Анна Полибина

Фантазии этим мартом

(три цикла лирики из сборника)

1. НАБЛЮДАЕТ АНГЕЛ ЗЕМЛЮ

***

Безвозвратные тропы несмертного духа

Увлекают людей за незримый предел.

Славословят усопшие Богу на ухо,

И не явлены их отраженья в воде.

Но приходят во сне светозарные лики –

И там запросто, тихо с тобой говорят.

Да, и мы принадлежны – бессмертия лиге,

Для живущих – иконы немолчно горят.

Только нам невдомёк этот путь без возврата:

Мирочувствие здесь оттеняется злом.

В запредельную сердце не верит награду,

Пусть Харон по воде ударяет веслом.

Время нам отбывать в понаструйную небыль,

Переходят где комнаты в розовый сад.

Вдоль оси непорушной – танцует планета –

С непреречным зенитом в усталых глазах.

15 марта 2010 г.  

***

Мне вихрь за панибрата,

И я с зимой на ты.

Знай, снег сгребай лопатой,

Топчи тропу в сады.

Я запросто с метелью,

Мне буря не впервой.

Снегами тьму наделит

Сонм ангельский живой.

Мир надвое разломлен,

В окрестье ни души:

Знай, мни себе солому

Да сено вороши.

Бревно под снежной шапкой,

В подворье кутерьма.

От света в полушаге –

Задумчивая тьма.

И нет со снегом сладу,

Дни стужей проняты.

Сам ангел в дебри сада

Ныряет с высоты.

4 марта 2010 г.

***

Задыхаясь в плесени и цвели,

Выводи летят, без звука даже.

К осени деревья поржавели,

Пальцы тлен в их запускает пряжу.

Как изысканно молчит прохлада –

Нас с тобой никак не повстречает:

Словно за бездействие расплату

Вновь мне кто-то свыше назначает.

Различаю на дорожке парка

Силуэт, на твой слегка похожий.

Ну а сердцу неизгладно жарко

В день последний – осени погожей.

Скоро позабудутся сном осы:

Паутинка над тропою виснет.

Были у меня стихи про осень –

Свежий день на просеках резвился…

За фигурками листвы опавшей

Зорко наблюдаю и недрёмно.

Отдыхают пожатые пашни,

Неба круг – прохладный и огромный.

В душу я захватываю цепко

Всё, чем мир природы обозначен:

Стылая запруда кружит щепки,

Новой краской лес переиначен.

Осень – это шорохи и звуки –

И в твориле первые поленья.

Свыше нам назначены разлуки,

Ну а встречи – боли одоленье.

Знать, в любви всё не бывает гладко:

Осень – это сумерки и жалость.

…Просто мне былых стихов тетрадка

В память неизбывную осталась.

Осень – расстоянье до невзгоды

От забав, пустых и скоротечных.

А стихи – возмездие за гордость

Или наказание за встречи.

9—10 марта 2010 г.

***

Неописуем помысла предмет –

До доньев непостижна сущность звуков.

А вёсны распускаются при мне –

И навсегда при мне сгибает вьюга.

Дела так неотложны и важны,

Что созерцать нет времени и силы.

А строки марта знобки и сквозны,

И душу их просеивает сито.

По боронам идёт незримым – вол,

Бразды влечёт за цепкую ограду.

И сути поражаюсь я всего,

Что душу окружает неотвратно.

15 марта 2010 г.

***

Толкуют в мире души

Про ласточкин утёс:

Скала береговушек,

Сереброликий скос.

Взрезают крики чаек

Набрежную кайму.

Чего душа не чает,

То я в неё приму.

Там маяки в пучине,

Там башня-волнорез.

А синие дельфины

Ныряют в стынь окрест.

Кит бороздит просторы

За белою кормой.

Прибой где сипло стонет,

Там дух ютится мой.

Гудит там море в уши,

Где опояском – плёс.

Скала береговушек,

Сереброликий скос.

2 марта 2010 г.

***

     Качаются синие шторы,

Свечу грубо треплет сквозняк.

Торшера свечение тонет

В углах – серых крыс где возня,

     Кружок где тягучий паучий,

Где блики от люстры дрожат.

О, темени власть неминучей,

Тебе – страхи отображать.

     Там ужас вне всякой надежды,

Там замерли ветви во тьме…

А в оттепель – плач неутешный – 

Даётся задаром зиме.

     И пламя в камине всклокочет,

Фаянс от шагов зазвенит…

А краски сгущаются к ночи,

Они неразличны в тени.

     К проталинам март подступает,

Ведёт по протокам ручьи.

