Гурген Баренц

Из новых стихов


Марине Цветаевой

Как ломали, Марина, тебя!
Налегли всей системой.
Люди-гвозди чурались тепла,
Били взглядами в темя...

Распознала в тебе чужака
Монолитная, дружная стая.
И расправа была коротка,
И врасплох никого не застала.

Это я-то «буржуйка»? Бог мой!
Это ж надо придумать такое!
Породнилась с тюрьмой и сумой.
Материк - где-то там, за рекою.

Что они собирались пожать,
Поле сорной травою засеяв?
Ликовала кремлевская рать
Новоявленных фарисеев.

Ты горела в сто тысяч свечей,
Шла к Голгофе своей и распятью.
Это очень в порядке вещей:
Мстить всем тем, кто для нас непонятен.


Школьное сочинение

«Когда я себе представляю,
Как этот котяра Отелло,
Эта черножопая обезьяна,
Трахает Дездемону,
Я начинаю лучше понимать
Этого пидора Яго».


***
В полном одиночестве,
Без помощников и ассистентов,
Принимаю роды
У рассвета.



***
Мое любимое занятие –
Смотреть,
Как у новорожденного рассвета
Прорезываются глазки.


***
Секунды тикают,
И жизнь течет меж пальцев.
Я осязаю пальцами рассвет.
Я разучился
Плакать и смеяться.
Жизнь примечательна
Отсутствием примет.


***
Песнь Песней

Я помню день распятья Твоего.
Ты умирал, по швам трещало небо.
Я был растерян, я не мог поверить,
Что это происходит наяву.
Ты умирал – на радость фарисеям.
Они уже вздыхали облегченно,
И их глаза горели торжеством.
Ты им простил, Ты – Бог. А я не смог.

Я видел Воскресение Твое.
Был понедельник. Был валун отвален,
И стражники гробницы разбежались.
Вот он, Твой саван. Да ведь он же пуст!
Я был растерян. Я не знал, что думать.
Два ангела в одеждах белоснежных
Меня спросили: «Почему ты здесь?
Живого Бога ищешь среди мертвых?
Ты ищешь Бога? – Он среди живых.
Он – в твоем сердце. Там ищи Его».

Я видел вознесение Твое.
Ты восходил на небо – тихо, плавно,
Ты восходил – с простертыми руками,
И растворяясь в белых облаках,
Ты удалялся в высшую обитель.
Ты возносился. Несколько мгновений
Тебя от нас скрывали облака.
Как быстро пролетели сорок дней!
Два ангела в одеждах белоснежных
Сказали мне, что Ты еще вернешься.
Вернешься – и отменишь боль и смерть.

Я верю в возвращение Твое.
В Твое Пришествие и в обновленье мира.
В Твой правый, для неправых - Страшный Суд.
В Твой Высший Суд, мы так его заждались!
И в торжество добра, в Твою победу
Над Дьяволом, над подлостью и ложью.
И в Небо Новое над Новою Землей.

Без этой веры жизнь моя – не жизнь.
Без этой веры мне не жить. Не жить.


***
Я предложил свою дружбу
Высокому небу, но небо
Заносчиво и надменно
Нахмурило брови,
Громыхнуло, сверкнуло очами
И разразилось ливнем и градом.
Мою дружбу отвергли также
Луна и солнце, ночные звезды,
Леса и ветер,
Моря, океаны и горы...
И вот, смертельно устав
От хожденья по дорогам жизни,
Я предложил свою дружбу
Сырой и грешной земле.
Говорят, мы одной с нею крови.
И земля согласилась – с готовностью.
Согласилась на вечную дружбу.
И даже пообещала
Одарить меня вечным покоем,
Избавить меня навсегда
От забот, треволнений,
От кошмаров бессонницы,
И изъявила готовность
Накрыть меня мягким-премягким
Пуховым одеалом...


***
Баш на баш – пополам.
Рыба – вам. Нам – рыбешки.
Утро – вам. Солнце – вам.
Нам – лишь ночь с головешкой.

Все по честному: вам
«Мерсы» и «Бе-эм-вёшки».
Бублик с дыркою – нам.
Из матрешек – матрешки.

Золотые дожди –
Ну конечно же, вам.
Без обид, без вражды
Бросьте нас жерновам.

