Анна Полибина

 Неистратные созвездья

 
Пора за дали утром собираться
И крупных лунных зайчиков за край.
Всё равномощно мгле протуберанцев,
Ушедшей в нескончаемый астрал.
Горит рассвет, что с яблоньки соплодья;
Ладони простирает волномол.
Дано лишь мельче валунам колоться
Под неистратность океанских смол.
В дегтярном небе молчаливы звёзды;
Расшвыривает камешки волной.
Всё грязнет в ощущенье жизни остром,
Сшивая крепко с отпылавшем новь.
Ещё воды колючая прохладца –
Расцвеченного неба на руках.
У побережья сетчатый палаццо
Возводится на жизненных кругах.
Мелодия проста прибойной пены,
Подтачивающей каменья дна.
А в мире явь вершится постепенно,
Для размышлений вкрадчивых годна.
И смотрит дух в отверстие зенита,
Мозаику предвосхищая грёз.
За краем неба – месяц отсидится,
До новолунья – сбавит свой нарост.
А впрочем, я на меньшее согласна,
На в тесноте погибшее руно.
И день тьму надиктовывает властно
Рассыпавшимся стаям валунов.
Ещё тропу не поздно для возврата,
Остерегаясь темени, торить.
Вселенская затверженная радость
Доносится сочувственным – навзрыд.
В переживательных ладах восхода –
Созвездное на мёде молоко.
И взвар победен всхоленной свободы,
И повить вин клубится высоко.
И волю чуять рай, освобождаясь,
Приемлет ухо, славливая лад.
На набережных падают каштаны,
И трескаются гулко, непрестанно.
Даёт ростки магнолиевый сад.
И жёлуди отсверкивают лихо
С душистых краснолиственных дубов.
И галактическая есть интрига
Во всём у снов взыскующем любовь.
Безропотно залив охладевает,
Просясь осенних притч на полотно.
И райский голос птиц, что Страдивари,
Вновь затевает нам – своё одно.

6 ноября 2011 г., Москва

***
Конечно, Бог. Нет спору, полноправье.
А что дано – того не миновать.
В полях сгибают стихшие сотравья;
Предательства идея не нова.
Мне всё равно, чем скудость слов измерить:
Другие поступают за меня.
Как хладко жить по-прежнему по вере,
В своей свободе – Бога не виня.
Напутствуя иных, сухой прагматик
Разжиться и моим грехом – не прочь.
Марионетки в краске и помаде –
Нас осеняют воскликами строк.
«Я есмь лоза». О, как это похоже
На ясность слов, бегущих от души.
Я не решу за Бога. Миг – притворщик:
Тот остаётся наскоро решить.
Я всуе осуждать других не смею,
Но в чём-то я отчаянно права.
Мой мир притворством тайным не отмечен,
И снега лжи – чуждается трава.
И исковеркав, как записку, судьбы,
Явь пир приуготовила себе.
Остатки поэтического зуда
Коплю в себе, от яви оробев.
Роптать, свивая облако идей, мне:
Приходят сны в назойливых стихах
И волю надиктовывают тенью.
Запропастилась – ночи я в тисках.
Перебиваюсь голосом на пафос
Я гневный, потное окошко тру.
Ловча, греша и отповедно пятясь,
Свой тщетный дом свиваю на ветру.

***
Пустое развлечение, обманка.
На мелкую заплывы глубину.
Из равнодушья сотканная,
Отсчёт обратный радужных минут.
Пустое вижу в спину я былое –
В обводах чистых вещей темноты.
Последний признак чувств – немногословье –
На рубежах вселенской тесноты.
Волна слизала след на рыхлой гальке:
Перехожу на междометья – что ж.
О, пауза, свирепица, нахалка,
Условьем тлена – звуки подытожь.
Запнусь, из пальцев отпущу штурвал свой.
Для дрейфа брошу якорь у порта.
Меж точками – завеса интервала:
Дух сны опять берут на абордаж.
Жила, играла, силилась – не скрою,
Всё усложняла ребусы свои.
Буксиры, большегрузы и паромы.
Распятья зорь. Рыдальщики валы.
И музыка предательств елеонских,
И весть апостолов – во все концы.
Рубежных корсик ждут наполеоны,
Роняя в море сгибшие венцы.

