– Пока, –  тихо сказал мой  гость, слегка дотронувшись своими тёплыми губами до моих.

      Я улыбнулась  и погладила его крепкое плечо: 

       – Пока, береги себя, –  всегда на прощание говорю ему эти нехитрые слова.  

       – Ты тоже, –  обычно отвечает он и захлопывает за собой кружевную металлическую калитку.

       Ну вот, кажется, я опять принадлежу себе. Оглядываюсь…

       Красные кирпичи забора зеленеют диким виноградом. К началу осени он зарумянится, заалеет, затем станет бордовым, неописуемо природно-красивым, будет радовать собой до первого снега.

      Лето полыхает жарой. Деревья поникли. Не спасает даже  автоматическое  орошение. Открываю шланг – пусть напьются вволю.

     По гравиевой дорожке неспеша иду к  дому.  Двухэтажный,  небольшой с виду, внутри он очень даже просторный. В нём есть всё для тихой обособлённой жизни, к которой я давно стремилась и  вроде бы обрела.

     Мой бытовой комфорт обходится без  вычурных наворотов,  псевдозолота, рюшек, балдахинов, ярких красок, да и прочих, на мой взгляд, кичливо-кричащих вещей, хотя, как говорится, о вкусах спорить вроде бы не принято.

     Этот дом спокоен и нам с сыночком в нём живётся удобно.

     Да, так уж получилось. Мальчику моему всего семь. Родился он нежданно-негаданно в третьем  браке, из которого  мне пришлось сбегать, оберегая и себя, и ребёнка, подвисая на  юридических крючках, давая отступные обещания, борясь за финансовые компенсации и честное имя.

     Мы с моим мужем-иностранцем жили в третьей, неродной нам обоим, стране. Может быть, и поэтому тоже её Фемида  приняла мои доказательства и доводы, оставив при разводе ребёнка со мной, чего никогда бы не сделала, будь я замужем за её гражданином.

      Выиграть процесс-марафон мне было более чем сложно. И я до сих пор удивляюсь своим стойкости, находчивости, смелости, последовательности, терпению, да и мужества мне тоже потребовалось немало. Что скрывать! Втихую я просто горжусь собой… А в многочисленные папки с документами того периода заглядываю более чем редко и только с деловыми целями. Однако мне почему-то до сих пор стыдно за моих наветчиков. Все они уже получили свои «пряники». Да и я рада, что расхлебала то, с чем никак не должна была справиться, – иначе бы и не заваривалась эта тягостная «каша».

     Наверное, это была помощь свыше. По-другому я не могу объяснить  категорически устраивающий меня результат.  Видимо, судьба  и  ангел-хранитель объединились. Они помогали, поддерживая меня  неожиданной, появляющейся как бы ниоткуда, очень важной  информацией. Впоследствии выяснилось, что я правильно её сопоставляла и делала совершенно верные выводы. Но я и сама много трудилась,  изучала законодательные документы, анализировала, небезосновательно рассчитывала варианты вполне возможных даже самых  невероятных, на взгляд нормального человека, провокаций. Все эти знания мне более чем пригодились.

       Теперь, по прошествии времени, и, кажется, полного очищения от угнетающего напряжения былых стрессов, я всё же не перестаю с ужасом думать о том, что бы меня ожидало, если бы я испугалась и отступила  перед хитросплетениями заранее спланированной махинации. Её конечным итогом должно было стать моё полное личностное крушение и финансовое банкротство. Такое глубокое, что я бы никогда не смогла выбраться из долговой ямы и сохранить себя. И всё это время рядом со мной был ребёнок…

     Очень долго не понимая происходящего, в один знаменательный момент я окончательно прозрела, одномоментно получив ответы на все вопросы. Преодолев вызванное ими омерзение по отношению к объединившимся вокруг тогдашнего мужа интриганам и интриганкам, я  защитила свои честь и достоинство. Все их инсинуации   разбивались о правду, как о несокрушимую скалу.

     Правда и была моим единственным союзником.  Даже дорогостоящие адвокаты с его стороны   не смогли ей противостоять. Жалкие бездоказательные попытки очернения меня вызвали у судьи лёгкую ироническую улыбку.

      Ничего на свете нет сильнее правды.

      В документах чёрным по белому прописаны все пункты послеразводного существования, вплоть до встреч бывшего мужа с ребёнком –  на моей территории и в моём присутствии, чем он до сих пор ни разу не воспользовался. Подписан и добровольный отказ от вероятности последующих обжалований-апелляций по всем важным мне вопросам с его стороны, а также другие значимые детали. Улетели оттуда мы с моим мальчиком при первой же возможности.