Вам – дворцы, нам – вигвам.
Мы живем понарошку.
Сливки – вам, пенки – вам,
Нам довольно окрошки.

Голодуха для духа,
Пресыщение – вам.
Будет, будет проруха.
Верьте нашим словам.


***
- Я не признаю себя виновным,-
Сказал на суде убийца. –
Во всем виноват пострадавший.
Он разбудил во мне зверя.
- Ситуация непростая, -
Сказали судьи после долгого-долгого
Разбирательства и препирательства. –
Мы сочувствуем родным и близким истца
(мы имеем в виду мертвеца).
И, конечно же, мы осуждаем
Хулиганский поступок ответчика,
Приведший к трагическим последствиям.
И мы настаиваем на том,
Чтобы цивилизованное европейское общество
Взяло его на поруки,
Интегрировало бы его.
В ежедневном общении с высокоразвитыми людьми
Наш уважаемый обвиняемый
Получит возможность
Обуздывать звериные инстинкты,
Со временем смягчит свой нрав стервятника.
А будить в нем зверя – неразумно.


***
И мы тоже живем
И не чуем страны,
И, как прежде,
Сапожники жарят блины,
Мы тачаем
В пекарне своей сапоги...
Ночь черна. Нам невмочь,
И не видно ни зги.


***
Как-то в минуту депрессии
Я свалял дурака, смалодушничал,
И сжег тетради старых стихов.
Это было давно,
Лет двадцать тому назад.
И вот теперь,
Спустя столько лет,
Обгорелые души стихов
Приходят ко мне
В виде бессвязных обрывков,
Заполняют собою
Мои бессонные ночи,
И требуют, требуют, требуют,
Чтобы я их восстановил
В их первозданном виде,
Чтобы я им вернул
Их счастливую прежнюю жизнь.
И я силюсь, стараюсь, стараюсь,
Но не в силах ничем им помочь.
И все ночи теперь напролет
Они едят меня поедом,
Терзают, сжигают меня...
Такая вот страшная месть.


***
Куда ты катишься, как яблоко, страна? –
Ведь так недолго оказаться в яме.
Ты вся изъедена, как яблоко, червями.
Планета, словно яблоня, больна.


***
Эта капля дождя,
Уютно примостившаяся
На твоих губах,
Стала средоточием
Вселенной.


***
Небо сыпало белые,
Спелые
Градины,
Виноградины.


***
Время от времени
Золушки
Выходят замуж за принцев.
Это жизнь так старается,
Чудит, выкидывает коленца,
Чтобы мы продолжали верить
В волшебные сказки.


***
Каждый Божий день
С самого утра
Жена и две дочери
Берутся за свой макияж.
Включают фен,
Утюг для волос,
Фенят, утюжат,
Закручивают, расчесывают волосы,
Достают косметички,
Наводят румянец тональным кремом,
Химичат с ресницами и бровями,
Что-то выщипывают,
Что-то подводят сурьмой или тушью,
Пудрятся, маникюрят ногти,
Красят губы помадой,
Освежаются «Рексоной» и духами...
- Интересно, - говорю я, -
Придет ли когда-нибудь день,
Когда это вам надоест?
- Интересно, - мне в тон отвечают они,
Придет ли когда-нибудь день,
Когда тебе надоест ворчать?

Боже! Боже!
Пошли нам всем терпенья.
Им – для макияжа,
Ну, и мне – чтоб не устал ворчать.


***
Поэты
Пролетают над землей,
Как кометы.
Какое-то время в небе
Хвост комет
Оставляет след.
Это «какое-то время»
И является жизнью стихов.


***
Я настолько люблю халву,
Что когда говорю: «Халва», -
Во рту становится сладко-сладко,
Так что даже халвы не нужно.
***
В поэзии все держится на «как».
Здесь «что» - ничто, и ничего не значит.
«Как» для стиха – колонна и маяк.
А «что» здесь просто мельтешит, маячит.


***
Луну в наше время
Ничем нельзя удивить:
Ни прекрасной актерской игрой,
Ни научным открытием,
Ни замечательным стихотворением.
Какие бы ты ни выкидывал
Номера и коленца,
Она отвечает, зевая:
«Все это я уже видела.
Ничто подо мною не ново.
Поразите меня чем-нибудь.
А если вам это слабо,
То не коптите понапрасну небо».
Ну вот, иди теперь угоди
Этой взбалмошной и привередливой,
То неприлично худой, то грудастой,
И к тому же амбициозной дуре.