***
Нет реплики – лишь скудная ремарка.
Не мы ввязались первые, заметь.
Угодливого свергнуть патриарха,
Сменив тон в каноническом псалме.
Смешно пространство суши видеть пешкой,
И сложены маршруты наперёд.
Ходить – гнусней, чем торкаться и мешкать.
Движенья впрямь непревозможен гнёт.
От частностей – поди найди свободу;
Вершить – едва ль отвага из простых.
Жизнь входит в ту же, слишком ту же воду –
И к лучшему опять растит мосты.
Прислушиваться ль к низкому теченью –
В сквозных садах высокой толчеи?
А бытности скрипучие качели –
Мелодией едва ли начинить.
От склок – тень ускользает иерарха.
За Бога – светлый предрешён финал.
Судьба скупится гордым на подарки –
Так что ж? вольна противиться она.
Распутница с замашками весталки,
С хвостом русалочьим, с венцом непрядв.
Ладони галактических ристалищ
Над прахом рано смеркшихся – парят.

Михнево, 5 октября 2011 г.

***
Над мутным взгорьем день встаёт прозрачный
Где Красная Поляна и Ахун.
По морю к суше движутся барашки,
И синева дрожит в горстях лагун.
Последний самый день на южном море:
Османтус душно, буйственно цветёт.
Вдаются в настиск бризов – волномолы,
И в темпе всё замедленном идёт.
Сезон уходит, чистый и волшебный.
Субтропиков Ковши – рукой достать.
И я смотрю, как остывает небо:
Пустеет сердце, вержится тоска.
Сменяет тон – пора сквозного года.
Даёт плоды садовая хурма.
Цветёт толпа курортного народа,
За будущее – я решу сама.
Непревозможно эхо взгорий снежных.
Фуникулёр вбредает в дальний пляж.
Взмывает лето. Остаётся нежность.
На дрейфе – кораблю приходит блажь.
Октябрь на море. День на побережье,
А завтра – пар зимующей Москвы.
Штормит всё чаще, а вспогодье – реже.
Я отучилась тосковать, увы.
Мне задарма сны приносило море.
Прощай, мой Сочи с чайкой за кормой!
Мне остаются снимки на комод,
И памятью – мираж овеян мой.

Адлер, 27 октября 2011 г.

***
Чем снежные овеяны высоты –
Того мы силой – яви не вернём.
Я буду думать обо всём, что в Сочи
Переживала глубко – день за днём.
В дендрариях – всю зиму напролёт бы,
С роскошеством природы заодно…
Горячие гремучие болотца,
И в утро – кряжем переходит ночь.
Весёлое, Кудепста и Мацеста –
Названия все прочно на слуху.
И облаков фигурное я тесто
Извивом сердца чутко стерегу.
А море смотрит, честь кому составить,
Кого волной сманить и приручить.
Свирепо память-ветреница давит,
Разбрасывая вещие лучи.

Адлер, 27 октября 2011 г.

***
Мне слов, как кислорода, не хватает,
Чтобы забыться сутью их вполне.
Хребту приходят облака в отарах,
И морю лишь от этого вольней.
Волна взметает брызги до причалов,
Забытые шезлонги воротя.
Стоит погода зябкая ночами,
Но пальмы плод оранжевый родят.
Зима такая супится над взбрежьем,
Мотивы подбирая на слова.
А звёзды молчаливы только внешне,
И воля сном утешиться – слаба.
Цветут цветы в галактиках полночных,
И тени вширь расходятся медуз.
А море верещит в часах песочных,
С бессмертием давно вступив в союз.
Ещё вот-вот, каких-то там два века –
И высший суд над всем учинит Бог.
Ну а пока – дожить бы до рассвета –
Как символа непройденных дорог.
Благословляет юг на неизвестность,
Сны оставляя в неизбывный дар.
Ковчег однажды выплыл в эту местность –
И чабаны не вспомнят эту старь.
В шторма – руном Колхиды вьётся лодка,
Сплетая в нитку – звёнышки секунд.
А старожилы гонят коз по склонам
И пряжу нескончаемо влекут.

