Виктор Бирюлин

Другой жизни не будет  

Эссе 

                                                                 Пойдём, пойдём, моя радость,

                                                                 пойдём с тобой по нашему саду,

                                                                 поглядим, что сделалось на свете!

Ольга Седакова

Соседом в автобусе оказался страстный рыбак преклонных лет – из тех, кто сам пойманную рыбу не ест, а раздаёт родне, знакомым, а то и случайным прохожим. Старые дачники ждут, когда в садах дадут свет. Где-то в апреле они заезжают и уезжают, когда свет отключают, то есть в начале ноября. Мирные старички, вместе с птицами коротающие время до весны.

В зимнем саду тихо, никого из соседей и птиц. Растения дремлют под нежно-белым, искрящимся от солнечных лучей толстым пушистым покрывалом.

Вокруг меня струится воздух нового года. Впервые мне так жаль года ушедшего, хотя он принёс с собой немало проблем. Но я к нему привык, очень ждал его, много размышлял, пока он разворачивался своим чередом.

Побывал у Тимофея накануне его третьего месяца жизни. Он лежал на столике в ванной комнате перед купанием. И поймал меня – ещё незнакомого ему – взглядом. У него зрачки съехали в бок и застыли, разглядывая. Он смотрел на меня молча, упорно, как-то уже и не по-детски. Спокойно буровил меня. Весь его маленький, ещё несовершенный организм сосредоточился на впитывании новой важной информации.

Иногда как-то особенно остро, обнажёно, понимаешь, что уже не будет другой жизни.

По дороге в сад услышал курлыканье. Поднял голову, а в небе надо мной сразу три журавлиных треугольника, слегка размытых. Большие птицы летели устало и деловито. Изредка перекликаясь.

Хотя земля местами мёрзлая, цветы лезут к солнцу. И не только ранние крокусы и тюльпаны, но и хризантемы, ромашки, ирисы и другие показывают почки, листья. На плетистой розе уже набухли ярко-красные почки.

Трясогузки хозяйничают в саду в одиночестве.

 Чистый, прибранный сад похож на аккуратно одетого человека.

Суть человеческих устремлений, как известно, неизменна. Выжить, продолжить род, расширить сферу знаний и деятельности, восхититься миром, насытившись отпущенной судьбой жизнью, и уйти из неё оплаканным домочадцами. Каждый чего-то понявший в жизни человек сам себе экклезиаст.

Старый пион первым показал розовые ростки. Один саженец базилика оказался слабеньким, при посадке наклонился. Но на следующий день уже стоял бодро, уцепился за жизнь. Расцвёл уличный абрикос, утерев нос домашним, ухоженным.

За садовыми воротами резвятся соседские ребятишки, сколотившись в группу примерно одного возраста. Но, как и в моём детстве, тут же нашлась девчонка постарше, которая принялась ими командовать.

Праздничное время хочется провести в кругу семьи. Самые близкие люди собираются вместе, все живы и здоровы – что может быть чудеснее этого?

Приманивая самку, скворец щёлкает, пищит, клювом стучит и крыльями хлопает. Дом у него есть, сам он энергичен, хлопотлив. Но семья почему-то не складывается.

Соседская красавица-кошка Аська охотится за моими трясогузками, лёжа в малине. Но они птички взрослые, врасплох себя застать не дают.

Приятель примчался весной на дачу и с ходу принялся ёмкость чинить, мусор выносить, зелень сажать... К вечеру приехала соседка, спрашивает: «Как у вас абрикос-то, цветёт?» Бедный мой приятель чуть в грядку не упал. Впервые за день поднял глаза, а над ним синее небо, цветущий абрикос, птичий щебет.

«Пресыщенный жизнью...» Но нельзя же пресытиться жизнью, просиживая с утра до вечера за компьютером? Или можно?

Дикий виноград цветёт, как и растёт, очень дружно. Конечно, мелко завязывается, но цветущие кисти покрывают всю солнечную поверхность кустов. Пахнут просто, первобытно.

Абрикосы в садах пышут белым жаром.

Взглянул на толпу

И стало мне скучно.

Её не увидел.