     Вскоре я купила вот этот дом, обустроила его, и вот мы теперь в нём обитаем уже  немногим более двух лет.

      К мальчику приходит учительница, а первого сентября он  станет официальным школьником. Школа находится здесь же, в нашем новом посёлке. Не надо никуда ехать – неспешного ходу всего-то минут двенадцать.

      У меня есть ещё два сына от прежних двух браков. Отличные  разумные взрослые дети. Вполне благополучные и дружные между собой. В семье одного из них второй день гостит наш малыш. Сегодня вечером  он вернётся.

      В  его отсутствие я пробую  навёрстывать свою работу, но та  движется ни шатко, ни валко. А всё  из-за того, что я отвлекаюсь вроде бы незначительными мыслями, которые затем очень быстро  по вертикали и по горизонтали обрастают другими похожими, превращаясь в привычные мне саморазборки. Однако без них я бы не была собой. Они помогают мне  принимать правильные решения, отсекать предателей, лицемеров, сплетников, завистников и тому подобную человеческую шушеру.

     У меня  есть немного времени, предусмотренного договором, и я, конечно, успею сдать в издательство  пять новых рассказов, редактированием которых  и занимаюсь. На взгляд моего редактора, они уже вполне готовы к публикации. Но я не форсирую событий, медлю, отыскивая всяческих «блох», шлифую слова… Автор я некоммерческий, пишу о высоких чувствах и взаимоотношениях, о честности, порядочности, о вечных ценностях. По словам издательских мэтров, такая литература в наше бешеное время особым спросом не пользуется. И потому тиражи с моим именем выпускают небольшие, особо  в работе не торопят, да и рекламы  мне не делают.

      Хотя недавно, с какой-то новой интонационностью  одним из директоров  было сказано, что мои малотиражные книжицы практически раскуплены, а дирекция подумывает о расширении моей личной издательской улицы.  Отреагировала на это я с осторожностью, не давая себе воли на фантазии в связи с пока неясными перспективами.

На  жизнь нам с сыночком хватает, а как сложится дальше, – поживём-увидим.

       Время с почти готовой работой, которая не поджимает и не давит, я очень люблю. Потому позволяю себе самокопания, воспоминания и нечастые встречи с приятным гостем.

        Мы знакомы  много лет. Был даже недолгий период моей  влюблённости в него с бурными переживаниями, вылившимися в несколько рассказов, где он, сам того не зная, стал прототипом очень разных по характерам главных мужских героев. Не миновали меня тогда и всё те же весьма свойственные мне разные по длительности самоанализы.

       Обычно они приводят к одному и тому же результату. 

       Если речь идёт о делах, – действовать. Если о личном,  – не торопиться, довериться обстоятельствам, не принимая решений до той поры, пока не принять их будет невозможно. То есть, выбираю «самотёк». Метод, конечно, не бесспорный, а мне   помогает.

        Была у меня  и тайная акция, связанная с моим теперешним другом.  В период той самой увлечённости им я вытягивалась в струнку, чтобы накопить денег на открытие своего некоммерческого литературного издания. Боясь больших долгов, работала, подрабатывала... И некоторая на тот день приличная сумма у меня насобиралась. Я уже была почти готова стартовать, живя предвкушениями, ожиданиями, фантазиями – сбывалась  заветная мечта всей моей осмысленной жизни. У меня был миллион идей, материализовавшихся в подробный бизнес-план и частично готовый сигнальный экземпляр первого номера.  Оставалось только отворить дверь.

        Случайно узнав о его серьёзных проблемах со здоровьем и о том, что на попытку их исправления требуется весомая сумма, я исхитрилась инкогнито передать ему пакет с моими финансовыми надеждами… 

        Сегодняшняя встреча с моим другом отличалась от прежних. Я чувствовала себя  свободнее. Видимо, что-то изменилось. Мне всё больше по душе его звонки и выверенные слова, которые никогда не расходятся с делом. Он умеет принимать решения, что я крайне ценю в мужчинах. И внешне он привлекателен, и интеллектуально. Но я не горю, не пылаю, не страдаю, не привыкаю, не мечтаю. Когда он уходит, я не думаю о нём, не считаю времени до следующей встречи и живу только интересами своей небольшой семьи.

       А ведь  чувства мои не притупились. Видимо, они замерли, задремали еще там, в «заграницах», получив самые серьёзные и самые долгие на сей момент моей жизни эмоционально-психические атаки,  переросшие затем в самую настоящую войну . Скорее всего, я пока не готова к тому, чтобы проснуться окончательно, предпочитая тишину и одиночество. Сынок не в счёт – он самый любимый мой человечек во Вселенной… 

        Я не лезу к моему другу с расспросами о себе в его понимании, не планирую ничего, связанного с ним, в моём дальнейшем существовании. Никогда не звоню ему. И даже не любопытничаю о нём  вне меня, ничего не инициирую, не навязываю.  

