноября 2011 г., Москва
***
Есть суть и ход вещам обычным –
И заскорузлой тьме идей.
И материк догадок личных
Всплывает зримее – в беде.
Чертог судьбы невероятной
Мне открывается подчас.
Есть и на светлом солнце – пятна:
Дух видит их, разоблачась.
Бог видит нас, бессменно сущих,
Горам возвысив зренье звёзд.
Какие сны! Какие души!
Какую слышишь явь насквозь!
День дышит ровно, ненатужно,
Чтоб невозможное – сбылось.
А в небе спит луна-пастушка –
В чепце над облаком волос.
Синклит божественного слога,
Рулады звуков слюдяных!
Явь – на запястье спит у Бога,
В светло очерченной тени.
Круг ширится надежд нездешних,
Пред светом от небес снурясь.
Мне постижимей в мире вещи –
И с Богом неразрывней связь.
5 октября 2011 г.
***
Мечты слежу я кропотливо,
Лелею, нежу, берегу.
В моём саду цветут оливы –
И синий виноград в соку.
Когда снимать миндаль уж время
И осень нежная грядёт,
Я в гамаке над сущим рею,
И бытность по глотку идёт.
Пространств иных синестезия,
Стеченье вечности и дней.
Земли вступаю на стези я –
Ничуть не повинуясь ей.
Мне надиктовывает вечность,
Что исчерпать душой до дна.
Река времён впадает в вечер,
Я галактически одна.
Я жизнь несу как приключенье
И цепко горести слежу.
Своим увивчивым реченьем
Я бытность настрого сужу.
Беспромедлительно роняю
Я смыслы бахромой рулад.
Читаю пьески по ролям я,
Тем строя свой мироуклад.
Я верю в миф судьбы, как в вечность,
И к божествам беру трамплин.
И там, у пристаньки надежды,
Мои на рейде корабли.
4 октября 2011 г.
***
1
Со старым справясь наважденьем
И в деле возымев успех,
Я с жадностью о том радею,
Что меркло чувствую в себе.
Сразясь со нравом втихомолку,
В игре с судьбой не победив,
Я вижу: в тщетном много толку, -
Ращу к полёту аппетит.
Пора предел стопой осилить,
Взойти на стык конечных сфер.
Просеять лишнее сквозь сито б –
И превозмочь и пыль, и твердь.
И полегчает, несомненно,
Мотивом набело – придёт.
Не подлежит душа размене:
Она нездешнее прядёт.
Слова – напевье кружевное
На стыке формы и волшбы.
Нам мира платье расшивное
Носить – под плёткою судьбы.
О, вещество коронных смыслов,
Апофеоз дальнейших грёз.
И перебитые прямые,
И вещих тесных точек гроздь.
Мне зачитать даётся свиток
На стогнах лжи и ремесла.
Душа – как тягостный избыток –
Рассуживает ношу зла.
И зная что-то о загробье,
Я переламываю страх.
А дни даны светло, подробно –
Как кроны на семи ветрах.
Ретивым высверком свободы –
Во мне всё то, что смерклось в ночь.
А я гляжу: вполнеба звёзды:
Я половина их – точь-в-точь.
Поэзия – из привередных:
Здесь всё вершится по ролям.
Не счесть щедрот, но больше бедных,
И тщетно Бог их утолял.
Свои у ремесла законы:
Их пишем мы, а те – снуют.
И пушкинские эпигоны
С ладони стайкой хлеб клюют.
2
О, мы равны всему на тверди,
Мы мира пылкого – среди.
И жизнь в пиру, и тризна смерти –
Лишь вехи сущего пути.
Без смерти невозможна радость,
А вне судьбы немыслим грех.
И высит порасцветье рая –
Тугую глубь забытых рек.
О, что добавить к междусловью?
Мне спину гладит взор со звёзд.
И ухают в пространство – совы,
И вера – в будущность зовёт.
Предречено всё то, что сталось,
И осязаем мир до дна.