Опять боль на сердце тупая

Полночные сказки строчит.

     В такт мыслям качнётся былое:

Как старые беды горьки.

Камин, занемогши золою,

Потушит к утру угольки.

     И взор прояснится в божнице,

Нам гридницу веры сваляв.

А может быть, мир только снится –

Фантомам лишь – благоволя?

3 марта 2010 г.

***

Окна, запрокинутые в небо:

Вновь платан, олива, кипарис.

Юг французский вечно пламенеет:

Тут века несчётные сошлись.

Жёлтый двор нарядной базилики,

Ив плакучих сумеречный свод.

Грядки винограда, повилика,

Ярко-синих Альп тенистый сход.

Вдаль идёт покатая дорога:

Озерцо, скала, морская ширь.

А до рая тут всего немного –

Возле белой виллы ни души.

Луговой простор – в нарядных маках;

Лавки сырников, шоколатье…

А у виноделов – добрых магов –

В погребке бочонок охладел.

Франция меня не отпускает:

Кур, шапель, мезон, шато, шале.

Замок из немеркнущего камня

Приютился на седой скале.

Галльский край! С тобой сообразуясь

Сердцем, я забыла дебри бед!

Цепи пальм на берегу Лазурном,

На заливе – яхты силуэт.

А по окнам, выцветшим и белым,

Стелется нарядный, бойкий хвощ.

Неувядной абрисы капеллы –

То, что зиждет нынешнюю мощь.     

3 марта 2010 г.

***

Измождённо смотрит ангел,

Крылья белые снурив.

Дворик, хвороста вязанки,

Сеновалец у двери.

В зиму печь топить непросто:

Сутки – держит сруб тепло.

Вымыты полы до лоска,

Вьюга тычется в стекло.

Тяжело таскать водицу

Из-под стоптанной горы.

Кот за печкою ютится,

Замело пургой дворы.

Сердце дальним тропам внемлет,

Над оврагами вскружив.

Наблюдает ангел землю,

Крылья белые смежив.

4 марта 2010 г.

2. ДУША ПЛАМЕНЕЕТ

***

Неослабна темь в проулке;

Из пекарни носят булки.

Перехожие калики

Ломятся во все калитки.

В двери, в окна стук их слышен,

Поскрип посохов всё ближе.

Подаянье – Божьим странным,

Что сулят за то добра нам.

Псы по подворотням лают,

Языки огня пылают.

Сайки, калачи, ватрушки

Подаёт ухват к пирушке.

Смазан противень, прокален –

Пирогам быть без подпалин.

Булки да тепло голландки:

Во дворе кидайте санки.

Не толпитесь на пороге,

Проходите в дом – с дороги.

Есть приют гостям захожим,

Путникам издальним Божьим.

Вот вам хлеб ноздрястый вскисший –

За одну молитву высшим.

6 марта 2010 г.

***

Зима глядит на окна оробело,

А за стеклом мрак – житель коренной.

Поди же попляши, коль ты всё пела,

Уйди в разгул, тряхни-ка стариной.

Нет дыма без огня, ищи причину;

Лес рубят – щепки в стороны летят.

От хвори бы вселенской – излечиться –

Да и пойти куда глаза глядят.

И отмирают нужды в поясненье,

Становится вновь ясно всё, как день.

И глубже делается всё, честнее,

Хоть правды не отыщется нигде.

Обременяет груз, тяжка обуза –

А то бы ноги сами в пляс пошли.

Но свято место не бывает пусто:

Мы за собой не все мосты сожгли.

Не раздувай пожаров непотушных,

Не лей впредь масла в дымные клубы.

Ещё есть время выбраться на сушу,

Схватиться за соломинку судьбы.

В Эдем – светлица духа выдаётся:

Ты даришь там названия кустам.

Водою в ступе незачем толочься:

Молитвы мёд – сказуют нам уста!

Какое невзначайное гаданье

В виду пустой, заснеженной степи!

Всё заворожено великой тайной,

Которой даже отсверк нестерпим.

4 марта 2010 г.

***

Меня не разнять с суетою минут:

Опальные годы лишь только грядут.

И куст, что раскрылся и жаждет весны,

Заведомо чует, как тени сквозны.

В гонениях – твёрже закваска души,

Подземным свеченьем – кряж горный прошит.

И айсберг незримый плавучих сердец

Есть то, промышляет чем свыше – Отец.

Но задолго до пораскаянных пор

Сердца свои стиснем – себе мы в укор.

Туман кратковечен тут, как ни крути:

Блажен инок, небо соблюдший в груди.

