Текущий выпуск

Лазарь Фрейдгейм

Прогулка по Москве

(Москва в коллекции серебра)

Москва – большой город. Для некоторых – она целый мир. Привычно и ювелирно-красочно звучит – Москва златоглавая. Не умаляя достоинства «сорока сороков» вызолоченных церковных куполов, хочу обратить внимание на Москву «серебростольную», отмечая при этом и столичность города и уютность серебра московского быта и стола.

Прожита долгая большая жизнь с предвоенными благостными для детского восприятия годами, годами войны с недетскими заботами и условиями, послевоенными годами с разными сложностями и радостями. Рекордный по напряженности и неизвестности прыжок через океан. Почти полвека трудового стажа до и после прыжка. Москва – от рождения и до 55. В Москве – корни семейных ветвей, там живут близкие друзья, да и город и его закоулки живут во мне.

Живет и тяга к старому русскому серебру, как и любовь к Москве. В симбиозе этих двух привязанностей родилась идея коллекции изделий из серебра с видами Москвы. Подобные вещи стали для меня некоторым материальным отражением непрерывной связи с Москвой. Только что вернулся из трехнедельной поездки в этот постоянно изменяющийся город. И вновь захотелось пройти по закоулкам старо-нового города, ощутить все это в вечном отображении ювелиров.

Как и любой предмет привязанности, такая коллекция таит обилие сложностей и бездонную возможность поиска и исследований. Можно было бы подойти к имеющимся предметам с позиций анализа многообразия техники изготовления. Это и ручная работа, штамповка, ковка или литье. Это и множество приемов старинной черни, современная кубачинская или Северная чернь, а иногда – вставки с многоцветными эмалями. Это все многообразие технологий создания серебряного изделия. Но сейчас я пренебрегу всеми этими особенностями каждой вещи и сконцентрируюсь на видах, перекочевавших усилиями мастеров и художников из Москвы на изделия. Мы попытаемся изменить направление переноса и пойдем в обратном направлении – от видов на серебре в город.

У многих есть любимые уголки города, в которые хочется попасть, вернуться… Иногда - одному, иногда в шумной компании. Иногда за столом с путеводителем в руках или хорошей толстой книгой по архитектуре и истории города. Сегодня я организую экскурсию по разновековой Москве. Для этой экскурсии не потребуется комфортабельный лимузин или гладко катящийся современный автобус. Не пригодится и самолет, со сверхзвуковой скоростью покрывающий расстояния. Я предполагаю, что если вам, как и мне, уже немало лет и запас сил не чрезмерен, то можно позволить себе вольность участия в путешествии с полной гарантией благополучного достижения пункта отправления. Потребуется поддаться желаниям и возможностям экскурсовода, да еще призовем некоторые возможности транспорта со сверхсветовой скоростью, попросту говоря, машины времени. У кого есть интерес к такому виртуальному путешествию, присоединяйтесь. Я касаюсь обычных (или не совсем обычных) изделий российского серебра. Они стоят и лежат на полках. Их не очень много. Я беру их и сразу перешагиваю из пространства небольшой калифорнийской квартиры на просторы великого города.

С детства во мне бытовала непреодолимая тяга к собирательству. Интерес и некоторое знакомство со старым русским серебром не были увязаны с этим. Для этого не было ни материальных возможностей, ни мысленных устремлений. В семье матери от ее родителей осталось столовое серебро и предметы старого быта, которые не успели отнести в Торгсин в несытые 1930-е годы. Это серебро, завернутое в старую наволочку, обычно лежало в дальнем углу шкафа. Но при праздничных семейных застольях многообразие ложек, вилок, ножей всех размеров – сервировочных и индивидуального пользования – переходило на стол. Я до сих пор повседневно пользуюсь предметами из той наволочки, доставшимися мне по наследству из хозяйства бабушки, знать которую мне не довелось.

Я хотел бы во время нашей экскурсии показать вам как можно больше и снабдить вас фотографиями представленного. Но технические возможности нашего журнала ограничивают эти намерения иллюстрирования. Тем, кто идет по знакомым местам, многие здания-памятники хорошо известны, и они проявятся перед глазами при упоминании. Ну, а у кого возникнет желание сохранить в памяти больше деталей этой серебряной виртуальной экскурсии, обратитесь через публикатора к автору. Мы попытаемся прийти на помощь и поддержать ваше внимание к объекту публикации.