Но я за ним не вспомню тайны,
И в нём – вселенски я одна.
Остыло сердце и осело
Галактики на глубине.
А день стоит – обычный, серый,
Не удосужась – пламенеть.
Добавить нечего к свободе.
Как к блажи, выведенной въявь.
И я стою – времён в исходе,
И мир лежит – непокаян.
Объятый звуком тли и плена,
Взрывает тьму иссякший свет.
И отсверк выблек сожаленья
О том, чего в помине нет.
Прочла я явь до середины,
Остановившись на тщете.
Запинка, шов, заноза, льдинка –
И дверь, сошедшая с петель.
Тому и быть. Растёт пространство
Непотоплённое – внутри.
Пора за море собираться,
Тропу в немыслимость торить.
Тому судьба, что острой сталью
Пронзит аорту тишины.
Предел, и выведаны тайны,
И нервы лет напряжены.
Расторгнуты с бессмертьем связи,
Но действен – брачный договор.
И Смерть мерцает в каждой фразе –
Неразлюбившему в укор.
К себе, к созданиям и к Богу –
От жалости – не сгинуть, нет.
Встаёт предчувствие – опорой
Для вен – в кровоснабженье лет.
Система общая сосудов –
Всё то, чему есть в мире ход.
На грани счастья и абсурда –
Душа взмывает – и плывёт.
5 октября – 18 ноября 2011 г., Москва
***
От наваждений не уйти –
Я твёрдо знаю.
Наплыл ли рок тоской в груди,
Я выясняю
У сердца. Пристань и вокзал,
Аэропорт ли.
И в бездну смотрятся глаза.
Который год – так.
Кто обещал, что будет свет?
Да что-то в сердце.
В письме задымленная весть –
Подобье смерти.
Как совестно – оповещать,
Делясь утратой.
Но обещает нам свеча
Иную радость.
Как безысходно – уповать
На обещанья.
Но, кто сказал, что я права,
Боль вымещая
Всем в мире? Надо б потемней
Да поспокойней.
Зачем идут химеры мне –
Из заоконья?
А поутру – опять туман,
Клубится пристань.
И сводит прошлое с ума –
Запал неистов.
Как отражаются на дне –
Огни да блики.
И будет только холодней,
Пусть – на толику.
Во всё я верю, не ропща.
Неужто в память
Впадает сцветшая душа?
А мы – рабами
В пустом безмолвии руин.
Поступки, мысли…
Всё в этом мире из крупиц,
Обманны числа.
О, этот дробный шаг часов,
Времён нездешность…
И мир мой заперт на засов –
У порубежья.
Всё перетру, превозмогу,
Сравняю с пылью.
И всё я в звуки облеку –
Что есть, что было.
Но легче станет ли внутри?
Зря – вспоминаю.
Поспеют ли календари
За временами?
Не перебить пришедших вновь
Мне наваждений.
Всё с горестью сопряжено,
А люди – тени.
5 октября 2011 г.
***
А в перетрелье вещих буден –
Один мотив, один мотив.
Сквозь сто дорог, тревог и судеб –
Я вижу стёжки впереди.
О, непрерывное свеченье,
Как мой билет на никуда.
И составляет круг мне чтенья –
Неисправимая беда.
Опять в эмоции впадая,
Навстречу краскам я рванусь.
Дана мне тягота такая,
Что в главном я не обманусь.
Сквозные тени по бульварам –
Сезанн однажды вывел сам.
И проживаю я задаром
Недели, хоть и по часам.
Грачиные тугие стаи
И половодьем сбитый мост.
Ты набиваешь в вечность – тайны,
Затейник речи Ариост!
Поклонница сквозного света,
Всему судья и эпигон,
Душой вплыву набрякшей – в лето,
И будут радуги – в сезон.
Реальности тугая спинка
Прогнётся до глубоких звёзд.
Я вышла в явь, как на разминку,
И с рук полей – клюю овёс.
Мои крылатые собратья,
Неостановные грачи,
Взмывают песней необкрадной
До лунных пажитей – в ночи.