         Душевное спокойствие, жизненная ровность  важнее.

         Однако между нашей последней и сегодняшней встречами в молчании прошло четыре дня. Я заметила это, невольно начав очередную самопроверку.

       «Наверное, он на меня обиделся»,  – сказала я  внутреннему голосу.

       «За что?» – поинтересовался он.

       «Повод всегда найдётся…»

       Под возможностью предлога для обиды   подразумевалось моё полушутливо высказанное, но вполне серьёзное предложение ему поучаствовать в  откровенном интервью мне на тему любви. Своим словом, которое никогда не нарушаю, я давала гарантию вечной профессиональной тайны. От неожиданности  он даже  обезмолвел. Ну так я и не ждала, что он сходу  обрадуется моей идее.  Для меня это  тоже стало бы неоднозначной внезапностью. И неизвестно, согласилась ли бы я на подобный разговор. Это как же надо доверять человеку, чтобы рассказать о себе всю подноготную, пусть и под псевдонимом, и даже совсем без имени!

       Так что формально повод для «ретировки» от меня как можно дальше во времени и в пространстве был вполне реальным.

        Видимо, допуская в мыслях  ход его «побега», я лишь оформила таким образом  своё подсознательное неверие в него, недоверие, попутно принижая и себя, и наше долгое знакомство, и собственную независимость…

         Мыслями можно много чего накрутить, решить, передумать, поставить массу знаков препинания, разрешить  все вопросы и ни на один из них не получить ответа.

         Его сегодняшний утренний звонок  сразу же вернул мне как бы безмятежность. 

         Пока он ехал, я  чувствовала, что рада  ему, близкой встрече и, чего со мной давно не было, поторапливала время, чаще обычного поглядывая на часы. Сомнения куда-то отодвинулись, и я почувствовала себя увереннее.

          В разные годы до знакомства наши пути с ним и пересекались, и могли не раз пересечься, потому что бывали мы  в ту пору в одних и тех же местах. У нас имелись общие знакомые, которые есть и сейчас. Но мы долго не подозревали друг о друге. От него же я знаю, что он часто приходил к своим родственникам, до сих пор живущим на другой стороне моей тогдашней улицы. В юности эта чётная сторона была для меня всё равно, что территория другой страны – такой широкой была эта городская магистраль, на чьей нечётной стороне  прошла часть моего детства, пролетели школьные годы, где началась и закончилась юность. Если бы это было в южной европейской стране, эту улицу можно было бы разделить на две, построив в середине дома. Тогда бы уже было четыре стороны. Какая бы из них предназначалась ему, а какая мне?

         И всё же мы встретились – спустя годы, имея семьи и общую работу. Тогда-то, после завершения моего первого брака, я и обрела его в первый раз, увлеклась, приняла  душой, воспринимая его словно себя.  

          Как-то, написав новый рассказ, я находилась в состоянии будоражащей  радости. Ею хотелось поделиться с кем-то близким.  Позвонила ему. Ведь придуманный мужской образ сложился из его реального.

           Его реакция на это событие показалась мне всего лишь банальной вежливостью.   И всё же я прочитала моё творение ему по телефону. Он осведомился о названии. Я сказала. А он спросил:

        – Почему?

        Я так и не знаю точно, мой он человек или нет. Хотя время от времени лениво пытаюсь искать черты нашей похожести.  

        Может быть, и он задавался подобными вопросами, предпринимал похожие самоанализы.    

         Шли годы. Я вступала в новые браки. Он сохранял семейное постоянство.  Мы растили детей. Жили в разных городах. И весьма часто  ненароком случайно встречались в самых неожиданных местах.

         –Знаешь, – заметила я на этот раз, – мне всегда хотелось иметь   крепкую семью. Чтобы был надёжный муж, а я была за ним, чтобы были полное доверие и любовь, и помощь друг другу… и о четверых детях я мечтала…

         На что он отозвался:

        – Ну почему ты ходила по другой стороне улицы!

       …Он захлопнул калитку. А я до вечера  вслушивалась в эти слова. Пыталась фантазировать на тему нашей вероятной встречи с ним в юности. Не получилось.

         «Наверное, находиться на нужной стороне  улицы,  сродни  встрече своей  половинки»,  – некой философией промелькнуло во мне.  

         Солнце скатывалось за горизонт. Я равнодушно наблюдала за ним из окна  рабочего кабинета. Завтра будет новый день.

        Слова моего друга виделись  теперь малозначительными и не сами важными для меня сегодняшней.