В каждом городе есть места – фетиши, мимо которых не может пройти ни один знакомящийся с городом человек. Так сказать, лицо города. Немало таких мест и в Москве. Cуета столичной жизни устроена так, что сюда дорога приводит многократно. Аналогично порой повторяются сюжеты нашей домашней московианы.

Кремль… Не претендую на каталожную полноту серебряных изделий с изображением Кремля и Красной площади – им несть числа. Портсигар 1950-х годов дает возможность охватить взглядом классическую панораму Кремля с Большого каменного моста (Фиг. 1). Панораму Кремля организует строй колоколен и глав церквей. Иван Великий занял центр, его обрамляют силуэты соборов. Соразмерно этим вертикалям устремились ввысь башни Кремлевской стены. Слева, как бы намекая на размах ансамбля, виден Большой Кремлевский дворец. В левом углу портсигара в ветвях деревьев скромно спрятана подпись автора - Миронов.

Почти тот же ракурс, но с совершенно другими пропорциями, представлен на ювелирно проработанной панораме памятного знака, выполненного в 2002 г. главным художником Московского монетного двора В. М. Ерохиным (Фиг. 2) по случаю II международной конференции по истории сердечно-сосудистой хирургии. Здесь центром композиции стал Большой кремлевский дворец архитектора К.А. Тона. Знак выполнен с такой детализацией, что, кажется, можно различить кирпичную кладку башен, узор наличников и буквы на верхнем ярусе колокольни Ивана Великого. Размер памятного знака совсем не велик: всего 70 х 40 х 5 мм. Еще одна отличительная деталь этой редкой ювелирной работы: по данным архива Московского монетного двора знак был выпущен тиражом только 27 экземпляров!

На старой театральной сумочке с цепочкой (проба 84, Москва, мастер Ф.А. Абакумов, владелец ювелирного заведения 1868-1908 гг.) в черненном геометрическом орнаменте тот же ракурс панорамы Кремля. Изменения ХХ века (а они, к сожалению, очень большие) в таком масштабе увидеть трудно.

Многочисленны серебряные изделия с видами Красной площади. В первую очередь это виды храма Василия Блаженного и Спасской башни.

Тончайше проработанное изображение Покровского собора – Храма Василия Блаженного на Красной площади в рамке геометрического орнамента выполнено на обратной стороне большой (диаметром 6 см) ложки для варенья с витой ручкой. Ложка сделана в 1880 г. в Москве в мастерской В. С. Семенова, который основал фабрику серебряных изделий в 1852 г., в 1873 г. у него трудилось 40 рабочих. В начале ХХ века его дело продолжила дочь М.В. Семенова. Маленькие индивидуальные ложки для варенья из этого комплекта имеют стилизованные изображения того же собора или Спасской башни.

Спасская башня и куранты на ней являются символом Москвы, особенно для не москвичей. Она – частый гость на современных серебряных изделиях, посвященных Москве. Взглянем на Спасскую башню в изображении на массивном портсигаре, изготовленном в 1955 г. Строгая стройность готики над средневековой стеной из кирпича. Изображение помещено в изящную виньетку, оттененную колосьями. Во всех таких изделиях находит применение различная техника. Всегда элегантно выглядят изделия Северной черни, выпускаемые на Великоустюжской фабрике «Северная чернь». Приятно держать в руках подстаканники такой работы. А вот тот же сюжет в образовавшемся у меня чайном наборе (Фиг. 3) – подстаканнике с прорезной надписью «МОСКВА» и чайной ложке. Хотя они сделаны в разное время и на разных предприятиях, кажется, что они родились в комплекте, заодно.

Нам всем знаком вид мавзолея Ленина, построенного в 1934 г. по проекту академика архитектуры А.В. Щусева. Вне современных дискуссий о его назначении, можно отметить гармоничность мавзолея в ансамбле Красной площади, а также решение его в формах главенствовавшего в то время в мировой архитектуре стиля Art Deco. Но в рамках нашей экскурсии я хочу предложить вам шаг в прошлое, в 1924 г., когда

был построен деревянный мавзолей. Мавзолей представлял собой усеченную ступенчатую пирамиду. Деревянные детали были покрыты масляным лаком, в результате чего сооружение имело строгий светло-коричневый цвет. Тяги, двери и колонны верхнего портика были сделаны из черного дуба. Деревянный мавзолей просуществовал пять лет. К этому мавзолею нас подвел редчайший портсигар 1920-х годов. Мавзолей изображен внутри пятиконечной звезды (Фиг. 4). Рядом как бы в почетном карауле застыл на века красноармеец в буденовке со склоненным в трауре флагом. Под звездой – революционный символ единения рабочих и крестьян – серп и молот. Все символы революции совмещены в гравированной миниатюре. Точное в деталях соответствие времени подчеркивает подлинность изделия, принадлежность его уже мифологизированной истории.