4 октября 2011 г.
***
Караван неосиленных мыслей –
Вскачь пронёсся над щедрой землёй.
Над луною вдаль сходятся выси,
Отражённые будничной мглой.
Вековые безбрежные дали,
Непроливное звёзд молоко.
О, мы вровень бессмертию стали
И взмываем душой высоко.
В состоянье мечты непрозримой –
Спят в ладонях бессмыслиц – шумы.
И минуты проносятся мимо,
Вдоль дымящей прилунной каймы.
С тем я свыклась, что смертная пажить
Нам мешает взмывать и расти.
Так и лес унывает опавший,
Наперёд всё давно всем простив.
Что изречь? Мы у времени в пальцах,
Отрешиться от мира – нельзя.
Отоспаться бы нам, отоспаться –
Да петляет бессонно стезя.
Исчерпали маршрут уже – стопы,
Но я бытность за верой веду.
Страсть – подобье воронки, и топи,
И метанья в тягучем бреду.
А в пыли незапамятных формул –
Зижду я всех галактик уклад.
И в прощелину ветхих заборов –
Забредает потерянный взгляд.
Знаю: будет дано и прихлынет,
Обовьёт, взбудоражит, взратсит.
Сердце – жилка, а вовсе не глыба,
До небес хоть то пламя кадит.
И немерклой, недрёмной свободе –
На вековье – сполна причастясь,
Ты почуешь планеты и звёзды,
Восстановишь с утраченным связь.
4 октября 2011 г.
***
Дорога разобщенья и обмана.
Со струн слетает воля ритмы плесть.
Страницы неизведного романа:
Тщета – восторг питать и сожалеть.
На место пагуб водружая крылья,
Ты рядишься за что-то быта сверх.
И хочется в испуг, как в ткань, зарытья:
Поди-ка с тишью – бренный голос сверь!
С апломбом, отрезвив свои сужденья,
Я к воле жить и верить подхожу.
И в том, присуще снам что от рожденья,
Сквозь флёр гордыни – вдруг я окажусь.
Всё отнято, поругано, избыто,
На всём – сургуч затверженных осанн.
Не выпить боль колючую досыта,
Пыличкой опадает – цветкий сад.
И то, дано с чем мне расправить крылья,
Разменено и взрыто холодком.
Побуду ж в сыпкой вере до поры я:
Со звёзд стекут пусть буквы – молоком.
Что упованья? Связь с неодолимым.
Мгла разверзает – непреминность тьмы.
Печаль на мышцах крыл – неутомима,
Витийной чудеса хотя резьбы.
Сживая рифму с оперений тучных,
Я правлю ход в излуку бытия.
Сколь мы свободе снов ни равносущны,
Но в негу всё ж вступаем, боль тая.
И пальцы размыкая над последним,
Мы вписываем в глобус остров свой.
На Эвридику оглянись во зле ты,
И камень снам прислышится живой.
Поэзия – отшельница. Расстрига,
Магнит, кристалл, химерища, мираж.
А вне бревна – приметишь ли соринку?
Вне звёзд – возьмёшь ли тьму на абордаж?
Нелепица, аморфная потачка
Подробно негу слышащих божеств.
Держу в руках крамольную удачу,
В слова вдевая мимику и жест.
На пятом этаже сплошного зданья –
Окно всё ж есть на радужный зенит.
Я намостила б эту жизнь цветами,
Но вряд ли те – свобода осенит.
И через два – срабатывает данность
Тех снов, артерию что смысла вьют.
Глядит ли, дышит ли в зрачок – беда нам?
Слова тщеты – со дна ль свободу пьют?
Я призвана – затеей равнодушья
Питать – вселенной чахлые углы.
Есть радуга забвения над сущим,
Покуда тьму – грехи не навлекли…
Заламывая пальцы мирозданью,
Летит звезда отвесно, чтя разлад.
Миг ясный – наперёд дан не спроста нам
В угрюмом устью прожитого зла.