Ступает лошак по стезе вековой,

А радость назрела сквозь Лик восковой.

Неведомо, кто здесь гарцующий князь, – 

Не втуне хоть плачется ангел о нас.

И куст неопальной грядёт купины:

Пропяты на восьмиуголии – сны.

Царица в короне явилась затем,

Чтоб дух не растратил святых диадем.

Но, впрочем, и слева есть правда своя:

Недаром Творец нас из камня сваял;

В дворцовой прохладе мерцающих зал

Недаром Он сны из гранита тесал.

4 марта 2010 г.

*** Воспоминание о Германии

Фиолетовый сумрак. Немецкие зданья:

Взвитья остроконечные их боковин.

Балюстрады, колонны привержены тайнам –

Несказуемым, дальним, большим, роковым.

А часовни за маквицей – остров заката,

В полукружьях барочных – дуга чердака.

Облаков с парусами – на небе регата,

Неохватная – их кружевная река.

Отбывают за даль перелётные стаи,

И каштаны у пруда роняют плоды.

Я вбираю в себя неугасные тайны,

И туман тяжко всходит от мерклой воды.

Подпираются эркеры кариатидой,

В волосах у которой –  круги завитков.

В римских цифрах упругое время ютится,

И часы отбивают смеженье веков.

Мостовая вся – в краснокирпичных заборах,

В алебастровых нишах – фигурки святых.

В тусклом гипсе отлиты былые эпохи,

И фонтанчики ряскою сплошь повиты.

Погибающие не в цене тут минуты,

И в реке тёмной – вечность отображена.

Этот город – вдали от немолчных маршрутов:

В прусских замках бессменно царит тишина.

6 марта 2010 г.

***

Нарцисс, фиалка и тюльпан:

Лилово-жёлтый плеск.

Для мыслей горестных – цельба,

Да и для слуха – лесть.

Двуцветной прихоти букет,

Небывших красок сбор:

В прохладной, трепетной руке

Он с неугасных пор.

О прошлом память не унять,

Она всего правей:

Лилово-жёлтый жар огня

В задымленной траве.

Хвоинки спаржи – синий шёлк –

На цвет бросают тень.

А яркости – лишь на вершок –

В продрогнувшей слюде.

Ворсистых, мглистых, зяблых трав

Букет – капризов горсть;

В ладонях зыбкого утра –

Воспоминаний гроздь.

Тюльпан, фиалка и нарцисс –

Нерукотворный круг:

Как свечек восковая снизь –

Внезапно, поутру.

Бутоны хрупкие души

Букет отобразил.

Таких огней не затушить:

В накрапах те росы.

Тычинки сердцевин тонки,

Как сквозь окно – их зыбь:

Извив изнеженной руки

Мерцает – внеусыпь.

Нарцисс, фиалка и тюльпан –

Троическая вязь.

Любви короткая судьба

В хрустальных рамках ваз.

…Межа тропы – и леса скос,

Грядущий смутен Царь.

Лишь затуманенный погост –

И тернии венца.

Сошлись буграми – судьбы тех,

Несхоже здесь кто жил.

Горит на тёмной высоте –

Букет больной души.

Полощется свеча вдали –

В заглубии песка.

На фреске спит слоистый Лик –

Которые века.

6 марта 2010 г.

***

На нимбе воды – нитка неба:

Лебёдушка с белым пером.

А в осень душа пламенеет,

Чужим пробираясь двором.

А осенью ярче пейзажи

И гуще в запруде вода.

Здесь двойственно всё, многозначно;

На солнце – паучья слюда.

Здесь краски слегка поразмыты,

А клён пораскидист и ал.

И сразу вот так – не осмыслить

Сердец предпоследний запал.

Вся гамма густой акварели –

Слегка поднахмуренный сад.

Сильны ещё птичьи свирели

У рыжих осин в волосах.

Тут всё отпылает, конечно,

Но мы в сердце осень вберём.

На нимбе воды – абрис неба –

Лебёдушка с белым пером.

Крылатый куплет, непопранный:

Душа – понагридница снов.

Уходят в задальние страны –

Из скудости – лебеди вновь.

7 марта 2010 г.

***

Неугасный праздник света –

Водогон кипучий – март.

Он несёт потоки ветра,

По болотам гонит хмарь;

Уткам сесть велит в протоку

И грача в гнездо влечёт.

Длится день весенний долго,

Звонко с крыш вода течёт.

Склоны глиной оползают,

По обрывам снег осел.

Лужи в ночь не замерзают:

Скоро, впрямь, ожить осе.