Определение войны

Кого не убила – сломала.
Кого не сломала – убила.
И все этой падали мало.
Нет лица у войны – только рыло.

Смерть всегда экстремальна, банальна;
А война – миллионы смертей.
Даже зная войну досконально,
Ничего мы не знаем о ней.

Ее сестры – беда и разруха,
А подружки – разлука и боль.
Ты – шалава, война, потаскуха.
Твое брюхо довольно тобой?

Я ломаю в отчаянье руки:
Мне не сладить с ней, не совладать...
Ах, война, ну какая ж ты сука!
Ах, война, ну какая ж ты блядь!

Я ничто пред тобой – шарик мыльный.
Я – горошина. Ты же – стена.
Ненавижу тебя так же сильно,
Как и ты ненавидишь меня.

Ах, война, мне б послать тебя к черту,
Только к черту тебя – не послать.
Не чернилами – кровью аорты:
«Ах, война, ну какая ж ты блядь!»


***
Аэропорт – озонная дыра.
Она то и дело поглощает
Наших родных и близких.
Впоследствии они объявляются
В каких-то далеких,
Как правило, сказочных странах.
Ну да, в тридевятом царстве,
В тридевятом государстве,
За морями и океанами.
Они подают нам весточку
Электронной почтой или по «Скайпу».
И тогда сердце возвращается на свое место,
А жизнь – в свои берега.
Эта весточка сполна оправдывает
И компенсирует их исчезновение.
И мы перестаем ненавидеть
Поглотивший их аэропорт.

Аэропорт – озонная дыра...


***
Когда призовешь меня, Господи,
Преврати меня в сахар – прошу Тебя,
И раствори меня в небе:
Пусть ему станет сладко.

А потом я прольюсь на землю –
Не манной небесною, нет! –
Обычным дождем или снегом.
Пусть земле станет сладко.


***
Не путайте поэта со стихами.
Поэт – не гений. Гении – стихи.
Поэты смертны. В них бросают камни.
Стихи идут на крест за их грехи.


***
…И этот день мы тихо проводили, -
Нескладный, тихий, неприметный день.
Всё вроде то же – солнце, клубы пыли...
И лишь чуть-чуть короче наша тень.


Формула неба

Я кое-как представляю,
Как Творец отделил
Друг от друга сушу и воды,
Из каких лучезарных материалов
Вылепил солнце, луну и звезды,
Сотворил живую и неживую природу...
Но небо, Господи! Небо...
Из чего оно все-таки выткано?
Ведь небо – это не просто
Воздушная бездна...
Сколько помню себя,
Все пытаюсь найти и понять
Формулу неба...


***
Убивая Авеля,
Каин
Рикошетом убил и меня.
После этого я умирал
Вместе с каждым,
Кого убивали.
Я в ответе за кровь,
Что веками лилась на земле.

Я уже на пределе, Создатель,
Уже на пределе!
Я устал умирать,
Я смертельно устал умирать!

Боже! Боже! Я – Авель.
Я – тоже творенье Твое.
Я создан из праха и глины,
Из праха, из глины Твоей.
И теперь я взываю к Тебе –
Рассуди меня с братом моим.
Рассуди меня с теми,
Чьи руки по локоть в крови.

Я – кровь миллионов армян,
Подвергшихся геноциду,
Я взываю к Тебе,
Не дождавшись людского суда.


***
В небе – блеющие облака:
Не послушались, видно, сестрицы,
И напились из лужи водицы...
Ветер гладит козлятам бока.


***
Если возьмете полено –
Самого отменного качества –
Возьмете рубанок, стамеску,
И начнете выстругивать куклу, –
Вы получите куклу.
Вы можете ей приделать
Подвижные руки и ноги,
Вы можете ей приделать
Длинный-предлинный нос,
Вы можете дать ей имя –
Скажем, Пиноккио или Буратино.
Но как бы вы ни старались,
Кукла останется куклой.
Она не станет беседовать
Со старым сверчком,
Не станет есть сырую луковицу,
Не запустит башмаком в мышонка,
Не станет спасаться от шушеры...
Одним словом,
Кукла останется куклой,
Безжизненной деревяшкой.
Вы спрашиваете,
Что вам делать?
Как поступить с поленом,
И стоит ли браться за гуж?
Я вам отвечаю:
Не стоит.
Возьмите полено
И, не терзаясь сомненьями,
Бросьте в горящую печку,
Потому что полено - ничто,
Весь фокус – в руках папы Карло.