Друг мой, есть охотники, азартные люди, а есть убийцы животных. Охотники уважают свои жертвы, гордятся ими. Убийцы к ним равнодушны. Невольное наблюдение за уходом из жизни любого садового существа сотрясает не меньше, чем драмы Шекспира.

Прекрасна жизнь или нет? Сравнить не с чем.  И всё-таки хочется счастья взахлёб. Сами мысли о смерти несовместимы с жизнью. Может, поэтому они так будоражат нас, доводя до душевной тоски.

Приезжал Тима. Грыз огурец, плевался им и тут же призывал навести чистоту. Рвался играть к соседским ребятишкам и даже помогал им собирать палочки для «супа». Потом стал рваться к Аське, стараясь наступить ей на хвост. Орал, не желая одеваться и уезжать. Но потом успокоился и, сидя в автокресле, помахал ручкой. Утомился, и дорогой, скорее всего, уснёт.

Что значит передача опыта? У тёщи-огородницы была толстая книга по садоводству, в которую она всю жизнь вставляла всякие вырезки и записи. Осталась от неё и коробка с семенами в холщовых мешочках. Какое-то время  я всем этим богатством пользовался. Потом своих вырезок набралось на целую книгу. И семена давно уже другие. Так перешёл её опыт ко мне? Уже мои размышления говорят в пользу этого. Все навыки первых земледельцев давно забыты за ненужностью. Осталось общее, оно же и главное: земля, семена, вода и трудолюбивые руки человека, его честное отношение к святому делу.

Пока ещё люди связаны одной сущностной цепью. Понимаем же мы Адама, его жену и детей, и они признали бы нас. На Земле живёт семь миллиардов людей, желающих одного: чтобы мне, моей семье было хорошо.

Говорят, что терпение лежит в основе глубокого ума и героизма. Неужели?

Трудится, как пчёлка. Какое точное сравнение для большинства моих соотечественников. Ведь плодами их трудов пользуется кто-то другой, оставляя им лишь на пропитание.

Отнимая у других хлеб, мы съедаем вместе с ним часть своей души.

Разбираясь возле дуба с листьями и навозом, откопал самку жука-оленя. Всю блестящую, чистенькую. Но ей ещё рано показываться на свет Божий. Опять закопал в навозную труху. Походил немного с посохом по саду, наблюдая за растущим месяцем на чистом вечернем небе.

Ночью с дубов посыпались дождём гусеницы. Утром прилетела стайка скворцов на роскошный завтрак прямо на земле. Потом один скворец, очевидно, наш, взлетел к скворечнику, заглянул в него. В это время скворчат ставят на крыло, семья прощается со скворечником. У нашего скворца семья не сложилась, но с домом он всё-таки попрощался.

Несмотря на жёсткую переменчивую погоду с дождём и ветром, с наступлением сумерек овраг заполнился ликующими соловьиными трелями.

На моих глазах трясогузка схватила упавшую на бетонную площадку зелёную гусеницу и с ловкостью фокусника, слегка подкинув её, тут же проглотила, несколько раз «пожевав» клювиком.

Протягивает свежий ветерок. Воздух наполнен птичьими голосами. Отдалённый собачий брех. Далёкие голоса дачников. Иногда доносится режущий звук электропилы, напоминая, что я всё-таки не в раю.

Сад рождает в душе покой, укрепляя надежду на лучшее. Стоит только прислушаться к нему, вглядеться в его потаённую жизнь.

Потихоньку зацвели розовые пионы, очевидно, в честь дня защиты детей. Пионы похожи на розы, но без шипов, беззащитные.

Вначале мы набиваем себе шишки, приобретая жизненный опыт. Потом он работает на нас, избавляя от новых шишек. Но радости особой от этого не испытываешь.

Человек не глупый, не злой – вполне достаточно для случайно проросшего человеческого семени.

Бодрошумящая Волга. С высокого обрыва все острова как на ладони. Их много – целый архипелаг. На пляже появились три железных бочки, зато исчезли пакеты и пластиковые бутылки. Ура!

На месте приземления Гагарина увидел группу африканских негров-студентов. Остро почувствовал чужую расу. Сухая кожа на лицах. У одного нос внизу крючком загнут, а вовсе не приплюснут. Одна девушка ела оранжевые чипсы. Они ярко, изысканно смотрелись в её чёрных пальцах.

