 |
|
|
Дмитрий Моденов
Cтихи |
|
Че.Ша Что вновь тебе снилось за ужином? Шепни, если горло простужено, а я постараюсь услышать и, выкрутив в комнате лампочки, их выброшу, вынесу тапочки, оставлю будильник на крыше. Часы в нас швыряли объедками, поэтому вслед за монетками я их растерял по ломбардам, слюной подавившись сконфуженно. Что вновь тебе снилось за ужином? Что дети, взрывая петарды, домой возвращаются дробными? Шаги твои стали подобными, улыбка, глаза-мониторы, дрожащие плечи, с которыми дрожит целый город за шторами от автомобиля мотора. Шагни, протяну две ладони я. Что видишь ты в них? не огонь ли я? а может быть, страх за обоих и в нём, как и ранее инею, всё тот же вопрос светло-синему: как клеить на небо обои широкими красными лентами? Что видишь за грязными стенами, за запахом кисломолочным? Что дети, играя с собаками… Шумит где-то музыка, драками сменяясь, и, кажется, ночью. Что спрашивать, если неслышными мы стали и вроде бы лишними, актёрской несыгранной ролью?.. Шуршит домовой за заботами украденным бытом и нотами, случайно просыпанной солью. 13 февраля 2009 * * * * * От копчика до шейных позвонков Бежали импульсы со стёртыми подошвами, И много-много непонятных слов Толкалось рядом с фразой недоношенной. А мысли, и чужие, и свои, Укладываясь в новую артерию, Конечно, забывали по пути, Как выбраны и по чьему критерию Намешаны. Так появлялся тромб, Он преграждал проход стихосложению, И снова, как по щучьему велению, Шедевра погибал парóм. 11 августа 2009 Цвéта лимона Расширяясь, два лёгких за стены больницы, Возведённые в древности богом шафранным, Выползали на солнце, как глаз из глазницы, Когда очень устал от жены и дивана. А на солнце казалось, что койку и стены Вышивают в избе руки сгорбленной бабы: Цвета жёлтого нить, да игла у колена, Да прерывный напев про мирские ухабы. Эта песня – из стен и, как стены, конечна, Коль вдохнул, выдыхай – это буква закона. Цвета мела рубашка, стянувшая плечи, С давней вышивкой нежного цвета лимона. 21 августа 2009 Пчелиный бог – Здесь и Сейчас Я разрéзал кусачками Слово и увидел сокрытые соты, Из которых, запачканный мёдом, покатился созвучий горох. И в груди (из-за осени что ли?) завертелось сезонное что-то – Это призм шестигранных и липких ошмелевший, воспрянувший бог. Что же, с богом! – снаряд насекомых грудь размазал, как выстрел базуки, По стесняющей старой футболке – древнегреческий красный нектар. Я заснул под повисшие возле перепончатокрылые звуки, Подключив состояние бога, чтобы сбить человеческий жар. 1–2 октября 2009 Трещины оконных рам Эти белые-белые ниточки… (чей я?) протянулись к рукам из оконных морщин и рассыпались в них, как сухое печенье рассыпается – ррраз! – от шипованных шин. Прислониться к стеклу и задуматься… (как ты?) о стеклярусных крошках, зажатых в кулак. Многоразовым жалом прицелился кактус – излечи эту рану, ручной Эскулап! За стеклом – листопад. И потерянность листьев говорит об одном – с сединой пополам: эти белые ниточки – только предвестье… и начало конца полосованных рам. 10 марта 2010 * * * * * Зима вколола миллиграмм новокаина, И липкий снег, к ногам сползая внутривенно, Шептал о женщине, баюкающей сына, Шептал всё тише, благородно и напевно. Слова сверлили слуховые перепонки Волшебной песней обаятельной сирены. Воспоминания о женщине, ребёнке… Ещё! – прошу тебя! – ещё сосулек в вены! 27 марта 2010 |
 |