|
Дан Берг
Сирота, сын сироты |
- Друзья мои, - обратился к своим хасидам раби Яков, цадик из
города Божин, - на минувшей неделе у нас в Божине гостил
необычайный человек, посланец Святой Земли, простой и честный
еврей, взявший на себя нелегкий труд – собирать пожертвования на
постройку новой синагоги в Цфате. Без устали ходит он из города
в город. Неспроста обратился он к нам, хасидам, в первую голову:
мы – его верные единомышленники. Он побывал во всех домах, и, я
не сомневаюсь, каждый из вас пожертвовал по мере сил.
- Верно, верно, раби! - закричали хасиды.
- А хотите услышать историю, которая имеет к нему отношение?
- Рассказывай, раби!
Цадик не заставил себя упрашивать. И, как всегда, на исходе
субботы, хасиды, собравшиеся в доме раби, а вместе с ними и жена
его Голда, услыхали достойный внимания рассказ.
***
Неподалеку от одного небольшого города на отдельно стоящем
хуторе жил себе хасид с женой и дочерью. Скромная эта семья
арендовала у ближайшего помещика молочное хозяйство – несколько
дойных коров. Летели годы, и все было хорошо. Но пришел день
беды, и случилось несчастье. В одночасье заболели хасид и жена
его и в одночасье умерли. И осталась девушка по имени Мерав
сиротой в шестнадцать лет.
Помещик забирает своих коров. А что делать Мерав? Упросила его,
и оставил он ей одну корову. Но не бескорыстно. Низкий был
человек. Воспользовался бедой, и начал домогаться юного создания,
и запугал несчастную, и стал бывать у нее на хуторе, и принудил
к дурному, и вот уж нет прежней Мерав.
- Каков негодяй! - воскликнула Голда, - однако, отчего хасиды не
вмешались? – негодующе выкрикнула она и окинула тяжелым взглядом
присутствующих мужчин.
- Наберись терпения, дорогая Голда, - остановил раби Яков
гневную супругу и продолжил.
Цадик, хасидом которого был покойный арендатор, жил далеко от
того места. Покуда вести дошли до него, было уж поздно спасать
сироту и случилось с ней то, что случилось. Когда же приехал он
в те края, то подыскал для Мерав место служанки в одном богатом
и приличном еврейском доме в ближайшем городе. Утром Мерав
уходит на службу, а вечером возвращается домой. Успевает и за
коровой ходить и на господ работать. А помещик не забывает раз
проложенную им дорогу на хутор и нет-нет, да и уделит сироте
долю своего барского внимания.
Тут хасиды переглянулись, и кое-кто уж открыл рот, приготовляясь
высказать суждение, но цадик протестующе поднял вверх руку – мол,
молчите и слушайте дальше.
Семья, в которой служила Мерав, не только богатством, но и
любовью к книге слыла среди лучших еврейских семей губернии. И
сам хозяин, и три его старших сына, что теперь женаты и живут
своими домами, - все известны, как большие знатоки Священного
Писания. Младший сын - холостой, живет в родительском гнезде и,
в полном согласии с семейной традицией, сидит день-деньской за
книгами Торы.
Но вот появилась в доме новая служанка, и утратил юноша душевный
покой. А Мерав и глаз не поднимает в присутствии хозяйского сына.
Только щеки ее загораются ярким огнем. Но украдкой пытается на
него взглянуть. И тот тоже глядит на нее украдкой.
Если уж страсть поселилась в молодых душах, то шагает она
крупными шагами и без оглядки на опасность. Хозяин дома погружен
в дела да в Святые книги. Разве знает мужчина, что дома творится?
Счастье, что супруга его другого склада. И однажды бдительная
хозяйка совершенно случайно стала свидетельницей такого, чему в
ее доме не должно быть места. Однако, спасти положение всегда
можно: потеряна добродетель – является приличие. Для начала она
призвала к себе Мерав. Служанка стоит перед хозяйкой ни жива ни
мертва от страха. А умудренная жизнью матрона
пристально-пристально разглядывает трепещущую пташку, и
подозрения зарождаются в прозорливом мозгу. Проницательность
видит невидимое другим. Не вынесла Мерав тяжких, как камни,
вопросов, и призналась в непоправимом.
- О, Боже, что делать с этой сироткой? Любить или бить? Миловать
или казнить? – не сдержавшись, воскликнула пораженная
неожиданным поворотом Голда.
- Не суди, Голда! Жизнь рассудит, - сказал раби Яков.
Хозяин был быстр и крут: изгнал служанку и надовал пощечин рано
созревшему отроку. “Хочешь семью опозорить, балбес?" – вскричал
разгневанный родитель. Сын не хотел позорить семью и пристыженно
удалился к своим книгам, предоставляя спасать положение знающему
жизнь отцу.
***
К кому идти за советом? Конечно, к раввину. Раби весьма
заинтересовался откровенным рассказом просвещенного еврея и
решил обязательно помочь щедрому на пожертвования богачу.
- Значит, она призналась? – уточнил раввин.
- Да раби, - тяжко вздохнул в ответ гость.
- Но виновником не обязательно должен быть твой сын.
- Увы, это – он.
- Послушай, почтенный, ты явился ко мне для покаяния, или за
советом, как предварить беду, пока не пришла?
- Я начинаю понимать тебя, раби.
- Вот и отлично. Как известно, знанию предшествует предположение.