Возле ворот встретил удода с осмысленным по-человечески взглядом.

Воробьи, конкретные ребята, сидят на проводе в ожидании моих крошек. Не одними же червяками да гусеницами питаться. Так и желудки можно испортить, хотя они и очень древние.

Ящерицы расселились по всем углам. Живут мирно. Очевидно, они знают друг друга, как жители одной деревни. Перед тем, как впасть в зимнюю спячку, может быть, прощаются друг с другом, желая счастливого пробуждения весной. Меня они тоже знают. Поэтому при встрече не шарахаются, а действуют сообразно принципу осторожности. В руки, понятно, не даются, поскольку им неведомо, что у меня в голове. Если пересекаемся где-нибудь на дорожке, то они пережидают в сторонке, пока я пройду, или спешат перебежать её до меня.

С муравьями установился мир, прерываемый лишь короткими выяснениями отношений. Мы их больше не выводим. Бороться эффективно с этим древним племенем бесполезно. Мы только не позволяем разводить колонии тлей на нежных листочках молодой яблони.

Возле дуба просыпается жук-олень. Весь в паутине, мусоре. Ждал этого момента, может, лет шесть. С месяц полетает, если птицы не склюют или соперники не поранят. Спарится, даст Бог. И всё.

Болтовня вокруг, бескультурье и банальность достают всё больше. О, сад, где ты, родной? Пытаюсь успокоиться: будь сам порядочным, какое тебе дело до других? Никакого. Но они лезут в глаза, уши, дотрагиваются, давят психически. А в саду их нет.

Счастье никому не служить и хотя бы на малом пространстве, но поступать по своей воле. В средневековом Китае интеллектуалы уходили жить подальше от суеты. В глухих местах процветало искусство. Рисовали и сочиняли не для заработка, а для самовыражения. Ну, показывали друзьям, единомышленникам.

У растений конкуренция честная. Просто каждый корешок тянется к воде, каждая веточка к солнцу. Никто ни в кого не стреляет, не обманывает, не устраивает западню, не ставит подножку. От прежних хозяев досталась целая поляна мяты. Вокруг стоял её запах. Да и красиво. Но практицизм победил. Поляну выкорчевали, рассадив помидоры, а мяту оставили по рубежу с растущей под старым синапом травой. Мята собралась с силой и вскоре раскинулась поляной под синапом. Пора опыления в саду – время зачатия плодов, садового праздника жизни. Время любви.

Шустрые, дружные воробьи гнездятся прямо под лоджией. Осторожные трясогузки – под банной застрехой. Скворцы – в скворечнике на дубе рядом с задними воротами. Чечеты несколько раз меняли гнездо, и я потерял его из виду, хотя самих чечетов вижу. Остальные птицы-соседи гнездятся в дубовой грядке, овражных кустах, наконец, других садах. На слуху и на виду постоянно иволги, дятлы, соловьи, синицы, кукушки, сороки, вороны, горлицы, дикие голуби. Недавно появился удод. Да и грачи залетают. А подальше к обрыву снуют щуры, стрижи, ласточки. Вдоль берега летают цапли. Над Волгой – чайки. А над всеми кружат ястребы, луни.

Сотрудница рассказала о своей соседке, у которой от белокровия умер сын-подросток – мучился, бедняга, перед смертью полтора года. А та в это время зачала и после смерти сына вскоре родила дочь, которая, слава Богу, здорова. Сотрудницу смущало, как соседка в такой ситуации могла вообще думать о чём-то другом. Но эволюция приветствует тех, кто борется за жизнь своего рода. Вспоминается другой случай. В автокатастрофе погиб парень из моего подъезда. Тоже подросток, только что закончивший школу. Парень-магнит, огонь. Вокруг него вертелись сверстники. Он был единственным ребёнком. Родители съехали с квартиры. Бесследно растворились.

На улице дождь – неспешный, но зарядивший надолго. Присел на лавку возле крыльца. В саду слышен только звук дождя, его же лёгкая дробь по навесу надо мной. Перед глазами густая глянцевая зелень, подбитая внизу разноцветьем цветов. Посидев минут тридцать, почувствовал, что впадаю в забытье.