27 октября 2011 г., Сочи – 6 ноября 2011 г., Москва

***
Астрал бездонен. Бытность целокупна.
Я разбираю прошлого клубки.
Всё новое – чрезмерно видишь крупно,
Но в мире явь – приходит на круги.
Я помню скрипача в проулке Берна
С вивальдианской грустью на смычке.
Вот так и я пою другим, наверно,
Не признанная накрепко – никем.
На то и жанр, о нём чтоб спорить жарко:
При жизни не творят апофеоз.
А шелест развенчим весь обожанья –
Так издавна меж смертных повелось.
В сомненьях – жаждать истин неотречных
Смешно. Тщеславья зёрен – не взрастить.
Ночь падает предместию на плечи:
Убить и сгинуть – легче, чем простить.
Искусство по законам дружб и торга
В суровом мире, право, не живёт.
Отсюда до бессмертия – недолго,
Но держит сны на палке – кукловод.
Вихлянье записных марионеток:
Под рюшками не разглядеть души.
Кидай кривлякам звонкую монету!
Оркестры до небес как хороши!

6 ноября 2011 г., Москва

***
Нет в помине зимы. Запечатаю лето
Поцелуем горячим – в песчаный конверт.
И во мне тишина разойдётся куплетом,
И предстанут созвездья в неясной канве.
Юг, и ковшики низко обеих Медведиц,
И Полярную лампу – достанешь рукой.
Задеваю я высь, оторвавшись от тверди
И пучины снискав долгожданный покой.
Выйду в ливень короткий – из тьмы кинозала:
Силуэты дрожат субтропических пальм.
И друг другу предав себя, тихо сказали
О любви нам две тени, играя запал.
Ещё только вот-вот – и медвяная полночь;
Дождь протяжный избылся во тьме, перестал.
О причал прибивает ритмичные волны:
Буен цвет и позимия – в этих местах.
С пьедестала луна оглядит лишь округу –
И до утра в мелодию канет бульвар.
И проникнут мне в окна немолчные звуки
Под тягучий мацестинский чайный отвар.
Я пробуду у окон цветных до рассвета,
У подножия гор, в слюдяном городке.
Глаз не сводят с нас Кассиопея и Вега.
А протяжные сны – зависают над кем?

Октябрь – ноябрь 2011 г., Сочи – Москва

Неотмирная мгла

На гнедых – ночь-черкешенка резво гарцует,
Словно к сёдлам поважена та отродясь.
Той во лбу – разбегаются звёзды-косули,
Застарелые грёзы в душе бередя.
Вечереет огнистая цепь побережья,
И джигитом в нагорья уходит туман.
Оставляет нам лето хвоистую нежность –
И османтусов пряный, тягучий дурман.
Мы привержены честным глазам абсолюта,
И потворствует нам по-над морем закат.
Набегает прибой, слёз алкая, занудно,
И стегает луна своего рысака.
Ночь на хвойное взъюжье сойдёт в одночасье,
Не давая опомниться ветреным нам.
Лишь магнолиям спелым – на ветках качаться;
В остальном эта ночь непроглядно-темна.
Ночь над морем, огромным, чудовищно-близким, –
Словно тяжести сердца безмерный аккорд.
Здесь созвездья к душе наклоняются низко,
Невзирая на контур распластанный гор.
Чутко море в ночи подбирает присловье
К уходящему в горы бесследно дождю.
И луна замолкает над миром беззлобно,
Заверяя меня, что я темь пережду.
Можно всё упустить, кроме моря, из виду:
Тучей отгородилось согрядие гор.
Короля тишины – звуков делает свита,
А тому – лишь пучина в ночи – невпокор.
Берег грёз озаглавлен сплошным ароматом,
С неотмирных что кряжей спускается к нам.
А на рейде вздыхают тягуче суда там,
Доверяя своё отраженье волнам...
Как же сердце томят незнакомые звёзды!
Влажный воздух – скопил ароматы садов.
Я забуду про всё. Будет сниться лишь воздух –
Смоляной и пронятый другой высотой.