Мы поднимаемся на бельведер дворца, расположенного на кромке одного из московских холмов. Вниз ярусами спускается регулярный парк, скрываясь нижним ярусом в пруде. Первоначально это был поражающий воображение архитектурно-парковый городской комплекс. Белые лебеди вальяжно проплывали вдоль неземной красоты зелени, расхаживали журавли и павлины. Толпами собирались здесь люди посмотреть на сад, на редких зверей и птиц. А там дальше – совсем не парковая красота: ансамбль московского Кремля. Это взгляд издалека с верхнего яруса дома Пашкова, построенного в 1784 году архитектором В.И. Баженовым. Можно попытаться сравнить реалистическую картинку нашего века на портсигаре, изготовленном в 1950-х годах (Фиг. 5), с только что увиденным глазами современников в начале XIX века. Изменились пропорции восприятия этой уникально элегантной постройки, которую порой можно воспринять как украшение сценической площадки. Нижние ярусы парка съедены наслоениями культурного слоя. Вода пруда ушла в грунт. Лебедей вытеснили машины…

На портсигаре изображен вид на дом Пашкова с раскрытой под ним книгой, подчеркивающей вхождение этого особняка в Государственную публичную библиотеку. В 1950-е годы были выпущены серебряные портсигары, шкатулки, пудреницы, подстаканники с изображениями Кремля, гостиницы Москва, Большого театра и др.

В нашем путешествии во времени от рулона многовековой истории города отмотаем еще сотню лет назад. Исчез серый асфальт. К палисаднику вдоль двухэтажных особняков приблизились палисадники противоположной стороны, а с двух сторон бульвара, расположенного вдоль Садового кольца, проложены добротные мощенные булыжником проезды для лихих извозчиков и неспешных телег. Когда-то город был защищен земляным валом, совпадающим на большом участке с нынешним Садовым кольцом. На въезде в город нужно было проехать через ограничительные ворота или проезд в земляном валу. Где-то эти въезды были не привлекательны, как и базарные площади перед ними, где-то – обращали на себя внимание столичным шиком. Некоторые ворота строились как триумфальные арки. Именно такими были Красные ворота. Деревянные Красные ворота сгорели в 1753 году и были воссозданы в камне в 1755-57 гг. архитектором Д.В. Ухтомским. Они просуществовали почти двести лет и были снесены в 1927 г. Для нас кавычки в названии «Красные ворота» естественны, потому что название давно обозначает станцию метро или площадь на Садовом кольце. Но мы идем по городу, не ведающему о машинах, а тем более о метро. Красные ворота – это также естественно, как когда-то белый город. Это просто без всякой образности цвет въездных ворот. Мы проектируем на это черненый рисунок небольшого серебряного портсигара (может быть, коробочки для нюхательного табака) конца XIX века (Фиг. 6) с поразительной проработкой деталей рисунка.

А на следующей экскурсионной остановке я готов предложить спор с гигантским гандикапом: ну, например, 1000 к 1. Я плачу вам 1000, если вы правильно называете место нашей следующей остановки. А если вы ошибаетесь, то платите мне только 1, ну скажем, доллар. Я держу в руках водочную стопку с чернью. На ней надпись: «Москва Дума» (Фиг. 7). Вы уже смеетесь над вашим экскурсоводом: быть ему голым! Вы, конечно, сразу назовете место около Исторического музея (бывшая Воскресенская площадь), где в 1890-92 гг. по проекту Д.Н. Чичагова было построено здание специально для Московской городской думы. Большинству читателей оно знакомо как здание Центрального музея Ленина. Давайте разбираться. На стопке изображен двухэтажный особняк в архитектурных формах XVIII века. Вы можете попытаться отстаивать свое мнение, предположив, что на месте старого особняка было построено новое здание. Но вы не выиграли пари. История оказалась другой. Я столь смело предложил неравный спор, потому что сам для разгадки этой задачи потратил немало времени, решение не лежало на поверхности.