Что я делаю в саду? Наслаждаюсь его красотой, ароматом. Размышляю о вечном, не забывая утром и вечером полить огурцы тёплой водой.

После реанимации смотришь на мир глазами новорожденного, но со зрелым умом, и поэтому глубже, острее наслаждаешься этим новым старым миром. Хочется сказать «наконец-то я свободен» не перед смертью, а гораздо, гораздо раньше.

Только воображением, душевным подъёмом можно освободиться от бесчисленных клеток судьбы, вырваться на просторы Вселенной, впрочем, тоже клетки, хотя и самой глобальной.

Аська убегает от достающих её малышей в мой сад, важно шествуя по его дорожкам. Ко мне относится по-приятельски, без всякой корысти, ведь я её не угощаю. Мол, я – Аська, ты – хозяин соседнего сада, друг другу мы не мешаем и ничем не обязаны.

Жду свата – по нашей июньской традиции. Мангал заправлен и ждёт только спички. Вино из погреба вынесено. Зелень для салата вымыта. Я приоделся. Что ещё нужно для встречи дорогого гостя? Едва выгрузили привезённое в беседку, как начался ливень – с громом, потоками воды, но, слава Богу, короткий. Под зонтами упрямо перетащили из дачи посуду и зелень. И правильно сделали. «Пир» начался уже под лёгкое постукивание дождя по крыше беседки, а завершился под щедрыми солнечными лучами, весело осветившими покрытые каплями листья. Посидели-поговорили со сватом, как всегда, широко. Обсудили всё – от Тимоши до будущего цивилизации.

Дождь затихает, и воробьи выскакивают из-под лоджии на провод, отряхиваются. Гром погромыхивает, удаляясь вниз по Волге. Погода роскошная – на открытом месте солнце припекает, в тени прохладно, тучки тенью пробегают, ветерок ласкает.

Духовный голод не так нагляден, как голод телесный, но ещё более сокрушителен. Без хлеба насущного человек слабеет и умирает. Без хлеба духовного он деградирует и превращается в зверя.

Библейское: Время мира – время рождаться, искать, собирать камни, сшивать, строить, насаждать, сберегать, врачевать, говорить, смеяться, плясать, обнимать, любить.

Райская улыбка это когда тебе приветливо, радостно улыбнутся, и ты сам невольно улыбнёшься, ходишь потом какое-то время с просветлённой душой.

На днях Аська прогнала серо-белую кошку с голубым бантом, которая явно не ожидала подобного приёма в прежде благосклонном к ней саду. Сегодня с утра раздалось призывное мяуканье персикового молодого кота. Его Аська не прогоняла. Разлеглась за нашей калиткой, томно поглядывая на сидящего рядом друга. Но Аську соседи забрали, а устремившегося за ней кавалера прогнали. Он мяукал вначале призывно, потом с плачущими интонациями и, наконец, ушёл, жалуясь на судьбу, восвояси.

Проснулся Тима и подал голосок с лоджии. Ему понравилось смотреть вниз сквозь решётку ограды и сидеть, развалившись на синем пластмассовом стуле. Тима ночевал в моём саду впервые. Всё ему было незнакомо. Заснул только в окружении мамы, папы и мишки – как дома.

Родные люди, свежий ветер, тенистая беседка в саду.

Верно говорят, что нет маленьких и больших дел. Есть добрые и другие. Бывший сотрудник привёз с Чёрного моря белых гладких камешков. Эти камешки я разбросал вокруг кактусов. Они оживили горшочки.

Бог умрёт с последним человеком на Земле.

Мистически настроенный приятель, будучи у меня в гостях, рассказывал о совпадениях в своей жизни. Пошёл провожать его на автобус домой. По дороге он купил в ларьке хурмы на 116 рублей. Потом зашли ещё в один магазинчик за гранатами. Взвесили ему две: на 116 рублей! Приятель посмотрел на меня многозначительно и развёл руками.

Есть ли такая кнопка – нажал и успокоился? Есть. Я знаю даже несколько таких «кнопок». Но по ситуации они не всегда под рукой, не всякий раз до них дотянешься.

Воробей устроился сбоку на укроп и кого-то склёвывает со стебля. Тлю, кого же ещё? Вот молодец.