Итак, сделаем предположение, что виноват вовсе не твой сын, а
кто-то другой. Если оно верно, то ему должны быть подтверждения.
Значит, дело это надо хорошенько проверить. Ведь наша цель -
найти истину, не так ли?
- Как мудр ты, раби! Аминь.
- Не стоит похвалы. Ведь раввин – лишь толкователь, не более, -
скромно заметил раби.
И отправились богач с раввином на хутор к Мерав. Страшно оробела
бедняжка, при виде двух почтенных мужчин в своем доме. А те без
лишних слов уселись за стол, выложили е й свое дело, а сами
внимательно оглядывают комнату.
- Чье это ружье там стоит в углу, голубушка? – строго спросил
раввин.
- Это барин оставил, завтра по дороге на охоту заберет, -
простодушно отвечает Мерав.
- Выходит, барин – твой постоянный гость! – воскликнул раввин, -
а мы-то невинного парнишку в дурном заподозрили.
Раввин встал из-за стола, взял ружье и передал его богачу.
- Имей в виду, блудница, когда придет твой срок, и разрешишься
от бремени, не вздумай обронить невзначай, что дитя прижила в
приличном доме, - сказал раввин и кивнул в сторону своего
спутника, - иначе не сдобровать тебе. Разгласим, кто у тебя в
гостях бывал, дойдет это до жены помещика, и – конец твоей
молодой жизни. А ружье – доказательство, останется у него, -
указал он на богача.
С тем и ушли гости, добавив хозяйке еще одну беду.
Пришел помещик к Мерав, спросил где ружье, и получил сбивчивый,
вперемежку со слезами правдивый ответ. И впервые призадумался: а
не кроется ли здесь какая опасность, и куда все это приведет?
Признался во всем старшему брату, тоже помещику, а тот, не долго
думая, отправился за советом к священнику.
Выслушал священник интересную историю, уточнил детали, и подумал
про себя, что его христианский долг не допустить появления пятна
на непорочной репутации аристократической фамилии.
- Итак, дорогой мой гость, брат твой опасается огласки? -
спросил священник.
- Совершенно верно, батюшка.
- Но, возможно, и нет его вины.
- Увы, батюшка, есть.
- Любезный, разве ты пришел исповедоваться за брата? Торопись, в
беде уже поздно о совете спрашивать.
- Я, кажется, начинаю понимать тебя, батюшка.
- И слава Богу. Мы ищем истину, не правда ли? А тому, кто ее
ищет, она в награду обернет свой добрый лик. Истина существует
всегда, а коли так, то существует и ее подтверждение. Найдем
подтверждение, найдем и истину. Ведь как просто!
- Сколь мудр, ты, батюшка! Аминь.
- Полноте. Человек в рясе не придумывает новое, а лишь трактует
известное, - скромно сказал священник.
И отправились священник с братом помещика на хутор к Мерав.
- Здравствуй, красна девица, здравствуй, благонравная, - сказал
священник, широко улыбаясь.
- Здравствуйте, почтенные господа, - прошептала бедная Мерав,
предчувствуя новое несчастье. Порой простодушие видит плутни
насквозь.
Брат помещика уселся за стол, а священник принялся расхаживать
вдоль стен, точно высматривая что-то.
- А что это за ключ тут на полке лежит? – спросил священник.
- Это ключ от кабинета их братца, ответила хозяйка, повернувшись
в сторону сядящего за столом гостя, - они иной раз у меня его
оставляют, чтобы не потерять.
- А известно ли тебе, негодная, что у помещика пропало дорогое
ружье, и находится оно у еврея-богача? А у тебя в доме ключ от
кабинета, где хранилось ружье! Стало быть, ты украла его,
воровка!
- Почтенный господин, позвольте, но ведь..., - только и успела
вымолвить бледная, как мел, Мерав.
- Не позволю! - не дал ей продолжить поп и в гневе хватил
кулаком по столу, - и учти,
блудница, как родишь дитя, не дерзни сказать, что оно у тебя от
благородного барина. А не то - мы пойдем к судье и уличим тебя,
и будешь сидеть в тюрьме много-много лет. Ключ же этот –
доказательство, и будет храниться у него, - сказал священник и
предал ключ брату помещика.
Тут гости повернулись и ушли, не обманув хозяйку в ее худших
ожиданиях.
***
Господь не оставил своей милостью несчастную сироту. Не обрек ее
на бесконечно долгие муки жизни и на людской произвол. Родив
сына, Мерав умерла. Кто рассудит, что есть несчастье, а что –
счастье? Случилось, в те дни пришла к цадику за благословением
супружеская чета, что направляла свои стопы в Святую Землю.
Надеялись быть ближе к Богу и вымолить себе дитя. Рассказал им
цадик, что, вот, родился на днях еврейский младенец и тут же
осиротел. И бездетные супруги взяли малютку с собой, и цадик
благословил их самым проникновенным своим благословением.
- И, наверное, вы догадались, дорогие хасиды, что еврей со
Святой земли, собиравший здесь пожертвования, - и есть сын Мерав,
- закончил раби Яков.
Рассказчик огляделся по сторонам и пришел к заключению, что
история его имела успех: во-первых, хасиды принялись горячо
обсуждать перипетии минувших дней, во-вторых, любимый ученик
раби, образованный на европейский манер хасид Шломо, молчит и
воздерживается от едких замечаний, а в-третьих, у Голды глаза
полны слез.
|
|
|
|