На стопке помещено стилизованное изображение дома Шереметева (улица Воздвиженка, 6). Некогда главный дом большой усадьбы, куда граф переехал после своей женитьбы. Дом располагался в глубине парадного двора, обращённого в сторону улицы Воздвиженки (как раз перед зданием Военторга, тоже исчезнувшим). От улицы его отделяла монументальная каменная ограда с колоннами. От шереметевской усадьбы на Воздвиженке сохранился так называемый "наугольный дом" (Воздвиженка, 8) В доме Шереметева в разное время размещалось множество учреждений, в том числе интересующая нас Московская городская дума. Если соучастники прогулки по Москве честные, то им придется признать пари проигранным.

С местонахождением следующего здания спора не будет, хотя почти никто из нас этого сооружения не видел. Каждый мало-мальски знакомый с историей Москвы, по личным впечатлениям или по московским заметкам Гиляровского, представляет место, где почти 250 лет стояло здание Сухаревой (или Сухаревской) башни. Она была построена в1692-95 годах на месте старых деревянных Сретенских ворот Земляного города (на пересечении Садового кольца и улицы Сретенка). Башня была сооружена по инициативе Петра I по проекту архитектора М. И. Чоглокова.

В старом путеводителе можно прочесть о Сухаревой башне примерно следующее. Кому из россиян, даже не бывавших в Москве, не известно название Сухаревой башни? Про нее знают, что это превысокая, громадная башня и что ее видно отовсюду в Москве, как и храм Христа Спасителя. Поэтому-то почти всякий приезжающий в Москву считает непременным долгом прежде всего побывать в Кремле, взойти на колокольню Ивана Великого, помолиться в храме Спасителя, а потом хоть проехать подле Сухаревой башни, которая издавна славилась какими-то бывшими на ней чудесами, а теперь знаменита огромным резервуаром, снабжающим Москву чистой водой. В 1829 году в крыле башни было устроено водохранилище из чугунных плит, вмещающее в себе до 7 тысяч ведер воды, которая посредством паровой машины поднимается сюда из водопровода от села Мытищи. Все это заставляет глядеть на Сухареву башню с искренним вниманием. Высота башни достигала 30 сажень. (Заглянем в справочник перевода старых мер: 1 сажень = 2,13 метра. Итого: почти 65 метров). Не так уж много даже шпилей и маковок церквей дотягивались до такой высоты.

Мы с вами подходим к этому месту по уютной Сретенке, и массив башни с каждым шагом захватывает все большую часть поля зрения. В этом ракурсе мы видим башню на старинной серебряной ложке с чернью (Фиг. 8).

Дальнейший наш маршрут определяется не московской топографией или архитектурными параллелями, а «топографией» чайных ложек у меня на домашнем стенде. Традиционно мастера не стремились к документальной точности в миниатюрах, умещающихся на чайных ложках. Они стремились передать впечатление, сформировавшееся в фантазии мастера. Позволю себе не очень строгую аналогию. Замечательна «Девочка с персиками» В.А. Серова, но не менее выразительно смотрится «Девочка на шаре» П. Пикассо, и нельзя отказать в передаче глубоко трагического образа в его же «Плачущей женщине» (1937). В чем-то аналогично мне видится Москва на серебре не только в фотографически точных миниатюрах, но и в стилизованных изображениях. Такое изображение ассоциируется у меня с каким-либо московским сооружением, но если рассматривать скрупулезно, то можно отметить и несоответствия. Если вам, дорогой читатель, покажется, что автор «загнул», вы можете исключить эти ложки из коллекции предметов, относящихся к Москве. Но я, когда беру их в руки, чувствую себя уютно на московских площадях и в московских переулках.

Верхняя полка моего стенда: шесть маленьких ложечек для варенья 1879 г., сделанных на уже упоминавшейся фабрике В.С. Семенова. Витые ручки без эмали. Рисунок на выпуклой обратной стороне ложки обрамлен позолоченной каемкой без каких-либо орнаментов. С ювелирной аккуратностью выполнены ансамбли Большого кремлевского дворца и Соборной площади, Спасской и Кутафьей башен. На нижних полочках того же стенда – большой набор ложек, выполненных с гравировкой рисунков и их химическим чернением. На рисунках Спасская башня, Угловая башня, Соборная площадь, Храм Христа Спасителя, Сухарева башня, ансамбли церквей… На ложках клейма Г.А. Митрофанова, владельца мастерской золотого и серебряного дела – 1908-17 годы.