Перетаскивал бордюры. Тяжело. От новых соседей повалил вулканический дым – взяли и зажгли посреди сада накопившийся сушняк. Снизу от «тарзанки» на дубе взвился вверх детский плач. У других соседей вдруг взыграла сигнализация на машине. Господи, не в сумасшедшем ли я доме? Но вот всё стихло.

Решения судьбы, даже несправедливые, следует уважать.

Аська с утра не случайно на ветки мальта посматривала, чуть не подпрыгивала. В обед внизу возле цветов обнаружился пищащий воробьишко. Дался мне в руки доверчиво, как цыплёнок. Поставил его на лавку под опустевшее уже гнездо. На хлебной полянке прыгали взрослые воробьи. С соседской яблони поглядывал чечет. Мы с Ольгой в беседке обсуждали, что же с ним делать? Какое-то время птенец пищал. Потом всё стихло. Лавка оказалась пустой. Аська не появлялась. Может, подлетевшие родители помогли ему вспорхнуть на ветку?

При взгляде на небольшие аккуратные начинающие светлеть гроздья сверхраннего сорта 14-75 в памяти всплыла детская скороговорка: «На горе Арарат растёт сладкий виноград»!

Зашла в гости молодая приятельница, переехавшая в Москву, в которой, по её словам, работу, не задумываясь, ставят выше любви. Далеко не каждый человек бывает хотя бы раз в жизни влюблён по-настоящему.

– Как жизнь?

– Прошла.

Водяная змейка заметила меня раньше. Подплыв к берегу, она высунула точёную головку, выжидая. Остановился понаблюдать за ней. Но оказался нетерпеливее, ведь мне ничто не угрожало, и брызнул на неё ногой. Она тут же устремилась вглубь, грациозно извиваясь. Такого движения человеку не повторить, да и всем его многочисленным млекопитающим братьям.

Всю жизнь пробиваешься к свету в конце туннеля. Вот, наконец, забрезжило. Приглядишься, а это завиднелись очертания кладбища. И место незанятое проступает всё отчётливее.

Сад помогает справиться с дурным настроением, неустанно подтягивая до своего уровня, на котором всегда движение, бодрый труд, немеркнущая меняющаяся красота.

Устал, занимаясь два дня кряду мужской работой – копаньем, тасканием, бетонированием... Уставать бы так и через 10, и через 20 лет.

Друг мой, мудрый вид ты научился делать, но мудрецом пока ещё не стал.

Охватила не волна хокку, а чуть не огненный вал! Ведро горячей золы, которую я высыпал в общую кучу, воспламенилось – загорелись доски загородки, нагрелась кора соседнего дуба (вылили с Ванюшкой пять вёдер воды, чтобы всё затушить). Что нас ожидало? Мог загореться дуб, ветви и дальше поверху вся дубовая гривка. Но судьба послала нам добрых самаритян – новых наших соседей. Они приехали поздним вечером, потому что вдруг захотели искупаться в ночной Волге! Желание достаточно неожиданное, в нём виден перст судьбы. Пошли они к Волге через заднюю калитку, рядом с золой. Хозяин, Саша, ту же побежал будить нас. Соседи приехали, спасли нас, а утром уехали.

Пожилой пчеловод в доказательство хорошего качества своего мёда сказал с некоторой обидой в голосе: «Я 70 лет прожил с совестью – с ней и умру».

 Часто совесть и деньги выглядят сообщающимися сосудами. Чем большего одного, тем меньше другого.  Жизнь для многих так и завершается без поисков  ответа на главный вопрос – зачем? Упёртость фаната своим напором сметает размышления ищущего истины человека.

Утром были c гостившим у нас Борисом на пляже. По берегу расхаживала цапля. Ещё пара пролетала над нами. Вдоль воды прыгала в поисках добычи трясогузка. С той же целью ныряла в Волгу чайка. Над прибрежными деревьями и зачем-то над волнами трепетали крыльями бабочки. Хватало всяких насекомых, в том числе и больно жалящих мокрые ноги оводов. За всеми неустанно носились ласточки. Провожал нас с пляжа огромный светло-коричневый кузнечик. А в саду мы сфотографировали вчерашнего «помидорного» большого кремового паука. На этот раз он сплёл кружевное солнце между другими помидорными кустами, украсив тонкое кружево толстой видной издалека нитью. Очевидно, для приманки.