***
Не ищите добра от добра:
Ненасытность к добру не приводит.
Эта истина, в общем, стара,
Но глупцами всегда верховодит.


Рыночные перекупщики

В стране «без руля и ветрил»,
Окончательно разуверившись,
Что кто-то о них позаботится,
Они создали нехитрый
Механизм выживания.
Они встают спозаранку,
Еще до рассвета;
Они ложатся поздно,
Далеко за полночь.
Покупая продукты,
Они торгуются до хрипоты,
Чтобы купить подешевле.
Продавая те же продукты,
Они снова упрямо торгуются,
Чтобы продать подороже.
Разница в ценах
Этой купли-продажи
Позволяет им жить,
не воруя и не побираясь.
Эта разница в ценах
является смыслом их жизни.
Конечно, в конечном счете
Это бьет по нашим карманам.
Конечно, в конечном счете
Перекупщики посыпают свой хлеб
Солью нашего пота.

Они не читали Шекспира,
Не слышали об Аполлинере,
И разные чистоплюи
Смотрят на них свысока.
Я – один из таких чистоплюев.
Но сегодня, сейчас,
Я прошу Тебя, Боже,
Сделай хоть чуточку слаще
Их горький хлеб...


***
Всеблагий Создатель!
Ты дал мне глаза и уши,
Чтоб я видел и слышал.
И вот – я смотрю и вижу
Несчастных людей,
Не сводящих концы с концами;
И вот я смотрю и вижу
Голодных бродячих собак,
В унылых взглядах которых –
Лишь отчаяние и безнадега.
Я слышу стенанья и ропот,
Людей, изнуренных лишеньями.
А между тем,
Крутые парни в правительстве
Смотрят в упор – и не видят,
Имея уши, не слышат.
У них бронебойная кожа,
У них – кирпичные рожи,
У них – толоконные лбы.
Ну как же мне им не завидовать!

Неисповедимы пути Твои, Господи!
И все же порою мне кажется,
Что уши, глаза и сердце –
Слишком много для человека.
Мне кажется, было бы правильно,
Чтобы глаза и уши
Были у людей без сердец,
А людям, имеющим сердце,
Не нужно ни глаз, ни ушей.


***
Колокол уже вот-вот осипнет,
Кто аукнется? Ведь ждет святая рать.
…Я еще не видел Миссисипи,
Значит, мне не время умирать.

Гуд струится бархатный и звонкий;
Вот еще кому-то вышел срок…
…Я еще не видел Амазонки,
Значит, рано подводить итог.

Жизнь прошла. Закончилась фиеста.
Есть конец у каждого пути.
…Я еще не видел Эвереста:
Мни никак нельзя сейчас уйти.

Колокол настырно и упрямо
Все звонит, кого-то все зовет.
Я еще не видел Фудзияму,
Колокол! Еще не мой черед…

Звон струится, звон-напоминанье:
Близится последний поворот…
Мы же повторяем, как шаманы:
Колокол! Еще не мой черед…


***
Есть люди, которым
Война умножает богатство.
А значит, есть люди,
Которые любят войну.
Они как козлы,
Которым лишь дай пободаться.
Паршивый козел
Лишь на бойне искупит вину.


Театр Смерти

1. Калигула

Для смерти нет великих,
Не великих.
Нет императоров, патрициев, плебеев...
Ах, как она слепа и как глупа!

Не думал я,
Что умирать так больно.
Чужая смерть
Смотрелась так красиво!

Не знает смерть о том,
Что я бессмертен,
Что я Сенатом
Приравнен к богам.
Паскуда, гнида,
Мой телохранитель...
Вы только посмотрите,
Он посмел
Прервать в полете
Лучшую из жизней!

Еще не умер я!
Еще не умер!
Ведь я же бог,
Меня убить не просто...