Вся моя коллекция очень субъективная, личная, порожденная ностальгическим стремлением приблизиться к отдаленной Москве. Поэтому мне особенно хочется привести вас в район Таганки, сохранившей (или вернувшей) частично старые названия улиц, отражающие ремесленную специфику занятий и типичную (увы, конечно, не без временных наслоений и включений) послепожарную (после 1812 г.) застройку. Я жил в этом районе десятки лет и хочу воспользоваться серебром, чтобы привлечь вас к золотым отблескам этих мест.

В этой связи сделаем еще один финт: ведомые клеймами на серебряных изделиях, выйдем на улицу Москвы. Как понимаю, многих читателей журнала не надо знакомить с клеймом Ивана Хлебникова. Это клеймо с двуглавым орлом Поставщика Высочайшего Двора узнаваемо. Я как-то описывал забавную историю приобретения столовой ложки Хлебникова в идеальном состоянии на уличном развале в Лос-Анджелесе за 25 центов. Но сейчас не о находках и неожиданностях…

Вот что сказано в каталоге М.М. Постниковой «Золотое и серебряное дело XV – XX вв»: «Хлебников И.П.., до 1867 г. работал в Петербурге. В 1870 г. или 1871 г. основал фирму в Москве. По данным 1882 г. работало на фабрике 150-200 человек. Годовой оборот от 200 до 300 тысяч рублей. В 1897 г. имел 2 паровые машины, 1 паровой котел, выработано продукции на 172 372 руб.»

Некоторые дополнительные сведения найдем в двухтомнике А.Н. Иванова «Мастера золотого и серебряного дела в России (1600 – 1926)»,: «Хлебников Иван Петрович (1819 – 1881) – московский купец 1-ой гильдии, основал в Москве фирму на базе ювелирного дела, существовавшего с 1840 г.; поставщик великих князей Константина Николаевича (с 1872 г.) и Владимира Александровича (с 1877 г.) и Высочайшего Двора (с 1881 г.). По сведениям 1882 г. на фабрике вырабатывалось до 500 пудов серебра.

Инициалы на клеймах: «И.Х», «Хлебниковъ» (естественно, по орфографии до 1917 г в клейме было «ять» вместо «е». Примечание автора). Фирма - постоянный участник всероссийских и международных выставок (1875 г. – Митава, 1876 – Филадельфия, 1878 и 1879 – Париж, 1882 – Москва).

В 1888 году на базе одной из лучших в России фирм по производству серебряных, золотых и ювелирных изделий было основано Товарищество. В 1898 году фабрика в Москве находилась по адресу: Швивая горка, собственный дом. В 1918 году фирма прекратила свое существование, фабрика на Швивой горке была национализирована и переименована в Московский Платиновый завод».

А теперь заглянем по этим наводкам в район Таганки, ближе к Яузским воротам. Таганский холм издавна получил название Швивая горка, которую в просторечье порой называли Вшивой. (Происхождение названия не от последнего созвучия, а от поселения швей). Даже для людей, почти не знающих Москву, объяснить очень просто – горка за высотным домом на Котельнической набережной. Именно этот дом скрывает даже вблизи от глаз любопытных этот старый московский район, находящийся в 10 минутах хода от Таганки. На вершине холма стоит многострадальная одноглавая церковь Никиты XVI века. От этого века мало что сохранилось в Москве. Я много лет прожил в доме напротив этой церкви, то разрушаемой, то восстанавливаемой советской властью. Сейчас она стала центром вновь расцветшей Ново-Афонской обители.

В этом тихом уголке Таганки многое напоминает времена Хлебникова. И теперь мы можем насытить клеймо фирмы Хлебникова реальными московскими видами. Ничуть не менее конкретными, чем виды Москвы на серебряных изделиях. Хлебников и Таганка – они связаны неразрывно и работой и домом. В этой связи я привожу сегодняшнюю фотографию исторического для серебряного производства России XIX века места: фабрика Хлебникова (затем Платиновый завод) (Фиг. 9). Имение напротив, по преданиям, местожительство основателя фирмы Ивана Хлебникова, сохранился и дом его сына М. Хлебникова на углу Гончарной улицы и Рюмина переулка. Фотографии всех этих хорошо сохранившихся лакун старой Москвы лежат передо мной.