Ноябрь 2011 г., Москва

Надреалистичный этюд

Я опыт нажила из верениц пространства,
Из воли роковой и праздничной тщеты.
Осталась в эпизоде – с абсолютом разность,
И фрукты мы надежд – выносим на щиты.
Побед есть неотмирных ворохи в сознанье,
И пахотами встреч душа умащена.
Всхож ветер. Наперёд оболганы мы снами;
Грёз путается дух в извилках, как в чинах.
Как музыка проста сулимых свыше смыслов;
В повествованьях смутный режется финал.
Надежд непозволимых контуром размытым –
Бесстрастная, пустая истина вина.
Взмывает сноп секунд из рук, достойных бунта
Против отвесных правд. Как мелодичен снег.
Пейзаж седых домов вдоль нитки первопутка,
И с ним – число надежд доставшихся – ясней.
По часовой – ночные спицы парасольки,
Неуловимо суть вмещающей планет.
Вершится тишина. Нарост зла беспризорен,
И сходит полнота присутствия – на нет.
Вдоль конусов свечных – заупокойный образ,
Зажегшийся навек на кромке бытия.
Нам считывать дано либретто смутных опер,
Которые дотла вмещает лития.
И в царстве панихид – сном убран благолепный
Вид на кровавых тризн расхлестье. Шёлк погод
В молчании царит. Грядёт Эдема слепок.
Мир бархатно убрать бы – канув глубоко.
Но незачем взыскать свободу потеряться:
Всё в атлас с жемчугами ряжено, в шитьё.
А на пороге мгла оступье отирает –
И составляет нам вселенское житьё.

8 ноября 2011 г., Москва
 

***
Прибрежной гридница погоды –
Что запечатанный ларец.
На тщетность – впечатленья сходят,
Как – на зверька бежит ловец.
Какая ночь в извилье красок
Пред морем редкостным молчит!
Идут отточенные фразы
Во взгорья режущей ночи.
В преддверье лёгкости крылатой –
Барьер, заминка и рывок.
В душе впрямь не имеешь зла ты:
Ждала та полноты – и вот.
И вечер редкостной свободы
Вплывает в небо на плоту.
И камни я бросаю в воду,
Непрядвы словно сонной жду.
Русалки, фурии, наяды –
Их свод под небом несочтим.
Но разве есть чего бояться
У моря, спящего почти?
Прибой тут ветру равновластен,
Погоде стихшей – парус дан.
И упиваюсь я согласьем
Со всем, что сводится к мечтам.
В краю негласных потоплений,
Отрешных судеб и смертей –
Восходит благомощный гений,
Как будто сыт им чудодей.
На грани яркости и тени –
Коллизий небылых улов.
И явь-приманка – нам радеет
Стеченья неизустных слов.
Лишь миг – и дух придёт к согласью
С изыском радужных затей.
Волны неутолимой ласку
Приемлет уходящий день.
Предрешена иная бытность,
Волшбу нужды нет отстранять.
Устам, приемлющим всё пылко, -
Секреты тонкие ронять.
Мосты протянуты из смыслов
Нерукотворных – явь кропя.
О, сбудется всё то, что выси
Нам наколдуют – второпях.


11.11.11, Москва

***
1
Моя душа облечена тоскливой плотью.
А солнце плещется волной на дне колодца.
Напрасный мир из бренных снов – моё сознанье:
Давалась жизнь бы нам другая, запасная!

Перетрястись всему судьба, перемолоться.
Не море явь и не река, а лишь болотце…
О, как качается дорога подвесная!
Зачем же я детали грёзы выясняю?

Кусаю локти от досады и от злости:
Как розы бархатные могут не колоться?
Кусаю яблоко я с дерева познанья,
А в сердце веет неотступная весна мне.

Что эта жизнь? Чередование полосок.
Я долго буду слышать грёзы отголосок.
Готова двигаться по краю тьмы – без сна я,
Как будто полночь – это трасса скоростная.

Ах, это небо лучезарное – далось мне!
С предвестьем мрачным сердце вещее сжилось ли?
Я насыпаю кряж и море опресняю:
Над головой – из листьев пелена резная.

Вплывает в бухту снов – затерянная лодка:
Не подберу вот так вот, наспех, нужных слов я.
Сюжет сомнений прост – и как на плёнку снят он.
О, сказки старые приходят нам и снятся!

2
В ладони снова – камень стёсанный холодный.
Нет, не забыть душе о встрече мимолётной!
Нести бы душу, как торжественное знамя:
Что сталось раз хотя бы – вечно будет с нами.

Изустный образ – слишком серый, нудный, плоский:
Куда ему до филигранности и лоска?
Жизнь – это мельница лишь тонколопастная:
По острым валунам душа бредёт босая.