Паводок-располоводье,

Отдохнувшее жнивьё.

Лошади в бороздках ходят,

Жаворонки вьют жильё.

Ищут палый плод рябины

По проталинам скворцы.

Подсыхает – вдаль тропина,

Трель идёт во все концы.

Всё теплее на пригорье,

Всё настойчивей лучи:

Пасхи ранней ждите вскоре,

В храм несите куличи.

Маковицы леса резче,

А на поле – рябь тряпиц.

Ставьте розовые свечи,

Освящайте кладь яиц!

7 марта 2010 г.

3. Я ДЕЛАЮ ГРЯДУЩЕГО ГЛОТОК

***

Канавы. Пустырь. Захолустье.

Чреда новостроек – вдали.

Мотив ноября неизустный

Тоску лишь слегка утолит.

Здесь были овраги да поле,

Чужих огородов клочки.

Мы этой ходили тропою

Туда, где гороха стручки,

Где жёлтая зыбь кукурузы,

Где дикий малинник в лесу.

Теперь теплостанции трубы

Дозор здесь бессонный несут.

Сюда подступили районы,

Лесная захожена близь.

Здесь город, собой упоённый;

Здесь лампы проспектов зажглись.

Недрёмно гудит автострада,

С обочин трепещет ковыль.

Деревья теперь за оградой,

И грач свои гнёзда не свил.

Какое нелепое время

Над этим кусочком земли!

Ушли в свою небыль деревни,

Вдаль лоси навек убрели.

Победою новых канонов –

Тут гул самолётов плывёт.

И только в душе – те же ноты,

Она прежней далью живёт.

7 марта 2010 г.

***

Расползаются скрепы, щеколды,

Отворяется дверь в никуда.

О бессмертье – в любую погоду,

Как велит нам свечей череда.

Как гласит этот сумрак медвяный,

Есть за смертью отрог бытия,

Где моря молока разливанны,

Где с кровавым вином лития.

Воду рос там в огонь претворяют,

Преломляют там в сумерках хлеб.

Но невидим тот мир – за дверями,

За металлом неистовых скреп.

Там, где склеп замурованных келий,

Там, где церковь в отвесной скале,

До всего светлым инокам дело,

До событий любых на земле.

Шепчут ангелы на ухо гимны

Въявь пустынникам – по-на заре.

Там вселенское солнце не сгинет,

Что бессонно горит в алтаре.

7 марта 2010 г.

***

Несчастья постучатся

И, не спросясь, войдут.

Из дома отлучаться

Не вздумай, на беду.

Нехоженое поле –

Под радужным стеклом:

И там беда, и подле,

И прямо за углом.

И суть всего под небом

Откроется сквозь мглу:

Челом приникни нежно

К холодному стеклу.

А вместо штор – попона:

Вези свой горький воз

Под роззвуки тромбона,

Под трель да накипь слёз.

И бытности за гранью –

Всё то, что за окном.

Что помним спозарань мы,

То всё гори огнём.

Безмолвствует природа,

Всё вынеся сполна.

Мы входим в ту же воду,

Вид тот же из окна.

Но чуем мы подробно

За лоскутком стекла

Явь мерклую природы,

Что очи овлекла.

Мне не переиначить

Стенания калик:

Мир ничего не значит

И прячет в тучах лик.

7 марта 2010 г.

***  Бабушке

Мы ели из-под снега медуницу,

Которая с подснежниками в ряд.

Война отгромыхала по станицам,

Воздав народу за грехи стократ.

Мы хлеб из лебеды пекли в деревне

И ели дружно семя конопли.

О том бы не писать стихотворений,

Но память о войне не знает тли.

Лепёшки из конёвника пекли мы,

Из липовых податливых листов.

Не знали хлеба разве что из глины –

А из землицы был готовый стол.

Мы клеверные шишечки сбирали,

С мучицей клали в кашу – ели всласть.

От голода соседи умирали,

А во поле и тёлка не паслась.

Анис-дикашка рос, и дягилёчек

Мы отъедали в голод от ростка.

Щавель в задворье попринялся хлёстче –

И выбелила пятки нам роса.

С руки мы рожь, бывало, рассевали,

Тугие дягили носили с круч.

Чуть обметает губы вязь живая –

Кузнец был впрямь и сытен, и пахуч.

Мы лебеду на зиму молотили,

Потом руками ту толкли в муку.

По этим сёлам танки не ходили,

Но всё ж в опасном были мы кругу.

Кормили нас и всполья, и болота,

А огород весь опустел уже.

Взрезали воздух вражьи самолёты,

Летели что с недальних рубежей.