Чудесно отдохнул в обед в качалке за баней под сенью яблонь, ласкаемый лёгким ветерком, согреваемый ласковыми лучами солнца. Детские голоса, птичий щебет, дальний гул моторки, рабочие звуки садоводов иногда прорывались в дремлющее сознание, но не мешали общему покою.

Шарпей Ричи испугал Аську. Она прилегла возле забора на нашей стороне и спокойно наблюдала за хаотичными движениями Ричи по саду. Он её сразу не заметил. Но когда увидел, прыжками устремился к ней. Молча. Аська молнией метнулась через забор на свою сторону. А пёс, так же молча, ещё какое-то время энергично высматривал её сквозь заборные щели.

В час ночи небо поделилось на две части. На южной, волжской, стороне безмятежно сияла луна, блестели звёзды на чистом небосклоне. На северной, саратовской, покрытое тучами небо громыхало, блистало молниями.

Ветерок, прохладно. Ближних соседей нет. Тишина мёдом вливается в уши. В августовском нежарком саду так хорошо одному, что даже совестно.

В беседке завёлся огромный богомол. Он неловко охотится за ночными бабочками, слетающимися на свет фонаря, срывается с кирпичной банной стены. Явно тянется к нам. Оплетённая виноградом беседка – центр моей садовой цивилизации.

Подарил книжку сотруднице, которая сказала, что кроме искусства ничего в жизни стоящего и нет.

Прохладно. Хмуровато и на душе. Взялся рыхлить тяпкой политую вчера землю возле цветов, в малиннике. Проглянуло солнце – потеплело. Ушла и хмурь. А пролетевший над садами к Красному Текстильщику мотодельтапланерист с совершенными очертаниями крыльев своего диковинного аппарата ещё прибавил оптимизма.

Умение воодушевлять и раздвигать горизонты, может быть, самое ценное человеческое качество. Ведь жизнь – это движущееся настоящее.

Красавица Аська устремила охотничий взгляд в заросли дикого винограда. На моё ласковое «Аська! Аська!» шевельнула хвостом, мол, слышу, не изменив напряжённого выражения своей прелестной трёхцветной мордочки.

Солнце за тучами ходит яркое, горячее.

Странный джентльмен, в окружении дворняжек и ротвейлера шедший утром мимо ворот, с большим аппетитом и очень аккуратно ел яблоко. Так бомжи не едят. Но сумасшедшие бомжи, видно, едят.

Прогоревшая куча хвороста, несмотря на прошедший ливень, по-прежнему горячая, дымится вулканом.

Травка прорастает под террасой изящной зелёной щетинкой.

Человек сложный, противоречивый, значит, нормальный человек. Я живу, значит, я счастлив. И хватит об этом. Лучше выпьем моего красного сухого вина! Прошлое лето было жарким, и вино получилось отменным – терпким, душистым, утоляющим жажду.

Яблоко, рождённое яблоней на съедение, не может не благодарить её за два-три восхитительных летних месяца, наполненных соком, светом, воздухом, чувством созревания.

Аська зашла в дачу, прошлась по комнатам и вышла. Мышей нет. Разлеглась возле лавки и внимательно смотрит, как я на крыльце разливаю воду из больших ёмкостей по маленьким. Взгляд у неё умный, человеческий.

В конце сентября радуют петунии, цветные «ромашки», флоксы, мальвы, рудбекии, маленькие жёлтые и розовые хризантемы. Но я жду расцвета больших роскошных красных хризантем.

Чья-то смерть – ещё один думающий лист оторвался и слетел на землю.

Вечером перечитал материалы о дуэли и смерти Пушкина: «Жизнь кончена, тяжело дышать». Стало так горько, чуть не расплакался.

Начало ноября, 4 градуса тепла, ветерок, но солнце яркое, манящее. Занимались с утра  домашними городскими делами. И вдруг: а не поехать ли в сад? Шустро собрались и на «газель». Сожгли в саду хворост, набрали золы, побелили оставшиеся деревья, листья пособирали. А тут и Ванюшка подъехал. Побродили с ним по опустевшему дачному посёлку.

Село Хмелёвка, 2011 год