Я надеюсь, что вам по душе наша прогулка по серебряной Москве. Я позволю себе увести вас в еще один уголок старой Москвы, с которым связаны именники на изделиях больших мастеров. Клейма «Фаберже» на вилке (Фиг. 10) и клейма «Г. Черятов» и <Г.Ч> на столовом наборе (Фиг. 11).

Насколько известны первые, настолько же «не замылены» вторые. Эти клейма принадлежат замечательному ювелиру Григорию Кузьмичу Черятову. Изделия Черятова трудно спутать с другими. Обратите внимание: сколь необычна тема – химеры на столовом серебре. Кстати, очень странная особенность клейма Г. Черятова: оно без твердого знака на конце фамилии. И это не ляп фальшака. Я проверил по всем возможным каталогам, везде указан такой вид клейма. Мастер «предварил» реформу орфографии марта 1917 года. Двуглавый орел не дополняет клеймо – Его Императорское Величество не был в числе заказчиков мастерской Черятова. Но Черятов поставлял единичные изделия и изделия малыми сериями фирме Федора Лорие (ЛОРIЕ), популярность которого была соразмерна популярности таких мастеров, как Фаберже, или Хлебников, или братьев Грачевых. Иногда клеймо «ЕЧ» (Егор Черятов) внутри ромба на золотых или серебряных изделиях соседствовало с клеймом «ЛОРIЕ». Аналогичную информацию об использовании фирмой Фаберже изделий Черятова приводит в своей монографии А. Иванов.

В самом фешенебельном районе Москвы – на Кузнецком мосту в Доме Московского купеческого общества (Фиг. 12) помещался фирменный магазин Федора Лорие. В этом же здании был магазин московского отделения фирмы Фаберже. Дом в почти неизмененном виде стоит и сегодня. В XIX веке это место выглядело значительно импозантней. Экипажи, роскошно одетые посетители дорогих магазинов и домов последних французских мод… Время упрятало реку Неглинную в трубу, Кузнецкий беломраморный мост через нее засыпало землей (так он и похоронен в целости-сохранности под слоями земли и асфальта). Импозантная публика перевелась сама собой или с помощью мастеров новой моды с винтовками и наганами. В этом отношении некоторым серебряным изделиям старых мастеров была уготована лучшая судьба: они могут жить веками. (Если, конечно, какой-нибудь маньяк не повелит переплавить их для покупки пулеметов, танков или заводов). Я с удовольствием подошел бы к этому дому в его прошлом, чтобы увидеть все своими глазами и прикоснуться ко всему тому своими руками. На первом этаже в этом доме сейчас ресторан. На другом углу сто лет тому назад зазывал к себе «Яр». Я думаю, что сегодняшнему ресторану со своеобразным названием «Елки – палки» так же далеко до «Яра», как изделиям современных московских ювелирных магазинов до изделий, которые продавались в тех фирменных магазинах Фаберже и Лорие. Разница аукционных цен на эти изделия – тому подтверждение. Если даже не держать в руках уникальную работу Черятова, может быть, впервые проданную в магазинах Лорие или Фаберже, этот дом на Кузнецком мосту можно и так с полным правом отметить в истории «серебряной» Москвы.

Серебро не обходит стороной новую московскую архитектуру. Упомяну строгий памятный знак – плакетку, - посвященную истории сердечно-сосудистой хирурги. На ней – новое здание Центра сердечно-сосудистой хирургии им. А.Н. Бакулева (это вторая сторона, показанная на Фиг. 2). Пока это менее интересно. Меня влечет больше старое время, вехи веков, вероятно, дань возрасту. Но пройдет еще век… Трудно заглянуть в будущее.

С легкой руки М.А. Булгакова говорят: «Рукописи не горят!». Дело рук человеческих не исчезает бесследно. Замечательные изделия из серебра разных столетий доносят до нас отзвуки прошлых веков. В том числе и являя нам облик того, что было стерто временем с лица земли, и того, что стоит под каждодневной угрозой и еще может исчезнуть со временем.

Иллюстрации: