Осень. Праздник Кущей на носу. У цадика,
наставника городских хасидов, забот не перечесть. И главная из
них – этрог. Другими словами, нет этрога ни у него самого, ни у
одного из его хасидов. Уж все домохозяева поставили шалаши. Кто
во дворе, кто в огороде, а вот этрога нет ни у кого. Что же это
за праздник Кущей – без этрога? Нарушить важную заповедь? Этого
допустить нельзя. Оно, конечно, верно – заморский этот плод
дорог и редок в северных краях, но это не причина, чтобы в
славный осенний праздник обходиться без такого важного его
атрибута. А чем же так чудно пахнет этот этрог? Лимоном? Розой?
Утренней свежестью? Пожалуй, и тем, и другим, и третьим. Хотя,
главное, конечно, не запах, а заповедь.
Есть у раби еще
печаль. Возник как-то летом раздор между двумя хасидскими
домами. О чем вышел спор – не так уж и важно. А важно то, что
стал он крепнуть и разрастаться все дальше и шире и захватил
чуть не половину городских хасидов. И перерос спор в ссору. А
ссора длится долго, ибо вина никогда не лежит на одной стороне.
Очень горюет из-за этого цадик. На Судный день урезонил он своих
евреев. Но чувствовал раби, что огонь хоть и погашен, но угольки
тлеют. Перемирие – еще не примирение, оно всегда временно и не
умиротворяет людей. Однако, это все потом, потом. А сейчас
главное – этрог. Поэтому послал раби своего помощника на
постоялый двор, чтобы встречал всех приезжающих и высматривал бы
еврея, который везет этрог, и вел бы гостя поскорее к нему.
Сидит себе посланец
цадика на постоялом дворе, болтает с хозяином и его супругой о
том о сем, а сам внимательно разглядывает всех входящих: не
несет ли кто желанную вещь. И вот дождался. Вошли два еврея
средних лет, весьма прилично одетые. Люди хоть и не богатые, но
и не бедные, а так себе, средней руки. По разговору их можно
заключить, что это добрые знакомые, а то и друзья. Главное же,
что каждый из них бережно держит в руке этрог. Уселись за стол,
заказали обед. Тут подсел к ним порученец раби и завел тонкий
разговор. “Хорошее обхождение – путь к сердцу незнакомца” –
вспоминает помощник слова учителя. Спрашивает, откуда, мол, да
куда путь держите, любезные гости нашего города, где праздновать
собираетесь и так далее и тому подобное. И расположил к себе
двух довольных жизнью и довольных собой бородачей. Предствился
им, и они ему имена свои назвали: одного зовут Ури, другого –
Узи.
- Какие чудесные
плоды, каков аромат! – неподдельно восхитился помощник цадика.
- Мы купили их на
ярмарке, – сказал Ури.
- Сейчас везем их
домой, пусть жена и детки порадуются, – добавил Узи.
- Я думаю, друзья, наш
цадик был бы счастлив познакомиться с такими интересными людьми,
как вы. Я как раз иду к нему, не согласитесь ли сопровождать
меня?
- Говорить с цадиком –
большая честь, - воодушевленно и разом ответили Ури и Узи.
И все трое направились
к раби домой.
***
Цадик встретил гостей
радостным приветствием. Сразу выложил им свое дело.
- Оставайтесь с нами,
друзья, не раскаетесь. Узнаете, что такое праздник Кущей у
хасидов. Подарите мне ваши этроги, и в каждом шалаше будете вы
желанными гостями. А мы, хасиды, выполним с вашей помощью важную
заповедь.
- Нас дома ждут, раби.
- Я пошлю гонца
сообщить о вас.
- Я согласен, - сказал
Ури.
- И я согласен, -
сказал вслед за ним Узи, секунду помедлив.
Цадик понял, что дело
сделано, и просиял лицом. Сразу два этрога! Но почудилось ему
сомнение в голосе Узи, словно жалко тому расставаться с этрогом.
И задумался раби, и вспомнил другую свою заботу – примирение
хасидов. И соединил одно с другим.