2. Гитлер

Перед бесславной кончиной
Изрядно обрюзгший
И впавший в прострацию Гитлер
Сожалел не о миллионных жертвах
Своей бредовой идеи,
Не о сожженной и разрушенной Европе,
И даже не о родном немецком народе,
Слепо ему поверившем
И заведенном в болотную топь,
А о том, что расплата неотвратима,
Что она уже подоспела,
Что она с собою несет
Животный страх, предощущенье боли,
Что она предлагает на выбор
Либо яд, либо браунинг,
Что она, уходя, заберет
Эту сладкую-сладкую жизнь...


3. Нерон

Когда охранник принес кинжал
И помог ему достойно умереть,
Сознание Нерона не омрачали
Картины сожженного Рима,
Образы загубленных христиан
Или матери Агриппины...
Император посетовал только,
Что этот неблагодарный
И безумный мир покидает
Величайший актер всех времен...


Голливуд

В Голливуде
Смеются и плачут;
Смех и слезы
Здесь мало что значат.
Мы смеемся и плачем
Иначе.
Что наш плач? -
Он невзрачен,
Не смачен.

В Голливуде
Один в поле – воин.
Для геройства здесь –
Просто приволье.
Здесь герои,
Как кошки, живучи;
В каждой буче –
Спасительный случай.

Все они –
Из породистой стали.
Биться с ратью для них –
Трали-вали.
Девять жизней
И мышцы литые.
Даже яйца у них –
Крутые.

В Голливуде
Роскошные груди
На экранах блестят,
Как на блюде.
Там стреляют
Без всяких прелюдий
И блуждают
В своем словоблудье.

В Голливуде
Неправые судьи
Измываются
Над правосудьем.
В Голливуде
Крутые герои
Друг за друга
Стоят горою.

Голливуд –
Это чудо на чуде.
В Голливуде
Серьезные люди
Лезут в пьяные драки
Во фраках;
Что ни слово,
То «Shit!» или «Fuck you!».

Голливуд –
Это наше жилище,
Наши грезы
Растут в пепелище.
Стал для нас он и адом,
И раем.
Здесь живем мы
И здесь умираем.


***
Небо звездами застлано
И горит во всю мощь.
Боже! Какая глазастая
Выдалась ночь!

Эхо гулко, раскатисто;
Я до жизни охоч!
Боже, какая сверчкастая
Выдалась ночь!


***
Все думаю, думаю,
И никак не могу разобраться:
Дорога, ведущая к старости, -
Это подъем
Или спуск?


***
Сыну Араму

Я так себе мужчина. Не «мужик».
Не мастер на все руки. Не кормилец.
Я вырос в виртуальном мире книг,
И к камерной тиши душа стремилась.

Я так себе мужчина. Не «гусар».
Не пробивал дорогу кулаками.
Фигляр анахроничный и гусляр,
Привычный к глухоте и нареканьям.

Я в сыне отыграюсь за себя.
Пусть он продолжит, донесет, дотащит.
Будь «мужиком», мой сын. Судьба груба.
Не «так себе», а сильным. Настоящим.


Перед зеркалом

Время! Хочу, чтоб ты знало,
Хотя тебе ровным счетом
Наплевать на мои слова,
Что среди самых жестоких
Убийц, садистов, маньяков,
Самых лютых и беспощадных
Извергов человечества,
Среди всех людоедов,
Всех чумных эпидемий,
Ты самая мерзкая тварь.
Перед тем, как убить человека,
Тебе непременно необходимо
Сперва над ним покуражиться,
Порядком его изуродовать...
И все же, ответь мне, время.
Почему ты меня ненавидишь?..


Песня о Вечности

Я пройдусь
По Млечному Пути.
Не спеша, вразвалку, –
Как по парку.
Здесь покой
Ты можешь обрести.
Здесь душе
Не холодно, не жарко.

Здесь –
Отдохновенье от забот.
Там, внизу,
Вращается планета.
У Земли –
Забот невпроворот.
Мне отсюда
Чуть забавно это.

Здесь –
Отдохновенье для души.
Там, внизу,
Все суетно и мелко.
Не спеши.
И отдохни в тиши.
Здесь ничто
Не сдвинет с места стрелки.

Здесь покой
Ты можешь обрести.
Здесь душе
Не холодно, не жарко.
Я пройдусь
По Млечному Пути.
Не спеша, вразвалку, –
Как по парку.


***
Я живу –
И тоскую по жизни.
Комом в горле
Застряла тоска.
Жизнь –
В преддверии катаклизма.
Боль потери
Стучит у виска.