4 октября 2011 г.
***
Неугомонно. Выспренне. Ничтожно.
За ярус тьмы – уходит верткий дым.
Звучат беснуясь рифмы – всё про то же,
Перевирая-путая ходы.
Туз прячу в рукаве, как правкий шулер:
О, потрафлять нелепо – зеркалам.
И я ношу мечту свою большую,
Как завалящий призрак, - по углам.
Довольно мухлевать, ходя невмастно!
Довольно карты сданные кропить!
Ещё чуть-чуть – и норовит сломаться
Уже поиздержавшаяся прыть.
Довольно голову клонить потворно:
Покорность – тягче гордости порок.
Иллюзии пространство наносное –
То искажает, что затеял Бог.
Похоже, ударенья – не длинноты:
Всему, везде подведена черта.
Попасть бы в контур партитуры нотной,
Да правда несотленная – не та.
Мы на ветру. Мы в явственной опале,
Свивая дом на скудных рубежах.
Зачем душой в несбывшемся копаться?
День – отряхнётся. Сменится – душа.
4 октября 2011 г.
***
1
Не думаю, что это ненадолго,
Как за окном неоспоримый снег.
При звёздах сумерки – в туманной тоге.
Мы явь проводим знобко, как во сне.
Ты эту тишь по-своему сказуешь:
Не подыскать обыкновенных слов.
Душой иную явь себе рисуешь,
С улитками непройденных узлов.
Засвечиваю лампочку в потёмках
И принимаюсь медленно читать.
А снег идёт, идёт с небес затёртых,
Как будто едким душам он чета.
Давно-давно так не грустилось глубко,
По крайней мере, честной буду, - здесь.
Я вынырну пройтись – к ночной излуке
Сплошных и недосяжных мне небес…
Хочу, чтоб это длилось всё и длилось, -
Погода, чувства, памяти руно.
Луна висит безвластно, сиротливо:
Вгляжусь я мира в низкое окно…
Всё воплотимо, и боишься сдунуть
Явь впечатлений, хладких и простых.
Слова неисказимые в ходу тут:
Предаться – случай – полноте мечты.
А ты, как в детстве, - слушаешь и веришь,
Секунды вылепяя налету:
Их значимость я не рискую взвесить –
И лишь под снегом сумрачным иду.
2
Отвесен ярус лунных снегопадов,
Им выхвачена анфилада снов.
Пейзажик с зачарованным лишь садом:
Пурга заносит мостик навесной.
В обертонах мерещится рулада
Души, и память зыбкая – грядёт.
Размеренность вечернего уклада,
Пространство заповеданных щедрот.
Предноводний снег – овлёк мне плечи;
Разметил хлопья – брезжащий очаг.
Не назову по имени я вечер –
Ручаюсь лишь за строфы при свечах.
Я вскрою чувства, что ларец точёный,
В укромном одиночестве села.
Вплоть до исхода мира – в купол чёрный
Душа свои загадки простерла.
Есть ликованье – по тот край свободы,
По грань иную росплесков зимы.
О том, как беззатейно всё и просто,
Глубинней всех живущих – знаем мы.
А краскам не дано пропасть бесследно,
И память перебарывает мглу.
Покоятся секреты в вещих склепах,
Что вскроет ум в заснеженном углу.
Клубок тропинки – на простор негромкий
Стежками лёг. Как дышится – в мороз!
Есть те, кому дано стеченья рока
Предслышать ясно, полно и всерьёз.
Они-то знают, обойти как время,
Поймав удачу накрепко за хвост.
Молчит земля. В уединенье реет
Душа, и ропоток идёт со звёзд.
Бредут к гадалке, за собой салазки
Ведя, и обращают явь в игру…
И Мандельштам, и грезящий Поплавский
Мне строчки влили в душу на ветру.
Слоятся срубы. Снежная короста
Уходит в индевелые дворы.
Да отмолчатся рыхлые сугробы
До новой позаснеженной поры!


16 ноября 2011 г.