Пахали плугом, на себе порою,

И все подворья были снурены.

Питались мы и тмином, и корою,

Оборванные дети той войны.

Судьба слала без счёту испытанья,

Но мы в избе держали Лик с икон.

А бабушка такая молодая!

А дедушка вихрастый, без погон!

….Как выдюжили все удел вы хмурый – 

И как вернулись парни в отчий дом?

А со стены сияет образ бурый:

Ведь так и есть – открылось всё потом!

Сердечные селяне, московиты,

Что вынесли всё лихо на плечах!

Здесь спали ангелы, многоочиты,

И дети умирали на печах…

8 марта 2010 г., Москва

*** Град Господень

Богоотступник паче всех греховен,

И несть ему прощенья на земле.

В порочные вериги всяк закован,

И не спроста свечам даётся млеть.

Фитиль затепли – конус воска будет

Недрёмно таять несколько минут.

Спеши стопой нащупать верный путь свой:

Раскаянье не вменит Бог в вину.

Читай акафист пред златой иконой –

И падай ниц пред Образом с небес.

Ты попираешь змия и дракона,

Молитвою святой отогнан бес.

Пронзит копьём Георгий свыше – змия,

И свергнет зло Архангел Михаил.

Не отступайся от молитв им в мире,

Где и Господь наш в истине ходил.

Пусть над тобой прострёт сам Ангел крылья,

От искушений доблестно храня:

Слова мои не обратились в пыль чтоб,

Ты помолись пред Богом за меня.

Тут в Пасху Патриарх – в одном исподнем –

За золотым огнём, потребным нам.

Кувуклия несвядная Господня,

Холмов приступье – Магдалинин храм…

Пик Елеона красками залит весь,

И конус свечки теплится в руке.

Ну вот оно, в свечах Ерусалима – 

Стечение религий вдалеке.

8 марта 2010 г.

***

Март гонит воду, рог быку сшибает:

Я буйство света вобрала сполна.

И внятна мне судьба почти любая,

И вновь душа свободою больна.

Проталины направо и налево,

Подснежной ягодой живится грач.

Берёзовая светит мне аллея

Навстречу – утаи поди и спрячь

Разгулье небывалого сиянья!

Водой зашёлся до глубин сугроб.

Такую синь душа не осиляет:

Травою веет от просохших троп!

Распростерла берёза ветвь отрешно – 

В невыносимо яркую лазурь,

Серёжками поддела высь безбрежья;

А мухи вновь шевелятся в пазу…

Тут неусмирно трудят горло птицы,

И не ленясь несут в пролесья трель.

И в сердце доброте не уместиться,

И неотвратно близится апрель.

8 марта 2010 г.

***  

В этот год –  очень ранняя Пасха:

Благовещенье будет за ней.

И суха борозда хлебопашца

От содружества мартовских дней.

На припёке садятся сугробы,

Их уводит протока за даль.

Поднамокли зелёные кровли,

И стволы обнажились в садах.

Пост Великий. Идёт причащаться

На неделе в заутреню люд.

Купол неба сияет нещадно:

У ключа из горсти воду пьют.

Снег синеет по влажным отрогам,

Моложавый нахохлился лес.

В ярком марте земля – недотрога,

Однозвучен ручьёв переплеск.

Жаворонки прорезали небо,

И подводы бредут по грязи.

Нищим в кружки кидают монеты

От кирпичного храма вблизи.

Тех прижизненных грёз не застали

И погасли до срока – глаза.

Только снова – грачиные стаи

Чёрным кружевом вьют небеса.

8 марта 2010 г.

*** 

Я с маем разлучилась: тосковать

И впредь не видеть мне садовый кипень.

Средь горлиц неутишно ворковать

Мне выпало: не жизнь то и не гибель.

Живу я в промежутке двух миров

И между ними музыку слагаю.

И на краю возможного – порог

Двух бытностей – свечами обжигаю.

Прям, как столпник, багровый лепесток

У восковой свечи незатушимой.

Я делаю грядущего глоток:

Тень завтрашнего – неопровержима.

Связуя оба мира фитильком,

Я жду, что мне воздастся за усердье.

Струящимся небесным молоком

Жизнь накрепко отлучена от смерти.

Приобщена я к окнам в никуда – 

Всем зрением своим нелюбопытным.

Огонь, земля, и воздух, и вода

В единый межвселенский купол слиты.

О, как нетрудно грешницу пленить:

Куда трудней – впотьмах прельстить святую.

Я запинаюсь. Я теряю нить.

На нужный след никак не набреду я.

8 марта 2010 г.