Я живу –
И тоскую по жизни.
Всеобъемлюща
Эта тоска.
Оптимизм,
Как компьютер,
Зависнет;
Гложет мысль –
Ведь разлука близка.

Я живу –
И тоскую по жизни.
Я тоскую –
До боли, до слёз.
Я еще подружу
С оптимизмом,
Лишь бы с этой тоской
Обошлось…

***
Я – раб бессонницы.
Она меня гоняет
И в хвост и в гриву.
Как и все рабы
Я черной завистью
Завидую свободным...

***
У меня –
Семь пятниц на неделе.
Было восемь,
Но совесть –
Хорошая вещь.
Я одну сократил,
И теперь у меня
На неделе –
Семь пятниц
И два воскресенья.

***
«Ну что за народ мне достался! –
Вздыхал премьер перед зеркалом. –
Никудышный, никчемный народ.
Не народ, а какое-то быдло.
Как на подбор – лишь рвань да беднота.
Сознательность – ну просто нулевая.
А эгоисты – равных свет не видел.
Они же нам портят статистику,
Роняют наш международный имидж.
Из-за них мы замыкаем список
Слаборазвитых стран.
Нет чтобы жить припеваючи,
Вечера проводить в ресторанах,
Разъезжать по лас-вегасам,
Отдыхать на Канарах...
Чуть- чуть подымаешь цены,
Процентов на тридцать, на сорок,
И у всех – недовольные рожи,
Все начинают размахивать
Своими пустыми
Продовольственными корзинами.
За что мне напасть такая:
Совсем не в премьера народ.
А ведь другим премьерам
Достались народы получше.
Всего-то у них с избытком,
Они всем и всегда довольны.
Не повезло мне с народом, -
Негодовал премьер перед зеркалом. –
Определенно
Не повезло».

***
Скорость света
Завидует скорости мысли.
Как бы быстро
Она ни бежала,
Ей за мыслью
Никак не угнаться.
Что за нравы -
Ну как не дивиться!
Даже скорости света,
И той
Есть кому позавидовать...


***
В любой среде,
В любой позиции –
Я в оппозиции.

Я в оппозиции к верхам,
Покуда там жирует Хам.
Ищу я правду много лет
Там, где ее в помине нет.

Я в оппозиции к себе,
К своей неправильной судьбе.

«Ты неуживчив», -
Мне твердят, -
«Не лезь в бутылку,
Слышишь, брат?»

Мне как-нибудь
Намнут бока,
Ну, а пока –
В любой среде,
В любой позиции –
Я в оппозиции.


***
Кто ищет смерти,
Тот ее находит.
К тем, кто не ищет,
Смерть сама приходит.

Судьба – спираль,
И разница лишь в том,
Что больше проживешь
Одним витком.


***
Нас спросили: «Хотите свободы?»
Мы сказали: «Конечно, хотим».
Всю страну превратили в болото;
Дьявол выглядит старцем святым.

Мы – заложники наших амбиций;
Мы мечтали построить страну,
Где б мы жили, как вольные птицы.
У мечты мы доныне в плену.

У свободы подрезали крылья:
Ни к чему ей в болоте летать.
Пышным цветом цветет камарилья,
Верноподданных бравая рать.

Выбор сделан. Здесь правит бесправье.
Клин повсюду. И нечем дышать.
Клика делит ковригу. Ей – «браво!»,
Уж она-то умеет дожать.

Ну, а мы – мы все сушим болото:
Это все-таки наша страна.
Мы лелеем и лечим свободу.
Нам без крыльев она не нужна.


***
Я охвачен идеей-фикс:
Хочу себя перепрыгнуть.
То есть – прыгнуть выше себя.

Не подумайте – не для славы.
Не для «Книги рекордов Гиннеса».
Хочу это сделать
С одной-единственной целью:
Заставить заткнуться всех тех,
Кто с ухмылкою мне заявляет,
Что это выше моих возможностей.

Но я знаю,
Доподлинно знаю,
Что однажды я сделаю это.
Возьму приличный разбег
И прыгну
Выше своей головы.

А затем прослежу,
Чтобы скептики –
Все до единого! –
Прикусили свои языки.


Июнь 1941 года

Кремлевская вертушка
Ночами не спала,
Кремлевская вертушка
Сердилась и звала.

Врагов другой начальник
Искал, сбиваясь с ног.
Выгуливал ночами
Свой «черный воронок».