- Дорогие мои Ури и
Узи! Пришла мне в голову кое-какая мысль. Есть у меня беда:
ссора разделила моих хасидов на два лагеря. Если я дам им оба
ваших этрога, то каждый лагерь возьмет себе плод, и станут
хасиды праздновать порознь и укрепятся в ссоре. А если будет у
нас только один этрог, то поневоле все сойдутся вместе и, Бог
даст, общая радость помирит их, - поделился своей идеей раби.
С изумлением слушали
Ури и Узи мудрую речь цадика. Итак, цадик возьмет этрог только у
одного из них. Новое положение породило и новое направление
мысли. “Это здорово, привезти домой ароматный заморский плод,
пусть даже и после праздника, но оказать услугу цадику куда
важнее. Хорошо бы раби предпочел мой этрог” – подумал Ури.
“Прекрасно помочь цадику в серьезном деле, но все же не
порадовать домашних для меня слишком тяжело. Пусть бы раби
оставил мне мой этрог” – подумал Узи. А пока каждый из них думал
про себя, цадик читал на лицах друзей их мысли.
- Дорогие гости! Я
вижу, вы оба хотите помочь доброму делу. Поэтому, чтобы ни
одного из вас не обидеть, я возьму этрог наугад, - сказал раби,
прикрыл одной рукой глаза, протянул другую руку к столу, на
котором покоились чудесные плоды, и взял этрог Ури, подглядывая
через незаметную щель между пальцами.
- Завтра, с Божьей
помощью, начнется праздник Кущей, и оба вы, Ури и Узи,
приглашены в наши шалаши, – сказал раби, сердечно обнял обоих и
оставил их одних.
И только раби сделал
свой выбор, как странная метаморфоза произошла в душах его
почетных гостей. Ури, которому минуту назад казалось необычайно
важным угодить цадику, с горечью подумал, как будет разочаровано
его семейство, не получив желанного этрога. А Узи сожалел об
упущенной возможности сблизиться с раби, и, что обидно, из-за
пустяка – этрог-то и следующей осенью не поздно домой привезти.
Ужасно огорчились они оба, но себя не выдали.
- Как хорошо! Я,
верно, пулучу благословение раби, - промолвил Ури.
- А я предвкушаю, как
бросятся мне навстречу жена и детки, и я не обману их ожиданий,
- сказал Узи.
Зависть кладет начало
раздору. Тяжело человеку смотреть на чужую радость, и уж
воистину несчастен он, если и тот, кому он завидует, завидует
ему.
***
Вот и наступил осенний
праздник – праздник Кущей. И молились, и пели, и танцевали, и
ели и пили в шалашах хасиды, а с ними их любимый раби и его
дорогие гости. У всех было хорошо и весело на сердце, и только у
Ури да у Узи кошки скребли на душе. И безосновательные
подозрения искали себе основания, и все холоднее один к другому
становились друзья.
- Мне кажется, Ури,
да, что там кажется, я своими глазами видел, как ты слегка
подтолкнул к цадику свой этрог! А еще друг! – не выдержал,
наконец, Узи.
- Ты лжешь, Узи! Я
наблюдал за тобой и заметил, как ты отодвинул подальше от раби
свой этрог! Друзья так не поступают! – вспылил в ответ Ури.
Трудно сказать, куда
завел бы бывших друзей такой разговор, но тут зашел цадик и стал
их обоих горячо благодарить, и все хасиды начали с ними
прощаться – окончился праздник Кущей. И раби был особенно
счастлив в этот день, ибо расчет его подтвердился, и он прочно
помирил своих хасидов, и никто из них о былой ссоре не вспоминал
и вспоминать не собирался. А то, что Ури и Узи, неразлучные
прежде друзья, поссорились, так в этом никто не виноват, вернее,
никто не виноват, кроме них самих. А, возможно, и их вины нет,
ведь из двух ссорящихся виноват тот, кто умнее, а Ури и Узи во
всем равны. Они и виду не подали, что раздружились, и раби даже
не узнал об этом.
|