Не так уж много в жизни, право, удалось нам,
В зенит хоть сердце неугасное рвалось так.
Ладоней значимо горячее касанье,
Когда маршрут во тьме – приходит к угасанью.

Скрипят по снегу – буден тихие полозья:
Всё, что могло, - взаправду на земле сбылось ли?
Над этой пропастью – вновь сердцем зависаем:
Быть может, мы судьбу свою ровней стесаем?

16 ноября 2011 г., Москва

***
…С туманной переправы.
О.Э.Мандельштам

Мне вержится, что утлая судьба –
Велений неприкаянных избыток.
Заходится певучая труба,
И щедро жертвую я доле пыток.
Ей-право, праздно сердцу не жилось,
Не гарцевалось, эхом не звенелось…
И на эпоху призрачная злость
Вдруг переходит впрямь в остервенелость.
Наверное, недолог весь расчёт,
И спозаглупь – отсчитаны медяшки.
Беру с лихвой и требую ещё.
А впрочем-то, и так уже – не тяжко.
Мы жили по науке, чин блюли,
Да лишнего на празднестве хватили.
Те, верхом что, - рассыпались кули:
О, даром нас впотьмах досель водили.
Напрасно крохоборствовать теперь –
Нам внятно свыше отказазли – в главном.
Не услащают искусов потерь –
И «медные лепёшки с переправы».
Взверть, розыгрыш, безделица, каприз,
По прихоти – сумятица вопроса.
Пора бы вверх, да слишком тянет вниз;
Стих грянул бы, да одолела проза.

27 февраля – 16 ноября 2011 г.

***
Стансы к О.Л.

Как немного – дарственных щедрот,
И по правилам – живёт творенье.
Право, приготовлено нутро
Только в малой мере – к откровенью.
Осознанье – и волшба, волшба…
Видно, мир есть скрытый, неизлитный.
Мысли потаённо вороша,
Привыкаю новых истин к пытке.
Подойдя к своей природе встык,
Я боюсь, давая волю счастью.
И печали чистые черты
Кутаю неосторожно – в чад я.
И у комки смерти и любви
Я бросаюсь в вышину с разбега.
Что ж, дитя, и то переживи,
Что уже не в воле человека.
Я на Млечном радужном Пути
Всё пойму, сложилось что иначе.
Только б волю к Богу отпустить,
Отведя рукой – соблазны наши.
Вижу город грёз – из полумглы,
Гадов и медуз лихие танцы.
Впрочем, искушение уплыть –
Выше воли трепетной остаться.

Октябрь – ноябрь 2011 г.

***
Не афишировать излишних черт
Своей души, глядящейся в иное.
Таиться и писать стихи – вотще,
Смотреть своё любимое кино ли.
И попадать в мелодию души,
И замирать, в толпе подобье видя.
А город суетлив, сумятлив, жив,
А мысли правильны и деловиты.
Но это впрямь неведомый порыв,
Мне воля тот во мгле надиктовала.
Мы все играем в правду до поры,
Нам лики прочих – чёрточки в овалах.
Как важно – сопереживать и знать,
Что ты весной нагрянувшей – любима.
И эта несказанная весна
Так много счастья для меня скопила.
Ошибки – из боязни лишь потерь;
Невысказанность – тень разлук химерных.
Ах, как мне быть – в который раз, теперь?
Ведь пауз в речи не расставить верных.
Он обижает, мучает ли, лжёт,
Напрасными ли чувствами терзает…
Мне без него не то чтоб хорошо,
Но меньше в душу теми наползает.

Октябрь 2011 г.

***
Пространство – просто долга теорема,
Где воплотится всё, что хочет Бог.
Всё до поры, до времени, до тлена,
До свива нескончаемых эпох.
И всё ж сознанье – в нарубежье правды:
Оно решает, сколь весом обман.
Уходят дней нестройные парады,
Готовя парадоксы для ума.
И, прикусив язык, я упованье
На совесть возлагаю и молчу.
Не всё в уме – сказуется словами:
Как веру попирает скрестье чувств!
Всё прояснится: так дано творенью.
Абсурда в рёбра – впишется крыло.
И обещает вмиг перегореть то,
Что в нас очнулось, выспело, взросло.

4 октября 2011 г., Москва