Кремлевская вертушка
Здесь царь и властелин.
Жизнь – сладкая ватрушка.
Жизнь – горькая полынь.

Мы – щепки, мы – орешки.
Со стенки греет нас
Плакатная усмешка
И прищур хитрых глаз.

Кремлевская вертушка
Всех судит и рядит.
Министры сплошь игрушки,
Но есть и троглодит.

Бесславием и славой
Верша свои дела,
Огромная держава
Спала и не спала...


***
Если стану богатым –
Куплю себе место в парламенте.
Для вложения денег
Это самое лучшее дело.
Все затраты вернутся сторицей.

Посижу там в велюровых креслах
И в тепле и комфорте
Отмотаю свой срок с прилежаньем -
От звонка до звонка.

На людей посмотрю
И, конечно, себя покажу.
Напущу на себя важный вид,
Озабоченный, очень серьезный,
Буду выглядеть очень усталым
И нуждающимся в поддержке.

Погуляю по свету
На халяву бюджетных ресурсов.

Стану часто мелькать на экране,
Попозирую в теледебатах,
Чтобы быдло смотрело и слушало,
Как слуга и избранник народа
Самозабвенно и самоотверженно
Тащит на хрупких плечах
Заботы о благе отечества,
Как печется он о народе.

Решено – если стану богатым,
Всенепременно
Забронирую себе место
В нашем народном парламенте.

***
Нам остался наш смех –
Ну, и ладно.
Жизнь сложилась
Не очень-то складно.
Несуразные
Разные люди –
Наши судьи,
Вершители судеб.

Нам остался лишь смех –
Это что-то.
Все подонки теперь –
«патриоты».
Несуразные
Разные люди
Заблудились
В своем словоблудье.

Мы не учим
Уроки дороги.
Демагоги
Подались в пророки.
Руль правленья –
В руках у паяцев.
Что осталось нам? –
Только смеяться.

Нам остался наш смех –
В утешенье.
Он спасает нас
От удушенья.
Мы правителям-неумехам
Отвечаем
Живительным смехом.


***
Поэты умирают очень тихо,
Так в поле высыхает облепиха,
Так жухнет клевер и ковыль в долине...
...Стихи горят, как куст неопалимый.

***
Даже самый заклятый мой враг,
Как бы он ни старался,
Не сумеет внедрить в мою душу
Гнездовье ненависти.
Самое большее,
На что он может рассчитывать,
Это жалость и сострадание.


***
Ночь выдалась
Черная-черная.
Такой черной бывает
Только неблагодарность.


***
...Ну, напишу еще один стишок,
И неплохой – охотно допускаю.
И что с ним делать? Положить в мешок?
Жаль, он не станет надписью наскальной.

***
Себя я не унижу ликованьем,
Когда покинет мир заклятый враг.
Дни, скрежеща, жуют нас жерновами.
Негоже ненавидеть пыль и прах...


***
Глаза у неба
Вновь на мокром месте.
Дни напролет
Ревет, ревет, ревет...
Ну, что сказать? –
Давай поплачем вместе:
У нас с тобой
Забот невпроворот.

***
У моего сознания
Испортился выключатель.
Мое сознание
Совершенно не отключается.
Мое сознание
Совершенно не заряжается.
Чтобы эта поломка
Звучала на слух
Не очень сташно и безнадежно,
Врачи хитроумно
Называют ее бессонницей.


Мы и они
Они прибрали к рукам
Все, что можно прибрать:
Землю, недра, ресурсы...
Они распродали
Все, что можно продать:
Рудники и заводы,
Недвижимость, золото, совесть...

Все, что у нас осталось,
Это наша свобода
Выбирать между хлебом и квасом.
Все, что у нас осталось,
Это наша свобода
Искать себе место под солнцем.

Они хотят, чтобы мы
Безропотно терпели их ложь.
Они хотят, чтобы мы
Лежали лапками кверху
И не чирикали.

Мы хотим, чтоб они
Свои лживые обещанья
Не приправляли циничной улыбкой.
Мы хотим, чтоб они
Оставили в чаше терпенья
Место для нескольких капель.

Мы с ними честно и добросовестно
Заботимся друг о друге:
Мы – чтоб они были сыты,
Они – чтобы мы были целы.

Так и сосуществуем.